Без суда и следствия

Полумрак. Единственные источники света-большие светодиодные прожекторы разных цветов и блеклые фиолетовые гирлянды, развешанные словно наобум по всем стенам. Музыка играет настолько громко, что закладывает уши, а басы отдают в челюсть. Клуб. Десять часов вечера. Всё веселье только начинается, так что народу прибавлялось. В самом углу на роскошном красном диване сидела шайка Эррора и несколько прибившихся к ним девчонок. Пацаны потягивали ром из своих бокалов, закидывая его круглыми румяными чипсами. Под столом ещё покоилась бутылка водки и вино, которое ребята пить не собирались. Вся шайка пестрила черными и серыми цветами. (Эррор даже в какие-то моменты сливался с окружением). Меж собой они весело общались, пытаясь перекрикивать музыку. —Эррор, ты чего так поник сегодня?—Закрыв одно ухо прокричал Киллер, немного покачиваясь с бокалом в руке.—Давай веселее, мы должны оторваться сегодня на полную, эй-й-й! Девчонка, сидевшая всё это время рядом с Убийцей внезапно потянула его на себя и стала что-то шептать на ухо. Ошибка же не реагировал ни на что. Как сидел с пустым взглядом на этот злосчастный стакан немигающим взглядом, так и сидит. Возможно, он уже слишком много выпил, чтобы хоть что-нибудь ответить. Но тайна столь затяжного молчания крылась намного глубже. Не в стакане с алкоголем и даже не в голове Эрра. Ответы лежали в глубине его сердца, там, где их не может достать даже сам Ошибка. Между клапанами, каналами, артериями и всем, что у него только есть таился маленький котёнок его апатии и ненависти. Совсем маленький, но такой требовательный и очень-очень болезненный. Ах, если бы колющую боль в сердце можно было объяснить маленьким котёнком, живущим внутри нас, быть может, объясняться стало бы легче? «Я сегодня не пойду, у меня котёнок режет сердце». «Прости, встречу придется отменить, мой котёнок снова царапает меня изнутри». Голова донельзя забита самыми разными мыслями. Ошибка уже не понимал сам себя. Язык скоро расплетётся и он вывалит всё, что накопилось внутри. Так тяжело… Он даже дневник не вёл, чтобы хотя бы наедине с собой обсудить собственные проблемы. Слова уже стояли готовые в горле, а сердце защекотало от этого непонятного ощущения ненужности и одиночества. Кровь вскипала. Непонятно, правда, от чего: высокого градуса рома или извержения внутреннего вулкана чувств. Хотелось кого-нибудь грохнуть прямо здесь, сделать больно любому другому созданию, лишь бы больно не было среди рёбер, где никто не достанет, чтобы утешить эти чувства… Гранённый стакан разлетелся о стол на множество осколков. В одном из них отразился нездоровый блеск в глазах Ошибки. Вслед за посудой отправилась и рука Эррора. Он со всей силы ударил по столу, прямо по осколкам, вонзив в ладонь несколько стёклышек, отчего рука сильно заныла. Плевать. От прикосновений чужих людей ещё больнее. Легче не становилось. Эрр ударил ещё раз, ещё и ещё. По деревянному столику уже струйкой бежала алая кровь, а Ошибка не останавливался. Боль пульсацией отдавала в незажившее плечо. «Больно. ТАМ опять больно. Больно. Больно. Больно. Больно! Больно! БОЛЬНО, БЛЯТЬ, БОЛЬНО!» —К ЧЁРТУ ВСЁ!