An Accidental Cra̷ush

Педаль газа почти вдавлена в пол, а стрелка спидометра постепенно приближается к сотне. Зи никогда не был любителем ездить на больших скоростях, да и для машины этой такое отношение сродни издевательству — даже в лучшие свои годы она звёзд с неба не хватала, — но сейчас у него просто нет выбора. Да и у кого он будет, когда тебе средь бела дня звонит младшая сестра и истерически вопит в трубку «Пи, я попала в аварию возле работы, мне срочно нужна помощь, спаси меня!»? Услышав это, Прук, не задав ни единого вопроса, не сомневаясь ни секунды, буквально вылетел из дома, нырнул в машину, и теперь, выжимая из своей «старушки» всё, что возможно, мчит по шоссе, не задумываясь о том, что с таким вождением и сам вполне может угодить в ДТП. По правде говоря, он вообще ни о чём не задумывается, им от макушки до пят владеет страх за сестру, а её исполненный нервозности и шока голос до сих пор в голове звучит. Обнаружить место происшествия труда не составляет — знак аварийной остановки выставлен за несколько метров до места назначения Зи и служит великолепным ориентиром. Сразу же он примечает машину Мэй, и со стороны багажника она выглядит вполне себе целой, не дымит и вообще вид у неё вполне презентабельный. Лишь остановившись чуть поодаль и выйдя из своего авто, Панит имеет возможность разглядеть вторую «участницу» столкновения. И для него это становится ничуть не менее хреновой новостью, чем сообщение от сестры полчаса назад. Потому что, даже не разбираясь в машинах достаточно хорошо, Зи опознаёт этот кусок металла ярко-фиолетового цвета как спорткар Lamborghini. И это, в свою очередь, означает, что его милая сестричка верещала в трубку так отчаянно не просто так — этой аварией она однозначно наскребла очень большую проблему не только для себя, но и для него — откровенно говоря, по большей части для него, ведь она всего-навсего студентка, подрабатывающая во время каникул, какой с неё спрос?.. А вот Прук, ещё не дойдя до мерящей шагами обочину рядом с машиной Мэй, уже прикидывает мысленно, какой орган ему придётся продать, чтобы откупиться от «пострадавшего», потому что стоимость деталей и ремонта таких тачек стоят примерно как одна здоровая почка. На понимание со стороны владельца пострадавшего транспортного средства точно можно не рассчитывать — такими авто владеют далеко не сердобольные тюфячки, готовые понять и простить, а чаще всего самовлюблённые мудозвоны с многозначными суммами на счетах — бизнесмены или знаменитости. «В какой же пиздец ты опять меня втянула, засранка?», — страдальчески задаётся вопросом Панит, оказываясь, наконец, в нескольких шагах от сестры. — Стоит спрашивать, как ты умудрилась вписаться на полупустой дороге в спорткар? — не здороваясь и не дожидаясь, пока Мэй его увидит, интересуется Зи, заставая её врасплох. Девушка от неожиданности аж подпрыгивает на месте, услышав голос у себя за спиной, а, повернувшись и наткнувшись взглядом на своего пи, немедленно кидается ему на шею, утыкаясь лицом в широкую грудь и хныча в явной надежде вызвать сочувствие и смягчить праведный гнев. — Простииии, Пи’Зи, я понятия не имею, как это получилось, — пытается оправдаться, а заодно и сыграть на чувствах Прука, прекрасно зная, что он любит её и всегда прощает её косяки (хотя так крупно она ещё не лажала), — он ехал впереди меня и так резко затормозил, что я не успела сориентироваться, всё произошло так быстро, что я только по факту поняла, что припечатала ему задний бампер, а потом… — Прекрати тараторить и отмазываться, — резко прерывает Панит, — я тебе сколько раз говорил быть внимательной за рулём? Небось опять полезла проверять Line вместо того, чтобы за дорогой следить, — молчание в ответ более чем исчерпывающе, — просто потрясающе. Ты хоть понимаешь, в какую жопу нас засунула? Ты знаешь, сколько стоит ремонт этого агрегата? Где мы, по-твоему, возьмём такие деньги?! — Ну прости меня, Пи, я правда не специально, — на этот раз Мэй поднимает голову и заглядывает брату в глаза своим самым печально-трогательным взглядом, что срабатывал безотказно в любой ситуации, — я полностью осознаю свою вину, и уже попросила прощения у водителя и… — И что, он простил? — Зи не может сдержать саркастические интонации. — В таких машинах не ездят простые смертные, готовые отпустить с миром после того, как им раскурочили дорогущую деталь… — Да-да! — Мэй внезапно подозрительно воодушевляется, — ты даже не представляешь, кто её владелец! — Панит с подозрением приподнимает бровь, не считая нужным задавать наводящий вопрос, да девушке он и не нужен, ей явно не терпится поделиться этой информацией, — Мью Суппасит! Прикинь! Я разбила тачку Мью Суппаситу! Никогда, никогда не сетуйте на то, что у вас дерьмовый день — в любой момент он может стать ещё хуже… Именно эта мысль посещает Зи, стоит ему услышать то, что выдаёт его дражайшая сестра. Он впадает в настолько глубокий ступор поначалу, что единственной репликой, на которую его хватает, становится произнесённое с максимально тупым лицом короткое: — …. Чего? Мэй такая реакция, похоже, лишь добавляет нервного энтузиазма, и она, вновь перейдя в свой режим словесного поноса, начинает лепетать о том, как обалдела, когда «этот богоподобный красавчик с лицом ангела» вышел из машины и молчаливо обвёл скептическим взглядом развороченный задний бампер… Однако Зи уже и не слушает её, потому что всё его внимание переключается на трагичное осознание того факта, что просто серьёзная проблема за считанные секунды трансформировалась в самую настоящую катастрофу. Почему? Причин целых две. Первая: придётся иметь дело со знаменитостью. И уже одна необходимость решать вопрос с медийной персоной для Зи равноценна самой изощрённой пытке где-нибудь в Гуантанамо. Потому что всякого рода звёзд он на дух не переносит. В его глазах все они одинаковы — наглые, самодовольные, заносчивые и жадные до денег ушлёпки, уверенные в своей неотразимости и том, что им все должны кланяться в ноги и целовать подошвы их ботинок, ценами на которые можно убивать людей. И вторая: это Мью Суппасит. Бессовестно знаменитый и популярный в Таиланде, а также за его пределами тип, певец ртом (не то чтобы его так догадался называть хоть кто-нибудь, кроме Прука), на полшишки актёр, модель, влогер, и ещё хрен пойми кто — трудно было запомнить все сферы его компетенции, тем более когда тебе чуть больше, чем насрать. Не насрать было Мэй, с маниакальным удовольствием лившей брату в уши абсолютно ненужную ему информацию об этом мужике днями напролёт. Слушавшей его песни на полную катушку, мешая Паниту писать очередную статью для онлайн-журнала, в котором он работает, завешавшей его плакатами всю свою комнату… Однажды она даже в спальне Зи пыталась присобачить на двухсторонний скотч постер звёздного говнюка с комментариями типа «должно же в твоём приюте для клопов быть хоть что-то красивое», но свою скромную обитель Зи героически отстоял…. В общем, Мью Суппасит и так присутствует в его жизни в выводящем из себя количестве уже на протяжении года, и понимание того, что теперь придётся иметь с ним дело лично, лицом к лицу… вызывает у Зи жгучее желание пробежать несколько десятков метров и сигануть с так удачно расположенного рядом моста в Чао Прайю и пойти ко дну. И он на короткое мгновение ухватывается за эту идею всерьёз, почти погрузившись в плавное убаюкивающее течение, уносящее его бренное тело прочь от всех неприятностей… Когда словно издалека в его сознание врывается ставший куда более напряжённым голос Мэй, против воли вынуждая прислушаться к тому, что она говорит. — …. И в общем, мы вроде как договорились о возмещении ущерба за этот бампер… Я предложила ему расплатиться натурой… Вплоть до последнего предложения Прук действительно хотел спрыгнуть с моста сам. После него он испытал острую необходимость сбросить туда Мэй. — Что ты только что сказала? — Зи смотрит на девушку так, будто видит её впервые в жизни, при этом у неё имеется пара дополнительных рук и третий глаз. — НАТУРОЙ? Тебе как такое в башку пришло вообще?! — Пи’Зи, ну я ведь тоже знаю примерно, сколько стоят такие машины и их ремонт. Я больше ничего не смогла придумать! — И что, он согласился? — видя вызывающий очень большие подозрения, совершенно неуместный огонёк во взгляде младшей сестры, Зи думает, что всё-таки надо было бросаться с моста. Мэй кивает, и он с огромным трудом заставляет себя не закатить глаза и не начать орать благим матом на всю округу. Во-первых, от непонимания, как его сестра умудрилась дожить до своих лет, генерируя в стрессовых ситуациях подобные идеи. А во-вторых, от того, что этот ублюдок за рулём фешенебельной тачки, пользуясь тем, что у бедной девочки нет иного выхода, с превеликим удовольствием (Зи даже представляет себе его рожу) принял её предложение, сделанное явно от отчаяния. Однако, стоит Пруку закатать рукава рубашки повыше и собраться идти зарабатывать