Уилл тяжело дышит, пытаясь восстановить дыхание, и смотрит на Ганнибала как-то рассеянно. Его сердце, колотится с такой силой что готово вырваться из груди, подобно испуганной птице. Меньше всего на свете, ему хочется думать о том, что только что произошло. Все мысли разбегаются в разные стороны, так и не обретя целостной структуры. Что он, чёрт возьми, сделал? Переспал со своим врагом, который выставил его перед общественностью сумасшедшим эмпатом, настолько погрузившимся в сознание убийц, что и сам стал одним из них. Отлично. Просто, блядь, отлично! Сначала, он напился до состояния зеленых чертей, вломился в дом своего бывшего психотерапевта, который является действующим каннибалом, потом набросал в гостиной апельсиновых шкурок (наглость — второе счастье) и бесцеремонно развалился спать на чужом диване. Казалось бы, что больше проявить грубость уже некуда. Но ему и этого оказалось мало! Уилл полез в драку, когда Ганнибал пытался проявить к нему гостеприимство, хотя мог запросто вышвырнуть нетрезвого профайлера на улицу. И вместо того, чтобы молча уйти (в конце концов, Уилл вломился в чужой дом и, учитывая его недавнее прошлое, это могло грозить ему судебным иском или даже тюрьмой), он хотел добиться признания Ганнибала во всех преступлениях, которые тот совершил и после всего… дал себя трахнуть.
Видимо, весь спектр эмоций отряжался на лице профайлера, поэтому, Ганнибал не спешил спрашивать, что он сейчас чувствует. Доктор ласково всматривается в уставшее красивое лицо Уилла, который до сих пор сидит на его бедрах, и нежно гладит, проводя горячими ладонями по напряженной спине.
— Всё в порядке? — для Ганнибала важно услышать, что Уилл здесь, с ним, что он не ушёл в себя, закрывшись в глухой раковине своего подсознания.
Уилл не отвечает. Он молчит и вообще не хочет разговаривать. Единственное его желание — закрыть глаза и ничего больше не видеть и не слышать. Исчезнуть с лица земли, чтобы навсегда забыть эти янтарные глаза, которые смотрели на него с неприкрытым восхищением и голодом, раздевая профайлера одним только взглядом. Надменные губы, что жадно целовали его и с придыханием шептали «Уилл», словно читая молитву. Сильные руки, способные запросто свернуть шею и разорвать плоть, но такие тёплые и нежные, что хочется, чтобы они прикасались к тебе, вызывая волну приятных мурашек… Из своих раздумий, Уилла вырывает голос Ганнибала, повторно спрашивающий о его состоянии.
— Я устал, — коротко сообщает профайлер, стараясь не смотреть Ганнибалу в глаза.
Уилл неспешно слезает с него, почувствовав растяжение и неприятную пустоту внутри. Самое простое решение — не принимать никаких решений. Уилл ложится на свободную половину кровати, повернувшись к Ганнибалу спиной, и свернувшись калачиком, засыпает. Усталость от прожитого дня и ночи, ложится на его плечи неподъёмным грузом. «От психиатрической лечебницы до постели Чесапикского Потрошителя» — последнее, что прокручивает в голове Уилл, прежде чем окончательно уснуть.
Ганнибал несколько минут лежит неподвижно, прислушиваясь к дыханию Уилла. Он понимает, что случившееся сильно подействовало на профайлера и его лучше сейчас не трогать, и просто оставить в покое. Сам же доктор анализирует сложившуюся ситуацию, как нечто абсолютно непредсказуемое, но, тем не менее, прекрасное, как рождение из кокона редкой бабочки, которая совсем недавно была невзрачной куколкой. Завершение последнего этапа их прежних отношений и переход на другой, более открытый уровень доверия. И то, что Уилл сам инициировал их единение, только подтверждает теорию доктора, что он готов развиваться дальше. Уиллу больше не нужно строить форты и прятаться за ограничениями. В нём появилась потребность, сломать выстроенный шаблон собственного поведения, открывая новые стороны своего «я».