—С громким возгласом Оши швырнул на коленки одному из своих парней (он так и не понял, кому именно) бумажник и, сжимая раненую руку, быстро пошёл к двери. Улица не пестрила цветами. Серые здания, нагромождённые словно друг на друга надменно глядели на него сверху вниз и точно завывали «жалкий, жалкий, жалкий». Быть может это всего-лишь ветер гулял среди проводов, антенн, балконов, верёвок и гудел свою невесёлую песенку. Эррор чувствовал себя верующим. Он не знал, кто его бог и где его храм, но точно знал что они есть. Точно знал, что его исповедь выслушают, точно знал что его примут, поймут. Точно знал что его где-то ждут. Но, к сожалению, знал он это не головой, а сердцем. Этот несчастный орган буквально рвался наружу, чтобы указать верный путь. Вот только куда бы студент не повернулся-каждая дорога казалась ему правильной. Не было ни одной подсказки, куда же в самом деле топать. В несчастной голове мелькнул размытый образ. Вспышки белого и фиолетового, несчастного и доброго, теплого и непостижимого. Он был вот здесь, на расстоянии вытянутой руки, одновременно ждал его на соседних планетах, в других вселенных. Далекий и близкий, как голубое небо, как отражение в зеркале, как оригинал картины Винсента Ван Гога «Цветущие ветки миндаля» в музее. —«Мой Бог… Моя Последняя Надежда… Где же, где?» Синий шарфик мерно покачивался под ледяными потоками беспощадного зимнего ветра. Внезапно гетерохромные глаза распахнулись. Рука с длинными пальцами потянулась к телефону. Сенсор тут же залился кровью. Из-за алкоголя в глазах появилась дымка, а голова закружилась, так что вызвать такси-то ещё испытание. Так Эрр был и без очков. С рыком засунув телефон обратно, Ошибка развернулся лицом к главной дороге и поспешил к свету ярких огней. Его кто-то ждал. 12 часов ночи. Жилой район. Дома было тихо и спокойно. Везде выключен свет, слышно только томное жужжание холодильника и проезжающие за открытым окном машины. Среди блаженной тиши ночи грустно выделялся один ученик. Он сидел на кровати, упершись ребрами в колени и одиноко глядел в окно. Сегодня нет ни одной снежинки, только скопившиеся сугробики падают с деревьев из-за сильного ветра. Умиротворение, безопасность, спокойствие. Найтмер совсем умаялся за последние дни. Зима порядком поднадоела, хотелось хоть немного тепла беспечного весеннего солнца. Жаль, что нельзя найти замену солнышку… Или- *Дзынь* Дверной звонок разорвался тихой прерывистой трелью. Наступившая тишина наполнилась непониманием, легким страхом, трепетной радостью новой встречи и жаждой разговора. Найт сначала подумал, что это соседи, но время позднее. Хотя кто знает этих сумасшедших жильцов… Разбойники, грабители, наркоманы… Второй крик звоночка заставил Кошмарика спрыгнуть с кровати и на цыпочках побежал к двери. Сперва, конечно, он заглянул в глазок. Фиолетовые глазки сверкнули, на губы мягким шёлком легла улыбка, а щечки покрылись румянцем. Щёлк-щёлк. Дверь отворилась с радостным писком петель. Всё радовалось возвращению хозяина. Да, пусть и шатается, неясно моргает, хмурится, но это Эррор-высокий, харизматичный, брутальный, в одном пальтишке да шарфе. —Разве у тебя нет ключей? Привет, Эрр.—С радостью в глазах, Коши отошёл от прохода, освобождая место.—В бар ходили? Почему один вернулся. Недовольный взгляд зацепился за ровные черты милого лица. Эррор, возможно, не понял, что обращаются именно к нему. Ошибка имел свои планы на этот вечер. Слова застряли в горле, как и две фигуры в полумраке. Он шёл всё это время и думал над тем, как начать исповедь белого котёнка, нашёл правильные слова, но когда пришло время открыть свой рот… —Выпьем? Я… При-нёс с собой пару бутылок.—Закрыв глаза, Ошибкин встряхнул головой.—Шампанское, вино, в-водка? Что ты пьешь? Пожалуйста, выпей со мной. Алкоголь не является единственным выходом из ситуации, но по Эррору так не скажешь. Проницательные полустеклянные глаза, что светятся, как кусочки янтаря из-за света с коридора, неестественные для дебошира сжатые в полосочку губы, едва дрожащие фаланги и веки… —Может, проспишься сначала, Эрр?—Неловко усмехнувшись пробормотал Найт, закрыв входную дверь, и стал стягивать шарфик и пальто с прибывшего. —Сам. Я не настолько пьян, забудь про одежду, это всё формальности, ты слышишь меня?