Бурное начало будет иметь бурный конец

Феликс сидит на кровати, прижав к себе колени и положив на них подбородок. За окном идёт ливень, и парень поникшим взглядом смотрит на стекающие по мутному стеклу капли, оставляющие разводы после себя. Одна из капель стекает и по щеке блондина, но её он тут же смахивает тыльной стороной ладони и, скрепя зубами, пытается избавиться от того ужасного кома злости и отчаяния, что от сердца подобрался к горлу. Феликс понимает, что он заточён в клетке из собственных чувств и совсем не понимает, что ему с этим делать. Когда они с Хёнджином только начали встречаться, Ли был поглощён окрыляющей его влюблённостью, чувствовал себя самым счастливым человеком на планете и, даже когда узнал, что его прекрасный Джинни является даже не просто участником, а целым главой опасной преступной группировки, он решил закрыть на это глаза, наивно полагая, что его любовь к Хвану сильнее всего остального, и благодаря ей он справится со всем. Но шли дни, они растягивались в месяца, а те превращались в года, и с каждым днём, месяцем и годом Хёнджин, благодаря своей "работе", становился всё более холоден и жесток. И даже несмотря на то, что с Феликсом он груб никогда не был, не позволяя себе переходить какие-либо черты и пытаясь сдерживать порывы агрессии в сторону парня, Ли устал. Устал видеть кровь на чужих белоснежных рубашках и на красивых длинных пальцах, что когда-то касались его с невероятной нежностью, от которой сейчас не осталось и следа. Хван не был груб, но он и не был больше тем заботливым и обходительным парнем, в которого Ликс влюбился три года назад. Когда каждый день ты совершаешь зло, то добро в конечном счёте совсем исчезнет из твоей души. Феликс устал наблюдать, как глаза его возлюбленного становятся всё более стеклянными, а некогда тёплая улыбка - всё более безумной. Да, Ликс определённо мог бы назвать Хвана безумцем. Безумцем, творящим безумие. Иначе это не назовёшь, ведь его руки всегда будут в крови, а его совесть никогда уже не сможет стать чистой, но самое главное - его душа. Он всегда называл Феликса светом его души, но горькая правда в том, что его душа черна уже настолько, что ничего не сможет её осветить. А ведь когда они только познакомились, Хёнджин был другим, тогда он ещё не погряз полностью в этом болоте безжалостности и пороков, тогда ещё был шанс на спасение его души, и Феликс никогда не перестанет винить себя в том, что даже не попытался спасти. Любовь пеленой застилала его глаза, пока в один момент он внезапно не понял, насколько уже поздно. Сейчас уже надежда исчезла. Феликс устал жить в непрекращающейся тревоге и страхе. Он знает, что жизнь Хёнджина находится в постоянной опасности, и каким бы безумцем тот ни был, Ли не переставал любить его ни на секунду. В этом его главная проблема. Он думал, что любовь станет его спасением, но всё это время она была его погибелью. Он устал от того, в какой мрак превратилась его жизнь, но убежать от него не может, потому что его любовь к Хёнджину породила этот мрак, а от неё он избавиться не сможет. Сколько бы ни бежал, в его душе всегда будет оставаться частичка тьмы, к которой он сам себя привязал самыми крепкими нитями. Ли осознал весь ужас ситуации, в которой он оказался, около трёх месяцев назад. Тогда Хёнджин вернулся домой таким злым, каким младший его ещё никогда до этого не видел. Его глаза горели бешенством, а костяшки рук, что периодически сжимались в кулаки, были разбиты в кровь. Не стоило долго гадать, как это произошло. Тогда Ликсу впервые стало так страшно. С тех пор он наблюдал и не мог перестать замечать, как Хван постепенно терял контроль, всё больше срывается с цепей. Феликс не знал, что он должен сделать, но точно осознавал, что оставлять всё так, как есть сейчас, нельзя. Однажды