Первый снег, первый поцелуй

      Несмотря на середину ноября, в Конохе все еще не выпал снег. Вечерние улочки деревни, покрытые тонкой коркой инея после привычных заморозков, были немноголюдны, хоть и стояла удивительно прекрасная погода. Морозный воздух, чуть покалывающий ноздри, был легок и чист, а небо, усеянное приветливыми вечерними звездочками, не казалось пугающим. Наоборот, в его завораживающее сияние хотелось всматриваться, не отрывая любопытного взгляда от столь прекрасного зрелища.              Рин никак не могла опустить головы, любуясь сверкающими, далекими и необъятными мириадами звезд, неподвижно плывущими по обсидиановому небосклону. А Обито, молчаливо идущий рядом, никак не мог перестать смотреть на Рин, в темном взгляде которой словно отражалась вся вселенная целиком. Ее глаза, полные беззвучной тоски и тихого созерцания, в редкие моменты тишины смотрели так только на небо, и практически никогда на шестнадцатилетнего юношу.              Обито не знал, что взгляд, предназначенный лишь для него, не имел ничего общего с кротким любованием сияющим ночным куполом звезд, как сейчас. Нохара позволяла себе смотреть на парня совершенно по-другому, четко разделяя недостижимую грациозность космоса и тепло чужой руки, которую так трепетно сжимала.              Теплый взгляд, направленный только на Учиху, был полон благодарности, нежности, скрытой под полуопущенными веками, и невысказанной надежды, заставляющей ее длинные, пушистые ресницы трепетать словно крылья бабочки. Но если жизнь хрупкого мотылька длилась не больше нескольких дней и угасала без следа, то любовь девушки крепла день за днем, а глаза перестали находить успокоение только в неподвижном космосе.              Теперь оно было и в ободряющей улыбке Обито.              — Рин?              Нохара плавно повернула голову, и ее взгляд изменился: от привычной меланхоличности не осталось и следа. Задумчивость уступила место вкрадчивому вниманию. Холодный, будто заигрывающий ветер легко коснулся волос куноичи, разметав каштановые пряди, в тот же миг взметнувшиеся темным веером. Рин смущенно улыбнулась, убирая непослушную прядку за ухо, и подняла глаза, застыв с поднятой рукой.              Учиха улыбался ей так мягко и нежно, что у девушки перехватило дыхание, спирая где-то внутри клубком сияющей радости, счастья и сладостного предвкушения чего-то необыкновенного. Чего-то, что обязательно должно было произойти в такой день как этот.              Так отчаянно хотелось маленького чуда в ее день рождения, что скрыть искрящиеся глаза и невольную улыбку было практически невозможно. Да и не нужно…              Только не с Обито.              — Рин, я… — парень смущенно кашлянул, подбирая нужные, по его мнению, слова и никак не находя необходимых. Словно он вмиг разучился разговаривать, не в силах четко излагать свои мысли. — Я благодарен… Нет… То есть, да, я благодарен тоже, но больше я рад, что… — он вновь замялся, и его щеки чуть покраснели, причем явно не из-за холода. Или Рин это только показалось в неверном свете редких фонарей? — Короче говоря, сегодня такой день, когда… Я бы хотел, ну…              Обито окончательно потерял нить своей мысли и смутился еще сильнее. Он лихорадочно обводил сбитым с толку взглядом чуть скользкую, грязную брусчатку под ногами, пустые скамейки, темные, нависающие ветви деревьев, даже злосчастный небосклон, являющийся символическим соперником парня за внимание Рин. Все, только бы не столкнуться с ее прекрасными карими глазами, ждущими продолжения.              — Чего бы ты хотел, Обито? — осторожно поинтересовалась девушка, стараясь заглянуть ему в лицо, но Учиха постоянно отворачивался.              — Я бы хотел… — парень медленно втянул воздух, готовясь предпринять вторую попытку, как осекся и чуть ли не обрадованно воскликнул: — Смотри, э… снег пошел! Первый снег!              — А? — куноичи рефлекторно задрала голову, копируя его движение, и невольно засмотрелась на приближающиеся легкие хлопья, будто сияющие изнутри под светом уличных фонарей. Рин улыбнулась, на секунду перестав следить за ногами. — И правда, первый снег, а… ой!              Неожиданно поскользнувшись на замерзшей лужице, Нохара замешкалась и не успела перенаправить часть чакры в ноги, приготовившись к жесткому приземлению. Но такового не произошло… Ее бережно подхватили под талию сильные руки, прижимая к себе и чуть приподнимая, словно девушка ничего не весила. Рин обернулась, дыша чуть чаще, чем обычно, и замерла.              — Осторожнее, Рин.              — Х… Хорошо…              Лицо Обито было так близко, что хотелось дотронуться до него и нежно провести ладонью по прохладной щеке, но девушка стряхнула наваждение. Однако, развернувшись в его руках, куноичи не отдалилась ни на сантиметр. Казалось, что в тот миг она не видела ничего, кроме взволнованного, чуть обеспокоенного взгляда Обито и приоткрытых губ, с которых срывались облачка пара.              — Я не смогу всегда быть рядом с тобой, как бы я этого не желал, — маленькое происшествие и адреналин, казалось, придали его голосу уверенности, позволяя словам вылетать без запинки. — Но пока я рядом, позволь мне заботиться о тебе, Рин… И защищать тебя так же, как и ты защищаешь нас. И Минато-сенсея, и этого придурка Какаши, и меня… — парень, волнуясь, стянул со своей шеи шарф и заботливо накинул на Нохара, не замечая, как мгновенно заалели ее щеки. — Ведь, знаешь, я всегда… Всегда…              Бросив попытки наконец-то объяснить свои чувства, Обито наклонился к девушке и легко-легко, боясь ответной реакции, коснулся ее губ своими, мягко обхватив руками девичьи плечи. Когда парень быстро отстранился, Рин удивленно захлопала ресницами, наблюдая за таким же смущенным, но более решительным взглядом, нежели у нее самой.              Обито улыбался, одновременно стесняясь своей счастливой улыбки, будучи не в силах сдержать неумолимо плывущие вверх уголки губ. Он опасливо покосился на девушку, которая подозрительно молчала, ожидая чего угодно: от ее тихого смеха до его мгновенной смерти. Рин, ощутившая не более чем трепетное прикосновение чужих, потрескавшихся от холода губ, поняла, в чем именно заключается магия первого поцелуя.              Он запоминается, врезаясь в память на долгие годы, не потому что этот опыт оказывается новым или из ряда вон выходящим, а потому что разделяется с особенным человеком.              Для Рин этим особенным человеком был Обито.              — Р… Рин! Прости, я это… ну… — Учиха всерьез забеспокоился, наблюдая за безмолвием своей подруги, и наклонился к ней, стараясь разглядеть ее истинные чувства за пеленой смущенного девичьего взгляда. — Надеюсь, ты не сильно обиделась… Понимаю, глупо так поступать, и даже эгоистично, когда твое сердце, ну… — он воровато огляделся, будто почувствовав на себе чужой взгляд, и его красный шаринган на секунду вспыхнул на здоровой части лица, нетронутой шрамами.              Целой команде медиков во главе с Цунаде-химе пришлось буквально по кусочкам собирать мальчишку, чтобы вытянуть с того света и дать шанс на нормальную жизнь. Видеть его живым, уверенно стоящим на ногах шиноби многого стоило. Рин смотрела в лицо Обито без тени испуга, следы от ранений были последним, что могло бы отвернуть ирьенина от близкого ей человека.              — Кому бы оно ни было отдано, я не… Да, я не жалею, о том, что сделал… Ведь я…              — Знаешь, Обито… — Нохара спокойно перебила его и обмотала шарф парня вокруг своей шеи еще на один виток, улыбнувшись от ударившего в ноздри легкого одеколона Учихи. Наверняка, этот тот самый, который ему подарил Шисуи на шестнадцатилетие. — Мне трудно выражать свои чувства словами. Как и тебе… — их глаза встретились. — Поэтому я тоже хочу сказать, что хоть и не всегда, но я тоже…              После этих слов Рин плавно поднялась на цыпочки и, скромно потянув парня за рукав куртки, коротко чмокнула в губы, практически тут же отстранившись с хитрым и одновременно открытым выражением лица. Теперь был ее черед улыбаться, пока Обито приходил в себя, обрабатывая услышанное и прочувствованное.              Одно дело, когда целуешь ты, а другое — когда целуют тебя…              — Один-Один! — мягко рассмеялась Рин, смущенно краснея, и невольно засмотрелась на сияющее от осознания и радости лицо Обито. — Можно считать, что у каждого был свой первый поцелуй.              — Рин, ты… — начал было Учиха, но тонкий пальчик девушки предсказуемо оказался на его губах, будто говоря о том, что слова не нужны.              Только не тогда, когда они практически ничего не значат. Именно сейчас для них двоих значение имело только то, насколько теплыми были их соединенные руки, и глаза так доверчиво искали подтверждение своих чувств во взгляде напротив. И ничего кроме этого, казалось, не имело значения.              Только они одни, улыбающийся Обито и такая же счастливая Рин посреди кружащегося в первом зимнем танце снега.              Или не одни?              