—Покачнувшись, Оши сделал пару шагов вперед и прижал Кошмарика к стене.—Слышишь? Просто согласись или от-кажись, ладно? Найт не боялся подобных действий, поэтому улыбнулся и по-птичьи склонил голову. —Точно не Настолько пьян? Тяжелый выдох. Лишнее действие. Чужое дыхание. Робкий взгляд. Глаза, губы, руки. Ещё одно лишнее движение. Неопрятная близость. Страсть. Опасность. Боль в обожжённых поверхностным, невинным прикосновением губах. Искра. Безумие. Отчаяние. Маленький Белый Котёнок Ищет Исповеди —Я скоро умру. Понимаешь? Мне прямая дорога вечно крутиться на восьмом кругу по Данте. Я чертов лжец. Врун, обманщик. Плут, называй как х-хочешь, меня звали по-разному. Понимаешь? Быть может на седьмом со мной совокупится з-мея, на десятом буду изнемогать, умоляя Бога хоть о капле воды, буду вариться в смоле, меня будут потрошить, я буду умирать раз з-з-за разом, но послушай меня!—Эрр зажмурился, схватившись ледяными ладонями за маленькие ручки своего собеседника.—Все боги, которые у меня были, отвернулись от меня. Не к кому обратиться, не у кого просить совета, искупления, пощады. Боже, я грешен, г-решен как никто другой, я всё жду чёртовой смерти, которая идёт за мной. Я уже чувствую под ногами ебаный ад, я чувствую именно это, понимаешь?! Я уже прохожу его. Я уже в нём. Я всегда был в нем, я никогда не жил наравне с тобой или кем-то ещё, мне не давали шанса жить, я ВЫЖИВАЛ, и сейчас делаю то же самое. Хотя бы ты, Господи, моя последняя надежда на то, что я буду понят, выслушан, принят. Бог мой, может и прощён… Даже если и не буду, просто убей меня сам, соверши суд, отправь туда, откуда я пришёл, но выслушай. Эррор уперся лбом в стену, словно скрывал своё лицо от омерзительного позора. —Ты последний… Дальше никого не будет, только ты, дальше одна Смерть. Они ждут меня. Ждут последней исповеди. Ждут пока мой последний Спаситель убьёт меня. Прежде чем меня разорвут, молю тебя, Господи, выпей со мной. Сказать, что такие речи Кошмарика удивили-ничего не сказать. Он словно выпал из пространства реальности. Подобные речи он слышит впервые. —Бог? О чем ты, Эрр, никакой я не бог, ты просто пьян, идём, я…—Коши робко поднял взгляд на собеседника и обомлел. Эти глаза… Разочарование, мольба, слёзы-все в них было. Отказывать нельзя.—Я буду шампанское. Хотя нет-нет, всё же вино. Оно же есть? —Конечно. Спасибо, Найт.—Словно с облегчением выдохнул Эррор, отстраняясь и начиная снимать кроссовки. Продвигаясь в темноте по памяти, парни добрались до кухни. С щелчком комната залилась ярким светом. —Ты ужинал? Могу заказать тебе чего.—Начал говорить Ошибка, словно минуту назад не произошло никаких странностей между ним и его новым другом.—Парни вернутся не скоро, так что наш кусок не заберут. —Да, знаешь, я не голоден… В смятении и смущении, Найтмер стал судорожно вспоминать на какой стул ему следует сесть чтобы никак не ранить чувства столь… Чувственной особы, как Эрр. —Ах-ха-ха… Прости. Такой ереси тебе наговорил, стоило пойти и отоспаться, прежде чем лезть к тебе. Как сердцем чуял…—Эррор оперся о столешницу и сжал руки в кулаки, склоняя голову.—Тебя самого оберегать надо, как залезешь куда, так я твоим приключениям завидую. —Эрр, ты правда умираешь?—Подал плаксивый, грустный голосок Найти, крепко ухватившись за коленки пальцами.—Я могу помочь тебе? Я знал, что с тобой не всё так просто, идём. Наливай. И поешь сам чтобы потом плохо не было. Ошибка повернул на того голову и с беспомощной, как бы не вынужденной улыбкой, что-то прошептал. —Что? —Если попросишь-проживу чуть дольше, чем хотелось бы. Эррор встряхнул больной рукой, кровь брызнула на пол алой росой. —Что с тобой? Где уже порезался? Давай я посмотрю?