С возвращением, Господин Аято!

Приезд Аято после затяжного отсутствия был для всех ожидаемым событием, впрочем, как и для него самого. Всегда приятно вернуться домой, особенно со знанием, что тебя ждут. Радушное приветствие охраны и тёплые объятия сестры поспособствовали появлению сдержанной улыбки. Роскошный обед по объёму, конечно, был далёк от праздничного, но всё же отличался своей изящной подачей и неповторимым вкусом. Но и этого было недостаточно для полного удовлетворения возвратившегося. Кое-чего не хватало среди всей этой суеты вокруг него, а именно: одной искренней и любопытной пары зелёных глаз, которые точно бы заблестели в присутствии Аято. На соответствующий вопрос Аяка ответила, что Томе пришлось срочно отлучиться, чтобы уладить какие-то вопросы, но он обещал расправиться с ними как можно скорее, ведь ждал приезда главы клана не меньше остальных. Девушка и представить не могла, что испытываемая им тоска по Аято была в сотни раз больше её собственной, так как подкреплялась необузданным плотским желанием, потребностью в тактильном контакте и эмоциями, совокупность которых по-простому испокон веков называют любовью. После обеда парень решил забыться в мелких делах – отдых до появления в имении партнёра всё равно лишь пустая трата времени, ведь расслабление без его присутствия по степени удовольствия давно уже не стоит в одном ряду с совместным времяпровождением. Только мысль о нём промелькнула в голове главы, как заворачивая за угол, он столкнулся с Томой нос к носу. Тот явно сильно спешил, желая как можно скорее найти Аято, но как только встретился с ним глазами, замер, пропуская незамеченный для себя воодушевлённый вздох. Впрочем, от внимательного взора собеседника он не укрылся. – Тома, – из уст имя прозвучало мягко, словно всё каталось по языку и наконец-то с него соскользнуло. Губы растянулись в немного хищной улыбке, однако она всё ещё оставалась сдержанной. – Господин Аято, – получилось с придыханием и зачатком восторга, вот-вот готового сорваться в радостный крик, но скованного цепями приличия. – Увидимся вечером, Тома, – лукаво улыбнулся обращению на “Вы”, видя в нём двусмысленность, понятную только им двоим. И всё же сейчас он сказал так скорее из-за формальности. Ведь даже если голоса их звучали очень приглушённо, у стен тоже бывают чуткие уши и не менее зоркие глаза. В положении Аято следовало быть осторожным с вещами, которые могли обернуться против него, что он и делал. Хотелось бы сейчас прижать парня к ближайшей стенке: не нападать сразу, а долго примеряться к губам или прислониться к ним, не целуя, а выжидая, пока Тома самостоятельно подастся вперёд и кинется в пропасть всепоглощающей страсти. Хотелось бы подхватить его под ягодицами, не разрывая поцелуя, и побудить обвить ногами собственную талию, прижаться телом к телу, чтобы единственным разделяющим их расстоянием была толщина одежды. Аято медленно моргнул, останавливая мысли о столь желанных действах. Сейчас он может только кивнуть понимающе в ответ на такое же движение головы собеседника и удалиться, чтобы уладить не терпящие отлагательств вопросы. И хотя прерываться отнюдь не хотелось, глава комиссии как никто другой знал, что чем дольше ожидание, тем вкуснее воплощение. Особенно это утверждение касается обладателя цепких зелёных глаз. Время, в которое они регулярно встречались до затяжного отсутствия, всегда было одно, а потому обговаривать его не нужно было. За промежуток до долгожданной встречи Аято успел не только закончить несколько небольших дел, но и привести себя в порядок, смыв с тела тёплой водой липкое изнеможение. По возвращении в спальню, парень позволил себе не менять одежду, оставшись в одном банном халате, по своему покрою отдалённо напоминающем