Стараясь не шуметь, чтобы ненароком не разбудить Уилла, Ганнибал аккуратно встал и направился в ванную. Он привёл себя в порядок и когда вернулся в спальню, то увидел, что профайлер укрылся покрывалом и тихо сопит. Ганнибал присел на край большой кровати, внимательно изучая черты спящего на соседней подушке профайлера и удивился тому, как мужественность и нежность гармонично сочетаются в этом необычном человеке. Перед тем, как лечь спать, Ганнибал ещё долго смотрел на Уилла, желая того, чтобы каждый его день и каждая ночь заканчивались именно так.
Ганнибал проснулся, как всегда рано. Привычка, выработанная годами: вставать с первыми лучами солнца и варить крепкий вкусный кофе по-турецки на завтрак. Одетый в мягкие коричневые штаны и бордовый джемпер, Ганнибал колдовал на кухне, готовя омлет с томатами черри, сыром моцареллой и прованскими травами. Он нарезал томаты отточенными движениями на идеальные маленькие половинки и отложил их в сторону. Крупными кусочками нарезал моцареллу. Затем доктор взял свежие листики орегано, базилика, петрушки, мяты, майорана, немного шалфея, веточки тимьяна и розмарина, и мелко нашинковал. «Хорошо, когда свежая зелень всегда есть под руками» — такой принцип исповедовал Ганнибал, когда обустроил в столовой «живую стену» с пряными и лекарственными травами. Затем, он взял миску, влил туда молоко, добавил несколько яиц и взбил, добавляя соль, специи и измельчённые травы. Перемешав все компоненты, Ганнибал вылил смесь на раскалённую сковороду, смазанную сливочным маслом, вкинул нарезанные томаты и моцареллу и стал жарить омлет на медленном огне до готовности.
Чтобы не отвлекаться на мысли об Уилле, который мирно спал в гостевой спальне, Ганнибал с головой ушёл в привычную для себя рутину: сварил кофе, приготовил завтрак, убрал в гостиной бардак, который вчера оставил его ночной гость, проверил электронную почту и сделал несколько звонков. Спустился в подвал, чтобы проверить некоторые «особые» запасы мяса в скрытых помещениях. Но всё это время, он не переставал думать о том, что рано или поздно, Уилл захочет получить ответы на свои вопросы и доктору придётся сказать ему правду. В противном случае, это может закончиться тем, что профайлер навсегда исчезнет из его жизни. А расстаться с Уиллом после всего, что произошло между ними прошлой ночью, Ганнибал больше не сможет. Он не хочет жить в мире, где не будет Уилла Грэма, со всеми его язвительными высказываниями, ужасным лосьоном после бритья, сворой разношерстных собак и… невозможно милой и застенчивой улыбкой.
Первое, что увидел Уилл, когда отрыл глаза — солнечный свет, который просачивался в окно через не плотно закрытые шторы. Комната казалась такой светлой и большой по сравнению со скромным жилищем профайлера. Он сел на кровати и поморщился из-за неприятного ощущения в заднем проходе.
«Можешь смело поздравить себя! Теперь, Чесапикский Потрошитель побывал не только в твоём сознании, но и в твоей заднице!» — с иронией подумал Уилл. Собственно, как он может скидывать всю вину на Ганнибала, если решающий шаг был именно за ним? Да, он был зол и пьян, но никто не принуждал его ложиться в постель вместе с серийным убийцей. Уилл сделал это сам. Причём, абсолютно добровольно и осознанно. И от понимания всей горькой правды легче не становится.
Рациональная часть кричит: «Ганнибал убивает и ест людей! Он делает из них ужасные инсталляции! Его нужно остановить, пока не поздно!», но другая часть, та, что находится за пределами разума, тихо нашёптывает: «Ганнибал понимает тебя так, как никто другой. Он не считает тебя странным и нестабильным. Он считает тебя особенным.» И Грэм понимает, что по сути, выбора, как такового у него нет. Либо смерть одного из них, либо одиночество, потому что больше никто не сможет стать ему ближе, чем Ганнибал. Из невесёлых дум, профайлера вырывает желание срочно пойти в туалет. Он встаёт с кровати и замечает, что его вещи лежат на комоде аккуратной стопочкой. Одевшись и кое-как приведя себя в божеский вид (пришлось чистить зубы дважды, чтобы хоть немного перебить запах перегара), Уилл решил спуститься вниз. Он понимает, что не может просто взять и уйти, но и объясняться с Ганнибалом за вчерашнее ему совершенно не хочется.