—Кошмарик подбежал к своему другу не дожидаясь ответа и схватился за черную кисть.—Божечки… Как ты так, не делай ей ничего. У тебя есть пинцет? Эрр хитро прищурился. Что-то недоброе мелькнуло в этой глупой голове. Приняв свою более естественную позу, он открыл свой несчастный рот. —Опять хочешь поиграть в заботливую медсестричку и непослушного пацинета, а, Найти?—Не без доли флирта и лукавства этот герой подмигнул и блеснул клыками. —Ох-х. Ты невыносим. —Вживаюсь в роль. После того, как этот ученик втирал про Данте, называл его своим Богом, просил о разговоре, подобная реплика звучала абсолютно нелепо. И всё же, позабавила Кошмарика, заставив смутиться. Он что, девчонка что-ли? Грубо схватив того за ворот футболки, Найт приблизился к самым губам своего определенно точно ДРУГА и низко, шепотком прорычал: —Из нас скорее получится настырный врач и связанный пациент, что думаешь? —Правда? И что же у тебя болит? С нелепейшими улыбками оба рассмеялись. —Прости. Сейчас помогу. Найтмер удалился в дверной проём и тихо, как мышка, зашуршал в ванной. С лица же Ошибки улыбка заметно сползла. Брови съехались. «Неправильно…» . . . Громкий смех разорвал каноны тишины во всем дворе. Время три часа ночи. Найтмер и Эррор, уже опираясь друг на друга, выперлись на улицу. Один с коробкой сока, другой с пузырём водки. —Ах-ха-ха! Смотри, смотри что придумал!—Кошмарик, падая через каждый свой шаг подошёл к машине, припаркованной возле подъезда и рассмеялся ещё громче. Шапка у него скосилась набок, курточка нараспашку, ботинки натянуты хоть правильно.—Подсади меня немного, хочу… Найти поставил бутылку на снег и стал думать, как ему встать на капот. —А-а-а! А-ха-ха-ха! Я по-о-онял!—Эрр легко поднял того за талию здоровой рукой и устроил ровно на машине. Найти немного покрутил тазом, чтобы плотнее утрамбовать снег под подошвой и снова захихикал. —Давай немного сока…—Получив коробку в руки, Коши несильно открутил крышку и начертил апельсиновым соком ровную полоску на лобовом окне. Шалость удалась. Правда, Найти не под рассчитал своего веса и в пьяном угаре стал заваливаться назад. Однако, позади оказалась крепкая грудь Ошибки. И всё же, они выпили слишком много, поэтому, полностью потеряв равновесие, глупо упали на хрустящий белый снег и в очередной раз рассмеялись. Пошёл снег. Снежинки невольно залетали в глаза, нос и рот, но эта парочка их не замечала от слова «совсем». Они слишком погружены друг в друга. Эррор наконец почувствовал, как понемногу крошится тяжелый груз на его душе. Найтмер обрел в новоиспечённом друге свою опору и защиту. Он сам понимал, что это очень глупо-вот так бросаться на первого встречного, но он такой хороший, заботливый и одинокий, ну чем не вариант лучшего друга. —Мне… Мне кое-что напомнило всё это…—Шёпотом выдал Оши, укладывая руки на Найти, лежащего на его груди.—Что-то вроде… Da mihi pro Novus Annus Infinita fidem in nobis… In eo, quod etiam in captivitatem de curis Erit effundam calor ab oculis… Fidem quid est, pro me et te Non esse a tormentis vitae… Quod erit vestri fata, Et non est causa irae… —Это какой язык? Не похож ни на один, какой я знаю. Что это?—С неподдельным интересом спросил прилежный ученик, который напился как чёрт. —Я однажды переводил этот стих… В принципе стихи люблю, ты представляешь? Вроде и мразь последняя, а творец, поэт.—В очередной раз натянув свою пафосную улыбку, Эрр усмехнулся сам себе.—Хуэт я, а не поэт. —Ну не говори так, покажешь хоть одно? —Почти все они идут с посвящением. Не люблю теперь такое. После Инка всё это… Больше не имело значения.