кимоно. Утомлённый взгляд лениво лёг на стрелки часов – скоро. Пришлось заранее подготовиться, чтобы не отрываться на организационные мелочи во время самого интересного, после чего Аято вальяжно устроился в полулежачем положении на своей кровати, потягивая от нетерпения любимый напиток из трубочки. Только стрелка часов оказалась на нужном месте, как раздался стук. Тома скользнул внутрь и, не глядя, ловко провернул пальцами предусмотрительно оставленный ключ, запирая их. Аято успел поставить стаканчик на рядом стоящую прикроватную тумбочку, после чего Тома сорвался к нему, кидаясь в объятия и целясь поцелуем в очаровательную родинку у губ своего возлюбленного. Легкий смех, наконец-то не встречающий вынужденных преград в виде скрытности, вырвался наружу. Парень не остановился на одном месте, зацеловывая лицо Аято и всё оттягивая момент того, как их губы встретят друг друга. Нетерпение вынудило остановить своего партнёра требовательным жестом – глава клана собственнически обхватил пальцами его подбородок, направляя к себе и скользя языком между приоткрытыми губами. Промычав от неожиданности, Тома тут же расслабился, позволяя ласкать себя так, как этого хотел его партнёр: с напором и страстью. Аято то замедлял движения языка, желая почувствовать возлюбленного более трепетно и нежно, то наоборот ускорялся, откровенно главенствуя и показывая, что даже несмотря на усталость он не собирается изменять своим привычкам. От небольшой возни на кровати пояс на банном халате ослаб, и ткань начала сползать по обе стороны, всё больше открывая грудь. Кое-чья любопытная рука поспособствовала этому, сначала просто оглаживая кожу и задевая одежду незаметно, а потом уже не таясь стаскивала с плеч единственный закрывающий обнажённое тело элемент. Едва ли Аято заметил это, ведь был занят страстными ласками своего партнёра. Позволил ему вздохнуть, успев рассмотреть покрасневшие губы, и снова притянул к себе. От каждого соприкосновения их языков серотонин в организме запускал фейерверк, затмевая все предыдущие мысли. В голове Томы их обжигающие нежности так же отзывались яркими вспышками – он забыл о том, что в этом мире существует кто-то, кроме них. Казалось, вся вселенная остановилась, лишь бы их долгожданный поцелуй длился подольше. Ощутив сладкую негу в теле, блондин перестал нависать, ложась своей грудью на уже обнажённую грудь Аято. Его рука жадно исследовала, словно впервые, рельефное тело, а губы всё не находили покоя, прижимаясь то к скулам и щекам, то к шее и плечу. Лежащий дышал тяжелее, с удовольствием принимая чувственные порывы, которыми партнёр его ублажал. Запустил руку в его волосы, снимая ободок, и легко потянул за кончик жгутика, освобождая пряди из хвоста. – Теперь в любую поездку, которая претендует больше, чем на неделю, я буду забирать тебя с собой, – прошептал горячо, останавливая этим заявлением россыпь поцелуев на своём лице. – Я совершенно не против, только ты и сам знаешь – они же пропадут без меня, – Тома усмехнулся весело, представляя, как все его обязанности сваливаются на плечи других. – Уверен, моя дражайшая сестра позаботится о том, чтобы в твоё отсутствие имение не запустили, – притянул к себе парня поближе, проводя носом вдоль шеи и прижимаясь к ней крепко губами. Облизнулся предвкушающе, чувствуя, как податливо отклоняется голова, открывая больше площади для ласк. – Как же ты объяснишь моё отсутствие? – жался грудью к его, чувствуя на спине и талии жадные прикосновения, которые всё норовили спуститься к ягодицам. – Тома-Тома, – поцеловал мокро в скулу, – неужели ты забыл, что мне не нужно ни перед кем объясняться? Следующим движением Аято в привычной властной манере оголил плечи партнёра, стягивая пиджак. Парень за время отсутствия