Спустившись по лестнице на первый этаж, Уилл остановился и прислушался. Из кухни доносилась звуки классической музыки и приятный аромат жаренной пищи. Под ложечкой заныло и бедный, замученный вчерашней лапшой, желудок профайлера напомнил о себе. Уилл потёр переносицу и зажмурился. «Может действительно лучше оставить всё, как есть и незаметно уйти?» — он не знал, как правильно поступить в данной ситуации и побег казался самым простым способом избежать неловкости. Тем более, что дома ждут собаки. Их нужно выгулять и покормить. Тяжело вздохнув, Уилл прошел в холл и хотел было направиться в гостиную, но передумал. Вряд ли Ганнибал оставил его куртку там, как и ботинки, которых не было в спальне. Профайлер с минуту потоптался на месте в ожидании того, что Ганнибал выйдет к нему. Но, ничего не произошло. Тогда Уилл пошёл прямо в прихожую и увидел свою серо-болотную куртку, которая висела на вешалке, и свои старые ботинки. Он уже практически открыл входную дверь, как на его ладонь опустилась чужая и крепко сжала.
— Собираешься уйти, даже не попрощавшись? — бархатный голос Ганнибала прозвучал непозволительно близко, заставляя сердце профайлера пропустить удар.
Уилл совсем забыл, что доктор может передвигаться практически бесшумно. Он обернулся и встретился лицом к лицу с Ганнибалом, который смотрел на него так, будто хотел обнять и убить одновременно.
— Я не могу оставлять собак надолго одних, — он хотел сказать это уверенно, но получилось больше похоже на оправдание.
Уилл не врал. Конечно, его собаки хорошо воспитанные, но голод — не тётка. И рано или поздно, они отправятся на поиски пищи самостоятельно.
— Мы можем поехать вместе, — серьезно предложил доктор, заметив его растерянность. — А по дороге, заедем в зоомагазин. — Ганнибал говорил искренне, зная, что для Уилла его питомцы на первом месте.
Он нежно провел кончиками пальцев по скуле профайлера, заправляя выбившуюся прядь за ухо, и поглаживая мужчину по щеке.
— Для чего тебе это? — Уилл искренне не понимал, зачем Ганнибалу нужно изображать заботу сейчас, когда ночью он получил всё, что хотел. — Разве тебе не всё равно? — он говорил тихо и его глаза выражали грусть и безысходность.
Он нервно теребил края куртки, стараясь занять чем-то руки. Интонация выдавала волнение и не желание Уилла продолжать этот разговор. Ему было неуютно от такого чрезмерного внимания к себе. Хотелось просто уехать домой и забыть всё случившееся, списав на очередной ночной кошмар.
— Мне не всё равно, Уилл, — Ганнибал выглядел почти оскорблённым, поджимая губы в тонкую линию. — И мне очень жаль, что ты мог так подумать.
Для доктора было непонятно, почему Уилл продолжал упорно отказываться понимать столь очевидные вещи. Неужели, он считал себя использованным? Сравнивая Ганнибала с Джеком, который только и делал, что эксплуатировал его. А когда Уилл пришёл в негодность, просто выбросил его, как сломанную и ненужную вещь. Значит, доктор обязан доказать Уиллу обратное. В отличие от Джека, для Ганнибала всегда было на первом месте благополучие Уилла. И все его действия были направленны исключительно на то, чтобы не сломать профайлера, а сделать его сильнее. Сделать его равным себе. Показать Уиллу, что он достоин большего, чем вечно быть на побегушках у Джека Кроуфорда и ФБР.
— Ты, кажется, вчера хотел получить ответы на свои вопросы. — Ганнибал внимательно смотрел на профайлера своими медово-карими глазами, стараясь показать всю свою открытость. — Я готов дать их тебе прямо сейчас. Пойдём. — он снял с Уилла куртку, повесив её обратно, взял профайлера за локоть и увлёк его за собой на кухню.