—Зло фыркнув ответил Эрр, незаметно набирая снег в руку. —Ой, да ладно тебе! Ну пожалуйста, ты же читал мои книги! Бам! Снежный ком прилетел в румяное лицо Кошмарика, тот вскрикнул и подскочил на ноги, с новым задором набирая снег и кидая в чернокостного. —О, это объявление боя? —Войны! Так как пока они бегают как несчастные медведи, качаясь со стороны в сторону, бой в снежки проходил как у червей. Они катались по всему двору, ползали, уклонялись, кидались. Были так счастливы… А снег всё шёл и шёл. Он напоминал о… Нём… Ошибка вздернул брови, потирая глаза. Но стоило ему отвлечься на секунду, как в лоб уже прилетел снежок. —Попал! Попал! «Ну конечно»,—Подумал Эррор,—«Снег…» . . . Тогда тоже было снежно, однако ярко светило солнце и было не слишком холодно. Где-то минус десять. Эррор шёл на встречу. Одет он был тепло, пуховик, шарф, шапка, теплые ботинки, перчатки. —Инк!—Радостно улыбаясь, он помахал фигуре, одетой так же тепло и сорвался на бег. —В этот раз я не опоздал?—Сверкая глазами, спросил художник, падая в объятия своего большого мальчика и целуя синие полосочки на его щеках. —В этот раз-нет, а во все остальные-на пару часов опаздывал.—Слегка покрутив талию возлюбленного, Эрр подкинул того и легко поймал.—Я так соскучился! Наконец ты нашёл время для меня. И вновь жаркие, тесные объятия. —Да-да, я наконец вышел. Правда минут через тридцать пойду с Дримом, Блу и Кроссом гулять, ты уж не серчай, соскучился ужасно по их компании, хочется с творческими людьми посидеть.—Чернилка блеснул улыбкой и потащил того на лавочку.—Как раз составишь мне компанию, пока я рисую для них. —Инк, что за дела.—Эрр резко остановил его и сдавил руку.—Ты две недели сидел над своими работами, даже почти не писал мне, а теперь… Что случилось? У нас скоро три года, я словно перестал быть тебе нужен. Инк, не забывай, что я твой парень, а не Дрим, Блу, или боже упаси Кросс. И как он вписывается в компанию «творческих людей»? По сравнению с ним я- —Ой, да нужны мне твои стишки. Я тебя не за них люблю. Идём, не отвлекай меня от работы. —Я уже забронировал нам стол. Дома тебя цветы ждут, отмени уж свою встречу и идём со мной. Художник цокнул и тяжело закатил глаза. —Опять конфеты и цветы с записочкой, что-то по типу: «Ты-мой Бог, услада и исповедь. Ты-мой друг, опора и проповедь»? Или что ты там пишешь.—Уникальные глаза Инка вмиг стали простыми серыми зрачками.—Ну что-о-о это? В сердце залегла настолько тяжелая обида, что хотелось плакать. —И это всё, что ты хочешь сказать мне после нескольких недель разлуки? Впервые вышел в свет и- —Да ну не впервые.—Художник стал быстро чиркать карандашом по своему наброску.—Ты что, правда думал что я всё это время просто сидел дома? Я просто не хотел никакой романтики твоей сопливой, Эрр. Она мне за три года поднадоела. Я хотел найти вдохновение, а ты как шило в заднице. Ошибка прикусил нижнюю губу и заметно помрачнел. Сердце болезненно сжалось, на глаза накатились слёзы. —Ты правда предашь наши отношения? —Я не сказал, что не люблю тебя или что мы расстаемся.—Промолвил Инк, задумчиво выгибая брови.—Я сказал, что ты мне надоел. Так то ты останешься моим парнем, я знаю, что ты выслушаешь меня и я тебя, потом мы займемся сексом, ты пойдешь курить а я сяду рисовать. Получаю ли я удовольствие-скорее нет. Одному скучно. Я боюсь потерять свои эмоции. Ты-моё безразличие и дотошность. Да и в постели ты не очень, знаешь. —Может это от того, что я гаптофоб, ты не подумал?—Ошибка вскочил с лавочки и стал метать уже яростные взгляды. От злости голос просел, появился гортанный рык.—Я доверил тебе всего себя, добровольно отдал своё тело на пожертвование, а ты… Ты! Инк даже глазом не повёл. —Да-да. —Да пошёл ты нахер! Эррор хотел было плеваться гневными оскорблениями, а лучше-ядом, чтобы убить несчастного предателя. Но тяжелые шаги удалялись в сторону, откуда Ошибка и пришёл. При встрече Инк также расцеловал своих друзей в щеки, собрал вещи и пошёл с остальными на обговоренное место их встречи. . . . . —Ну же, Эрр, чего ты застыл? —А? —Ч-чего застыл говорю?