возлюбленного успел позабыть, как чудно ощущать на себе нетерпение. Вздрогнул невольно, вынимая руки из рукавов и отправляя следом массивный пояс, который уже порядком мешался. Глава клана облизнул губы, усаживая Тому сверху и поднимая рубашку к шее. Вздымающаяся из-за глубокого дыхания грудная клетка очень уж привлекала внимание, чем Аято воспользовался. Прижался блаженно к центру, оставляя яркий, наливающийся цветом след от губ. Не стал даже любоваться на него, предпочитая лицезреть последствия их страсти в совокупности, и принялся безостановочно целовать грудь Томы: поднимался губами до ключиц, высовывая язык и проводя по косточкам; затем спускался мокрыми следами обратно, всё оттягивая момент того, как он приступит к ласке сосков. Аято так хотелось, чтобы он сам попросил об этом, и Тома, словно читая мысли, рукой сместил его голову пониже, прося осуществить ласку языком. Из уст управляющего вырвался неосторожный сладкий вздох. Глава не хотел сдерживать ни одного своего порыва и, позволяя рубашке скрыть его лицо, убрал от ткани руки, перемещая их к упругим ягодицам. Пальцы сильно сжались, тиская их от наплыва эмоций. Впрочем, увлечённость округлостями никак не мешала Аято совершать языком плавные движения по ореолу. Это действие доставляло ему особое удовольствие: Тома не сразу признал чувствительность данной области, какое-то время упорно скрывая этот факт из-за неловкости. Управляющий клана Камисато хорош в сокрытии информации. Но не настолько, чтобы обвести вокруг пальца главу этого самого клана. В одну из их жарких встреч Аято попросту не дал ему выбора, прикрываясь экспериментом, а в процессе с удовольствием наблюдал, как его нежный и милый, привязанный по рукам и ногам к кровати мальчик извивается под ласками, почти умоляя не останавливаться. Не выдержав, Тома сам стянул с себя рубашку, желая видеть старания любимого. Шаловливые ручки которого уже стягивали с него и нижнюю часть одеяния, возвращаясь впоследствии на своё любимое место. Вздохнув порывисто, блондин подался телом вперёд, прося больше тактильного контакта. Не смея противостоять горячему желанию возлюбленного, Аято демонстративно высунул язык, проводя им сначала широкую полосу посередине груди, а затем смещаясь снова к соску. Простые касания кончиком вверх-вниз поспособствовали ещё одному, уже куда менее сдержанному, томному вздоху. Реакции Томы неимоверно возбуждали, отчего в голове уже рисовались картины следующих взаимодействий. И хотя они были разные, говорили все об одном: нужно больше. Ближе. Громче. Чувственнее. Одним нехитрым движением Аято поменял их позиции, оказываясь сверху, чем немного отрезвил обоих. Зелёные глаза, оставаясь масляными, путешествовали по загадочно-хитрому лицу парня, пытаясь предугадать следующее действие. Сильно ломать голову не пришлось, ведь соответствующим похлопыванием по бедру ему предложили раздеться до конца и раздвинуть пошире ноги, что Тома и исполнил, пока второй потянулся за заранее приготовленным органическим маслом и презервативом. Умопомрачительно соблазнительная улыбка Аято помогла отвлечься от мысли, что сейчас последует необходимый, но такой долгий этап подготовки. А ведь в их необузданной страсти каждая минута была бесценна. Хотелось уже ощутить его как-никогда близко, почувствовать Аято так, как не позволено больше никому. Словно читая мысли, глава клана стряхнул с локтей мешающий халат, снабдил палец маслом и, расположив одну руку между ног, приблизился лицом к лицу Томы, не позволяя дразнящими поцелуями остыть интересу. Блондин отвечал с готовностью на любое действие в свою сторону. Закинул руки парню за голову, производя ласкающие и массирующие движения на шее и плечах. Если бы была такая возможность, он бы трогал его