себе срок за причинение вреда здоровью, его разум озаряет один весьма логичный для полученной информации вопрос. — Погоди… Опуская тот факт, что всё это просто за гранью добра и зла, если ты уже… кхм… договорилась, как выплатишь долг, — Зи невольно морщится от собственных слов, но всё же продолжает, — зачем ты позвонила мне и вызвала приехать сюда и помочь? Мэй ещё даже не открывает рот, как Панит по её вдруг забегавшим глазам понимает, что ответ на этот вопрос ему понравится куда меньше, чем всё, что он услышал до этого вместе взятое. Но он не собирается идти на попятную, ему необходимо знать все детали. Хотя в последнем он начинает сомневаться, стоит младшенькой заговорить. — Слушай, Пи’Зи, ну я же тебе рассказывала про Мью очень много… В том числе и о его вкусах… — О каких вкусах? — сохраняя каменное лицо, уточняет Зи, хотя уже знает, что последует дальше. — Ну, он же… Гей? — вопросительная интонация делает эти слова ещё страшнее для слуха Панита. Пару долгих, бесконечно долгих минут он просто пялится в одну точку где-то над макушкой Мэй, стараясь выкопать в своей памяти тот самый, мега-чудовищный грех, за который ему сейчас прилетает такая кара. И, не найдя оного, но найдя в себе силы вновь посмотреть на сестру и удержать свой голос в рамках допустимых громкостей, говорит. — То есть… Если я правильно всё понял… — он трёт пальцами переносицу, стараясь, чтобы это не переросло в фэйспалм. — Если я правильно понял, то тебе показалось слишком муторным рассчитываться моей банковской картой, когда срочно нужно решить какую-нибудь проблему, что ты сама себе создала, и ты решила перейти на расчёт лично мной? Или это какая-то новая мода — подкладывать старших братьев под незнакомых мужиков в качестве оплаты?.. Как ты вообще могла до такого додуматься, нонг? — Пи, ну я правда не хотела! — девушка складывает руки в молитвенном жесте, довольно достоверно изображая раскаяние. — Я эту идею про натуру выпалила на нервах, потом вспомнила, что Мью интересуется парнями, и уже хотела извиниться за то, что это предложила, но он увидел нашу фотку у меня на заставке, спросил, кто это со мной, я сказала, старший брат, ну и… — Боже, Мэй… — терпение уже на исходе, и Зи хватается за голову, вцепляясь пальцами в собственные волосы так, что аж глаза начинают от боли слезиться, — и ты решила, что это отличная мысль, да — «а почему бы моему пи не подставить задницу моему любимому певцу, чтобы я в очередной раз избежала ответственности за свои косяки»? Так ты подумала? — Нет, конечно, Пи… Но… Ты ведь сам сказал, что у нас нет средств, чтобы покрыть ремонт… — И ты считаешь, что это тебе даёт право вести себя как грёбаный сутенёр и подкладывать меня без моего на то согласия под какого-то нагламуренного хмыря? У меня просто нет слов, чтобы описать всю глубину разочарования в тебе, — кроме матерных, добавляет он уже мысленно. Он прекрасно ощущает, что его несёт, но остановиться не может. Смог бы, если бы сожаление и стыд на лице Мэй выглядели чуть более искренними, но увы. — А чего тянуть-то, может, мне прямо сейчас пойти к нему в машину и как следует отсосать, а? — Звучит крайне заманчиво, но у меня на это, к сожалению, уже нет времени, я и так слишком тут задержался. Да и попасться папарацци очень бы не хотелось. Зи и раньше слышал этот голос — но только в песнях, потому что всякого рода шоу и интервью смотреть с участием нисколько не интересного ему персонажа он не собирался. Но не узнать его всё равно невозможно. Стараясь не смотреть на Мэй, он на дрожащих ногах разворачивается лицом к обладателю этого глубокого бархатного голоса, чтобы увидеть, наконец, своего визави. Да, во плоти Мью Суппасит дивно хорош собой — лучше, чем на плакатах, фотках в соцсетях и в своих клипах, — высокий, широкоплечий, ухоженный, одетый в стильные шмотки будто с иголочки… До усрачки довольный собой и определённо страдающий от ЧСВ в крайней степени. Достаточно увидеть выражение его точёного лица, чтобы это понять: он не испытывает ни толики смущения или неловкости от положения, в котором оказался и в которое поставил Зи. Да, именно Зи, ведь Мэй для него никакого интереса не представляет. А вот тот взгляд, которым он окатывает Прука с макушки до пят и обратно чувствуется почти как физические прикосновения — откровенные и до безобразия пошлые. Очень хочется поморщиться, но он сдерживается. — Впрочем, твоё рвение мне нравится, — губы Мью искажает коварная улыбочка, будто он вообще не замечает исходящего от «собеседника» напряжения, и Зи возвращается в реальность из своих тяжких дум, — завтра у меня свободный вечер, заеду за тобой в семь. Изволь как следует подготовиться к этому времени. А сейчас вынужден вас оставить, — с этими словами он, не задерживаясь больше ни на мгновенье, вновь садится в машину и, наплевав, похоже, на раскуроченный задний бампер, буквально срывается с места, довольно быстро исчезая из поля зрения. Придя в себя, Панит хихикает злорадно себе под нос. — Заедет он, ага. Интересно, куда, если даже адрес не спросил, придурок. — Вообще-то, спросил… — бубнит стоящая рядом сестричка, и Зи в очередной раз погружается в раздумья. На этот раз о том, десять лет за убийство это много или мало?.. Видит бог, Зи не планировал как бы то ни было прихорашиваться к этой, буквально, насильственной встрече. Нет. Скорее наоборот, в нём просто бурлил протест, а желание предстать перед этим Мью в таком виде, чтобы он сам сбежал в первую же минуту, почти разрывало изнутри. Однако всем этим коварным планам не суждено было сбыться. Как минимум, потому что Мэй — будь она неладна — компостировала ему мозги на протяжении всего дня, напоминая о том, что он ДОЛЖЕН выглядеть презентабельно, быть вежливым и вообще милашкой, ведь тогда есть шанс, что сердце ледяного принца Мью Суппасита растает, и он смягчит «обговорённые условия». Самого Прука эта наивность сестры в данном вопросе смешила до коликов в боку, ибо он был лучше неё знаком с миром селебрити — практика журналиста дала свои плоды. И уж чего ожидать от них нельзя, так это снисхождения, когда портишь их имущество. Особенно, если оно стоит баснословных денег. Тем не менее, следование советам Мэй было залогом сохранения хотя бы какого-то количества нервных клеток, потому как с живого она бы с него не слезла — и вот он, Зи, стоит напротив зеркала, оглядывая себя со всех сторон критическим взглядом. И не может не задаваться вопросом, зачем нонг так рьяно старалась превратить его в подобие модели с обложки глянца. И всё же он признаёт, нехотя, что её старания даром не прошли: выглядит он и впрямь как какой-нибудь айдол, готовый хоть сейчас предстать перед камерой. Откровенно говоря, он за своей работой на удалёнке уже и позабыть успел, что в его гардеробе имеются подобные вещички. В частности, непотребная полупрозрачная чёрная водолазка, в которую сестра практически силой его запихнула, со словами «хотя бы раз не будешь выглядеть как последний задрот» (у Панита очень чесался язык в тот момент дать ответный комментарий из разряда «и буду выглядеть как проститутка», но он смолчал). Зи в течение пяти минут честно пытается вспомнить, при каких обстоятельствах он приобрёл этот выкидыш современной моды, но безрезультатно, и в итоге просто забивает на эту деталь. Тем более что — да, мысленно он соглашается с этим, — она действительно весьма ему идёт и подчёркивает все достоинства его тела, которое он старательно прокачивает в спортзале даже несмотря на то, что демонстрировать его всё равно некому (редкие фото в инстаграме не считаются). Водолазка дополнена тёмно-синими джинсами скинни и лёгким светло-бежевым пиджаком без лацканов. Вместо таких привычных и горячо любимых кроссовок, после очередной грызни с Мэй, Прук нехотя делает выбор в пользу классических туфель, которые он в последний раз надевал на примерке в магазине. «Выгляжу так, будто на свидание иду, а не на отработку подбитого бампера тачки своим», — мрачно думает Зи, в последний раз окинув себя взглядом в отражении. Мастерски пропускает мимо ушей вопли нонг о том, что «а-как-же-укладка» и каком-то бреде про лёгкий мэйк-ап. На часах без пяти семь и Панит, вздохнув так глубоко и тяжко, словно ему предстоит нырнуть в Марианскую впадину без акваланга, направляется к выходу, не преминув попутно бросить сестре: — Учти, если в итоге меня изнасилуют, это будет лежать на твоих плечах до конца твоих дней, — и с удовольствием наблюдает, как вытягивается и без того узкое лицо, а в глазах появляется что-то наподобие ужаса. Кажется, этот генератор отбитых идей только сейчас в полной мере осознал, к чему весь этот цирк может привести. В глубине же души Зи искренне надеется, что это всё останется просто язвительной шуткой, выданной просто чтобы понервировать младшую сестру, и мега-известная персона до такого не опустится. Стоящего у машины (другой, кто бы сомневался) Мью Прук замечает ещё находясь на пороге дома. Он