***
Впереди виднелось небольшое продолговатое здание и темная неоновая вывеска, очевидно, когда-то давно завлекавшая проезжающих, но теперь больше похожая на темную тучу в закатном небе. Тучу в форме слова «Ренвор», написанного причудливым округлым почерком. Наверно, так могла бы писать какая-нибудь миловидная девушка. Снайпер заехал в густую траву, что росла по обеим сторонам дороги, только завидев силуэты, и заглушил мотор. — Ближе не подъедем? — спросила Зита. — Нет. Они могут увидеть нас. — Кто? — Ну, те, кто там внутри. Бери свой нож. — Это мачете. — Неважно. Главное, чтобы ты умела с ним обращаться, сестренка. Они вышли из машины. Зита хотела пойти впереди, но Снайпер ее не пустил и, пригнувшись, зашагал первым, почти привычно зажав в руке пистолет. Трава шуршала вокруг и закрывала обзор, но лучше было идти так, чем просто по дороге. Он готов был признать — издалека мотель казался совсем пустым, и его поведение напоминало паранойю. Но лучше показаться идиотами самим себе, чем тому, кто, возможно, сидит в каком-нибудь из номеров, и быть убитыми. Так думал Снайпер, подбираясь к углу здания и прижимаясь к стене. Зита сделала так же, хоть по ее лицу и было заметно, что ей очень смешно. Так, крадучись и стараясь не издавать и шороха, они мельком осмотрели все комнаты, пройдясь по двум наружным коридорам и открыв все двери, которых насчитывалось всего около двух десятков. Никого не было. Более того, мотель находился в относительно приличном состоянии: даже деревянное ограждение верхнего коридора было целым. — Похоже, мародеры сюда не добрались, — вздохнул Снайпер. — Ладно, я признаю, я идиот. — Я так не думаю, — Зита усмехнулась, складывая мачете в ножны. — Ну, то есть да, это было забавно, но, наверно, ты все же делаешь все правильно. «Я бы вообще оставил тебя в машине, если бы собрался делать все правильно», — подумал он, но вслух решил все же не говорить. — Хорошо. Э-э-э… тогда я останусь здесь, поищу что-то интересное, — Зита загадочно улыбнулась. — А ты подгони машину поближе. Снайпер несколько секунд колебался, но потом все же согласился и отправился назад по дороге. Наверно, он и вправду слишком сильно себя накручивал. Он привык быть один, а вот что делать с «попутчиками» толком не знал. Снайпер не считал Зиту глупой или наивной, просто мысль о том, что все возможно, не давала ему покоя. Как бы ты себя ни вел, каким бы прекрасным, смелым и сильным человеком ты ни был, смерть все равно будет идти за тобой по пятам, потому что она — неумолимый преследователь. Когда Снайпер подъехал к мотелю и поставил машину так, чтобы ее не было видно с дороги, из-за угла выбежала Зита, радостно размахивая руками. — А я кое-что нашла! Пойдем! Она схватила его за руку и потащила за собой, стоило ему выйти наружу. Снайпер покорно позволил себя вести. Пробежав по лестнице на второй этаж мотеля, Зита заскочила в самую дальнюю комнату и указала в угол. — Смотри! Смотри! Там на тумбочке стоял граммофон. Такой же пыльный, как и все вокруг, он поблескивал серебристой трубой, чем-то похожей на гигантский цветок. Зита опустилась на колени рядом с тумбочкой и открыла один из ящиков. — Тут даже пластинки есть, — сказала она. — Давай попробуем запустить его. — Ты умеешь? — А чего тут уметь? — она пожала плечами. — Покрутил ручку, навел иглу… у меня в детстве такой был. Мы с Золтаном собирали пластинки, пока не… — она запнулась, — пока не перестали. Снайпер подошел ближе, рассматривая причудливую деревянную коробочку. По правде говоря, от граммофона он знал только название, а вживую никогда его не видел. Зита вытаскивала пластинки одну за другой, что-то бормоча себе под нос о том, что у их владельца явно не было нормального вкуса, но затем повернулась к брату: — А что ты хочешь послушать? — Это не очень хорошая идея. — Нет такой песни «Это не очень хорошая идея», — передразнила она его. — Выбирай. Зита махнула рукой на стопку разноцветных конвертов с пластинками, а потом вдруг вскочила на ноги. — Я забыла то, с чего мы должны были начать! Она убежала куда-то в коридор. Снайпер мельком взглянул на цветастые картинки. Он никогда раньше не думал о том, какая музыка ему бы понравилась, да и в жанрах толком не разбирался. А здесь было много чего, если судить по картинкам на конвертах: и мужик с саксофоном в руке, и девушка с аппетитными формами, опирающаяся