беспрерывно. Настолько Аято был хорош, красив и притягателен в своей естественности, что в понимании Томы попытка противостоять влечению приравнивалась к преступлению. Верный своим принципам глава клана внимательно прислушивался к ощущениям партнёра, следя за тем, чтобы не причинить ему неосторожным движением боль. А когда настало время добавить ещё один палец, не торопился, плавно проникая ими в податливое тело, совершая бережные поступательные движения и постепенно увеличивая темп. После трёх пальцев терпение оставило Аято, поэтому подготовка на этом завершилась, хотя Тома и не жаловался, ведь в его глазах читалось такое же неподдельное желание. Их взгляды снова пересеклись, и дыхание местного авторитета замерло, а скулы покрылись нежным румянцем. Происходящая между ними магия не оставляла возлюбленных даже в подобных развратных сценах. Тому всегда это слегка удивляло: казалось бы, куда уж ближе и откровеннее. Разве смущение не должно было уйти ещё после первой их жаркой ночи? Но миловидное стеснение оставалось, заставляя паренька легко смеяться и отводить взгляд от внимательных голубых глаз его Господина. А Аято нравилось. Так нравилась простота и искренность этих чувств, что он не мог отказать себе в удовольствии лишний раз смутить возлюбленного. Стоило Аято отвлечься на минуту, чтобы надеть презерватив, как его зеленоглазая хитрюга перевернулась на живот и встала на колени, прогибаясь. Хищно облизнувшись, он крепко шлёпнул его по ягодице и сжал на ней блаженно пальцы. Одно из любимых положений главы клана, ведь в этой позе открывается вид на изящную и чудесную в каждом изгибе спину Томы. Расположившись удобно, Аято снабдил ещё раз пальцы органической смазкой и мучительно медленно провёл ими между ягодиц партнёра, ловя цепким взглядом движение его лопаток. Дразнясь, он незамысловато потёрся головкой о вход в тело своего ненаглядного, придерживая его рукой за талию и не давая самостоятельно насадиться. Со стороны Томы послышался шумный досадный вздох – как же его покровитель обожает держать каждую минуту под своим контролем и сладко мучить. И тут не всегда подгадаешь: лучше держаться до последнего, пытаясь повернуть игру в свою сторону или сразу томным, переполненным желанием шёпотом просить продолжить. В этот раз долгая разлука сыграла на руку, и управляющему клана не пришлось выбирать ни один из вариантов. Пропустив напряжённо воздух через нос, Аято прикрыл глаза, плавно входя. Видеть этого Тома не мог, как бы не хотел, но по короткому жаркому вздоху знал, что его любовь сейчас откинула голову, прикрыв глаза от удовольствия. А волосы, слегка взъерошенные от взаимных ласк, красиво упали по обе стороны на его лицо. Сам Тома, кажется, пропустил стук собственного сердца, ощутив, как в него входят. Как же приятно снова чувствовать на себе сильные руки, что по-хозяйски гуляют от талии к спине, рёбрам или плоскому животу, а иногда и позволяют себе наглость опуститься к члену для дополнительной стимуляции. Впрочем, что касается главы комиссии, наглость – второе счастье. Аято был в какой-то степени даже раздосадован, что его лица сейчас не видят. Совершая плавные толчки, с которыми он входил всё глубже, парень скользил взглядом от талии к шее с таким восхищённым вожделением, что точно заставил бы Тому снова закраснеться. С другой стороны, ночь только начинается, и его ненаглядный успеет ещё не раз увидеть эту эмоцию. Хорошая предварительная подготовка позволила Аято свободно войти практически в полную длину. Собственное дыхание он тоже старался контролировать, не давая ему быть слишком шумным, а всё ради того, чтобы слышать каждый блаженный вздох своего милого Томы. Эмоции настолько били через край, что заставляли разрываться между несколькими