Хрустнула ветка, и послышался глухой звук, как будто что-то тяжело плюхнулось на землю. Обито тут же развернулся, всматриваясь в темную полосу деревьев, Рин быстро оценила обстановку, прижавшись к нему спиной. Последовавшие хрюкающие, хлюпающие и на удивление знакомые звуки сбили парочку с толку окончательно.              Еще больше их поразил тот факт, что из ближайших кустов вылез Какаши, отряхивая запачкавшиеся от неудачного приземления штаны и края джоунинской куртки, которая практически никогда грязной не была. Но судя по увиденному, его точно парализовало настолько, что последним делом Хатаке заботился о чистоте своей одежды.              Ох и зря он за ними пошел!              — Вечер добрый, Какаши-кун… — отмерла Рин, сдерживаясь от невольной улыбки при виде взлохмаченных больше обычного волос ее невозмутимого напарника, что усердно старался придать своему лицу вид непробиваемого кирпича. Судя по беззастенчиво хохотнувшему Обито, у Какаши это получалось плохо. — Что-то стряслось?              — Да. И давно… — умным и убедительным, таким неожиданным даже для него самого голосом вставил Обито, не дав Хатаке и рта открыть. — Привычка падать с деревьев у него с детства, Рин. Я слышал, что маленького Какаши довольно часто роняли, что сказалось на его молодом, неокрепшем мозге. Мальчик вырос, а привычка осталась. И, видать, сейчас трясти там больше просто нечего. Сама посуди… — Нохара неверяще нахмурилась, понимая, что Учиха опять ищет повод позлить «бакакаши», но парень был неумолим. — Да-да, я сам был шокирован, когда узнал.              — Но ведь аналитические показатели Какаши еще в двенадцать лет были уровня взрослого джоунина, даже по медицинским отчетам. Да и сейчас вряд ли есть шиноби, способный соперничать с его интеллектуальными способностями, если не учитывать клан Нара, — кто-кто, а куноичи разбиралась в медицинской стороне дела, и потому не стала подыгрывать Обито, стараясь разрешить конфликт до того, как Хатаке решит накостылять одному известному балаболу. — Да и научно доказано, что у младенцев на ранних стадиях развития за счет пластичности и гибкости черепа меньше риск сотрясения головного мозга. Тем более, мы говорим о Какаши, который научился метать сюрикены раньше, чем разговаривать…              — А я о чем? — парень доверял глубине медицинских познаний Рин, но своего поражения признавать не хотел, практически тут же найдя за что зацепиться. — Тем более, когда мы говорим о Какаши, то удивляться нечем…              Парень осекся, почувствовав, как опасно, прямо-таки смертельно-опасно наэлектризовался воздух вокруг него, и краем глаза приметил приближающегося Какаши.              — Обито, — выплюнул малоприятное на тот момент имя Хатаке, и его глаза предупреждающе сузились. — Ни слова больше, иначе…              — Ага-а! — неожиданно для всех победоносно вскрикнул Обито, отчего Рин тихо ойкнула, а Хатаке аж подпрыгнул: светлые брови парня комично взметнулись и тут же опустились.              Какаши поджал скрытые под темной маской губы и сделал вид, что ни капли не испугался. Однако, обличающий палец радостного Учихи был направлен именно на него.              — Рин, ты видела? Видела?! — запальчиво восклицал Обито, не опуская своей руки, будто изгоняющей дьявола, а не кипящего от злости пепельноволосого друга. — Видала, как у него глаза скосились? Это все наследие детства! — Учиха наглядно продемонстрировал «увиденное», разведя темные глаза в разные стороны, и для пущего эффекта высунул кончик языка, перекосившись: смотрелось жутко. — Он для этого маску и носит, кстати, чтобы никто не видел его припадков и…              — Черт возьми, Обито! — не стерпел «косоглазый» Какаши, идеально ровные глаза которого светились от нарастающего с каждой секундой раздражения. Хатаке предупреждающе дернул еле сдерживающего смех паренька за рукав зимней куртки так, что шерстяной подклад захрустел в его пальцах. — Единственный, кто тут припадочный — это ты!              — ЧЕГО-О-О?! — тут же встрепенулся Обито, надувая от обиды полные губы, и выступил вперед, отчего другой участник «боевого конфликта» оказался заслоненным его мешковатой курточкой с символом клана Учиха на спине. Кстати говоря, Рин отметила, что даже несмотря на немного великоватую одежду, парень все равно смотрелся очень привлекательно, и такой стиль определенно ему шел.              Да и мальчишки, по ее наблюдениям, постоянно вырастают из старых вещей, неумолимо раздаваясь в плечах, обгоняя друг друга в росте и неустанно соревнуясь на тему, у кого трицепс больше…              И судя по тому, что она слышала краем уха, не только трицепс.              