на пианино, и какой-то костер, возле которого сидел парень с гитарой. Снайпер поднял одну и всмотрелся в синюю обложку, на которой был изображен корабль с полосатым парусом, а на переднем плане сидела такая же бледно-синяя сова с горящими глазами, уцепившись лапами за буквы названия: «Дорога сна». Когда Зита наконец вернулась с бутылкой коньяка, которую, очевидно, взяла из машины, он протянул ей пластинку. — Эту давай. Она ткнула ему в грудь бутылку. — Давай. О, я ее знаю! А ты пей. Снайпер нехотя кивнул, но все же приложил горлышко к губам и немного отпил, поморщившись. Зита тем временем установила пластинку в граммофон и указала рукой на ручку сбоку. — Окажешь честь и заведешь его? — спросила она игриво. — Э-э-э… покрутить? — Да. Только аккуратно, он выглядит древним. Снайпер осторожно взялся за маленький рычажок, сделал несколько оборотов, Зита легонько крутанула пластинку и навела иглу. Послышался треск и какое-то невнятное шипение. — Чего это она? — спросил Снайпер. — Сейчас, сейчас, ему просто нужно дать немного подумать. А ты пей, не отвлекайся. Он сделал еще один глоток, на этот раз больше, Зита забрала бутылку и тоже отхлебнула, небрежным жестом поднеся к лицу. И правда, вскоре треск утих и из причудливого серебряного «цветка» трубы послышалась глухая, но довольно громкая музыка: мерная гитара и, наверно, какие-то струнные. Снайпер мало что понимал в таком. Зита выпила еще, а потом стала покачиваться в такт. К музыке прибавился мелодичный голос, мерно напевающий: «Налей еще вина, мой венценосный брат… Смотри — восходит полная луна…» — А-ха, братец, — она обернулась, и он заметил выступивший на ее щеках слабый румянец. — Это почти про нас. Ну, у нас не вино, а коньяк, и про «венценосного» я даже думать боюсь, но луна сегодня вполне возможна. Снайпер вздохнул. Может, и правда, все не так напряженно и можно немного расслабиться? Зита поставила бутылку на пол и, широко улыбаясь, протянула ему обе руки. Единственный изумрудного цвета глаз блестел в лучах заходящего солнца. Снайпер тоже вытянул руки ладонями вверх и ухватил длинные пальцы сестры. Они закружились по комнате под волнующий голос певицы: «…алый цвет на конце клинка…. Это для тебя и для меня… Два клинка для тех, что стали призраками ветра на века…» Зита даже начала подпевать. Они просто ходили, держась на вытянутых руках, то сгибая, то разгибая локти, иногда шаркая ногами по пыльному полу и задевая какие-то предметы, на которые Снайпер уже не обращал внимание. Румянец на щеках Зиты стал ярче, у нее получалось делать больше танцевальных движений: она то подходила к брату поближе, то понимала его руку вместе со своей и крутилась на месте, весело смеясь. Несколько раз так сделал и сам Снайпер, хоть у него это получилось криво и неуклюже, и он покачнулся, чуть не упав, что рассмешило Зиту еще сильнее. — Неужели тебя так вынесло с двух глотков? — Я редко пью… — рассеяно ответил он. — Но не сегодня. — Так выпьем же еще… — вторила голосу из граммофона Зита, подхватывая бутылку в танце и делая небольшой глоток. — Есть время до утра… А впереди дорога так длинна… Снайпер таким же легким движением (как ему казалось), не отрываясь от их странного вальсирования по комнате, подхватил бутылку и тоже приложился, прислушиваясь к словам песни: «И ветер свеж и ночь темна… и нами выбран путь — Дорога сна…» — Что такое эта дорога? — спросил он. — Без понятия, — Зита слегка пожала плечами, снова поставив бутылку на пол и хватая его за руку. — Я надеюсь, она ведет в какое-то хорошее место… Снайпер хотел сказать что-то вроде: «По названию не скажешь», но передумал и произнес: — Да какого хрена… я тоже надеюсь. — Что еще за хрен? — Да я хотел сказать нехорошее, но подумал: да какого хрена… — Ну, и правильно! В конце концов они оба упали на матрац стоящей в номере кровати, подняв столб пыли, закашлялись, и оба расхохотались, как малые дети, хватаясь за животы. — Ты улыбаешься! Нет! Ты ржешь, как конь, Оз! Я победила! — В чем? — А, я же тебе не сказала… я спорила сама с собой, смогу ли я заставить тебя улыбаться. Я выиграла этот спор. — А кто тогда проиграл? — Э-э-э… мой потерянный глаз? — Чего? — Снайпер почувствовал, что у него кружится голова. — Ну, знаешь, я иногда разговариваю с ним, как будто он у меня есть, а-ха-ха. Песня на фоне подходила к концу. Зита раскинула руки в стороны и запела