активно переписывается с кем-то в смартфоне и, похоже, даже не замечает окружающий мир. Фыркнув себе под нос, Зи одёргивает и так идеально сидящий пиджак и идёт по направлению к своему сегодняшнему мучителю. Который так и не видит его вплоть до момента, когда он тактично кашляет едва ли не в ухо Суппаситу, уже порядком раздражённый этим мужиком. И дело не только в его увлечённости своим телефоном. Если бы Зи не знал всех деталей сегодняшней встречи, то определённо подумал бы, что Мью тоже припёрся на свидание. Бордовая косуха поверх белой приталенной рубашки, заправленной в узкие кожаные брюки, массивные чёрные кеды — весь его внешний вид буквально источает ауру этакого бойфренда-альфа-самца, что и до дома проводит, и от хулиганов отобьёт при случае, и в постель уложит со всеми вытекающими… На последней мысли Зи невольно давится воздухом, лишь после этого понимая, что уже где-то с минуту как Мью убрал смартфон в карман, и всё это время просто наблюдает за тем, как его откровенно рассматривают. Панит, чисто на автомате — спасибо воспитанию — подрывается сперва извиниться за бестактность, но стоит чётко очерченным губам исказиться в уже знакомой по вчерашнему дню улыбке, и весь порыв как рукой снимает. А вот Суппасит, по-видимому, планирует использовать сегодняшний вечер на полную катушку и не отказывает себе в удовольствии начать с места в карьер. — По тебе и не скажешь, что тебе противен сам факт нашей встречи, Зи Прук — встреть я тебя где-нибудь в клубе в таком виде, был бы уверен, что ты из наших кругов, — услышав собственное имя, произнесённое устами Мью, Панит дёргается как от удара током и, как только тот заканчивает свою мысль, подрывается спросить, откуда он его узнал, но необходимость спрашивать отпадает, — твоя сестра сказала, как тебя зовут. Она у тебя вообще довольно… любопытная… — Если «любопытная» можно считать синонимом «поехавшая», — сгоряча выпаливает Зи, потому что его вновь накрывает обида за её поступок, и лишь потом спохватывается, что сболтнул лишнего. Однако, Мью его удивляет — он беззвучно посмеивается в ответ, и на эти несколько мгновений перестаёт выглядеть зазвездившимся козлом в глазах Зи. Если бы он знал, что это лишь начало, контролировал бы свои мысли и эмоции лучше… — Предлагаю не тратить время, и поехать… — К тебе? Или в лав-отель? Или где ты там хочешь… — …в один неплохой французский ресторанчик, — куда более скептическим тоном договаривает Суппасит, и Прук просто не в состоянии контролировать собственную мимику — у него самопроизвольно приоткрывается рот. — Что тебя так удивляет? Я был занят на съёмках весь день и не успел поесть. По неизвестной даже ему причине Зи ощущает малоприятный укол совести. К слову, не последний за сегодняшний вечер. Но извинений приносить не собирается. Вместо этого он делает вид, что не сморозил нечто не совсем уместное, и переключает всё своё внимание на авто, на котором приехал Мью — на этот раз тёмно-синяя Maserati. Да, этот парень безусловно знает толк в показухе. — Вижу, сегодня ты на другой машине, — зачем-то произносит он и тут же слышит короткую усмешку. — Ну, я ведь не буду колесить по городу с убитым бампером, — Зи не знает, специально это было сказано или нет, но чувство стыда всё же появляется на миг, хотя он сам к аварии никакого отношения не имеет… кроме кровного родства с виновницей. — Эта тоже твоя? — решает он продолжить беседу. — Нет, у друга одолжил. Прук еле удерживается, чтобы не скривиться. «Ну конечно же, нельзя ответить по-человечески, обязательно надо язвить», — думает он, сверля взглядом затылок Суппасита, направившегося к водительской дверце. — Запрыгивай, — коротко бросает тот, и Зи ничего не остаётся кроме как подчиниться. Вечер обещает быть тяжким. Вся поездка проходит в напряжённой тишине, Мью внимательно следит за дорогой, не удостаивая Прука своего внимания, а сам Зи изо всех сил старается не разглядывать сидящего с ним рядом человека. В итоге весь путь он проводит за созерцанием пролетающих за окном улиц, и даже ловит небольшое головокружение — Суппасит, ко всем своим «достоинствам» ещё и разогнаться любит километров под девяносто, и это на оживлённых городских дорогах. Начав придумывать в связи с этим фактом всякие оскорбительные прозвища, Панит упускает момент, когда автомобиль останавливается на стоянке, и приходит в себя только когда Мью легонько толкает его локтем в плечо и говорит негромко (словно напугать боится) «мы на месте». Зи на автомате нащупывает ручку, открывает дверцу, чтобы выйти из машины, и… — Это как понимать?.. — он и не замечает, что задаёт этот вопрос задушенным полушёпотом. — Что именно? — в голосе Мью нотки непонимания. — Тебя что-то смущает? — Ты же сказал «неплохой французский ресторанчик»… — Верно. И что не так? — И это в твоём понимании «неплохой»? Да это же чёртов Le Normandie! — когда-нибудь Прук точно поплатится за такие резкие переходы от шёпота на вопли, но не сегодня. Сегодня он и внимания-то не обращает на лёгкую хрипотцу в голосе, когда начинает говорить на повышенных тонах. — Ну, да, и что в этом плохого? Зи не может определиться, что хочет в данной ситуации сделать больше — посмеяться с этого искреннего недоумения на холёном лице или по этому же лицу как следует втащить. Как можно не врубаться в такие очевидные вещи? Панит никогда не относил себя к любителям шляться по ресторанам, да и гастроманьяком не был — хотя вкусно поесть любил всегда, — но про это место слышал даже он. Излюбленное заведение всяческих звёзд, в том числе спорта, на которых Зи и специализировался в своей работе, регулярные упоминания на самых разных сайтах, связанных с едой. Да и две мишленовских звезды говорят сами за себя. О ценовой политике этого ресторана Прук тоже прекрасно осведомлён, и именно этот пункт становится самой серьёзной проблемой. Ведь чертовски велик шанс опозориться перед всем персоналом и посетителями своим ограниченным бюджетом. И, возможно, дать повод Мью поиздеваться… Почти словив паническую атаку, Зи начинает судорожно придумывать хоть сколько-нибудь убедительную отмазку, чтобы не переступать порог этого ресторана, но не успевает даже мяукнуть — Суппасит просто берёт его под локоть и практически тащит за собой, пробубнив что-то, подозрительно напоминающее «какой же тормоз». Что ж, это Панит ему обязательно припомнит. Потом. В данный же момент он офигевает от происходящего так сильно, что не оказывает вообще никакого сопротивления — разве что в ногах слегка путается, но довольно быстро возвращает равновесие и ему, к собственному удивлению, даже удаётся войти в зал с гордо поднятой головой и расслабленным выражением лица. В то время как в голове в истерике мечется одинокий таракан, визжащий почти на ультразвуке всего один вопрос — «ЧТО ДЕЛАТЬ?!». Спустя каких-то десять шагов перед ними просто из ниоткуда вырастает администратор в идеально сидящем чёрном костюме, при бабочке, и, что Зи, чего греха таить, поражает — обращается к Мью по имени, так, будто он здесь завсегдатай. Хотя, вполне вероятно, что так оно и есть… — Добрый вечер, господин Мью, мы рады Вас видеть, Ваш столик для двоих готов, прошу, идёмте. Наконец-то отпустив его локоть (только после этого Зи осознаёт, что всё это время Суппасит его держал), музыкант направляется за администратором, и Прук покорно следует за ним будто на верёвочке, настороженно озираясь по сторонам. Посетителей в зале не так уж и много — что ж, похоже, не у всех есть время в четверг вечером ходить по ресторанам, да и ковидный протокол никто не отменял, — но те, которые есть, вселяют в Зи новую волну паники. Все они элегантны, изысканны, совершенно точно богаты… и все, как один, какого-то хрена провожают их с Мью взглядами, будто они в сраном музее. Панит испытывает острую необходимость осмотреть себя внимательно, дабы убедиться, что причина этих взглядов не в том, что он слишком фуфлыжно выглядит для ресторана высокой кухни, но в итоге он предпочитает списать всё на то, что люди просто узнали Мью Суппасита, а на него смотрят просто за компанию. Он испытывает огромное облегчение, когда видит их столик — практически в самом углу, удачно стоящий так, что скрыт от посторонних глаз, с впечатляющим видом на реку в лучах закатного солнца. Идеально. Почти. Если не считать его компаньона, что садится в услужливо выдвинутое для него кресло, и смотрит на Зи крайне заинтересованно. Вежливый администратор и ему помогает сесть, Панит как-то неуклюже его благодарит, мысленно материт себя за неумение держаться в подобных местах, и, оказавшись в кресле напротив Суппасита, позволяет себе выдохнуть. — У тебя такой вид, будто тебя на кол посадили, Зи Прук, — Мью происходящее явно забавляет, — никто тебя здесь не укусит. — Ты мог бы предупредить заранее, куда меня тащишь, чтобы я был готов… Если, конечно, твоей целью не было меня унизить и припозорить. — Что унизительного в том, чтобы сводить человека в хороший