Сопротивляться человеку, который запросто может сломать тебе хребет, не имеет смысла. Тем более, Уилл не чувствовал никакой угрозы со стороны Ганнибала. И как бы странно это не звучало, но эмпатия подсказывала, что рядом с ним, Уилл в безопасности.
Усадив профайлера за стол, Ганнибал поставил перед ним чашку кофе, тарелку с омлетом и вилку. Уилл устало посмотрел на еду и перевёл взгляд на Ганнибала.
— Я не буду это есть, — профайлер отодвинул тарелку от себя.
— Уилл, — доктору не нравилось настроение Уилла. — Будь добр, объясни пожалуйста, причину своего отказа.
— Ты знаешь, — Уилл знал, что это глупо, но, решил стоять на своём до конца.
Доктор подошёл ближе и стал напротив Уилла, опёршись об столешницу по обе стороны от профайлера. Наклонившись очень близко к лицу Уилла, он мягко улыбнулся и сказал:
— Если ты думаешь, что в этом омлете есть мясо, то смею тебя разочаровать, — его вид излучал доброжелательность. — Здесь только томаты, моцарелла и зелень. Я не буду тебе навязывать свои «пристрастия». — Ганнибал сделал паузу. — Больше нет.
Уилл непонимающе на него уставился.
— Отчего так? Раньше тебя особо это не заботило, — он не мог понять причину такой резкой перемены в убеждениях доктора. — Тебе ведь всегда нравилось скармливать мне остатки своих жертв. Что изменилось? Совесть замучила?
Колкость была защитным механизмом в действиях профайлера, поэтому Ганнибал даже не воспринимал это, как грубость по отношению к нему.
— Ты боишься моей искренности, поэтому ищешь подвох там, где его нет, Уилл, — тон был ровным и без намёка на высокомерность.
Уилл немного откинулся на спинку барного стула и прищурился, глядя на расслабленное выражение лица Ганнибала.
— Искренность? — профайлер издал нервный смешок. — Это говорит мне человек, который убедил меня в том, что я убил и съел нашу приёмную дочь?! Ганнибал, искренность и ты — понятия несовместимые.
В голове Уилла тут же возник образ Эбигейл, которая стояла и теребила в руках конец шарфика. Она казалась такой бледной и потерянной, что у Уилла было непреодолимое желание забрать её из больницы, где она жила несколько месяцев, и увезти куда-то подальше. В место, где девушка сможет жить полноценной жизнью и не будет постоянно бояться выйти на улицу из-за страха, что её будут преследовать журналисты или родственники жертв Миннесотского Сорокопута. Где Эбигейл будет свободна от всех призраков прошлого. Всего этого, её лишил Ганнибал. Будущего, которого больше не будет.
Ганнибал знал, что играть с отцовскими чувствами Уилла, равно сильно, что ступать по тонкому льду. Это болевая точка, которая остро реагирует, если на неё сильно надавить. Но, Ганнибал больше не собирается использовать «грязные приёмы», чтобы манипулировать Уиллом. Он хочет добиться такой же взаимности, как та, что была этой ночью между ними в постели. И, если для этого необходимо открыться полностью и снять «человеческий костюм», значит Ганнибал сделает это ради Уилла, ради их современного будущего. Он молча достает из карман ключ и кладет его на стол.
Уилл смотрит на ключ и пытается понять, что это, чёрт возьми, означает. «Ну, и что на этот раз? — вертится на языке профайлера. — Хочешь, показать мне потайную комнату, где ты разделываешь трупы? — он чешет подбородок, покрытый однодневной щетиной. — Или, решил сделать меня последней женой Синей Бороды, психопат хренов…»
— Что это? — Уилл смотрит на кусочек металла и не знает радоваться ему или бояться.
Ганнибал отходит от него на два шага назад и берёт в руки вторую чашку кофе. Отпив немного горячего напитка, он упирается ягодицами об кухонный остров. Ганнибал не может удержаться от театральных эффектов. Специально выдерживает паузу, давая профайлеру возможность построить самые невнятные догадки и версии.