желаниями сразу: парень не мог точно сказать, хотел бы он сейчас вцепиться пальцами в чужие ягодицы, грубовато насаживая партнёра на член или же нежно отыметь его, приговаривая на ушко непристойности. Не стал выбирать ничего из первых пришедших в голову вариантов, протягивая вперёд руку и крепко вбирая в кулак волосы. Из уст Томы вырвался сдавленный хрип, когда голову без лишней резкости, но всё же с ощутимой настойчивостью, потянули назад. Усилившиеся толчки вынудили парня прикрыть глаза и прикусить губу от удовлетворения. Аято точно знал, как доставить им обоим удовольствие, и успешно пользовался своим бесценным опытом. Тома попросту млел от ощущения его власти над собой, от нетерпения, и от заданного их страсти ритма. Не справляясь с обуревающими со всех сторон приятными ощущениями, зеленоглазый вцепился руками в ткань, сильно сжимая её. Аято был готов поклясться: дорогая шёлковая простынь страстно скомканная пальцами его милого любовника казалась ещё более красивой… Какой бы умопомрачительно красивой не была спина парня, главе клана очень уж захотелось полюбоваться его багровыми щеками. Отпустив волосы, Аято взялся обеими руками за ягодицы, удерживая, и увеличил темп, рвано входя в требующее хорошего секса тело, исполняя эти движения дабы оставить хорошее послевкусие от этой позы. Вышел резковато и, не дав Томе времени понять, что произошло, наклонился, игриво кусая его отставленную ягодицу. Хмыкнул хитренько на возмущённый всклик и повалил его на бок, приникая сладким извиняющимся за излишнюю дерзость поцелуем. Блондин несильно прикусил его губу в качестве акта протеста, но горячий контакт губ разрывать не спешил. Отстранился только когда завалил Аято на спину, и тут же принялся разглядывать его лицо: припухшие от их нежностей губы растянулись в мечтательную улыбку, розовый румянец поглотил собой всю площадь щёк и скул, а глаза сияли счастьем. Образ лежащего перед ним парня настолько разнился с образом строгого непоколебимого главы клана – можно было подумать, что это вовсе два разных человека. Пропустив волосы Томы сквозь пальцы, Аято намеревался продолжить вести игру по своим правилам и был уже готов повалить парня назад на бок, но тот воспротивился. Самодовольно тряхнув головой, он нашарил рукой потерянный в покрывале бутылёк со смазкой и распределил содержимое по члену возлюбленного. Честно старался не смотреть в глаза Аято, но игнорировать танцующих в них от предвкушения чёртиков просто не мог. Глава клана без какого-либо стеснения вальяжно положил себе за спину подушек, делая корпус чуть приподнятым относительно плоскости матраса, и с молчаливой хищностью пожирал глазами своего ненаглядного. И хотя взор этот заставил Тому закраснеться до самых ушей, в число самых робких он никогда не входил и, ответив на этот взгляд томной улыбкой, начал примеряться к члену. Опустился медленно, облизывая соблазнительно губы от возобновлённого ощущения слитости их тел и, установив руки на матрасе в качестве опоры, начал движение. С лица Аято всё никак не сходил похотливый прищур и заинтересованная ухмылка. Он протянул руку вперёд, кладя ладонь на лицо возлюбленного, о которую тот нежно потёрся щекой. Большим пальцем погладил сомкнутые губы, после чего сместил кисть, оставляя у рта кончики среднего и указательного пальцев. Как бы уступая Томе роль ведущего и уже не требуя, а ненавязчиво предлагая снабдить фаланги слюной. В ответ парень высунул мокрый язык, исполняя немую просьбу. Распределив слюну между тремя пальцами, Аято протянул руку к соску, лаская его между большим и указательным. С первой секунды этих незамысловатых движений дыхание блондина сбилось, а от нарастающей страсти темп того, как он двигался, увеличился, что бесспорно нравилось