он попытался поговорить с Хёнджином, просил его оставить преступную деятельность и жить нормальной жизнью, но этот разговор привёл лишь к скандалу, и больше Ликс затрагивать эту тему даже не начинал. Ли понял, что Хван никогда не сможет измениться, что сейчас он там, откуда уже не выбираются. И тогда он увидел единственное для себя решение. Он просто должен уйти и забыть всё это, будто ничего и не было, будто не было никогда в его жизни никакого Хван Хёнджина, будто он был лишь сном. Но каждый раз, когда парень думал об уходе, сердце щемило невероятной тоской, а на глаза наворачивались слёзы. Его глупое сердце на пару с такой же глупой душой и в неведении разума и здравого смысла привязали его к старшему настолько, что эта связь ощущалась почти физически. Чёртова клетка, которую Ли сам выстраивал вокруг себя годами. Но последний прут этой клетки сломался вместе с частичкой души Феликса, когда тот, в очередной раз заглянув в чужие прекрасные глаза, не нашёл в них ни капли былого тепла. Тогда парень понял, что это точно конец для них, он больше не сможет. Да, больно. Но он справится. Они оба. Дождь начинает бить по стеклу с большей силой, а ком в горле становится всё труднее сдерживать. Руки немного дрожат, когда Ли переводит свой взгляд на собранный чемодан, одиноко стоящий в углу большой комнаты. Парень переводит взгляд на настенные часы - начало шестого. Хёнджин говорил, что домой вернётся к шести, значит время ещё есть. Блондин на дрожащих ватных ногах медленно поднимается с кровати и идёт на кухню. Чтобы хоть как-то успокоиться и привести себя в порядок хотя бы немного, заваривает травяной чай, который обычно помогает ему справляться со стрессом, пару раз чуть не пролив на себя кипяток. Усаживается на стул, аккуратно беря небольшую чашку трясущимися руками, и даже не разливает чай, что сейчас для него уже маленькая победа. Судорожно вздыхает и переводит взгляд на большое окно, вновь следя за стекающими медленно каплями. Это не успокаивает, но хотя бы немного отвлекает. Ликс начинает в голове продумывать все слова и фразы, что скажет Хёнджину, когда тот вернётся, отчего слёзы вновь начинают течь по щекам. Парень смахивает их, но всё бесполезно, потому что на их месте тут же появляются новые. Из горла вырывается первый всхлип, а за ним второй, следом за которым приходит настоящая истерика. Рыдания душат и не дают нормально вздохнуть, Феликсу кажется, будто он захлёбывается в собственных слезах и собственном отчаянии. Он начинает думать, а может быть выхода вообще нет? От этих мыслей становится ещё более невыносимо. Он успокаивается примерно минут через двадцать, чувствуя себя теперь абсолютно опустошённым. Волнение и страх исчезли, захватив с собой, кажется, и все эмоции. Но так даже лучше, так будет проще. Снова взгляд на часы - без пятнадцати шесть. Есть ещё время, чтобы привести себя в порядок. Ли направляется в ванную, подходя к мраморной раковине, и смотрит на себя в зеркало. Большие глаза и вздёрнутый носик покраснели, пухлые губы искусаны до крови, а пушистые ресницы всё ещё немного влажные от слёз. Феликс открывает кран и умывается холодной водой, чтобы выглядеть немного свежее, он совсем не хочет, чтобы Хёнджин заметил следы его недавней истерики, он должен быть решительным, он не должен выглядеть слабым. Хван приезжает в начале седьмого. Ликс, снова сидящий на кровати, вскакивает с неё, как только замечает через окно знакомую машину и, сжав челюсти, подходит к двери. Тело вновь пробивает дрожь, а все слова, что он хотел сказать, внезапно испаряются из его головы. Он замирает, не в силах пошевелиться или сдвинуться с места, и просто ждёт. Он слышит, как хлопает входная дверь на первом этаже, потом слышит шаги на ступеньках, и вот, словно в замедленной съёмке, дверь перед ним