Правда, сейчас, кажется, эти двое далеки от безобидного, дружеского соперничества. Девушка не знала, вина ли это особенностей огненных техник клана Учиха, или импульсивного темперамента Обито, воспламеняющегося как взрывная печать лишь от одной колко брошенной Какаши фразы. Или это Хатаке настолько бывает чванлив и холоден, что сам вынуждает друга «согреть» его горячей перебранкой?              Рин вздохнула. Ей в очередной раз придется вмешаться: не хватало еще, чтобы они превратили тихую аллею парка Конохи в свое «поле битвы». Одними снежками, наверняка, не ограничится…              — Так, вы двое, успокойтесь!              Куноичи быстро оказалась между ними, ненавязчиво, но ощутимо отталкивая парней друг от друга. Учиха сразу же переключил внимание на тонкое запястье Рин, борясь с желанием взять девушку за руку, в то время как его напарник просто хмыкнул, отвернувшись.              — Какаши-кун, ты хотел сообщить нам что-то важное, не так ли?              Парень повернул голову обратно и коротко кивнул, привычным жестом убирая руки в карманы джоунинских брюк. Рин помнила, что это подсознательное, казалось бы, совершенно обычное движение означало, что парень наконец-то расслабился. Правда, этого не было заметно по его неподвижному лицу, которое было таким даже после того, как надоедливые снежинки путались в пушистых ресницах, и ему приходилось промаргиваться, чтобы их стряхнуть. И так, как кроме темных, непроницаемых глаз парня, ничего не было видно, это мелкое движение бросалось в глаза.              Какаши вздохнул.              Он действительно хотел сообщить «что-то важное», как выразилась его терпеливая подруга. Иначе на кой черт ему было встречаться лишний раз с господином Я-лучше-Какаши-и-могу-объяснить-почему. Да и не по собственной же прихоти Хатаке засел в кустах, подсматривая за этими влюбленными голубками и все никак не находя удачного момента для вылазки!              Какаши как никто другой понимал ценность «личного пространства», тем более, когда речь заходила о чем-то настолько личном, даже интимном. Юноша бы вообще не вмешивался, пока они не закончили, если бы не чертова сухая ветка, не выдержавшая его веса то ли из-за резко нагрянувших морозов, то ли из-за старости, в самый неподходящий момент.              Во всяком случае, надо признать, что его план С ТРЕСКОМ ПРОВАЛИЛСЯ.              — Вообще-то… — парень обвел присутствующих деланно усталым взглядом. — Минато-сенсей пригласил нас всех к себе домой на праздничный ужин. Сегодня день рождения Рин, как никак…              — А это точно будет удобно? — тут же призадумалась Рин, в сомнении коснувшись подбородка пальцами. — У него ведь дома маленький сын, а тут мы толпой нагрянем.              Какаши мотнул головой:              — Возражения не принимаются. Даже Обито пригласили, кстати.              — Даже?! — возмутился было Учиха, его пальцы тут же сжались в кулаки, а нос предсказуемо насупился. — Вообще-то, Рин — моя любимая девушка! И это очевидно, что я тоже буду приглашен не только как член нашей команды!              Все внезапно смолкли. Казалось, даже снег перестал похрустывать под плотными подошвами ботинок, а снежинки, кружившие вокруг них белесой пеленой, настойчиво обходили странную компашку.              — Выглядит так, словно только поцеловавшись, вы уже какой-то свадебный контракт заключили, — выдавил Хатаке, не в силах больше выносить прожигающего взгляда настойчиво молчащей, такой спокойной внешне Рин. Он не мог понять, была ли напарница смущена, рада или зла в тот момент, но Обито, кажется, тоже стало не по себе.              — Знаешь, что интересно, Обито, — мелодичный голос куноичи, мягкими переливами которого Учиха обычно наслаждался, теперь звучал так, что пробирало до костей. — Почему-то, по какой-то неясной для меня причине, я узнаю, что мы встречаемся, последней. Объяснишь?              Рин улыбнулась так, что парни, словно по команде, вытянулись по струнке и застыли на месте, не дыша. Спаливший все свои неозвученные до этого мечты, Обито поднял было руку, чтобы коснуться ее плеча, но не стал этого делать, чуть сгорбившись от предупреждающего и быстрого взгляда джинчуурики. Он знал не понаслышке, что девушку лучше не злить лишний раз: слишком сильны последствия его рискованности.              С Нохара не забалуешься.              — Ну… э… Понимаешь, Рин…              — Не понимаю.              — Э-э… — Парень очевидно потерялся вновь, но подгоняемый неожиданно солидарным взглядом Какаши, твердо, по его мнению, проговорил (на самом же деле, его голос подрагивал): — Я был так рад, что ты ответила мне взаимностью, что просто не смог скрыть глубины своих чувств. Да! Именно поэтому я немного увлекся и сказанул лишнего!              — То есть… — уточнила Рин, все еще улыбаясь. — Часть про «любимую девушку» была лишней?              — ЧТО ТЫ! Э… Это вообще все бакакаши виноват! — удачно перевел стрелки на друга Учиха, надеясь, что это сработает. — Это все его хитрый план, вот! Так ведь, Какаши?              Хатаке оторопел. Неужели ему сейчас придется добровольно брать на себя вину за несуществующие прегрешения? Да еще и перед ангелочком Рин, улыбка которой, правда, на ангельскую не смахивала. Но нельзя же было предать Обито, когда тот смотрел на него такими умоляющими глазами!              Черт с ним, будет у него в должниках.              — Кхм, кхм… — Какаши прокашлялся для большей важности, отчего Рин на секунду захотела прекратить весь этот сюр и вдоволь просмеяться так, чтобы мышцы живота свело. — Так точно. Провокация Обито была частью моего хитроумного плана по улучшению ваших отношений. Подробный отчет об этом лежит в кабинете у Минато-сенсея.              — Во-о-от как… — протянула девушка и всплеснула руками. — Ну раз так, тогда я сама у него и спрошу о подробностях! Пойдемте!              Парни синхронно выдохнули, на секунду расслабившись: прокатило? Их взгляды встретились, и шиноби кивнули друг другу в негласном соглашении.              — В путь!              * * *              Когда дом учителя показался из-за поворота, все трое ускорили темп, не сговариваясь. Рин аккуратно коснулась ладони Обито, удивительно горячей и приятной наощупь, так чтоб шагающий рядом Какаши ничего не заметил, а то был бы еще один повод для смешков сегодня. И почему у Хатаке будто включался максимальный уровень сарказма, только он видел Обито… Какими же невыносимыми были эти мальчишки порой! Брать пример с Кушины-сан не хотелось, не применять же к этим двоим грубую силу в случае плохого поведения… Или?.. Задачей Рин было лечить и спасать, а не ставить новые синяки. С тем, чтоб набить друг другу шишки, парни итак прекрасно справлялись!              Вот бы хоть в ее день рождения оба ушли домой без синяка под глазом… Точнее, Какаши бы и так ушел без синяка. А вот Обито любил испытывать его терпение на тренировках и получать кулаком по лицу. Эх, Обито…              Ища согревающее прикосновение его пальцев, Рин мягко сжала ладонь юноши, и кажется, в очередной раз за сегодня заставила его покраснеть. Так ли это было, невозможно было понять, потому что морозец все равно окрасил щеки Учихи румянцем, и даже коснулся кончика носа. К вечеру на улице стало заметно холоднее, не только руки замерзли, даже уши болели без шапки, хотелось скорее погреться и почувствовать себя дома.              У Минато всегда царил уют, в последние годы разбавляемый веселым хаосом, что принес в семью учителя маленький ребенок. Капризный кроха Наруто явно боролся за звание главного в доме со своей матерью, такой же упертой и настойчивой Узумаки. Отцу семейства порой приходилось тяжко, ведь нужно было балансировать между работой и этими двумя, всегда нуждающимися во внимании.              Впрочем, Рин видела в глазах Намикадзе только довольство и спокойствие, никогда — раздражение. Она подметила, что некоторым мужчинам очень шло отцовство, и когда думала об этом, первым на ум всегда приходил именно Минато-сенсей. В его характере удивительным образом сочетались деликатность и, когда требовалось, непоколебимая твердость. Найдя в жене компаньонку и подругу, он, кажется, обнаружил точку опоры, благодаря которой был способен добиться всех высот в жизни. Свою семью. Шутка ли, пройти через войну, заслужить звание хокаге в столь юном, по сути, возрасте, и заботиться теперь не только о родных, но и о всем селении.              С возрастом Рин осознала, что годы, разделявшие их с сенсеем, не были четкой линией, делившей на младших и старших. Взрослея, она стала лучше понимать учителя. Кроме уверенности, во взгляде Минато порой ловила девушка совсем детское и наивное выражение — восторг при взгляде на собственного ребенка, восхищение при любовании женой. Искреннее счастье, которое в мире шиноби дорогого стоило, поэтому и ценилось так высоко.              