ресторан? — Зи очень надеется, что этот парень просто прикидывается дураком. В противном случае, всё очень и очень печально. — Напоминаю, что я, в отличие от тебя, не звездун планетарного масштаба, — отбросив формальности, он начинает дерзить. Правда Суппасит вместо негатива только улыбается. Непрошибаемый мудак, — и я не располагаю достаточными средствами, чтобы позволить себе… Как по заказу, именно в этот момент возле их столика возникает стильно одетый официант с огромным подносом и, чуть поклонившись, приступает расставлять на столик тарелки. Зи, пожалуй, таких блюд ни разу в жизни не видел. Из принесённого он с уверенностью узнаёт только утку и лобстера. А заодно и прикидывает в голове, сколько недель ему придётся потом сидеть на хлебцах с водой, когда за всё это роскошество принесут счёт. Закончив с сервировкой, официант ещё раз кланяется, желает приятного аппетита и исчезает с горизонта. Мью же, очевидно, считает нужным расставить все точки над «i» и, не позволяя Зи вставить и слово, говорит сам: — Здесь восхитительно готовят. Так что просто наслаждайся и не парься о счёте. Прука так и подмывает спросить, «Что за, блять, благотворительность?», а потом он как-то сам доходит до вывода, что этот ужин, скорее всего, будет добавлен в общий «счёт» его долга за бампер, и расплачиваться придётся, вероятно, не только анально, но ещё и орально. «Просто пиздец». Впрочем, на следующие пятнадцать минут Зи забывает о своей трагической участи, да и вообще обо всём на свете. Суппасит не соврал — блюда, что здесь подают, просто божественны. Настолько, что от их употребления даже возникает желание поплакать. Без сомнений, такой вкусной еды он ещё не пробовал никогда, и в течение следующей недели, а то и двух, будет с отвращением жрать свой обычно любимый рис со свининой, потому как он ни в какое сравнение не идёт с этой уткой. Он так увлечён едой, что упускает из виду пристальный взгляд красивых глаз, наблюдающих за ним с неподдельным интересом. — Вижу, ты оценил здешнюю кухню, — подаёт голос Мью лишь после того, как Прук доедает последний кусочек лежащего у него на тарелке лобстера и, сам того не замечая, жмурится от удовольствия. После этих слов Зи без пояснений понимает, что за ним всё это время следили. Но в данный момент ему так неприлично хорошо, что как-то плевать. — Ничего вкуснее в жизни не ел, — честно признаётся он, вызывая у Суппасита улыбку. Неожиданно мягкую и совершенно не издевательскую. Это необъяснимо радует. — В первый раз меня сюда пригласил друг пару лет назад. Он просто обожает вкусно поесть, и посчитал своим долгом познакомить меня с этим рестораном. И вот с тех пор я раз-два в месяц стабильно сюда наведываюсь. Вроде все блюда уже перепробовал, и не по разу, а всё равно каждый визит будто впервые, — Мью снова улыбается, и в этот раз Зи, не в силах сдержаться, дарит ему ответную улыбку, внезапно даже для себя испытывая чувство некого комфорта от завязавшегося диалога. — А у тебя какие взаимоотношения с ресторанами? — Параллельные, — пожимает плечами Прук, — ну, то есть, иногда я не прочь посидеть в каком-нибудь уютном ресторанчике, особенно в хорошей компании, но особо не питаю к ним интереса. Хотя после сегодняшнего вечера всё может кардинально поменяться, — он издаёт смешок, которому вторит Суппасит. — Если появится желание, могу тебе небольшой список рекомендаций дать — мне кажется, я почти в каждом ресторане Бангкока хотя бы раз побывал. — А ты, выходит, любишь по таким местам ходить? — Зи понятия не имеет, почему ему вдруг становится это интересно. Но всё равно спрашивает. — Чаще всего приходится — рабочие встречи, иногда приглашают выступить и попутно организовывают ужин за счёт заведения. Ну и, конечно, коллеги и друзья таскают на обеды и ужины то туда, то сюда. Но я, в общем-то, не против — какой же дурак откажется от вкусной еды? — Наверное, это риторический вопрос, — хихикает Панит, получая в ответ утвердительный кивок. — Несколько раз даже Чоппера вместе со мной приглашали, было забавно. — А Чоппер это…? — Зи видит по глазам, что Мью порывался спросить что-то типа «Ты что, не знаешь?», но он успел себя одёрнуть. На мгновение складывается ощущение, что он один во всём Таиланде не в курсе. — Чоппер это моя собака, — Суппасит тут же начинает искать что-то в своём телефоне. А через несколько секунд поворачивает его дисплеем к Зи, демонстрируя пост из своего аккаунта в инстаграме. На фото сам Мью, только выглядит он совсем не так, как сейчас, сидя в кресле напротив, — в белой рубашке-поло, без хитро выделанной укладки, смотрящий мягким, лишённым всякой надменности взглядом в камеру, а под его рукой очаровательный померанский шпиц, словно бы улыбающийся в объектив. Глядя на фото, Зи не ощущает, как губы расползаются в весьма глупой улыбке. — Такой милашка, — если бы его сейчас спросили резко, кого он имел в виду, Панит бы с треском провалился с ответом. Однако, придя в себя, он фокусируется и добавляет, — пёсик просто прелесть. Мью, слыша этот комментарий, лыбится как самый настоящий гордый папочка и, воодушевившись такой реакцией Зи, оперативно открывает ещё одну фотографию с Чоппером — в жёлтых костюмах. Панит, видя её, хрюкает, после чего тихо смеётся. — У вас с ним даже парная одежда есть? — По-моему, это забавно, — пожимает плечами Суппасит с улыбкой, — да и это что-то типа нашей фишки. Фотографам нравится. — Так он у тебя тоже звезда? — Что-то типа того. Некоторые журналы были безмерно счастливы заманить меня на съёмку исключительно с Чоппером. Мимимишность всегда отлично продаётся, а мне не сложно. Малыш спокойно реагирует на незнакомцев, уже давно приучен к большому количеству новых людей в нашей с ним жизни, так что это никогда не было проблемой. Да и отличных фоток с ним благодаря этому у меня вагон и маленькая тележка. Зи не может не отметить про себя то, с какой заботой и любовью Мью говорит о своём питомце. Для него отношение к животным всегда являлось одним из лучших индикаторов внутреннего мира человека. И данные конкретные обстоятельства принуждают его задаться вопросом, а на самом ли деле Мью Суппасит так плох, как он о нём думал всё это время. Зи предпочитает гнать эту мысль куда подальше, не анализируя, что делает это с куда меньшей охотой, чем по идее должен. — У тебя есть питомцы? — спрашивает Мью, открывая ещё одно фото. На нём только Чоппер, сидящий в коляске, наряженный в синюю гавайскую рубашку. Едва завидев её, Панит смеётся. На не понимающий взгляд Мью он поясняет: — У меня есть рубашка один-в-один, — после этой информации хихикать начинает и Суппасит. Это выглядит мило. Зи делает вид, что этой мысли в его голове не было, и продолжает, — а что до питомцев… Честно говоря, мне младшей сестры за глаза хватает, если ещё животное завести, я точно кукухой поеду. — А почему она живёт с тобой, а не с родителями? — задав этот вопрос, Мью внезапно осекается и добавляет, — у тебя ведь есть родители? Почему-то от беспокойства, так очевидно прозвучавшего в его голосе, становится необъяснимо тепло на душе. Так, будто Пруку нравится понимать, что его новому знакомому не безразличны его чувства. — Да, конечно, с ними всё в порядке. Но они всю жизнь провели в Таиланде, никуда особо не выезжали, посвящая всё время нашему воспитанию. А пару лет назад их вдруг переклинило: решили, что пора наверстывать упущенное за годы и рванули колесить по миру. Одна из моих сестёр до этого успела выйти замуж, сейчас живёт в Паттайе, воспитывает двух моих племянников, — Мью на эту информацию улыбается как-то слишком нежно, и у Панита в очередной раз за этот вечер трещит по швам шаблон, — а Мэй… Ну, она пока ещё в универе учится, сама не зарабатывает, так что, конечно, её нужно опекать. Да и одной ей жить противопоказано… — О, да, с этим не поспоришь — с такими-то идеями, — качает головой Суппасит, судя по всему, словив вьетнамские флешбэки вчерашнего ДТП и того, что за ним последовало. — Это ведь наверняка не единственный фортель в её исполнении. — Не то слово, — Прук не может сдержать обречённого вздоха, — иногда мне кажется, что она поставила себе целью свести меня в могилу, и методично её добивается… Даже страшно представить, что меня ждёт дальше, с учётом того, на какой уровень она теперь вышла… — поймав взгляд собеседника, в котором едва ли не бегущей строкой светится вопрос «что ты имеешь в виду?», он рискует закончить свою мысль, — знаешь ли, не каждый день мной пользуются в качестве кредитки для выплаты компенсации за разбитую машину. Мучительно долго длится минута тишины, возникшая между ними после сказанного. За эту минуту Зи имеет сомнительное удовольствие наблюдать за тем, как улыбка Суппасита превращается из милой — чёрт побери, да, он вынужден признать, что она таковой является, — в загадочную, настолько, что хоть Джоконду перерисовывай. Глядя на этот изгиб губ, у Прука появляется призрачное ощущение, что Мью знает что-то