открывается и появляется он. Хёнджин, как всегда, выглядит безупречно. Длинные чёрные волосы обрамляют ангельское лицо, чуть касаясь широких плеч. Идеально-белоснежная рубашка идеально облегает идеальное тело, а чёрные брюки подчёркивают узкую талию и длинные ноги. Хван идеален. Свиду даже и не скажешь, что руки этого человека по плечи в крови. -Здравствуй, Ликси. - холодный голос и такой же холодный поцелуй на бледной щеке. - Как прошёл день? Чем занимался? - интересуется, проходя вглубь комнаты, пока Феликс остаётся стоять на месте. - Феликс? -Хёнджин... - низкий голос звучит сейчас чуть хрипло и дрожит. -Да? - поднимает густые брови и наклоняет голову, смотря на парня с вопросом в тёмных изучающих глазах. Феликс закусывает губу, но не отвечает, лишь переводит свой взгляд на чемодан, что всё так же стоит в углу. Хван же, проследив этот взгляд, хмурится в недоумении. -Что это? Зачем тебе чемодан? - вновь смотрит на Ли, а в голосе сквозит непонимание. - Хочешь куда-то поехать? Почему мне не сказал? Можем съездить вместе, куда... -Нет, Хёнджин. - младший не даёт ему договорить, боясь, что иначе может струсить, передумать. Но он знает, что трусить нельзя, поэтому должен сказать всё, как можно быстрее. - Я уезжаю навсегда. В комнате повисает гнетущая тишина, перебиваемая лишь шумом дождя за окном, но он только делает эту атмосферу ещё более угнетающей. Хёнджин сначала смотрит на Феликса не моргая, а потом делает глубокий вдох и потирает переносицу длинными пальцами. -Объясни. - всё, что говорит, а голос превращается в сталь. -Я...я... - тихо, с дрожью. Ли запинается, не в силах произнести то, что собирался. Слова словно застряли в горле, споткнувшись о тот самый ком боли. - Нам нужно расстаться, Хёнджин. Брюнет усмехается, кивая, и в изящном жесте складывает руки на груди. -Ликси, это не смешная шутка. - натянутая улыбка, сквозь скрипящие друг о друга зубы. -Я не шучу. Я устал, Джинни. - блондин делает несколько глотков воздуха и руками нервно зачёсывает назад отросшие волосы. - Я не хочу больше жить в постоянном мраке, постоянной опасности, я...я не могу...не могу так больше. Это твой мир, но не мой. Пожалуйста пойми меня. - почти шепчет, подходя ближе, и умоляюще смотрит в чужие глаза. -Я понимаю, Ликси. - тихо и медленно проговаривает Хван, поджимая губы, а Феликс почти вздыхает облегчённо. Он думал, это будет сложнее. - Но пойми и ты меня. Я не смогу без тебя, свет души моей. Я не смогу отпустить тебя. -Но...Хёнджин. - взгляд тускнеет, видимо он слишком рано обрадовался. - Я...я правда очень устал от этого. Так будет лучше для нас обоих. Мы ведь слишком разные. -Но разве противоположности не притягиваются? - приподнимает пальцами острый подбородок, заставляя младшего посмотреть ему в глаза. - Я понимаю, в последнее время у нас не всё гладко, но разве мы не можем это решить? Не нужно принимать поспешных решений, малыш. Давай подождём до утра? Подумай хорошо, уверен ли ты в своих действиях. -Я и так уже слишком много думал и слишком долго ждал. - Феликс начинает выходить из себя, злясь от осознания того, что может сломаться, что чувства могут всё таки взять верх над разумом, и тогда он уже никогда не сможет уйти. -Ты же это не серьёзно, правда ведь? - красивое лицо кривится в гримасе боли, а ладони ложатся на чужие щёки. - Ликс, это же просто на эмоциях. - блондин медленно качает головой, а в глазах блестят слёзы, но он их старательно игнорирует, пытаясь сдерживать. - Ну же, Ликси, не глупи. Мы ведь никогда не сможем друг без друга, к чему это всё? Хёнджин прислоняется своим лбом к чужому, а Феликс понимает, что ломается. Все прутья клетки, которые он так старательно ломал один за одним, возвращаются обратно на свои места, становясь теперь, кажется, ещё прочнее. Он чувствует себя маленьким