—Кошмарик сидел перед ним на коленях и уже шатался во все стороны.—М-мы наш-кодили здесь на славу, идём в следующий двор, там так много можно расхерачить, а-ха-ха-ха-ха! Найтмер залился переливчатым смехом и завалился на спину. —Ну уж нет, мы идём домой, ты напился. При попытке встать Ошибочка также грохнулся на спину и захихикал. Легенькое пальтишко уже встало колом из-за снега и мороза. —Ладно, МЫ напились. . . . «… «Мяу»,—сказал Маленький Котёнок притронувшись к миске с молоком. Его мордочка быстро намокла, но от теплого молока всё внутри согрелось. «Мяу»,—снова мяукнул котёнок, когда чьи-то нежные руки коснулись острых ушек и мягко опустились прямо до основания хвоста. «Мяу?»,—Маленький Котёнок почувствовал, что у него из под усов вытащили мисочку, а ласковые руки больше не гладят мягкую шерстку. Всё погрузилось в непроглядный мрак. Очертания комнаты изменились, деревянный пол под лапами стал похожим на сырое мясо и проваливался под небольшим весом. Тепло заставило Котёнка размякнуть, ослабить бдительность. Он не хотел всего этого… Ему нужно было нечто совершенно другое, такое же нежное и безопасное. Он всегда был в холоде и должен был в нём оставаться, чтобы не было больно. «Мяу.»,—сказал Маленький Котёнок, осознав свои одиночество и наивную глупость. «Мяу.»—сказал другой Маленький Котёнок ему в ответ.» Их разбудил хлопок входной двери. Тяжелая железная конструкция закрылась за большой толпой ребят. Это все парни Эрра, которых он пригрел. —Тише блять дверью хлопаем, выродки несчастные!—Оши лежал на диване, страдальчески положив забинтованную руку на лоб.—Твари, вся карта ни во что просто, всё пропили! У-у-у, будь бы я в форме, таких пиздов каждому б прописал! Ребята дружно захихикали и прошли внутрь помещения. —Хорошая выдалась ночка с Найтмером, а, босс?—Язвительно спросил Хоррор, держась за пульсирующую голову. За его спиной недовольно ворчал Киллер. Дверь в ванную приоткрылась и оттуда вывалился кашляющий Найт. —Ахуенная ночка выдалась, ничего не скажу.—Бедный паренёк свернулся пополам, держась за живот, его глазки покраснели, появились большущие мешки, лицо посерело, а руки дрожали, как у самого отбитого алкаша. —Господи… Вы чем тут занимались… Найтмер, ты вообще как так? Тебя избили? Кошмарик ничего не сказал, и пошел к Эррору на диван, немного подрагивая. Он неуклюже завалился прямо под бок Ошибке и замер. —Хуево? —Категорически. Хорр и Даст, увидев что Эррор не прореагировал на столь очевидное прикосновение, как-то странно переглянулись и хотели что-то сказать, но их прервал раздосадованный Киллер. —Какой-то уебки смазал входную ручку собачьим говном и обоссал весь подъезд! Что за пиздец, ебвашудушумать!—Он презрительно держал руку на расстоянии от себя, пока бежал к ванной.—Ещё и на каждую машину залез и нассал, пидор, найду-прибью, нашу тоже! Ещё и поди колёса прокололи! —Ну, не «какой-то», а «какие-то».—Сквозь боль приулыбнулся Эрр и протянул руку Кошмарику. —Колёса не прокололи, но ручки говном измазали, ах… ха… ха…—Дав «пять» своему собутыльнику, Коши снова притих. Киллер, видимо, был не особо рад, но не мог отматерить своего «босса». —Начудили вы, конечно.—Сказал Хорр, заходя в свою комнату. Даст молча проследовал за ним. Все они были пьяны, лишь Ошибочка и Кошмарик отходили. Когда всё утихло, вновь захотелось спать. Прилип нежданный стыд у обоих диванных жителей. —Можно ли так? Мы знакомы всего-ничего, а уже… —Странно, что мы напились как последние свиньи и лежим вместе в обнимку? С моей стороны это-нет, а вот то, что я гаптофоб-странно. Мне…—Оши вздрогнул и мотнул головой.