Я буду скучать, Эби

      — Разделиться? Серьёзно? В прошлый раз это закончилось плохо! — возражает Эмма, кивая на изуродованную руку Дилана. Эбигейл мнется рядом, кусает губы в нерешительности и украдкой поглядывает на Кейтлин, будто ожидая от Ка поддержки. Та успешно игнорирует, продолжая копаться под капотом.       — Толпой опаснее, сама подумай. Если мы пойдём вдвоём, справимся быстрее, — Дилан торопливо оглядывается и через пару секунд натыкается взглядом на ярко-выкрашенные двери. — Там! В убежище должно быть безопасно. Спрячьтесь и ждите.       — Эмма, так будет лучше, — добавляет Кейтлин тоном, не терпящим препирательств, а затем, захлопнув крышку, снимает ружье с плеча. Её поза так и кричит: «не спорь», что только больше выводит Эмму из себя. Другого плана, однако, нет — выбирать не приходится.       — Ладно. Ладно! Черт с вами. Эби, за мной.       — Будьте осторожны, — Блиг мягко улыбается и, получив решительный кивок от Кейтлин, спешно направляется следом.       В убежище ещё холоднее, чем на улице; запах сырости окружает со всех сторон, но, несмотря на это, внутри сухо и на голову с потолка ничего не капает. Девушки запирают двери, отгораживаясь от внешнего шума и заодно преграждая путь рыщущим снаружи голодным тварям. Электрические лампы освещают подвал тусклым жёлтым светом, в углах залегают чёрные тени, но этого достаточно, чтобы разглядеть пару стульев у дальней стены. После всего случившегося присесть не помешает.       Эбигейл прикрывает глаза и глубоко вдыхает, позволяя себе немного расслабиться. Ночка выдалась ужасной, от произошедшего у неё до сих пор коленки трясутся: сначала Ник чуть не разорвал её на части, потом нападение на Дилана, теперь ещё пропавшая вожатая заявилась с историями похлеще тех, что Райан рассказывал детям каждый вечер у костра. Ещё пару часов назад Эбигейл даже представить не могла, как закончится день. Стоило сидеть, заперевшись в домике, как наказывал мистер Х.       Эмма тихо сипит, втягивая воздух через нос, чем отвлекает подругу от мыслей. Блиг поворачивается к ней, разглядывает в неверном свете: бледная, болезненно-синюшная, с глубокими тенями под глазами и ярко выделяющимися на коже венами — ужасно знакомая картина. Эби изо всех сил гонит подозрения и надеется, что ошибается. Она протягивает руку, осторожно прикасается к чужой щеке и сразу скользит ладонью ко лбу — горячий, прямо как у Ника. Эмма ластится к пальцам, прикрывает глаза и выдыхает сквозь стиснутые зубы:       — Мы не можем просто сидеть здесь.       — Почему нет? — Эби пожимает плечами. — Дилан сказал, здесь безопасно.       — Да, но… Я просто не хочу сидеть и ждать.       — От нас именно это и требуется. Сидеть здесь и ждать утра.       — Ладно, — чуть погодя, соглашается Эмма, нервно отмахиваясь от чужой руки. Она кивает в сторону: — Но, если придется защищаться, у нас ничего нет. Иди, поищи что-нибудь. Всяко лучше, чем сидеть без дела.       Вздохнув, Эби поднимается с места, Эмма, чуть погодя — за ней.       Несмотря на то, что полки стеллажей заполнены сверху донизу, на них не оказывается ничего полезного, лишь пыльные бутылки и полупустые коробки с детскими игрушками и старым тряпьем. Должно быть, мистер Х свозит сюда всё, что уже не нужно дома. В электрощитке не хватает предохранителя, электричества нет; жаль, связаться с внешним миром традиционным способом не получится. Благо, хоть лампы работают от собственного источника: в кромешной темноте Эбигейл бы уже давно настигла паника.       Поиски чего-то полезного с треском проваливаются. Эби разворачивается, чтобы вернуться к насиженному месту и спокойно дождаться утра, но спотыкается обо что-то и чуть не падает. Эмма с тихим «осторожно» вовремя поддерживает её под руку.       — Что там? — спрашивает Маунтбэнк, щурясь и силясь разглядеть предмет под ногами.       — Серебряная пуля, — отвечает Эби, через секунду поднося поднятый патрон к свету. Без ружья пуля бесполезна, но мало ли пригодится: Блиг прячет её в карман. Под ногами обнаруживаются еще несколько гильз. Те на поверку оказываются пустыми. — Наверное, охотники обронили. Точно, отсюда они попали в домик!       — Эти чертовы ребята везде…       Эмма тяжело вздыхает и отходит в сторону, позволяя Эби пройти дальше. Вид у Маунтбэнк усталый, хорошо бы вернуться, отдохнуть, но Блиг продолжает идти: если Эмма не сможет себя защитить, то Эби постарается за них обеих. У дальней стены маячит лестница.       — Это что там? Люк? — спрашивает Эмма, упирая руки в боки. Эби даже не услышала её шагов.       — Да, похоже.       — Откроем?       — Зачем? Мы не знаем, что там.       — Узнаем. Может, это наш путь отхода. На случай чего.       — Да. Да, наверное это имеет смысл…       — Да ты что. Наверное? Ты вообще можешь принять решение? Всегда такая неуверенная, жалкая малышка, — едкое замечание вырывается прежде, чем Эмма успевает закрыть рот руками. Её всю буквально колотит от растущего внутри чувства раздражения: на застывшую напротив Эби, на остальных бог знает куда запропастившихся вожатых, на чёртов лагерь, где они застряли по воле какого-то злого рока. И на охотников — гребаных охотников, от которых она сбежала прямиком навстречу монстру.       Эмма должна быть дома. Пить горячий шоколад, укутавшись в плед, выставлять летние фотографии в блог и жаловаться подписчикам на Джейкоба, но никак не дрожать от холода и злости в сыром подвале.       — Эй, полегче... Что на тебя нашло? — тихо спрашивает Эби и, несмотря на явственно прослеживаемое в глазах подозрение, подходит ближе и протягивает руку. Искренняя, добрая девочка. — И... твоё лицо, Эмма...       В прохладном и затхлом воздухе слышится тонкий аромат дикой земляники, хвои и дождя. От этого запаха — насыщенного и сладкого — у Эммы кружится голова.       — Я не- не знаю, прости... ты так вкусно пахнешь.., — Эмма опускает взгляд, оглядывая Эби с головы до ног: промокшая под ночным дождём, судорожно дрожащая, очаровательная в своей наивности. Блиг всегда была такой? Лето позади, а Эмма словно в первый раз видит её по-настоящему. Девушка вздрагивает от грохота на улице и собирается с мыслями: — Не подходи ко мне, — делает шаг назад, хватаясь за живот, внутренности словно в огне; потом ещё один шаг и ещё, оборачивается к лестнице, ведущей из подвала на улицу.       Раскаты грома слышно даже за закрытыми дверями, дождь набирает силу... Эмму пробирает насквозь. Нужно убираться подальше, пока ещё хватает воли держать себя под контролем.       — Эмма... О нет, только не снова.       — Поднимайся наверх, — командует она, указывая Эби на приоткрытый люк в комнату над ними. Если есть возможность спрятаться, она там. Эби не торопится, оглядывается на люк в нерешительности, потому Эмма повышает голос, сейчас не до шуток: — Скорее, ну!       Приказной тон срабатывает: Блиг сдвигается с места, быстро отходит к дальней стене подвала, не поворачиваясь спиной к подруге. Правильно, так будет лучше. Эмма кивает ей напоследок, когда девушка поднимается по лестнице, скрипя подошвами кед по стальным перекладинам. Едва не падает, невольно заставляя внутренности Эммы сжаться, когда одна из ступенек окончательно выходит из колеи и, пролетев несколько метров, с громким звоном ударяется о каменный пол.       — Я цела, цела, — спешит успокоить Эби, наконец, забираясь наверх.       Выдохнув от облегчения, Эмма ковыляет к стеллажу, расположенному поблизости, и, облокотившись на него, тяжело оседает на пол. Состояние, если выразиться мягко, не идеальное: у неё болит всё тело, как после долгой тренировки в зале, куда она записалась на рождественских каникулах, а кожа зудит, будто вот-вот разойдется на лоскутки. Укус, что оставила на ней эта мерзкая тварь в лесу, практически не разглядеть в тусклом свете старых ламп, подвешенных к потолку. Сил нет и ужасно хочется спать, поэтому Эмма сгибает локти и опускает на них голову — дышать становится чуть легче.       Проходит несколько минут, но хлопка люка о пол так и не слышно. Эмма поднимает тяжёлую голову, щурит глаза, чтобы сфокусировать взгляд. Эби там, дождевая вода с её рыжих локонов льется на пол. Кап-кап-кап.       — Что?       — М-м... Ты как?       Эмма усмехается: как она, ха, очень уместный вопрос. Вместо ответа она смотрит на девушку и поднимает большой палец, стараясь, чтобы улыбка не казалась слишком уж наигранной. Эби ей, похоже, не верит: поджимает губы и отводит взгляд в сторону, как делает всегда, когда в чем-то сомневается. За два месяца в лагере Эмма успела неплохо её изучить.       — Нормально всё, Эби, только немного знобит. Для идеальной картины не хватало простудиться посреди лета, да? — ей стоило подумать об этом прежде, чем прыгать в холодную воду на пару с Джейкобом. Ладно, теперь уже поздно переживать, есть проблема серьёзнее.       — Я поищу что-нибудь тёплое. Это, похоже... кабинет мистера Х. Здесь должно что-то быть. Только никуда не уходи, я быстро, — получив утвердительный кивок, Эби исчезает, не забывая прикрыть за собой люк.       Оставшись в тишине, Эмма тяжело вздыхает. Неужели она станет одной из этих тварей? Неужели для нее так всё и закончится? А Эби, что будет с ней, если Эмма обратится? Страх сковывает.       — Думай, Эмма, ну же, — бормочет девушка себе под нос, прикрывая глаза и пытаясь представить, что она могла бы сделать. В первую очередь нужно обезопасить Эби, во вторую — себя, на случай, если человеческое сознание окончательно покинет её. Не хотелось бы очнуться утром в лесу с голой задницей: наклонностей Джейкоба она не разделяет. — Мы были на складе, а подвал... подвал это почти то же самое? Не уверена, смогу ли открыть двери одна, но... на полу лежали цепи, да! Осталось найти.       Она поднимается и, пошарив в кармане пару секунд, достаёт мобильник. Слава технологиям, заряда батарейки хватит ещё на пару часов. Включив фонарик, Маунтбэнк по привычке тянется пальцем к иконке фотокамеры, но в последний момент останавливает себя. Интервью позже, сначала дело.       — Я нашла только куртку, но... Эй, куда ты? — зовёт Эби, свешиваясь в люк, когда Эмма отходит дальше в темноту. Лишь бы не вывалилась, на сегодня уже достаточно потрясений. — Эмма, вернись, мы же договорились! Нужно только переждать ночь здесь!       Девичий звонкий голос эхом разносится по тёмному помещению и Эмме приходится на секунду остановиться, чтобы зажать уши. Слишком высокий тон, оглушительный до крепко стиснутый зубов. Во рту чувствуется металлический вкус крови: язык жжет, похоже, прикусила заострившимися клыками. Эмма отмахивается.       — Быстрее, быстрее...       Она опускает телефон, подсвечивает себе путь и щурится от блеска стальных звеньев: то, что нужно. Дальнейшее Эмма выполняет на автомате: поднимает цепь, торопливо обматывает вокруг запястья и металлического стеллажа покрепче, закрепляет под ножкой. Пару раз дёргает на поверку, да посильнее — вроде надёжно. На это уходят последние силы. Эмма опускается на пол, обнимает себя руками, краем глаза поглядывая на столб света, льющегося сверху:       — Эби?       — Да?       — Мне жаль из-за того, что произошло у костра. Стоило пропустить ход.       — Это просто глупая игра. И я... не думаю, что с Ником могло что-то получиться. Не переживай, всё в прошлом: летний роман закончился, даже не успев начаться.       — И всё же. Прости меня. Тогда я должна была пойти не за Джейкобом, а за тобой, — голос Эммы ломается на последних словах, и для Эби надлом становится последней каплей. Она уже спускает ноги в люк, накинув найденную в кабинете куртку на плечи, чтобы не мешалась, но крик Эммы её останавливает. Он длится всего пару секунд, прежде чем перейти в низкий рокот.       Эби боится посмотреть вниз. Немой вопрос застревает в горле, когда она медленно поднимает ноги обратно в кабинет. Эмма рычит: глухо, утробно и страшно. Цепь гремит при каждом резком движении. От этого звука кожа Эби покрывается мурашками.       — Эмма... Эмма, я буду здесь, ты только... продержись до утра, — нужно закрыть люк, чтобы не заставлять Маунтбэнк беспокоиться лишний раз. Эби так и делает, опускает деревянную крышку, на секунду выхватив взглядом брызги крови на каменном полу, придвигает ближайшую тумбочку сверху, чтобы наверняка, и садится рядом, прижавшись к ней спиной.       Через пару минут звуки чужого рычания смолкают.       Эбигейл плотнее кутается в куртку, съеживается, чтобы сохранить остатки тепла. О том, чтобы уйти на диван или хотя бы пересесть в кресло, даже не думает. Не может оставить Эмму одну, она ведь обещала. Шум дождя за окном, стук острых ветвей по стеклу и тиканье часов — её единственная компания. Прикрыв глаза и заслушавшись, Эби словно попадает в какой-то транс и не замечает, как на горизонте очерчивается красная полоса рассвета. Лишь когда первые солнечные лучи подбираются к её ногам, принося с собой тепло нового дня, она открывает глаза. Над лесом разносится жалобный вой, а следом слабый, но отчётливо различимый в тишине голос:       — Эби...       Блиг торопливо поднимается на ноги и, приложив усилия, сдвигает тумбочку ослабевшими после сна руками. Спускается по лестнице, контролируя каждый шаг, чтобы не оступиться снова, и вглядывается в темноту. Телефон Эммы со все еще включенным фонариком валяется чуть поодаль, луч света выхватывает ее сгорбленную фигуру. Отбросив всякую осторожность, Эбигейл бросается к ней почти бегом и, несмотря на настойчиво отталкивающие руки, накрывает дрожащую девушку курткой. Пол вокруг покрыт кровью, одежда на Эмме разошлась по швам.       — Нет-нет, оставь, — шепчет Эмма, когда Эби тянется к цепи. Даже брызжущего через неплотности в закрытых дверях подвала солнечного света недостаточно, чтобы убедить Маунтбэнк высвободить руку. Воспоминания о времени обращения еще ясны: темнота, жар, сильнейшее чувство голода и злость. Как в самых страшных снах, что Эмма стремилась забыть сразу после пробуждения.       — Как себя чувствуешь? — спрашивает Эби, вытирая кровь с чужого лица рукавом и убирая в сторону влажные пряди волос. Даже несмотря на беспорядок, Эмма выглядит потрясающе. Как ей только удается…       — Хоть сейчас на сцену, — Эмма улыбается, прижимаясь к Эби плечом. Блиг крепче приобнимает ее, сохраняя тепло.       С улицы слышатся приглушенные голоса, и через несколько минут двери подвала с грохотом открываются. Девушки жмурятся от яркого света, а Эби инстинктивно закрывает собой напрягшуюся Эмму, когда в проеме появляются несколько силуэтов.       — Вот они! — раздается голос Кейтлин. Ка подбегает к ним, осматривая и помогая подняться: цепь, что Эмма умоляла оставить, летит в сторону. Следом подходит Дилан и подхватывает Эмму под руки. Они в порядке, Эби судорожно выдыхает: эта страшная ночь, наконец, закончилась.       К лагерю стягиваются полицейские; свет маячков и сирены оглушают, когда ребята провожают Эмму к машине скорой помощи. Дилану тоже нужна помощь, поэтому Блиг отходит в сторону, позволяя профессионалам заняться делом. Она присаживается на деревянную скамью неподалеку, косится на поваленный теперь баннер «Что не убивает, делает нас сильнее» и хмыкает: звучит красиво, но послевкусие оставляет отвратительное.       Эмма подходит неслышно чуть позже, присаживается рядом умытая и одетая, одаривая Эби яркой улыбкой. Эби не может не улыбнуться в ответ. Невозможно сказать, как у остальных, но Эбигейл Блиг этой ночью точно стала сильнее: теперь ей хватает смелости сжать ладонь Эммы в своей и посмотреть на нее прямо, не скрывая восхищенного взгляда.       — Черт, ты и правда здорово пахнешь. Поделишься названием духов, когда вернёмся домой? — бормочет Эмма, укладывая голову Эби на плечо. Изможденная обращением и бессонной ночью, она прикрывает глаза и плотнее кутается в куртку, чувствуя тепло руки на плече, когда Эби прижимается ближе.       — Конечно, — Блиг усмехается и переводит взгляд на горизонт. Воздух начинает нагреваться, солнечные лучи уже раскрасили верхушки деревьев — вид потрясающий. Жаль только, что под рукой ничего, на чем можно было бы зарисовать, но тепло Эммы и её спокойное дыхание на шее всё компенсируют.