— Это ключ от дома, где тебя ждёт встреча с Эбигейл, — просто отвечает доктор.
Глаза Уилла становятся похожими на глаза оленя, застывшего в свете фар. Шок. Непонимание. Пауза. Он моргает раз, другой и пытается переварить услышанное несколько секунд назад. Уилл хочет что-то сказать, но вместо слов, он только открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Уилл, я понимаю, что ты чувствуешь… — Ганнибал, как психиатр, знает, что такая информации способна, как ввести человека в состояние ступора, так и довести его до истерики. — И у тебя есть полное право злиться на меня, но…
Договорить ему не дали. Уилл накинулся на Ганнибала и сбил его с ног. Барный стул, на котором сидел профайлер, с грохотом упал на паркетный пол, как и чашка с кофе, которая выпала из рук Ганнибала вместе с содержимым и разбилась. Уилл с остервенением начал его избивать и даже успел врезать доктору по физиономии. Он задыхался от нахлынувших эмоций и продолжал бить, пока Ганнибал не схватил его руки и не прижал к себе. Для доктора не составило бы труда, остановить его раньше, но он хотел дать Уиллу эту возможность выплеснуть гнев.
«Делая плохие вещи с плохими людьми, заставляет тебя чувствовать себя хорошо?» — Ганнибал вспомнил свои же слова, сказанные Уиллу больше пол года назад и слегка искривил губы в улыбке, больше похожей на оскал. Он лежал на полу собственно кухни с разбитым носом, из которого по лицу была размазана алая кровь. Уилл лежал сверху на докторе и тщетно пытался вырваться из его хватки. Сбитое дыхание и расширенные зрачки, показывали сильное возбуждение профайлера.
— Я тебя ненавижу! — Уилл выплёвывал слова, наполненные ядом и злостью, смотря Ганнибалу прямо в лицо. — Ненавижу! Ты — грёбанный мудак!
Оскорбления сыпались на Ганнибала, как из рога изобилия. Смысл некоторых слов был непонятен, но переспрашивать Ганнибал не стал… (кажется, местами проскакивал каджунский акцент или что-то похожее) То и дело, Уилл пытался освободить руки, что, конечно, у него не получилось. Большинство его попыток стукнуть Ганнибала были неудачными. Хотя, профайлеру удалось пару раз боднуть доктора головой. Обессиленный от собственной беспомощности, Уилл попросту улёгся на Ганнибала поудобнее и положил голову ему на плечо.
Так, они лежали несколько минут, тяжело дыша и не разговаривая друг с другом. Ганнибал дал профайлеру время успокоиться и принять правду.
— Ты отрезал ей ухо? — Уилл не вставал.
Успокаивающе поглаживая Уилла по спине, Ганнибал наслаждался биением его сердца и незаметно вдыхал такой родной запах, смешанный с его собственным.
— Жить можно и без одного уха, — он не врал, говоря это Уиллу.
Профайлер глубоко вздохнул и приподнялся на локтях, чтобы взглянуть в лицо своего личного монстра. Самого любимого монстра.
— Ганнибал, тебе никто не говорил, что ты — психопат? — Уилл не переживает, обзывая Потрошителя психопатом, потому что знает, что за грубость ему ничего не будет. — И отре́зать человеку ухо, чтобы потом засунуть его в другого человека, это, блядь, ненормально?
Ганнибал немного сместился, чтобы взглянуть дорвавшемуся профайлеру в глаза и почувствовал непреодолимое желание повторить вчерашнюю ночь. Возможно, внести некоторые «коррективы» и попробовать Уилла в коленно-локтевой позиции…
— Нормальность — понятие относительное, — он мягко улыбнулся, показывая удлинённые резцы. — И вряд ли, мой дорогой, это имеет хоть какое-то отношение к нам с тобой.