—Забудь, я думаю, все друзья так делают. —Никакие друзья так не делают… Мы ведь фактически никак не относимся друг к другу… Что-то внутри Ошибки оборвалось. Он и сам понимал, что глупо надеяться на тепло этого монстра. Стало обидно до слёз, по всему боку пронеслась режущая волна чего-то неприятного. Горячего. Страшного. Быть отвергнутым, это… —Так давай станем. Или ты тоже боишься меня? —Я спал с тобой в одной кровати, не помню, что было после того, как мы зашли в квартиру. Меня удручает то, что я не понимаю зачем сдался тебе. У тебя есть большая компания, сто процентов девушка есть. Даже подозреваю, что это Пятерочка… Ошибка резко разразился смехом и поджал коленки. —А-ХА-ХА-ХА! О, господи, Найтмер… Только не говори, что эта чертовка домогалась до тебя, забудь про её существование…—После смеха последовал тяжелый вздох, Эрр лёг удобнее и нахмурился.—Я один. Нет у меня никого. И не хочу больше никого, после него больше никого не принял. Моя компания-такие же как и я наглые отбросы, которым больше некуда было пойти. А ты… Я… Я не знаю. Психолог говорил, что нечто похожее может произойти. Ты просто нужен мне. Ой.—Его щёки слегка озолотились.—Ну. Я имею ввиду. Кажется, Найти тоже оказался смущён. Однако, столь короткое знакомство, как ему казалось, не могло породить высоких чувств, хотя он их и подавлял. Писателю на миг привиделись эти чудесные глаза, смотрящие на него сквозь падающие снежинки, голос, движения, красные капельки крови, ровные порезы… Всё это показалось чрезвычайно привлекательным. —Вот как. Даже не знаю, что сказать. Ты хороший парень, правда, я знаю это, но… Мне кажется это всё немного странным, Эрр. —Понимаю. Всё в порядке, ты в праве сам выбирать своё окружение.—Реакция отторжения лишь усилилась, Ошибка зажмурился и напряг руку, усиливая без того пульсирующую боль, чтобы заглушить свои мысли.—Я уже давно ни на что не надеюсь, твой выбор-твой выбор. Если захочешь съехать-я помогу чем смогу. Деньгами, чем ещё. —Нет. Мне это не надо, просто… Пожалуйста, я… Не оставь меня в тяжелый момент. Я понимаю, что глупо доверять тебе вот так, почти не зная, но я очень хочу. С тобой надёжно, безопасно… Тепло…—Кошмарик повернулся к тому лицом и уткнулся в бок носом, прикрыв глаза.—Я наконец-то расслабился. Спасибо. Но… Можешь рассказать о себе? Всё. Эррор робко положил на его спину вторую руку, похлопав. —Что именно «всё»? —Всё. —Ах-ха… Ну недавно моим «всем» был известный тебе Инк. Представляешь, он мой бывший. —Боже, да быть не может…—Изумился Кошмарик. —Тоже так говорил. Он в один прекрасный момент просто забил на меня. Люблю-люблю, а сам с Кроссом шашни устраивал, с Дримом своим злоебучим бегал, Берри… В один момент сказал, что они важнее, а я нужен был для его игр. —Как Кросс оказался возле вас? Он не отброс, имеет деньги, живёт хорошо… Спустя несколько секунд молчания, нахмурившийся Эрр подал голос: —Мы ему доверяли. Общий лучший друг. Бывший. Он сливал про нас информацию в разные источники. Особенно про Киллера. Не могу больше сказать.—Ошибка больше не хотел делать себе больно. Он хотел абсолютно другого. Рука разжалась, обнажая красные бинты, сам он расслабился, полностью доверяя парню под боком, с сердца отвалилась пара камней, язык развязался. Диалог завязался по полной, и, кажется, вряд ли закончится до их смерти По ходу сокровенного диалога они укутались в плед, заварили себе крепкий чай, выпили лекарств, чтобы похмелье прошло быстрее и стали узнавать друг друга… Всё, как и сказал Кошмарик. За окном уже вновь всплыла луна, а они всё болтали, так ласково и мечтательно смотря в глаза друг друга. «Мяу♥»—Сказали котята друг другу