о его сестре, о чём он сам, живя с ней в одном доме двадцать четыре на семь, ни в зуб ногой. И это нехило так напрягает. Только вот спросить напрямую у Панита не хватает духа. Ведь он на девяносто процентов уверен, что ответ ему не понравится. А Мью, по каким-то своим причинам, делиться этой информацией не спешит. Возможно, приберегает её, так сказать, «на десерт». Зи так увлекается аналитикой на тему того, что же всё-таки певец может такого знать о Мэй, что сперва не врубается в заданный ему вопрос. — Что, прости? Суппасит как-то неопределённо хмыкает, хотя никакого раздражения тем, что его не слушали, не выказывает, и повторяет то, что говорил, пока Прук витал в облаках. — У меня ещё вчера сложилось впечатление, что ты, скажем так, недолюбливаешь таких, как я, — брови Зи мгновенно взлетают вверх, но уточнить ничего он не успевает, потому что Мью, по счастью, быстро соображает, насколько двусмысленно прозвучало это утверждение, и добавляет, — известных людей. Почему? Ожидал ли Зи подобного вопроса? Конечно, нет. Да что там, он вообще не ожидал, что у него может завязаться диалог с человеком, для которого в порядке вещей принуждать к сексу в качестве материальной компенсации. А потому на пару мгновений он теряется. Но в итоге берёт себя в руки, решая, что раз уж в скором времени ему предстоит вытерпеть унижение, он будет максимально прямолинейным и фильтровать мысли не собирается. — Потому что, по работе, мне приходилось несколько раз иметь дело с… «известными людьми». И… — А кем ты работаешь? — перебивает его Мью, в его взгляде неподдельный интерес. — Я журналист. Веду спортивную колонку в одном онлайн-журнале. И время от времени мне приходится брать интервью у спортсменов, наших и иностранных иногда… — он не может не улыбнуться, наблюдая за тем, как Мью хихикает себе под нос, повторяя это «приходится», его это однозначно забавляет. — Ну и иногда коллеги просят подменить их, так что у меня есть ещё опыт интервью с актёрами и парой богатых буратин… — Я так понимаю, своего «мистера Грея» ты среди них не встретил? — Боже, ты серьёзно? — морщится Прук, вызывая у Мью приступ смеха, — надеюсь, ты не фанат этого дерьма. Веселье резко сменяется изумлением, и Суппасит приподнимает бровь. — Надеешься? — лишь после этого Зи осознаёт, что на самом деле это сказал. И на его щеках впервые за сегодня проступает лёгкий румянец, что Панит прекрасно чувствует. — Ну, просто ты производишь впечатление более интеллектуальной личности… — Сочту за комплимент, — кивает Мью, — но давай вернёмся к предыдущему вопросу, про твою нелюбовь к знаменитостям. — В целом, я ответил на него: имел «радость» общаться с некоторыми на интервью… И да, пожалуй, лучше бы мне попадались такие, как «мистер Грей», — Мью издаёт смешок, — чем такие, как Златан. — А ты что, брал интервью у Златана? — Нет, и не уверен, что хотелось бы. Это скорее собирательный образ. В моём «послужном списке» звёзды меньшей величины, но с таким же уровнем самолюбования. Так что пара офигительных историй на такой случай у меня имеется. — Я весь внимание. — Как-то раз довелось мне интервьюировать одного актёра, нашего… Коллега слёг с ковидом и слёзно просил подменить… — А что за актёр? — взгляд Суппасита полон любопытства. — Давай обойдёмся без имён, — Прук отрицательно качает головой, и этот ответ безусловно расстраивает Мью, а потому он (зачем-то) добавляет, — но, если мне не изменяет память, ты с ним снимался, — чем вынуждает парня призадуматься, а сам тем временем продолжает, — в общем, когда я пришёл к нему на интервью, он с порога начал мне едва ли не в приказном тоне предлагать с ним выпить. А когда я категорически отказался, то выдал что-то типа «Ну и дебил. Когда ещё с такой работой нормальный коньяк сможешь попробовать». И вся беседа прошла примерно в таком же духе. Мью хмурит брови и, что удивляет Панита, выглядит он возмущённым. — Знаешь, кажется, я понял, о ком ты… — тянет он, после чего открывает на своём смартфоне фото и поворачивает дисплей к Зи. Увидев знакомое лицо, тот коротко кивает. — Мда, не ожидал от него. — Вот и я тоже не ожидал. У меня и до этого были некоторые, эм, нюансы в беседах со звёздами, но настолько неприятный опыт случился впервые. И, видимо, открыл ящик Пандоры, потому что после него у меня просто целая коллекция накопилась отбитых вкрай личностей… — А какое интервью было самым стрёмным? Зи оказывается не в состоянии себя сдержать и морщится от картинок, тотчас вспыхнувших в памяти. — Это был футболист из АПЛ… — он издаёт максимально страдальческий вздох, и Суппасит даже вперёд подаётся, ещё до начала основной части рассказа понимая, что это будет нечто крайне увлекательное. — У них был какой-то пресс-тур по Азии, или типа того. Не представляешь, как я был счастлив, когда узнал, что это интервью досталось мне. Такая возможность нечасто представляется. Проштудировал всю доступную информацию про его команду — ну, то, чего не знал, — про него, про сборную, в которой он играет, составил список вопросов… Я на свидания так не собирался, как на это интервью, — Мью усмехается, и до слуха Зи доносится что-то вроде «это мило», но внимание он старается не обращать, — а в итоге, когда я пришёл в отель, где была назначена встреча, то обнаружил его обдолбанным… ЛСД, наверное, не знаю, или чем похуже… Отплясывал под Ники Минаж в трусах и халате… Но я всё же попробовал задать ему хотя бы пару вопросов, чтобы не возвращаться с пустыми руками… В итоге, в ответ на простейшее «Каковы ваши впечатления от Бангкока?» он полчаса мне во всех деталях рассказывал, как жарил ледибоя в этом же номере накануне вечером… — Мью давится соком, который именно в этот момент решил отхлебнуть, — после этого я оттуда просто свалил. А на следующее утро мы с боссом сидели в кабинете и слушали, как агент этого футболиста орёт в трубку, как потерпевший, что если мы рискнём хотя бы слово опубликовать из того, что он вчера рассказал, то «Игра Престолов» покажется нам обоим игрой в песочнице… И это ещё опуская многочисленные матерные эпитеты, которыми он всё это сопровождал… Так что да, знаменитости — самовлюблённые мудаки, которые считают, что бабло и пара миллионов подписчиков в инстаграме дают им право смотреть на тебя как на грязь из-под ногтей только потому, что ты не так богат и не так популярен. Не говоря уже о полном отсутствии моральных принципов и уверенности в том, что им всё позволено, потому что они знамениты… — Что ж… — Суппасит опускает взгляд на стол, избегая смотреть на Зи, будто ему неловко. — Ты действительно повидал некоторое дерьмо и имеешь полное право так считать. Я бы на твоём месте вообще такую работу нахер послал. Пруку однозначно не нравится видеть Мью таким — разочарованным. И он уже плюёт на то, что его на полной скорости несёт не туда, и пытается перевести тему, чтобы как можно скорее сменить настроение. — А как ты пришёл к карьере певца? — Честно говоря, я и сам до сих пор не до конца понимаю, — взгляд Мью становится чуть задумчивым, — я не из тех ребят, что с самого детства пели в расчёску перед зеркалом, представляя себя на сцене, — настаёт очередь Зи смеяться в кулак, из-за чего Суппасит вновь улыбается, — но в годы учёбы в универе начал брать уроки игры на гитаре. Продлились эти занятия недолго — мой препод оказался большим любителем крепкого алкоголя, — а вот интерес остался, и дальше я просто учился сам. Разучивал песни, которые мне нравились, а потом решил попробовать написать что-нибудь своё… Потихоньку начал записывать песни, ради интереса отправил свои записи в несколько звукозаписывающих компаний. Из одной мне ответили, и пошло-поехало… Всё остальное — фотосессии, показы, актёрские работы — всё это было неизбежно, с учётом моих внешних данных. И да, могу сказать, что я втянулся в это. Но образование для меня всегда было важным аспектом жизни. — А на какую специальность ты учился? — Промышленная инженерия. И я бы сказал, что всё ещё учусь, — на непонимающее «в смысле?» он добавляет, — пишу докторскую параллельно с работой. Непросто, конечно, но пока справляюсь. Сказать, что Зи не впечатлён тем, что услышал, значит, нагло соврать. Он и подумать не мог, что этот парень, на встречу с которым он шёл почти как Иисус на Голгофу, заставит его испытать искреннее уважение. И вроде бы нужно напомнить себе, с кем он имеет дело и почему он вообще сейчас здесь, у Панита не получается вызвать в душе ту злобу и отвращение, что он чувствовал, когда только переступил через порог своего дома пару часов назад. Хорошо это или плохо, он не знает, но поделать с этим всё равно ничего не может. Наверное, Мэй всё же фанатеет от него не без причины… — Ну а ты почему стал именно журналистом? — В моём случае всё как раз началось ещё в детстве. Мне всегда нравилось писать что-нибудь. Пока я был ребёнком, это были всякие рассказы, но с течением времени я понял, что публицистика мне как-то ближе. Отучился на