И профайлер понимает, что ему совершенно нечего возразить по этому поводу. Они оба — фрики в мире, где норма — это серая мораль, приправленная всевозможными табу и ограничениями. Иллюзорная действительность, где жизнь делится на чёрное и белое. Где под видом школьного сторожа скрывается педофил, а за внешностью примерного семьянина и отзывчивого соседа — тиран и садист. Уродливая изнанка прикрытая за фасадом благопристойности, и украшенная аккуратным белым заборчиком и счётом в банке. Вещи не всегда такие, какими они кажутся на первый взгляд. И Уилл не оправдывает действия Ганнибала, вовсе нет, но он старается понять его мотивы и взглянуть на мир другими глазами. Стремление Ганнибала к совершенству и его любовь к искусству, воздвигнутые в ранг поклонения собственным идеалам. Творческий взгляд на убийство, движимый не столько желанием пустить кому-то кровь, сколько желанием превратить безжизненную плоть в бессмертное творение, достойное кисти лучших мастеров эпохи Ренессанса. Своеобразная — эстетика отвратительного, прекрасная и ужасная в своей посмертной красоте.
Из своих глубоких размышлений о природе того, кем, на самом деле является Ганнибал Лектер, профайлера вырывает надменный голос над ухом.
— Уилл, если в ближайшие пять минут, ты не слезешь с меня, твой омлет придётся выбросить в мусор. — когда дело касается еды, Ганнибал не терпит компромиссов.
Уиллу это кажется до невозможности забавным и таким… простым. Обсуждать остывший завтрак на кухне, где человеческие останки превращаются в кулинарные шедевры.
— Какая трагедия, что я испортил завтрак! — он фыркает и наиграно закатывает глаза. «Буржуазные замашки» доктора — тот ещё геморрой!
Для Ганнибала его хорошее настроение, кажется совершенно неуместным, учитывая с какой любовью он готовил для профайлера этот омлет. Любого другого, на месте Уилла, давно бы ждала долгая и мучительная смерть и превращение в инсталляцию после.
— Я бы с удовольствием угостил бы тебя запечённой уткой, но, к сожалению… — Ганнибал сделал многострадальное лицо. — Один прожорливый профайлер съел все апельсины, которые у меня были в наличии.
После этой реплики, Уилл не смог сдержаться и звонко рассмеялся. Здесь и сейчас, он чувствовал себя счастливым и полным энергии. Новость о том, что Эби жива и они вскоре встретятся грела его изнутри, как маленькое солнце. И хоть Уилл ещё долго будет ненавидеть Ганнибала за все его манипуляции (изворотливый сукин сын — ничего не скажешь!), но рано или поздно, он всё равно, его простит, потому что любит. Правда, есть несколько моментов, которые следует выяснить сразу, чтобы потом к ним не возвращаться.
— Что насчёт Аланы? — профайлеру не хотелось, чтобы Ганнибал продолжал отношения с женщиной, которая невольно стала буфером между ними.
С удивлением приподняв бровь, доктор ласково прошёлся подушечкой большого пальца по нижней губе Уилла, отмечая её мягкость и тепло чужого дыхания.
— Уилл, тебя заботит судьба мисс Блум? Или ты ревнуешь меня к ней? — Ганнибал увидел, как щёки профайлера покрылись румянцем, а сердцебиение ускорилось. — В любом случае, тебе не о чем беспокоиться, потому что наши с ней отношения закончились. — он обнял профайлера за шею и приблизил его лицо к себе. — Теперь, когда в моей жизни есть ты — мне больше никто не нужен. — Ганнибал взглянул в глаза мужчины, что напоминали ему голубое небо и поцеловал Уилла нежно и трепетно.
Спустя двадцать минут, после того, как они наконец-то смогли отлипнуть друг от друга и поднялись с пола, Уилл всё-таки решил съесть свой практически холодный омлет, а Ганнибал занялся приготовлением новой порции кофе.
— У нас остается Джек, — сказал профайлер поднося вилку с кусочком омлета ко рту. — Ему нужен Потрошитель и он не оставит нас в покое, пока не получит его. — он проглотил его и растянул губы в довольной улыбке. — Вкусно.
Ганнибал взглянул на него из-под растрепанной чёлки и отзеркалил улыбку Уилла.
