дорогой лукас

белые стены больничной палаты, скучный настенный натюрморт в рамочке, небольшая тумбочка и милый рисунок над койкой — ряд кресел кинотеатра, два смешных человечка, держащихся за руки, и попкорн. рыжеволосая девушка в больничном халате, что лежала на койке, аппарат жизнеобеспечения, загипсованные конечности и смуглый парень рядом, что перебирал едва тёплые пальцы макс мэйфилд. её волосы будто выцвели и уже не отливали той прежней яркостью и живостью, её до ужаса бледная кожа и губы, веснушки, закрытые глаза и налитые кровью веки изнутри. она будто спала. но её состояние диагностировали как коматозное. векна успел забрать её душу, но не успел забрать тело. при вопросе о том, когда девушка очнётся, врачи смотрели с сочувствием и выдавали лишь: «неизвестно, она может и не проснуться». им правда так нравится измываться над бедным синклером? лукас просто сидел и глядел на возлюбленную. какой же она была красивой. весёлая, грустная, в сознании, без сознания — парню было плевать, она всегда прекрасна для него. красивый овал лица, аккуратный нос, веснушки и до жути милая улыбка, которая заставляла лукаса сиять даже в самые трудные минуты, а так же заливистый смех, которой пару лет назад стал любимой музыкой парня. он пришёл один, без друзей, в руке слегка сжимал конверт, на котором чёрными чернилами было выведено: «лукасу». макс, мне не нужно письмо, я не хочу его читать! синклер начал распечатывать конверт аккуратными движениями, будто ему дали в руки семейную реликвию. из конверта показался тетрадный лист, сложенный вдвое. лукас раскрыл бумагу. это было письмо. посмертное. на случай, если будет поздно. дорогой лукас, если тебе всё же пришлось читать это, то знай, мы не успели. я уже мертва. здесь будет всё то, что я не успела сказать за эти годы. я знаю, это очень непохоже на меня, но, честно, ты первый человек, с которым я научилась любить. ты первый, кому я открылась, показала своё истинное «я», ты первый, кто понял и кто правда поверил в меня. если бы те два чокнутых пацана не подошли ко мне тогда, два года назад, я не была бы этой версией себя. даже думать не могла, что буду плакаться какому-то чуваку из провинции о своих проблемах… последний год я была самой настоящей дурой, отдалилась от вас, сидела дома и в целом замкнулась. стала призраком, как ты и говорил. как вообще можно так скучать по тому, кто превращал твою жизнь в кошмар? поэтому всё и полетело к чёртовой матери. полетела моя учёба, семья, сон, здоровье и т.д. я сидела на таблетках, посещала психолога, которой не доверяла, пыталась быть нормальной днём, а ночами просто хотела перестать существовать и рыдала в подушку. мысли о смерти билли преследовали с лета. я изнемогала от вины, прокручивая тот момент в голове. знаешь, я часто воображаю, как спасаю его, оттаскиваю от той твари. сделав я это, он был бы всё ещё здесь. и рядом с вами находилась бы снова весёлая и классная я и не досаждала бы своими проблемами в письмах. странно наверное читать, как твоя девушка скорбит о том, кто чуть не убил тебя, верно? на самом деле, ты единственный, кто интересовался как я. поэтому я и хочу сказать тебе это. прости меня, лукас, пожалуйста прости меня, я очень виновата. я говорила тебе, что всё хорошо. это было не так, совсем не так. я осознаю, что стоило бы рассказывать тебе, и, возможно, хотя бы кошмары перестали меня мучить. но ты не мой личный психолог. но теперь меня уже ничто не потревожит. говорю тебе то, что я не говорила напрямую все эти два года. я безумно жалею, что тебе так и не удалось услышать этих слов. я люблю тебя, лукас. твоя макс. какое-то время лукас просто сидел и смотрел в пустоту, пытаясь переварить прочитанное. тут его глаза налились слезами, руки сжались в кулаки. всё внутри просто разрывалось на части. полный боли, обиды и вины крик синклера пронёсся, видимо, по всей больнице. в голове проносились воспоминания. снежный бал в школе хоукинса, медленная музыка, макс и лукас, покачиваясь, танцевали вместе. волосы макс красиво уложены, она в великолепном платье, он в