Тепло и щемяще становилось на сердце каждый раз, когда Рин приходила в гости к учителю. Своих родителей она совсем не помнила, и выцветшие фото из прошлого не могли подарить те же ощущения, что присутствие в доме Намикадзе и Узумаки.              Когда компания оказалась у железных ступенек дома, ведущих ко входной двери, все остановились.              — Надеюсь, что нас угостят чем-нибудь вкусненьким! — Обито довольно погладил свой живот, скрытый плотной тканью куртки, и улыбнулся во все тридцать два.              — Ты будто с голодухи, — вздохнул Какаши, скептически изогнув бровь на его пожелание. — Сегодня вообще-то у Рин праздник, а не у твоего живота!              Нохара лишь усмехнулась на их перебранку. Она понимала желание Обито оказаться за праздничным столом. Им руководили вовсе не жадность и голод, а простое человеческое желание ощутить себя в кругу нормальной семьи. Полной семьи. Семьи, которая была бы в его жизни не воспоминанием из детства, а действительностью.              Ну и ладно, может, чуть-чуть все-таки любовь к сладостям подгоняла Учиху…              Рин часто думала, что в каком-то смысле фигурой родителя для всех троих в команде стал Минато. Обито и Какаши ведь тоже остались сиротами, и пусть Хатаке бережно берег в памяти образ Белого Клыка, тот не был рядом с ним, когда юноша взрослел. А Минато был. Кроме обязательств и миссий, все трое в команде дорожили этой связью с Намикадзе и его маленькой, пока что, семьей.              Ворчащий, смешно дующий щеки, Какаши все же пришел в больницу в день рождения Наруто, да так, что провел у кроватки с новорожденным больше всего времени. Обито был отстранен от обязанностей няньки, потому что не смог сдержать свои крокодильи рыдания, и Кушина всерьез беспокоилась, что детский бокс затопит его слезами. Кажется, Учиху очень впечатлило появление новой жизни на этот свет, так крепко связанной с его собственной. Так и переплетались судьбы людей, от старшего поколения к младшему, через дружбу и наставничество. Рин же пришлось проводить время с Обито, успокаивая его, так что она особо и не нагляделась тогда на Наруто.              Все-таки, Нохара безумно любила этих двоих, обоих мальчишек! Она уже давно приняла их не просто напарниками по команде, а братьями. Сердце отчаянно жаждало близости с каждым, разной, но равносильно важной для нее. Признания и дружбы, доверия и взаимопонимания. Любви?              Рин прижала шарфик Учихи к своему лицу, вдохнув легкий запах, более морозный из-за холода на улице, и такой приятный… Мужской. Обито так быстро превращался во взрослого парня. Пусть балбеса, но черт возьми, такого обаятельного! Незаметно для себя, она стала проводить намного больше времени в его компании, как только Какаши назначили капитаном и стали поручать миссии с другими командами. Нохара же всегда была рядом с Обито, и отлично приловчилась работать с ним в связке. Казалось, она начала чувствовать то, о чем говорили более опытные шиноби, желание, а главное, возможность чувствовать напарника в битве и дышать в унисон. Довериться даже в самых сложных миссиях, количество которых не так уж и сократилось с официальным окончанием войны, а может быть, и наоборот, увеличилось.              Кажется, кроме доверия Нохара впустила в свое сердце и другое чувство, которое сегодня приютилось в груди сладким теплом, после их с Обито первого поцелуя…              — Я, конечно, понимаю, что у вас конфетно-букетный период, но я тут иду в двух шагах, вообще-то!              Было похоже, Хатаке все же заметил их переплетенные пальцы, и не смог сдержаться, чтобы не прокомментировать происходящее. Специально ведь испытывал терпение Обито!              — Ничего такого… — вспыхнул Учиха, но подсознательно даже крепче сжал ладошку Рин.              — Серьезно, ничего? — хмыкнул Хатаке и смерил их внимательным взглядом.              Какое давление!              Рин рассмеялась, но ничуть не пристыдилась собственных чувств. Она вдруг решила присоединиться к Какаши и подтрунить напарника, легонько толкнула парня в плечо:              — Ну, если поцелуй это ничего…              — Нет, то есть, я… — по лицу Обито было заметно, что он испугался. А как же, вдруг Рин подумает, что поцелуй для него ничего не значил! Но как раз-таки его реакция и выдала Учиху с поличным. Он совсем растерялся. — Это не то, что… Я неправильно выразился, и хотел сказать…              Какаши закатил глаза, и даже показательно отвернулся, ступив на первую ступеньку лестницы, давая понять, что больше не может терпеть мямлю-Учиху. Но в уголках его глаз пролегли мелкие морщинки, выдавая усмешку на губах, скрытых маской.              — Обито! — рассмеялась Рин, погладив юношу по плечу. — Я же шучу, успокойся… Все в порядке… Давайте лучше поскорее навестим Минато-сенсея!              Красную черепицу крыши припорошило снегом, так что из-под белоснежного покрова торчала лишь одинокая антенна, да нити проводов. В окнах призывно горел свет, приглашая зайти в гости. Наверняка Минато и Кушина уже давно ждали гостей и заранее приготовились!              Для Рин, которой сегодня исполнилось шестнадцать, этот праздник был чем-то особенным с того самого момента, как девушку распределили в команду Минато-сенсея. С того времени, кажущегося теперь таким неумолимо далеким, каждый год последние пять лет мальчишки во главе с жизнерадостным командиром Намикадзе и Кушиной собирались за одним столом, чтобы отметить ее день рождения.              День рождения, который Рин до одиннадцати лет и не отмечала толком, не видя надобности задувать свечки на огромном торте, который будет есть она одна. Эта картина еще больше нагнетала итак негостеприимную атмосферу ее пустой квартирки, оставшейся от родителей. Поэтому девушка отлично понимала отнекивания Какаши по поводу его собственного дня рождения, когда он всеми правдами и неправдами отказывался от какого-либо особенного празднования: слишком свежа была рана с редкими, счастливыми детскими воспоминаниями, которые он проводил со своим отцом.              Пока тот был еще жив…              Рин мотнула головой, отгоняя удушливые мысли, что никак не вязались с настроением оживленного больше обычно Обито и непривычно открытого Какаши, в темных глазах которого читались все его мысли, не спрятанные под маской безразличия. Каким бы ни было их прошлое, настоящее, которое они проживают — невероятно счастливое!              Кушина-сан и Минато-сенсей, и ее неугомонные мальчишки — живы и здоровы.              Живы и здоровы…              Нохара украдкой сморгнула влагу с заслезившихся глаз, виновато улыбаясь, и неосознанно сжала ладонь Обито чуть сильнее, на что парень вопросительно поднял брови, вглядываясь в ее лицо. В ту секунду девушка показалось ему такой невозможно прекрасной, что Учиха еле удержался, чтобы не потянуться за еще одним поцелуем.              Ведь одного ему было определенно мало!              — Рин, мальчики! — крикнула Кушина, нетерпеливо караулившая их появление через широкое приоткрытое окно с раздвинутыми изумрудными занавесками. Она аж подпрыгнула от радости, прежде чем направиться открывать входную дверь. — Вы как раз вовремя!              — Ну хоть когда-то Обито решил забыть про свою привычку опаздывать… — буркнул себе под нос Какаши, поднимаясь по лестнице вслед за Рин.              Упомянутый Учиха, широко шагающий впереди всей этой разношерстной процессии, резко остановился и повернул шею так, что Нохара послышался странный, будто деревянный скрип позвонков:              — Что ты сказал?              — Он сказал, — тут же среагировала Рин, улыбнувшись вздыбленному Учихе, который, кажется, был готов перепрыгнуть через нее, чтобы добраться до усмехающегося одними глазами Какаши. — Что малыш Наруто, должно быть, подзабыл твое лицо с непривычки, Обито. — Она коротко обернулась на Хатаке, предостерегающе встретившись с ним взглядом. — Так ведь, Какаши-кун?              — Да, да… — вяло отозвался пепельноволосый джоунин, резко отводя глаза от устрашающе-убеждающей именинницы на появившуюся в дверях Кушину с ребенком. — Добрый вечер, Кушина-сан. Моя миссия вроде как выполнена, так что, может, я это… пойду тихонько…              — Спасибо, Какаши-кун! Проходи давай, проходи! Не стесняйся! — просияла женщина, и полностью проигнорировала немного ленивую попытку сбежать, которая судя по всему, была предпринята только для приличия. — Видишь, как Наруто рад тебе?              Но похоже, что сам Узумаки-младший был рад вовсе не Хатаке. Наруто, радостно подпрыгивающий в руках матери под стать самой Кушине, улыбался во весь свой беззубый рот, только завидев Рин, выглянувшую из-за спины Обито в открывшемся дверном проеме. Младенец тут же заагукал и завозился в руках Кушины, протягивая маленькие пухлые ручки к зашедшей в теплый коридор девушке, глаза которой засветились в предвкушении праздника.              Казалось, даже воздух был пропитан каким-то светлым чувством, оживлением и искренностью суетящейся вокруг энергичной Кушины, такого же жизнерадостного Наруто и скромно улыбнувшегося Минато, что на секунду выглянул из главной залы, чтобы поприветствовать гостей.              