— У меня есть одна идея… — он был похож на человека, который имеет план «Б» на все случаи жизни. — Что ты знаешь о семействе Вёрджер? — заговорчески спросил Ганнибал.
***
Две недели спустя…
Уилл сидел на старом деревянном ящике и держал удочку в руках. Зимняя рыбалка — это спокойное и приятное занятие, которое не требует спешки. Ты просто сидишь, наслаждаешься тишиной вокруг, дышишь свежим воздухом и ждёшь, когда рыба начнёт клевать.
— Я понимаю, живая природа и всё такое… — Джек сидел на маленьком раскладном табурете напротив профайлера и пытался согреть руки, обдувая их горячим дыханием. — Но только летом, а не при минус пятнадцать, когда ты не чувствуешь собственного зада.
Джек скривил лицо, показывая всё своё недовольство от нахождения в столь некомфортных условиях. Тёплое чёрное пальто, в которое он был одет, не особо грело, потому что явно не предназначалось для длительного пребывания на замёрзшем озере. Как и шляпа с широкими полями, что не спасала его уши от мороза. Джек не учёл, что зимняя рыбалка имеет свои нюансы и теперь собирался согреться с помощью фляжки с виски. Благо, что он не забыл её дома. Старый добрый Jack Daniel's пришёлся весьма кстати…
***
Вообще, Джек сильно удивился, когда накануне вечером, бывший профайлер позвонил ему и пригласил на рыбалку. Для него этот звонок, спустя почти две недели молчания со стороны Грэма, был как гром среди ясного неба. «Неужели Уилл одумался? — первая мысль, пришедшая на ум. — Парень понял, что не сможет спать спокойно, зная, что Чесапикский Потрошитель на свободе.» Джек был несказанно рад такой возможности наконец поставить точку в своей негласной войне с серийным убийцей, которую он вёл на протяжении почти десяти лет. И раз для этого нужно потерпеть несколько часов на морозе с удочкой в руках, что ж… это не такая большая цена, чтобы получить желаемое.
***
— Дашь глоток? — Уилл увидел, как Джек с жадностью пьёт виски и ему тоже захотелось немного согреться.
Кроуфорд передал ему фляжку и уставился на удочку. Они проторчали здесь уже больше двух часов, но ведёрко для рыбы по-прежнему было пустым. Если бы не Грэм, Джек сейчас лежал бы дома с Беллой, укрывшись мягким пледом и смотрел телевизор. Но, если профайлер сможет выйти на след Потрошителя, Джек купит ему ящик самого лучшего виски в подарок.
— Я думал форель — хищная рыба? — он спросил, когда Уилл вернул ему фляжку. — Почему не клюёт?
Уилл посмотрел на него и кивнул. Он знал многое о пресноводной рыбе и её повадках, поэтому ему не составило труда ответить:
— Она просто не голодная, — Уилл проверил свою удочку, убедившись, что с ней всё в порядке. — От холода у форели замедляется метаболизм. Поэтому, она не хочет есть.
Чувствуя, что он реально замёрз (Джек совсем не любил холод и хотел поскорее вернуться домой), глава отдела поведенческого анализа хотел поймать хоть что-то, чтобы это действительно походило на рыбалку, а не на хождение по мукам.
— Как поймать рыбу, если она не хочет есть? — Джек почувствовал, как его зубы начинают отбивать чечётку.