потерянным котёнком, который не знает, что он должен делать и куда ему идти. Ликс потерялся в Хёнджине. Губы брюнета ощущаются удивительно горячо, ощущаются такими, какими их любит младший. Хван целует остервенело, с напором, одной рукой зарываясь в светлые волосы, а второй прижимая хрупкое тело ближе к себе. Феликс сжимает кулачками рубашку на груди старшего и стонет тихонько от ощущения чужих мягких губ на своих. Он мысленно обещает себе, что это последний раз. Он просто в последний раз насладится сильными руками, блуждающими по телу, манящими губами, что целуют везде, где возможно, бархатистыми стонами, ласкающими слух. Потом он обязательно уйдёт. Потом, а сейчас он обвивает ногами торс Хёнджина, когда тот подхватывает его под бёдра и несёт к кровати, укладывая на неё и сразу же нависая сверху. Старший раздевает его сам. Стягивает большую футболку, открывая себе вид на точёное тело. На плоский живот с едва заметным очертанием пресса, на розовые, затвердевшие от возбуждения соски, к которым он тут же припадает губами. Феликс выгибается в спине и зарывается обеими руками в чужие волосы, пока Хёнджин играется языком с бусинами, чуть посасывая. Оторвавшись от сосков он переходит к острым ключицам, покусывая и вылизывая, заставляя Ли мычать что-то несвязное себе под нос, поднимается выше, доходя до изящной шеи, выцеловывает каждый сантиметр нежной кожи, оставляя на ней багровеющие засосы - свои личные метки, будто подписывая, что этот человек полностью принадлежит лишь ему одному. Хван глубоко вдыхает пьянящий аромат младшего, с наслаждением прикрывая глаза. Возбуждение расслабляюще разливается по всему телу, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев и приятной тяжестью внизу живота, и Хёнджин, вновь быстро поцеловав губы Ликса, отстраняется и тянется руками к широким домашним штанам парня, снимая их с него вместе с бельём. Стройные бёдра, чуть выпирающие тазовые косточки и возбуждённый розовый член, сочащийся предэякулятом, приковывают к себе жадный взгляд старшего. Он хищно облизывает пересохшие губы и наклоняется, оставляя поцелуй на бедре. Сначала целует мягко, но уже через несколько секунд начинает засосами оставлять свои губы на бледной коже, втягивая её, словно пытается оставить свой почерк на каждом сантиметре тела своего любимого. Он поднимается выше, оставляя несколько укусов по пути. Кусает и тазовую косточку, а следом мажет по ней языком. Наконец добирается до члена, вбирает его сразу полностью, так что головка упирается ему в горло. Феликс громко всхлипывает, пока Хёнджин продолжает ртом водить по стволу, руками придерживая чужие бёдра. Языком он обводит каждую венку на возбуждённом органе и иногда толкается в уретру, когда доходит до головки, почти выпуская член изо рта. Ли мечется по кровати и комкает в руках тёмные простыни, пытаясь сдерживать себя и не стонать слишком громко. Но сейчас удовольствие берёт верх над отчаянием и всеми теми ужасными эмоциями, что он испытывал совсем недавно, когда пытался расстаться с Хёнджином. Не очень успешно, как можно заметить, но сейчас эти мысли отходят всё дальше на задворки сознания, уступая место наслаждению. -Ах…Хёнджин… - выстанывает младший имя парня, сжимая в пальцах его волосы. Хван чувствует, как дрожат чужие бёдра и напрягается живот, поэтому отстраняется, пошло причмокнув и облизав губы, так и не дав Феликсу получить разрядку. -Ох, нет, малыш, я не дам тебе кончить так быстро. - прижимается губами к губам блондина, сразу же углубляя поцелуй. Хёнджин посасывает его язык, иногда скользит своим по чужим зубам и по нижней губе, отрываясь лишь тогда, когда кислорода становится совсем мало. Хван отстраняется и начинает медленно расстёгивать пуговицы своей рубашки, оголяя великолепное рельефное тело и, перекатывающиеся