факультете коммуникационных искусств, в основном из-за того, что родители настояли: они большую часть карьеры занимались рекламой и маркетингом, и решили, что хотя бы один из их детей должен пойти по их стопам — сестёр уболтать не получилось, поэтому под раздачу попал я, как самый слабохарактерный в нашей семье. Зато после учёбы с чистой совестью отправил к чёрту все их советы о том, куда лучше устроиться и стал заниматься тем, что мне действительно интересно. — Всегда здорово работать там, где нравится, — понимающе кивает Мью. — Но меня всё равно немного удивляет, что ты по своей воле выбрал почти всё рабочее время торчать дома за написанием статей, да ещё и время от времени получать стрессы на интервью… — А что в этом странного? Сейчас это очень распространенная практика, — Зи пожимает плечами, испытывая лёгкое недоумение. Ему удаленная работа всегда казалась едва ли не лучшей из существующих альтернатив… А нервотрёпки можно и пережить. Однако Суппасит в очередной раз за вечер не упускает шанса его удивить. — Нет, я о другом. Я просто не совсем понимаю, как парень с твоими внешними данными может добровольно протирать штаны дома за ноутбуком, когда вполне мог бы украшать собой те же обложки журналов. Я это говорю как человек, работающий в этой индустрии не первый год, — у Зи проскакивает мысль, что выглядит он сейчас, должно быть, слишком уж обалдевшим от полученной информации, раз Мью пускается в объяснения, — серьёзно, твоя фактура просто создана для камеры. — Мне кажется, ты меня переоцениваешь, — бубнит Прук и тут же мысленно прописывает себе леща за то, что звучит как смущённая монашка. С какой стати Мью вообще завёл об этом речь, да ещё и в таком ключе? Какое ему дело до того, как там какой-то случайный журналист, который ещё и должен ему, распоряжается своей «фактурой»? «Ты же понял, что он только что сказал, что ты красивый?» Чёртов внутренний голос просыпается как никогда не вовремя, и вот уже вроде бы появившийся для злости запал тухнет, словно по щелчку пальцев. Не то чтобы Зи никогда не говорили комплиментов и не хвалили его внешние данные, но здесь, сейчас и от ЭТОГО человека подобное звучит особенно цепляюще… Наверное, всё дело в том, что Мью — знаменитость, да ещё и крайне привлекательная… «Ну да, ну да, всё только из-за этого. И ты только что подумал, что он привлекательный». У Зи просто рука чешется пробить ей собственный лоб, но он терпит, понимая и принимая тот факт, что могилка для него уже вырыта, а сам он шажок за шажком неминуемо идёт в её сторону, чтобы в конечном счёте в неё грохнуться, и присыпать себя сверху землёй, вероятно. Интересно, общество Мью на всех так действует?.. — Как «так»? — доносится вдруг до его ушей, и он с ужасом осознает, что последнее предложение произнес вслух. Панит уже открывает рот, чтобы хотя бы попытаться придумать какое-нибудь более-менее адекватное объяснение, как именно в этот момент телефон Суппасита начинает заливаться какой-то попсовой мелодией. — Извини, надо ответить, — бросает он и принимает вызов. Разговор длится около двух минут, и всё это время Зи усиленно делает вид, что его заинтересовал пейзаж за окном, лишь на краешке сознания регистрируя, что на улице уже стемнело. До его слуха доносятся лишь обрывки фраз, потому что Мью говорит достаточно тихо, и уловить суть диалога он не может. Да и не старается — уж это точно его не касается. Договорив, Суппасит сбрасывает звонок и, бегло глянув на часы на дисплее, неожиданно печально вздыхает. — Уже десять. Пора. Счёт, пожалуйста, — последнее предложение он произносит достаточно громко, чтобы услышал ближайший к их столику официант. Очарование вечера улетучивается почти полностью лишь за эти три слова. И, направляясь следом за Мью в сторону выхода, Зи уже не обращает никакого внимания на сидящих за столиками и глазеющих на него толстосумов. А в голове всего одно желание — отмотать время хотя бы на час назад и остаться в нём так долго, как только возможно. По одной простой причине, которую он почти ненавидит: этот тип, идущий прямо перед ним, оказался совсем не таким, каким Зи его представлял. И то, каким он оказался, ему понравилось. А потому возвращаться в реальность, где Прук всего лишь ходячая расплата за разбитый бампер, ощущается ещё отвратительнее, чем было до того, как он узнал, что за человек Мью Суппасит. Но выбора ему не предоставляется. Едва услышав щелчок дверного замка, Мэй машинально бросает короткий взгляд на часы — чтобы обнаружить на них половину первого ночи, — и тут же мчится в коридор. Зи отсутствовал больше пяти часов, и за это время она успела передумать самые разные варианты того, почему так долго, от безобидных до самых жутких, в которых её кумир Мью Суппасит расчленил её любимого брата, сожрал сердце, а остальное завязал в пакетик и скинул в ближайший водоём. Понимая, впрочем, что последний вариант полный бред, и её серьёзный настрой чуть сбивается. А вот внешний вид пи, вошедшего в дом и в данный момент снимающего туфли подрагивающими руками, девушку пугает уже не на шутку. Особенно когда она замечает так чётко выделяющиеся на фарфоровой коже его шеи засосы. Или даже укусы. И заметно припухшие, похоже, тоже искусанные, губы. При любом раскладе выглядит это всё настораживающе. — Пи’Зи, ты в порядке? — осторожно спрашивает Мэй, и только в этот миг Панит обращает на неё внимание. Взгляд у него такой… понурый, затравленный и печальный, что у неё самой начинают трястись коленки. Он действительно выглядит так, будто с ним произошло что-то ужасное. И ей страшно подумать, что именно. Потому как в голове одна-единственная версия. — Это Мью с тобой сделал? — она указывает взглядом на россыпь красно-фиолетовых пятен на шее брата. Однако Зи, вопреки всем ожиданиям Мэй, не отвечает ей ни единого слова. Он лишь опускает голову и плетётся мимо неё прямиком в ванную, очевидно прихрамывая. Она семенит за ним по пятам, в любую секунду готовая подставить плечо, если вдруг его поведёт. — Пи, скажи, пожалуйста, что с тобой случилось? Что он сделал с тобой?! — и снова ноль реакции и каких-либо эмоций. — Пи, мне позвонить в полицию? Скажи мне, что делать? — Нет, никакой полиции не нужно, — Прук наконец-то подаёт голос. Но Мэй думает коротко, что лучше бы не подавал — таким надломленным она его ещё не слышала. «Господи, что же этот ублюдок с тобой сотворил?!» На глазах девушки начинают наворачиваться слёзы, она всхлипывает, не в состоянии себя сдержать, и услышав это, Зи оборачивается к ней, уже стоя у двери ванной. — Ну, ты же именно этого хотела, когда предложила мне расплатиться натурой, чего же теперь реветь? Вместо ответа Мэй начинает плакать практически навзрыд, скуля извинения и ещё что-то, сложное для понимания, но у Зи нет абсолютно никаких сил её слушать. Поэтому он, вновь включая полный игнор, проскальзывает в ванную комнату, запираясь изнутри. И лишь оказавшись наедине с собой он, глянув на себя в широкое зеркало, позволяет себе беззвучно заржать. Похоже, Мью был прав — он вполне мог бы добиться успеха перед камерой. А дальше, при одном только звучании этого имени в разуме, на Панита накатывает волна воспоминаний совсем ещё недавних событий. — Каким парфюмом ты пользуешься? — желая разрядить обстановку, интересуется Зи, принюхиваясь. — Сегодня - никаким. — Ну, аромат в машине очень чувствуется, только я не узнаю. — А это надо у моего друга спрашивать, чем он заливается так, что вся тачка пропиталась. — У какого друга? — в голосе Прука непонимание. — Который одолжил мне машину, пока моя в сервисе, — спокойно разъясняет Суппасит. «Так значит, он не язвил тогда». От этой новости на душе становится капельку светлее, непонятно, почему. И всё же, на данном этапе есть куда более важный вопрос, нежели название духов, которые так приятно пахнут лавандой и цитрусом. — Ты не скажешь мне, куда мы едем, да? — пробует Зи, хотя и не ждёт, что получит хоть какие-то объяснения. В конце концов, сейчас он просто инструмент, вещь, и ему придётся смириться с тем, что его ждёт впереди. — Скоро сам всё увидишь, — не отвлекаясь от дороги, отвечает ему Суппасит, но всё же кидает короткий взгляд в его сторону. Зи успевает этот взгляд заметить. Он слишком мягок в контексте ситуации. Такой, будто он везёт Панита со свидания домой, а не хрен пойми куда для того, чтобы воспользоваться его телом… — Расслабься, Зи Прук, я… — Просто Зи, — поправляет вдруг он, смотря, чуть нахмурясь, на Мью, — «Зи Прук» слишком официально, и уже бесит, если честно. — Как скажешь… Зи. То, как Суппасит произносит его никнейм на этот раз… Чёрт, у Прука даже не находится подходящего слова, чтобы описать свои эмоции, когда он его слышит. Заигрывающе, сексуально, провокационно — он бы сказал, что это смесь всех трёх характеристик. А вот мотивы такого поведения остаются загадкой. Зи вглядывается в его лицо: в высокие скулы, безупречный профиль, чувственные губы; переходит глазами