Профайлер скромно улыбнулся ему, поправляя вязанную шапочку. Ему-то, в отличии от Джека, было тепло в стёганой куртке и специальных зимних сапогах. Он прекрасно знал, что бывший начальник не переносит холод и то, что он согласился приехать, говорило только о том, что следствие зашло в тупик. А чего удивляться? Никаких улик в сарае, где ранее была обнаружена Мирим Ласс, так и не нашли. Описать похитителя или составить его фоторобот бывший стажёр не смогла из-за психологических манипуляций, которым она многократно подвергалась за то время, что провела в плену. Даже очная ставка с Ганнибалом Лектером и Фредериком Чилтоном ничего не дала. Хотя, голос второго мужчины показался Мириам смутно знакомым, и когда она сказала это вслух, Чилтон упал в обморок от страха, что его посадят в его же психушку. Ганнибалу тогда пришлось срочно приводить несчастного Фредерика в чувство и полчаса успокаивать, когда он чуть ли не рыдал взахлёб. «И, как тебе это только удаётся? — тем же вечером Уилл сидел вместе с Ганнибалом в его гостиной на диване, наслаждаясь уютной тишиной, потрескиванием дров в камине, и пил вино. — Поделишься секретом?» — профайлер отпил из бокала и посмотрел на Ганнибала из-под слегка опущенных ресниц. «Для этого у нас впереди целая жизнь, мой дорогой…» — ответил доктор и поставив свой бокал на стеклянный столик рядом с диваном, потянулся к Уиллу за долгожданным поцелуем…
Уилл вернулся из своих недавних воспоминаний в реальность и серьёзно посмотрел на Джека.
— Нужно сменить стратегию, — он уселся поудобнее, стараясь поддерживать зрительный контакт. — Взять живую наживку, которая сможет заинтересовать форель. Привлечь её внимание.
Кроуфорд понимающе покачал головой и улыбнулся своим мыслям.
— Пробудить в ней инстинкт хищника… — продолжил тему Джек, представляя себе в деталях возможность посадить Чесапикского Потрошитель на пожизненное заключение.
Для профайлера было очевидно, что Джек готов сыграть по-крупному лишь бы удовлетворить собственное эго, которое требовало повесить голову Потрошителя на стену, как заслуженный трофей. Им руководила не буква закона или жажда справедливости. Им руководило чувство мести, такое знакомое Уиллу, что он мимолётно почувствовал во рту помимо виски, сладкий привкус апельсина. Словно напоминание о той знаменательной, для них с Ганнибалом, ночи, которая помогла им раскрыться и принять друг друга. Принять такими, какие они есть…
— Сделать так, чтобы рыба сама захотела твою наживку, — Уилл широко улыбнулся. — Не переживай, Джек. Я — хороший рыбак.
***
В доме над обрывом, Уилла ждут двое самых дорогих ему людей: любимый человек и приёмная дочь. Они с Ганнибалом поняли, что больше не перенесут разделения. Переломный момент наступил для Уилла тогда, когда он с жадностью ответил на поцелуй Ганнибала, когда он сам захотел этого. Всю свою жизнь, он чувствовал себя слабым, странным и никому не нужным. Как брошенный щенок, которого, время от времени, подкармливают объедками, но никогда не пускают в дом, считая его грязным и недостойным. Но, рядом с Ганнибалом все было иначе. Уилл чувствовал себя особенным, любимым и самым лучшим на свете. Разве он мог отказаться от этого в угоду эфемерных моральных принципов?
Ганнибал слишком долго ждал такого уникального человека, как Уилл, чтобы позволить ему исчезнуть из своей жизни.
«Если не можешь победить — присоединяйся.» — сказал он профайлеру после встречи с Эбигейл, когда они вместе сидели под открытым небом и любовались пейзажем. Уилл тогда долго молчал, смотря вдаль на Атлантический океан в раздумьях.
По его лицу было видно, что в его сознании одна мысль сменялась другой со скоростью света. А потом, Уилл внезапно повернулся к Ганнибалу, посмотрев на него с нежностью, и прошептал:
— Я люблю тебя.
Ганнибал понял, что абсолютно счастлив и готов на всё, чтобы сохранить этот момент навсегда.
***
В главной спальне не горел свет, но блики луны, которые проникали в дом сквозь огромные панорамные окна, ложились на пол причудливыми тенями. Они, словно рисовали оленьи рога, растущие из верхушек деревьев острыми пиками. На широкой постели, уставшие и счастливые от длительного занятия любовью, мирно спали двое мужчин. Они лежали в объятиях друг друга и один из них улыбался во сне. Возле стены, в верхнем ящике большого деревянного комода, были сложены деньги, новые документы и три билета на самолёт до Флоренции на 22 февраля, как раз в канун Florence Carnival.
Февраль обещает стать незабываемым. Полным яркими впечатлениями и началом новой совместной жизни.