потрясающем костюме, руки синклера лежали на её талии. вдруг макс обвивает руками шею парня и прижимается к его губам своими. прошло пару мгновений, а может и часов, макс отстраняется и смотрит в его глаза. лукас пялится на девушку как дурак и улыбается во все 32. мэйфилд звонко смеётся и обнимает парня, наполненные любовью сердца жмутся друг к другу. они были счастливы. они стоят у автомата со сладостями, полная сил и жизни макс ловила ртом драже m&ms, что подкидывал в воздух лукас. рыжая широко улыбалась, а парень звонко хохотал. они были счастливы. они сидят на сломанном автобусе, готовятся к нападению демопсов, максин рассказывает другу о разводе, о сводном брате и чуть не плачет. лукас замечает и пытается поддержать подругу, с чьих глаз капали слёзы ему на колени. — ты не такая как брат, ты весёлая, милая и оочень умная! макс смущённо глядит на мальчика и улыбается. они были счастливы. влюблённые заходят в зал кинотеатра, держась за руки и занимают последние места. они опоздали, пропустив рекламу. макс кладёт голову ему на плечо и они вместе кушают попкорн из общего стакана. они были счастливы. но тогда всё было прекрасно. слёзы градом капают с голубых глаз. макс рыдает и вопит, просит подняться безжизненное тело: — билли, вставай, умоляю! лукас берёт её за руки и пытается оттащить от брата, но она упирается. к старкорту подъезжает наряд полиции и скорой помощи, а макс всё никак не может успокоиться. — макс, пойдём, он мёртв, ты ничего не сделаешь, — пытается внушить ей лукас, обнимая за плечи, та жмётся к парню и у него намокает футболка. урок истории, лукас наблюдает за макс, они расстались 3 месяца назад. она сидит за последней партой и что-то наблюдает за окном. сейчас её привозит в школу автобус, а раньше — camaro братца, который однажды чуть не убил паренька. в последнее время девушка отдалилась от них всех, отказывается рассказывать что-то, отказывается гулять, по школе всегда ходит с аудиоплеером и наушниками. да и сейчас она в них. они перестали ежедневно болтать, смеяться и радоваться. девушка утратила прежней жизнерадостности, превратилась в закрытого и разбитого подростка. парень понимает, из-за чего это, но не понимает, почему нельзя просто подойти и рассказать. он решился подойти к ней на перемене: — макс, я вижу, что что-то не так, — говорит ей лукас. — всё нормально, слышишь, всё нормально, — равнодушно отвечает мэйфилд, надевая наушники, — люди меняются, я изменилась, — она заходит в туалет и захлопывает дверь за собой. они в подвале уилеров. лукас сидит на диване вместе с дастином и стивом, они втроем наблюдают за макс, что что-то увлечённо писала, сидя за столом. — если вы думаете, что сверля мне спину, вы спасёте меня от векны, то вы ошибаетесь, — резко заговорила макс. тут мэйфилд встаёт из-за стола и подходит к друзьям с тремя конвертами в руках. — уже можно смотреть, — говорит она и протягивает стиву, дастину и лукасу конверты. ребята, не понимая, берут письма. — что это? — поинтересовался дастин. — это…- макс мнётся, — это на случай, если мы не сможем. рыжая протягивает еще три конверта: — при возможности отдайте это оди, майку и уиллу. в освещённой синим фонарём, обветшалой комнате дома виктора крила, задыхаясь в собственных рыданиях, сидел лукас синклер. на его руках лежало тело максин мэйфилд, уже не подававшее признаков жизни, её рыжие косы красиво блестели в свете фонаря, её неестественно согнувшееся руки и ноги наводили ужас, как и закрытые глаза, из которых текла кровь. они не успели. — известно, когда она проснётся? — спрашивает синклер у медсестры. — была клиническая смерть больше минуты, но потом сердце начало биться, произошло чудо, — спокойно отвечает женщина, — к сожалению, есть вероятность, что она не очнётся. женщина кладёт руку на плечо подавленному парню: — мне жаль, мистер синклер. лукас продолжал сидеть у койки, глядя в пустоту и параллельно вытирая мокрые щёки. письмо от макс уже превратилось в смятый комок. дверь в палату кто-то открыл: — вы превышаете время посещения, — отрезал медбрат и показал на выход.