на мягкий изгиб шеи, и лишь дойдя до ворота косухи, осознаёт, что мысли его разум покинули окончательно, и он просто… любуется видом. «Пиздец приехали». Увлечённый и одновременно шокированный свалившимся на него внезапно откровением, Зи упускает момент, когда машина плавно тормозит у обочины. И, только ощутив отсутствие какого-либо движения, переключается на реальный мир, тут же начиная оглядываться по сторонам, смотря сначала через лобовое стекло, а зачем через боковое. Только чтобы обнаружить, что Мью припарковался через дорогу от его дома, чуть поодаль. Это понимание заставляет его ошарашенно уставиться на Суппасита, округлив глаза. «Он что, думает, что я потащу его к себе домой, чтобы там…» — Догадываюсь, о чём думаешь, — неожиданно открыто и понимающе улыбается Мью, — так что могу смело ответить на твой немой вопрос: нет, ничего из того, что ты подумал, я делать не собираюсь. — А что тогда собираешься? — вырывается у Панита автоматически. — Отымеешь меня прямо здесь, в тачке? Тонировка вроде позволяет… Да и салон просторный… Зи и сам не знает, зачем провоцирует. Вернее сказать, он вроде бы и не хочет провоцировать, но слова сами вырываются изо рта, да ещё и до того, как он успевает их как следует обдумать. Однако он не может лгать сам себе и убеждать себя в том, что в душе не теплится искорка надежды, что Мью просто позволит ему уйти и не окажется таким, каким Зи представлял его себе ещё несколько часов назад. Суппасит же, словно из вредности желая растоптать всякие надежды на свою порядочность, разворачивается всем корпусом к нему и медленно, но уверенно тянется к его лицу. Зи застывает, как каменное изваяние, всё ещё не в силах поверить, что та искренность, что возникла между ними за время ужина, была просто иллюзией. Мью кладёт ладонь на его щёку, чуть поглаживает большим пальцем высокую скулу — Прук сжимает зубы, потому что да, блять, это ощущение приятно, — наклоняется к его лицу, почти соприкасаясь своим кончиком носа с его… И говорит на грани шёпота: — Ты и правда решил, что я буду принуждать тебя трахаться со мной против желания из-за какого-то сраного бампера? — Зи едва воздухом не давится, когда его мозг регистрирует и переваривает услышанное. А Суппасит, видя его максимально охреневший взгляд, весело усмехается и тут же возвращается на своё место, качая головой и всё ещё ухмыляясь, — надо же, а ты не преувеличил, когда сказал, что считаешь всех знаменитостей мудаками без принципов. — Но я… Ты же… — Прук бесится сам на себя за то, что начинает заикаться. И на Мью тоже, потому что поставил его в такое идиотское положение. Из которого надо срочно выруливать, иначе это рискует стать их последней встречей. А он, чёрт побери, этого не хочет, вопреки всему. — То есть ты не собираешься…? — Бога ради, Зи, неужели я настолько плох, по-твоему? — певец скептически приподнимает бровь и выглядит оскорблённым. Отчасти это напускное, но не до конца. — Почему тогда ты согласился на это предложение от Мэй? Оно тебе вчера не показалось хреновым? И потребовал конкретно меня, чтобы я тебе «отработал»?.. — Потребовал? Хм… — вот теперь Мью выглядит не на шутку озадаченным. И, судя по его виду, эта информация становится для него новостью. Он несколько мгновений размышляет над чем-то, одному ему известным, и затем произносит, — знаешь, Зи, тебе стоит заняться воспитанием своей сестры, пока не поздно. — Что ты имеешь в виду? — настаёт очередь Панита недоумевать. Но его собеседник быстро это исправляет. — Она сказала тебе, что я «потребовал» тебя? — получив короткий кивок, он продолжает, — на самом деле, это с самого начала была её идея. Я, по правде говоря, хотел отправить её куда подальше ещё на моменте, когда она завела речь про «расчёт натурой», плюнув на этот чёртов подбитый бампер, — такого кринжового эпизода в моей жизни ещё не случалось, но её было просто не заткнуть… Она тут же начала лить мне в уши о том, что у неё есть «мега-горячий старший брат, который её очень любит и точно не откажется помочь выйти из сложного положения», и тому подобное… Мне кажется, «мамочки» в борделях своих «дочек» так не впаривают клиентам, как она тебя мне… Зи, разумеется, не видит, но прекрасно чувствует, как лицо начинает идти красными пятнами, да и шея тоже. Да, Мэй и раньше устраивала для него всякого рода подставы, с самого её детства, но все они были достаточно безобидными… У него на лбу даже испарина появляется от бушующего внутри пожара ярости. И да, десять лет за убийство — это вообще ни разу не много. Но всё-таки у Прука остаётся один вопрос к Мью, ответ на который его крайне интересует. Набрав побольше воздуха в грудь и посчитав про себя до десяти, он говорит максимально спокойно. — Опустим тот временной промежуток, где я складываю на свою младшую сестру все известные мне матерные ругательства за то, что она всё это предложила, да ещё и посчитала, что это в порядке вещей… И переходим к моменту, где я ещё раз спрашиваю тебя, с учётом всех этих деталей: почему же ты всё-таки согласился? — Потому что именно в то мгновение, когда я вознамерился высказать ей всё, что думаю по поводу её предложения и смотаться, она буквально ткнула мне в нос свой смартфон. С твоим фото, открытым на дисплее. И я не смог сказать «нет». Эгоистично, по-мудацки — называй как заблагорассудится, — но у меня в голове осталась только одна мысль тогда: «если откажешься, будешь жалеть об этом ещё очень долго». — Но ты ведь… Сегодня мог сказать с самого начала, что ведёшь меня просто на встречу, безо всякой этой подоплёки, зачем было хранить интригу до упора? — не унимается Зи, хотя запал его заметно поугас после того, как Мью поделился с ним своими истинными мотивами. — Просто… Хорошо, буду честен до конца: мне было любопытно посмотреть, насколько далеко ты готов зайти, чтобы помочь сестре. И насколько далеко ОНА готова зайти, подставляя тебя, чтоб самой выйти сухой из воды, — губы Суппасита изгибаются в полуулыбке, — считай это лёгким психологическим экспериментом. Который, к слову, показал, что твоей нонг просто жизненно необходим хороший урок. Такой, чтобы усвоила с первого раза. Потому что в следующий раз ситуация может сложиться иначе, и ты действительно можешь пострадать, стараясь её защитить. Паниту очень хочется спросить «почему тебя это так волнует?», но он прикусывает язык, потому что в число его недостатков непробиваемая тупость не входит. А нужно быть воистину непробиваемо тупым, чтобы не понять, что Мью испытывает к нему симпатию. А вот трусость в арсенале у него имеется, а потому признаться даже себе, что эта симпатия взаимна, он пока что не может. Но очень старается. Поэтому отвечает Суппаситу мягкой улыбкой и интересуется: — У тебя есть варианты, как это можно сделать? — Да, один есть. Самый очевидный, но вполне может сработать. Если, конечно, ты позволишь, оставить у тебя на шее парочку засосов, для достоверности. Нет никакой необходимости объяснять более детально — Панит прекрасно понимает, что Мью задумал. И его эта идея полностью устраивает. В конце концов, если ТАКОЕ не проймёт его сестричку, то медицина бессильна. Он с каплей лукавства во взгляде согласно кивает вместо ответа, спускает с плеч пиджак, чтобы не мешался, и склоняет голову набок, чуть подавшись вперёд, предоставляя Суппаситу полный доступ к своей шее. Внимательно следит из-под прикрытых век за тем, как тот неторопливо приближается к своей цели. И когда расстояние становится минимальным, поворачивает голову и увлекает порядком обалдевшего Мью в поцелуй. Голос разума, орущий «Какого лешего ты делаешь, придурок?!» Зи благополучно и молниеносно затыкает. А когда Суппасит, придя в себя, отвечает, обхватывая его верхнюю губу своими, до невозможности нежными, губами, он, уже без помощи своего хозяина уходит в нокаут, уступая место лёгкой эйфории и прочим приятным эмоциям. Зи, не удержавшись, проводит подушечками пальцев по губам, глядя на себя в зеркало. Он всё ещё ощущает на них лёгкое покалывание, от которого по позвоночнику пробегают мурашки… А твёрдый, как камень, член под эластичной тканью белья ноет всё сильнее. Едва ли не рыча, Прук избавляется от облегающих чёрных трусов и, зайдя в душевую кабину, включает тёплую воду. Идейка воспользоваться безотказно работающим вариантом под кодовым названием «ледяной-душ-прощай-стояк», конечно, проскальзывает в мозгу, но не задерживается — слишком ярки воспоминания, и до чёртиков не хочется сбивать весь настрой таким садистским способом. Да и рука уже практически сама по себе тянется к паху, когда под прикрытыми веками вспыхивает сегодняшний образ Мью, а на коже будто вновь чувствуются его прикосновения. От ощущения чужого влажного юркого языка во рту просто бессовестно сносит крышу, и Зи, напрочь посрывав самому себе все возможные стоп-краны, обхватывает одной рукой затылок Суппасита, пальцами другой впивается в его плечо и напирает так, как ещё никогда и ни на