под шёлковой кожей, мышцы. Откинув рубашку куда-то в сторону он стягивает с себя штаны и бельё, обнажаясь полностью перед замершим парнем. Ликс понимал, что не должен этого делать, не должен быть слабым и сдаваться Хёнджину вот так просто, но желание настолько затуманило его разум, что он просто не смог ему не подчиниться. Феликсу всегда было слишком сложно сопротивляться при виде Хвана и его идеально-божественного тела. Хёнджин вновь нависает сверху над Ликсом и одной рукой забирается под подушку, доставая оттуда бутылёк со смазкой. Он выливает немного себе на пальцы, подносит их ко входу и надавливает, параллельно вновь жадно впиваясь в приоткрытые губы напротив. Растягивает стенки сфинктера, медленно вводя сначала один палец, а затем и второй. Феликс заходится в новом стоне, заглушённом чужими губами, не находя себе места. Он хватается пальцами за плечи старшего, ногтями впиваясь в молочную кожу, когда в него входит третий палец, задевая простату. Ли скулит, пытаясь самостоятельно насаживаться на пальцы Хвана, которыми тот его трахает. Хёнджин берёт темп быстрее, отчего сознание Ли улетает куда-то ещё дальше. -Пожалуйста... - умоляюще хрипит младший почти в бреду. - Хёнджин...пожалуйста. -Чего ты хочешь, малыш? Скажи мне. - произносит Хван у самого уха блондина, языком касаясь мочки. - Мне нужно знать. -Тебя... - шепчет Феликс, встречаясь взглядом с карими глазами, зрачки которых расширились до двух больших чёрных омутов, на дне которых пляшут черти. - Я хочу тебя, Джинни, пожалуйста. На лице Хёнджина расцветает улыбка, а глаза загораются ещё больше, начиная сиять в полумраке комнаты. Ликс видит огонёк в них, но совсем не может понять, согревающий он или обжигающий. Брюнет касается ладонью щеки младшего, поглаживая её большим пальцем, и наклоняется для поцелуя, что ощущается лепестками роз на губах. Хван отстраняется и, вытащив пальцы из пульсирующего отверстия, находит лубрикант, обильно смазывая им член. Феликс изнывает от чувства незаполненности и покусывает губы, пока не чувствует головку возле своего входа. Пульсирующий орган медленно заполняет его, входя до основания. Ли стонет протяжно, выгибаясь всем телом. Хёнджин утыкается лбом в чужое плечо, влажное от стекающих по коже капелек пота, и тяжело дышит. Он выходит почти до конца, тут же толкаясь обратно, начиная размеренно двигаться в разгорячённом податливом теле. Феликс прогибается дугой, закатывает глаза от наслаждения, пронизывающего всё тело, и громко стонет каждый раз, когда Хван попадает по простате головкой члена. Тусклый вечерний свет падает на Ли из большого окна, и старший не может не наслаждаться завораживающей красотой и пленительной загадочностью этой картины перед его глазами. Блондинистые волосы парня растрепались и разметались по подушке, а сам он выглядел крохотным лучиком света в темноте этих стен и опускающихся на город сумерек. Феликс невероятно красив и столь же притягателен, прекрасен в своей кристальной солнечной чистоте. Настолько, что у Хёнджина в голове густой туман, ни одной мысли, кроме обворожительно-волшебного парня, что выгибается под ним, пытаясь отыскать чужие губы. Хван темп наращивает, а Ликс подаётся бёдрами ему на встречу, цепляясь руками за крепкую спину и сильнее обвивая ногами торс брюнета. Их тела всё ближе прижимаются друг к другу, с каждым соприкосновением обдавая жаром мокрую кожу. Они срывают голоса, пока их стоны мешаются воедино, эхом отлетая от стен и наполняя собой всю комнату. Они оба потеряны друг в друге - вот, что поистине безумно. Рваные толчки становятся всё более быстрыми и беспорядочными, приближая старшего к пику. Он хочет, чтобы они кончили вместе, протягивает свою большую ладонь к чужой тонкой шее, оборачивая пальцы вокруг неё, чуть надавливая и почти перекрывая