голубоглазому. Поэтому ждать, пока он подключит вторую руку, долго не пришлось. Подгоняемый приятными ощущениями Тома насаживался на Аято с особым удовольствием, то и дело роняя или, напротив, запрокидывая голову от избытка чувств и неистово кусая губы. Глава клана прекрасно знал, к чему ведут эти метания, а потому сместил внимательный взор с лица на член партнёра, с которого уже стекала бесцветная предсеменная жидкость. И хотя этот признак констатировал факт приближения к оргазму лучше любых слов, сбивчиво произнесённая Томой фраза взбудоражила его. – Г-господин… Аято! Не просто обращение, привычное уху главы клана Камисато, а ещё и знак, что его партнёр испытывает наслаждение и близится к долгожданной разрядке. Тома часто держится до последнего, оттягивая момент того, как он назовёт своего любовника на “Вы”, а потому для Аято это вдвойне ценно и очаровательно. Если бы не столь долгая разлука, то можно было сладко помучить его: замедлиться вопреки горячим просьбам или обхватить пальцами член у основания, не давая кончить. Но издеваться над красивейшим в своей открытости, разгорячённым и дрожащим от ласк Томой было бы грехом, за который бессмысленно просить искупления. Не раздумывая, Аято остановил его бёдра, крепко удерживая. После чего привычными поступательными движениями принялся самостоятельно вколачиваться, наращивая темп и доводя парня до несдержанного протяжного стона. Имел его ритмично и сильно, чувствуя, как Тома дрожит от подступающего оргазма. На самом деле Аято тоже был на пределе, но показывать этого не хотел, как и заканчивать первым. Впрочем, только эта мысль пронеслась у него в голове, как на его торсе оказалась сперма, а руки партнёра, что служили ему опорой, надломились в локтях от окутывающей тело неги. Аято после того, как они перестали быть слиты воедино, было достаточно пары движений рукой, чтобы закончить в презерватив и впоследствии избавиться от уже ненужного элемента. Тома свалился на бок, с трудом смыкая ноги и всё ещё неровно дыша. Ткнулся беззаботно носом в ключицу, стараясь быть ещё ближе, пока возлюбленный, который мысленно похвалил себя за предусмотрительность, промакивал грудь салфеткой, ждавшей своего часа на тумбочке. – Надеюсь, мне не стоит напоминать о том, что теперь ты ночуешь со мной? – предельно довольно промурлыкал глава клана, целуя невесомо растрёпанные пряди. – Не стоит, Аято, – потёрся незамысловато носом о ключицу, затем чуть повернул голову, чтобы видеть его лицо, – только вот мы ведь в прошлый раз чуть не попались, когда я не появлялся ночами в своей спальне. Всё же будет неловко, если Аяка… – ему не дали договорить, остановив горящим страстью взглядом, гуляющим по покрасневшему лицу Томы. – Аяке рано или поздно придётся принять факт наших чувств. Но тебе не нужно об этом беспокоиться, этот вопрос я возьму на себя. А проскальзывать мимо взора остальных, – понизил голос, словно в этой комнате их мог услышать ещё кто-то, – ты умеешь не хуже ребят из Сюмацубан… От такого тона по шее пробежали мурашки. Тома сделал усилие, приподнимаясь и одаривая Аято быстрым чмоком в губы, после чего расположился на его груди ещё удобнее. И судя по тому, как его обняли, парень вовсе не был против. Ощущая высшую степень близости, оба думали о том, что в долгих отъездах есть плюс в виде таких сладострастных приветствий. А с другой же стороны, куда лучше и спокойнее, когда они рядом друг с другом и не терзают себя тоской или страхом перед неизвестностью. Тома приподнял голову, встречаясь взглядом с возлюбленным, в радужке которого читалось умиротворение. Эта ночь – точно не лучшее время для окрашенных печалью размышлений. Лучше посвятить её друг другу, а следующим днём обсудить всë то, что накопилось за время долгой разлуки.