кого, наверное, во время поцелуя. Практически насильно вторгается в его рот своим языком, и даже не помня, когда в последний раз его так сильно вело от такой элементарной ласки. Мью, что поразительно, едва ли сопротивляется, позволяя Пруку перехватить инициативу, и Зи, не желая ударить в грязь лицом (ведь уже успел убедиться, что Мью целуется как бог), пускает в ход весь свой опыт — дразнит кончиком языка, прикусывает и слегка оттягивает нижнюю губу, да и в целом ведёт себя крайне развязно. Что, судя по доносящемуся вдруг до его уха слабому полустону, Суппасита всецело устраивает. И всё же, спустя минуту, а может, и все десять, он первым прерывает поцелуй и смотрит на Зи чуть шальным взглядом. — Увлеклись слегка, нет? — по его глазам Панит прекрасно видит, что думает он совсем иначе, но решает принять правила игры, напоминая себе, что это, между прочим, их первая встреча и… первое свидание? В последнем Зи сомневается, но это его нисколько не колышет на фоне всех произошедших и происходящих с ним вещей. — Если только самую малость, — кивает он, и уголки его губ предательски ползут вверх, потому что вид растрёпанного Мью с припухшими блестящими губами одновременно и умиляет и, мать его за ногу, возбуждает. — Но, пожалуй, стоит добавить и ту самую «пару засосов». Если твоё предложение ещё в силе. Тон получается куда более заигрывающим, чем Зи рассчитывал изначально, но ему это только на руку сейчас, потому что взгляд Суппасита мгновенно загорается с новой силой, а ухмылочка на покрасневших губах выглядит такой многообещающей, что бёдра дрожат. Панит внезапно для себя самого задаётся вопросом, а не сигнал ли это того, что у него засвистела фляга — возбуждаться от прикосновений человека, которого три часа назад считал последним мудилой и готовился разве что не к изнасилованию, по меньшей мере, странно. Но этот вопрос забывается в тот же миг, когда Мью, возвращая себе главенство, заставляет Прука наклонить голову и буквально впивается в его беззащитную шею, засасывая кожу почти до боли. А затем, будто опомнившись, что он не хренов граф Дракула, смягчает прикосновения, и уже через пару секунд по салону разносится полустон, на этот раз Зи, потому что Мью слишком умело владеет своим языком и слишком хорошо знает, как касаться, чтобы его сегодняшняя «жертва» поплыла окончательно, отдаваясь на его милость. Мозг находится в блаженной отключке, что несказанно радует, ведь последнее, чего Зи хотелось бы в этот момент — задумываться о своих действиях. А если точнее, о том, что он в собственной ванной комнате упоённо мастурбирует, вспоминая, как ощущались губы Мью на его шее. И ключицах. Да, этот хитромордый лис, почувствовав свою безнаказанность, обнаглел настолько, что, осыпав шею Прука парой десятков засосов, двинулся чуть южнее и позволил себе надорвать ворот и без того хлипенькой водолазки, чтобы получить больше свободы для своих действий. И, едва ли не мурлыча, вылизать ярёмную впадину и выдающиеся контуры ключиц, доводя этим Зи почти до исступления и до болезненного стояка. Последнее, в общем-то, в итоге даже помогает, потому что ему почти не приходится изображать хромоту при появлении в доме — ходить с такой эрекцией не прихрамывая не так-то просто. Чтобы хоть как-то уравновесить их положение, Панит оказался вынужден вцепиться Суппаситу в волосы, оттаскивая от себя, — получить болезненный (и возбуждающий) стон, — и ответить ему ровно тем же самым. В его голову даже намёк на мысль не заскочил, что медийной личности, что постоянно работает перед камерами, не пристало иметь россыпь следов бурной ночи на видных местах, а Мью не спешил его останавливать. Лишь дежурное «это вовсе необязательно, свою-то шею я не собираюсь показывать твоей сестре» прозвучало слегка задушено и нехотя. И Зи не осталось ничего, кроме как оторваться на мгновение от одуряюще мягкой кожи и выдохнуть: — Но я хочу это сделать, — словно расписываясь в собственном поражении. И в том, что он, кажется, по полной влип в этого парня. И его это почему-то не смутило. Ни в те минуты, ни сейчас, когда Зи, ускоряя темп и уделяя особое внимание покрасневшей головке, чуть сильнее сжимая пальцы, представляет, что это делает рука Мью. Как он прижимается широкой грудью к его спине, оглаживает бок, живот, а потом грудь свободной рукой, дразнит соски коротко постриженными ногтями и утыкается носом в затылок, обещая, что дальше будет только круче. Внезапно в памяти всплывает момент, когда Зи, сказав здравому смыслу последнее «прости и прощай», скользнул рукой между ног Суппасита, натыкаясь на скрытый под тканью кожаных штанов большой и твёрдый член, а в ушах как реальный звучит тот вымученный всхлип. Это становится последней каплей, и Панит неосознанно опирается спиной о стену, чтобы удержать равновесие и не свалиться на пол душевой, сотрясаясь в сладких судорогах наступившего оргазма. Так бурно от обычной дрочки он не кончал очень давно. Определённо, влип он очень сильно. Окатившись всё-таки холодной водой, чтобы хоть немного сбить жар (да и рожу сделать чуть менее довольной) и облачившись в махровый халат, Зи покидает в ванную. И, едва войдя в гостиную, он натыкается взглядом на сидящую на диване зарёванную Мэй, вертящую мобильный в дрожащих пальцах. Весь её вид кричит о том, что она успела накрутить себе семь вёрст до небес и почти наверняка пожалеть о собственном поступке. И Паниту её почему-то вот вообще не жаль. Однако продолжать и дальше отыгрывать роль несчастного старшего брата, над которым надругался её же кумир, может быть опасно, как для её психики, так и для здоровья Зи, и он решает, что пора снять шоры и пролить свет на правду. — Собираешься кому-то звонить? — он и сам удивляется тому, как непринуждённо звучит. Чего уж говорить о Мэй… Она моментально вскидывается, смотря на своего пи так, будто увидела привидение, и не совсем понимает такую резкую перемену в его состоянии. — В полицию, — чуть сипло оповещает она, — этот козёл должен ответить за… — Воу-воу, погоди, нонг, — Зи выставляет перед собой руки, а после в три больших шага сокращает расстояние между ними и ловким движением выхватывает у девушки телефон, — никакая полиция нам не нужна. — Ты умом тронулся?! — взвизгивает Мэй, отчего Панит чуть подскакивает на месте. — Ему место в тюрьме! Ты ведь… Он тебя… — Что он меня? Поверь, ничего такого он не сделал… — Не ври, чтобы меня успокоить! Я видела твою шею! Разорванную водолазку! Ты хромал, когда зашёл! Я не маленькая, чтобы не понимать, что… — А понимаешь ли ты, что это всё — результат твоих действий? — Зи идёт ва-банк, но другого выхода у него нет, ему нужно знать точно, что сестричка усвоила урок. И ответ его не разочаровывает. — Да, Пи, я понимаю… — голос её становится тихим, забитым, она опускает глаза, совершенно однозначно стыдясь того, что сделала. — Я тебе клянусь, что подобного больше не повторится никогда. Я больше не доставлю тебе неприятностей, и всегда буду сто раз думать прежде, чем что-то делать, обещаю. Никогда тебя больше не подставлю вот так, прости меня, Пи’Зи. И пожалуйста, давай позвоним в полицию, это ведь нельзя оставлять… Прук опускается перед ней на колени, отложив её телефон на журнальный столик, и берёт её руки в свои, заглядывая ей в глаза. — Я очень рад, что ты осознала свои ошибки, Мэй, это самое важное. А в полицию обращаться и правда нет никакой необходимости, Мью действительно ничего плохого не сделал. — То есть он тебя не…? — Нет, он меня «не». — А как же твоя шея, и… — По обоюдному согласию. — А… Аааа… — сестра явно намеревается что-то ещё спросить, но до неё вдруг внезапно доходит вся суть, и она затыкается на полуслове, расплываясь в какой-то чересчур многозначительной улыбке. — Это хорошо. Очень хорошо, — кивнув самой себе, она поднимается с дивана и удаляется к себе в комнату так загадочно, что Зи приходится сглотнуть маленький комок в горле. А внутренний голос уже нашёптывает, что очень неспроста она вот так ушла. Но продолжать нить размышлений и догадок сил не оказывается, а потому Прук принимает единственно правильное решение — пойти к себе и лечь спать. Недописанная статья может подождать и до завтра. В отличие от пришедшего в Line сообщения с записанного сегодня номера. «Мой гримёр завтра оторвёт мне голову за натюрморт твоего авторства на шее. Но я ни о чём не жалею» «Если честно, я тоже» «Надеюсь, ты любишь итальянскую кухню. Я знаю один неплохой итальянский ресторанчик неподалёку от вашего дома» Радостная ухмылка трогает губы Зи. Он уже примерно может себе представить, что это за «неплохой ресторанчик», судя по сегодняшнему вечеру. И даже подумывает немного подколоть Суппасита на эту тему, но эта идея быстро сменяется иной, и до того, как он заочкует это сделать, Прук набирает текст. «Если вечер закончится так же, как сегодня, то мне всё равно, какая будет кухня» Ответ приходит незамедлительно. «Он может закончиться ещё лучше. Всё в твоих руках»