доступ к кислороду. Так, как Феликс любит. Хёнджин знает, что ему это нравится, он знает и видит, как удовольствие накатывает на младшего с двойной силой, когда воздуха становится немного меньше, и голова начинает приятно кружиться. Этого достаточно, чтобы Ликс, простонав имя возлюбленного, обильно излился, пачкая свой и чужой живот, а старший с рыком - в парня. Хван ложится сверху, чуть сползая в бок, и притягивает блондина к себе, целуя в оголённое плечо. Он обнимает Феликса слишком крепко, так, будто боится, что тот может всё таки сбежать, и засыпает практически сразу, горячим после оргазма дыханием щекоча чужую шею. А вот Ли глаз сомкнуть не может всю ночь. Его терзают сомнения и вина, одолевает липкий страх, чёрными лапами пробираясь в самую душу, сковывая и леденя. Он думает о том, как слаб оказался, и боится, что это может повториться вновь. А потом будет повторяться снова и снова, так и не дав Феликсу уйти. Но он пообещал себе, что этот раз будет последним, и обязан это обещание сдержать. Пару раз он всё таки проваливается в недолгий сон, но каждый раз просыпается с новыми терзаниями. За мыслями и попытками уснуть парень не замечает, как за окном начинает светать. Солнце медленно поднимается из-за горизонта, будто желая подарить Феликсу надежду, но серые тучи, которыми затянуто всё небо, эту надежду рушат раньше, чем она успевает появиться. И всё же Ли вновь для себя решает, что так больше продолжаться не может, оно должен закончить эти отношения, эту пучину зависимости и невыносимой тяги, что приносит лишь боль. Ликс аккуратно убирает с себя руку Хвана и тихо встаёт с кровати, стараясь не разбудить парня. Он мог бы уйти сейчас, пока Хёнджин спит, так было бы намного проще, наверное, для них обоих. Но Феликс так не может. Он должен поговорить и должен…попрощаться. Поэтому остаётся, не подозревая, что совершает, наверное, самую большую для себя ошибку. Он нацепляет на себя футболку, которую находит валяющейся на полу недалеко от кровати, и выходит на балкон. Блондин немного ёжится от утренней прохлады и обхватывает себя руками, пару раз проводя ладонями по плечам. Подходит к небольшому столику, стоящему в углу, и берёт с него сигарету и зажигалку. Зажав сигарету в зубах он подносит зажигалку к ней, поджигая, и медленно затягивается, чувствуя, как едкий дым проникает в его лёгкие. В голове появляется приятная дымка, а тело расслабляется. Становится немного легче. Парень облокачивается на перила балкона и смотрит куда-то вдаль. На улице стелится серый туман, и разглядеть в нём что-то почти невозможно. Феликс грустно усмехается, сравнивая это с тем, во что превратилась его жизнь. Он вновь погружается в, одолевающие его уже который день, мысли, не замечая, как дверь на балкон за ним открывается. Чужие руки на талии заставляют вздрогнуть. Ликс оборачивается, опираясь спиной о перила, и видит сонное лицо Хёнджина. -Снова куришь? Тебе пора бросить. - проговаривает Хван, прикрывая ладонью зевок. Пора бросить. Действительно пора. Ликс думает, что сейчас или никогда. -Пойдём в дом. - говорит безэмоционально и, затушив сигарету, оставляет её в пепельнице. Они возвращаются в спальню и Ли поворачивается лицом к Хёнджину, как только за тем закрывается дверь. Сейчас ему лучше хотя бы физически, чем вчера после получасовой истерики. Он справится. -Хёнджин, мы должны расстаться. - уверенно произносит младший, успешно скрывая дрожь в охрипшем голосе. -Что… - Хван выглядит растерянным, но постепенно его лицо начинает приобретать более раздражённое выражение. - Феликс, мы же это уже обсуждали. -Нет, мы просто переспали. - горько усмехается блондин, сводя брови к переносице. - Или ты думаешь, что всё можно решить сексом? Я ухожу, Хёнджин. - будто точку ставит словами. -Феликс. - сквозь зубы