чуть громче: — По Дороге Сна — мимо мира людей… Что нам до Адама и Евы… Что нам до того, как живет земля? Снайпер попытался подпевать, но получалось у него откровенно плохо, так как слов он, к сожалению, не знал. — Я осушу бокал до дна и с легким сердцем — по Дороге сна… По Дороге сна… Зита встала на ноги. В отличие от брата, она не казалась совсем уж опьяневшей, даже наоборот. Снайпер же остался валяться на матраце и лениво наблюдал за тем, как она вытаскивает пластинку и засовывает ее обратно в конверт. — Может, возьмем его с собой? — спросила она. — Кого? — Граммофон. — Ну… бери. Э-э-э… куда мы его положим. Он выглядит… ненадежным. Зита усмехнулась, подошла ближе и заглянула ему в лицо. — Ты весь красный, — сказала она. — Откуда ты знаешь? — Я на тебя смотрю! Ладно… меня не так просто споить, поэтому сегодня первая дежурю я. Ладно? — М-м-м… — пробормотал Снайпер, прикрыв глаза…***
Снайпер еще никогда не видел таких огромных цветов. Или никогда не был таким маленьким. Разноцветное марево из лепестков заполонило небо, тонкие стебельки превратились в настоящие стволы. Снайпер медленно шел, будто в воде и почему-то не мог опустить голову вниз, а потому смотрел в самую цветастую гущу. Цветы давили. Тут были разные: маки, ромашки, лилии, розы, астры и еще множество других, названий которых Снайпер не знал. Некоторые были повернуты цветками к небу, увидеть даже кусочек которого было невозможно, некоторые наоборот, клонились низко, почти до самой земли, под ними, наверно, можно было спрятаться, как под колпаком. Большинство «глядели» на Снайпера сверху вниз своими жутковатыми сердцевинками, будто заглядывали в душу. Длинные пестики щекотали кожу. Лепестки шевелились с еле слышным зловещим шорохом. Больше звуков не было — только это цветочное «перешептывание». Снайперу захотелось закрыть уши, и он с большим трудом, но все же поднял руки на уровень глаз. И чуть не упал от неожиданности — руки оказались покрыты корой. Вернее, похоже, что они и состояли из коры. Сморщенная, коричневая и шершавая, она обхватывала руки от пальцев до плеч. Снайпер с ужасом проводил пальцами по шее и груди и постепенно опускал голову все ниже. Под ногами, такими же деревянными, как и все остальное и к тому же почему-то поросшими мхом в форме сапог, была вода. Он стоял прямо на воде. По обеим сторонам от головы вдруг показались волосы-лианы. Но самым жутким было отражение в воде. На Снайпера оттуда смотрело нечто с блестящими зелеными глазами, спутанными волосами, похожими на виноградные лозы, спадавшими на лицо и почти полностью скрывавшими его. Кроме ног, мох рос еще и на некоторых участках туловища, зеленый и желтоватый, пушистый, но одновременно мерзкий на вид. Снайпер попытался закрыть уши руками, но «шепот» цветов не прекращался, даже наоборот, теперь превратился в слова: — Найди меня, найди меня, найди меня… Снайпер закричал от ужаса и тут же провалился под воду, будто бы из-за своего вопля утратил возможность по ней ходить. Он барахтался и кричал, но выходило лишь слабое бульканье. Цветы наверху стали расплываться: он тонул, и картинка постепенно проваливалась в темноту… Снайпер резко открыл глаза и услышал бешеный стук собственного сердца. Это был всего лишь кошмар. Пора было к ним уже привыкнуть, но он не мог. Голова раскалывалась от боли. «Неужели это из-за коньяка? — подумалось ему. — Не позволю больше Зите такое со мной делать…» И только тут он заметил, что Зиты в комнате нет, но где-то совсем рядом слышалась какая-то возня. Снайпер с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, вышел в коридор, попутно достав пистолет. Да уж, в таком состоянии его кто угодно может сейчас застать врасплох. Головная боль мешала слушать. Но тут откуда-то раздался голос Зиты: — Эй, братец! Это ты там бродишь? Снайпер кинулся в комнату, из которой шел звук и остановился на пороге, увидев странную картину. Зита сидела на полу у стены, вытянув ноги и положив мачете на колени, а рядом лежал какой-то паренек лет шестнадцати со связанными руками и куском тряпки во рту. Очевидно, «звук возни» издавал именно он. Завидев Снайпера, паренек задергался и замычал еще сильнее. — Ты прикинь, — Зита закинула ногу на ногу. — Этот хмырь попытался нашу тачку угнать. Охренеть, да? Я его прям там поймала, почти за руль сел. — Значит, кто-то за нами все-таки следил. — Он сказал, что он один, но, думаю, он просто на разведку ходил. Не могут такие сопляки одни тут шляться. Что будем с ним делать? — Как… как ты его так скрутила? — П-ф, ты меня обижаешь. Я любого заборю хоть в темноте, хоть средь бела дня, — Зита посмотрела в окно на еле пробивающееся из-за горизонта солнце. — Даже моя игрушка не понадобилась. — Крепко я спал. — Да, не хотела тебя будить, ты так мило сопел, — Зита повернула к нему голову. — Что, опять кошмар приснился? — Вроде того. Э-э-э… прости, голова раскалывается. — Нам надо что-то делать с ним. — Давай его убьем. — Что? — Если отпустим, то он расскажет про нас кому-то. Про то, что у нас есть тачка и все такое. — Нет! Он же ребенок! Зита даже встала на ноги. Снайпер устало оперся о дверной косяк. — И что ты предлагаешь? — Давай… давай я придушу его. Это будет ненадолго, но мы успеем уехать отсюда и все. Все будут в выигрыше. — Это будет максимум минут на двадцать. Ну, уедем мы и что? Все равно ведь расскажет. А кто его знает, сколько их там. Паренек заметался по полу, но развязать узел веревки не смог. Еще бы кто-то развязал узел, который завязала Зита — это было бы событием века. — Надо убить его, — повторил Снайпер. — И тихо. — Нет! Мы не можем. Мы же не убийцы! — Я убийца, не парься, я сам это сделаю. Дай мне свой меч. — Нет. Давай… давай послушаем, может, он что-то скажет. — Он закричит. — Не закричит, — отрезала Зита и опустилась на одно колено рядом с пареньком. Тот попробовал было отвернуться, но она поставила колено ему на грудь и приложила лезвие к подбородку. — Попробуешь закричать — и я выбью тебе зубы. Понял? Паренек активно закивал, после чего Зита вытащила кляп у него изо рта. Незнакомец, прокашлявшись, заговорил: — Пожалуйста, пожалуйста, пощадите, я просто искал… искал что-нибудь для сестры. — Сестра? Где она? — Я… я не могу вам сказать. Но она ждет меня! Пожалуйста, не убивайте, без меня она умрет. Она больна. — Да-да, она больна, немощна и несчастна, — заунывным тоном сказал Снайпер. — Знаем, слышали. Давай уже заканчивать. — Умоляю вас! Зита прикусила губу и сомкнула руки у парнишки на шее. Спустя минуту или чуть больше послышались хрипящие звуки, голова незнакомца откинулась назад, и Зита отстранилась, а дыхание парнишки выровнялось. — Все! Пошли отсюда, скорее! Снайпер хотел возразить, но Зита уже одним движением ослабила узел на веревке так, чтобы ее можно было развязать самостоятельно, хоть и не сразу, а затем схватила его за руку и потащила за собой. Голова болела так, что Снайпер не нашел в себе сил сопротивляться и просто молча уселся на задние сиденья. Зита села за руль, завела машину и рванула с места так быстро, что он чуть не упал на пол. Сестра явно нервничала, сжимала руль так, что пальцы побелели, то и дело закусывала губу и сосредоточенно смотрела вперед. Снайпера клонило обратно в сон, но нужно было спросить. — Что случилось? Ты что-то знаешь? — Да… наверно… наверно, он был не один. То есть он здесь не один. У него было вот это. Зита достала из-за пазухи сигнальный пистолет. — Ты серьезно?! — Прости, прости, братец, я просто… я просто не смогла бы вынести того, как ты перерезаешь ему горло. — Так вышла бы покурить на пять минут. — Я бы не смогла вынести этого осознания! Что мы убили ребенка. — Теперь есть большая вероятность, что нас найдут. — Нет. Если бы мы его убили, мы наверняка вызвали бы злость тех, к кому он принадлежит. Понимаешь? — Мы могли бы спрятать труп. — Спрятать труп? Ты в своем уме? Ты… ты… — Я убийца. И пистолет — моя свобода, как ты и говорила. Зита чуть опустила голову. Снайпер лег на сиденья. — Что сделано, то сделано, — сказал он. — Но нам нужно уехать как можно дальше. — Я понимаю. Просто… я подумала… на одну секунду, мысль была такая глупая, понимаешь? — Что ты подумала? — Я подумала, что в этот вечер мы исполним последний танец и уедем в мир за горизонтом и дальше. И в том мире начнем жизнь с чистого листа. Как можно начинать жизнь с убийства? Пожалуйста, прости меня. Я так не могу. Снайпер немного помолчал, но потом в наступившей тишине спросил: — Зачем ты поехала со мной, если я такой страшный убийца? — Потому что… потому что ты мой брат, убийца ты или нет. Потому что я люблю тебя. И я хотела, чтобы мы были счастливы. — Понятно, — Снайпер прикрыл глаза. — Значит, в мир за горизонтом и дальше? — В мир за горизонтом и дальше.