произносит старший, вдыхая, прикрыв глаза на пару секунд. - Ты не… -Нет, Хёнджин. Даже не думай. - Ли машет головой из стороны в сторону, поднимая руку в останавливающем жесте. - Не пытайся надавить на жалость или на мои чувства. Это всё неважно. Теперь уже нет. -Да почему, чёрт возьми? - повышая голос спрашивает Хван. Неизбежное пугает его до дрожи, заставляя злиться сильнее. - Что произошло, Феликс?! -Что произошло? - истерический смешок вырывается из груди, пока в глазах начинают блестеть слёзы. - Произошло то, что ты сходишь с ума, ты тонешь во всей этой грязи и крови и тянешь меня за собой на дно, но я не хочу. Я не могу больше жить так, не могу больше находиться здесь, я больше не могу…быть с тобой. Я хочу спокойствия. Я…я хочу уйти. Эти отношения обречены, пойми. Прошу отпусти меня. Феликс не дожидается ответа Хёнджина и идёт к своему чемодану, что всё ещё стоит в углу, ожидая его, но брюнет перехватывает его запястье, останавливая. -Ты…ты уверен? - голос его заметно дрожит, а глаза кажутся ещё более стеклянными из-за слёз, застывших в них. -Да, Хёнджин. Я думал об этом не один день. Я уверен, что хочу уйти. И оставить всё позади. Начать всё заново. Просто позволь мне уйти. - в конце он уже шепчет, не вырывая свою руку из чужой. К горлу снова подступает тот самый ком, сделанный из страданий. -Хорошо. - выдыхает Хван, аккуратно притягивая парня к себе за плечи. - Я позволю тебе уйти, Ликси. - шепчет, мягко поглаживая одной рукой белые волосы. Феликс считал Хёнджина безумцем, но он даже не подозревал, что сам всё это время являлся его главным безумием. Хван сходил с ума, и его сумасшествием был Ли. За три года он привязался к этому мальчишке слишком сильно. Сильнее, чем следовало. Он стал зависим от Ликса. Как от самого сильного наркотика, он просто не мог жить, существовать и нормально функционировать без этого человека. И зависимость эта погубила их обоих. Метал ножа ощущается холодом во всём теле, холодом, пробирающим до костей. Феликс замирает, ощущая пронизывающую боль. Он отстраняется, с неверием заглядывая Хёнджину в глаза. Нет. Ли не верит в то, что это действительно происходит с ним, но ноги подкашиваются и он почти падает, но Хван подхватывает его, медленно опускаясь на пол, держа Феликса в своих руках. -Х…Хёнджин. - хрипит блондин, кашляя. Он чувствует как тонкая алая струйка стекает по его подбородку и как глаза наполняются слезами. Кровь окрашивает в красный цвет белоснежную рубашку старшего. -Прости меня… - горько шепчет Хван, опуская руку на холодную щёку младшего. - Прости, Ликси. Но я просто не мог позволить, чтобы ты был с кем-то другим. Я люблю тебя… Брюнет прижимает к себе хрупкое, почти фарфоровое тело, целуя бледный лоб, а по его щеке одиноко стекает хрустальная слеза, потерявшаяся на фоне начавшегося на улице ливня. В этот момент глаза Феликса, что всегда так ярко сияли раньше, способные осветить весь мир, потухают теперь навсегда. Они потерялись друг в друге, и это было их общим безумием. Наверное им было предначертано тонуть друг в друге и в этих противоречивых чувствах. До самого конца. Позже Хёнджин ещё долго будет сидеть на полу, держа в своих руках бездыханное тело любимого. Он будет винить себя, его и судьбу, за то, что у них не было шанса. Слёзы продолжат капать на пол, разбиваясь о него так же, как разбились сегодня два сердца. А ещё немного позже в большом загородном особняке известного в преступном мире Хван Хёнджина, найдут тела двух парней, что так и не смогли расстаться. Брюнет, держащий в одной руке маленькую ладонь возлюбленного, а во второй - нож, запятнанный алыми разводами их общей крови. Блондин, чья ладошка бережно вложена в чужую чуть побольше. И собранный чемодан, что всё так же стоит в углу. Я ведь говорил, что мы не сможем друг без друга.