Дорогих гостей.              — Ребята, я так рад, что вы пришли. Как добрались? — поинтересовался Намикадзе, перехватывая Наруто из рук жены и заговорщически кивая ей. Кушина скрылась на кухне, пользуясь маленьким хаосом, развернувшимся в оживленной передней. — Надеюсь, без происшествий? Первый снег выпал и могло быть чуть-чуть скользко…              Обито, вешающий зимнюю курточку Рин поверх своей, слегка покраснел и, воспользовавшись временным занятием, неосознанно пригладил одежду девушки, делая вид, что слишком занят, чтобы отвечать. Сама же Нохара взволнованно перевела взгляд на спину тянущегося Учихи, так же быстро отвела глаза и с неохотой стянула с шеи уже полюбившейся шарфик парня. Один Хатаке, казалось, отреагировал адекватно и спокойно.              — Ну, как вам сказать… Первый сне-е-ег… — меланхолично протянул Какаши, аккуратно стаскивая чуть заснеженную обувь и расставляя ее с педантичной строгостью рядом с разбросанными вразвалку сапогами Обито. Несмотря на кажущуюся небрежность его движений, в каждом завершенном Хатаке действе чувствовался внутренний порядок, доведенный до автоматизма. Парень выпрямился, что-то вспомнив, завершил свою мысль, поэтично приложив ладонь к груди: — И первый поцел…              — Какаши!              — Какаши-кун!              В унисон прервали его Рин и Обито, догадавшись о хитром, на этот раз действительно хитром плане Хатаке. Минато недоуменно осмотрел всех троих по отдельности, а Наруто у него на руках все также тянулся к смущенной Нохара, начиная похныкивать от нетерпения.              Все-таки, доброта Рин очаровывала не только одного известного Учиху, но и всех вокруг. Хоть Хатаке и делал вид, что его вся эта праздничная атмосфера не трогает, да и ничего особенного в очередном дне рождения нет, но подарок, греющий одним своим существованием его душу, преданно лежал в кармане куртки. Ювелирно упакованный презент, обернутый простой бумагой светло-серого оттенка с одинокой надписью «от Какаши» в углу смотрелся относительно скромно рядом с объемным, ярким тепло-желтым пакетом, вероятно, от Минато. Что уж тут говорить, Намикадзе всегда с особой, чуть ли не отеческой любовью оберегал Рин на совместных миссиях, поспевая на помощь к ней в самую первую очередь и никогда не подвергая ее излишнему риску. Нохара, взрослея и набираясь боевого опыта, начала все чаще отказываться от помощи командира, но мужчина всегда мягко улыбался ей и неизменно отвечал:              — Рин, пока ты присматриваешь за этими двоими, я буду присматривать за тобой.              Его дорогие ученики, гибели которых Намикадзе никак не мог допустить. После рождения Наруто ценность каждой человеческой жизни в отдельности выросла в светлых, слишком обнадеживающих для его времени глазах. Минато, крепко привязавшийся к своим ученикам, не мог увидеть разницы, даже если бы попытался, между маленькой, еще совсем юной Рин, шумливым Обито, молчаливым Какаши и его родным сыном, за которым нужен был глаз да глаз. Все они — часть его любви, часть его жизни и часть его долга перед целой деревней, к исполнению которого он прикладывал все свои силы.              И Минато сделал бы все для того, чтобы «завтра» для его учеников, его семьи и жителей любимой деревни наступило.              — Минато-сенсей? Вы с нами? — Рин неуверенно топталась на пороге в гостевую комнату, в которой хоть и была уже тысячу раз, но заходить без разрешения все равно стеснялась. — Можно… Войти?              — А… да! Проходите, конечно! Еще спрашиваешь… — Наруто на руках мужчины задергался особенно ожесточенно и наконец-то выпросил себе место на руках у подошедшей Рин. Четвертый, руки которого внезапно освободились, обратил внимание на неестественно притихших мальчишек и махнул им ладонью. — Обито, Какаши! Вы чего там застыли? Мы с Кушиной столько всего наготовили, ммм… Чего как неродные в дверях стоите?              Искренняя, чуть виноватая улыбка засияла на его лице, и мужчина жестом пригласил всех к столу. От этого действа Какаши внезапно захотелось достать свои солнцезащитные очки, но пошарив по карманам, он с сожалением обнаружил, что таковых не оказалось. Не оказалось и спасительного протектора на лбу, обычно прикрывающего левый глаз, готовый в нужный момент вспыхнуть алым шаринганом. Хатаке разочарованно выдохнул, чувствуя себя слишком беззащитным в успокаивающе-теплой атмосфере квартиры Намикадзе, но последовал за Обито, уже перешагнувшим порог комнаты.              Большая гостиная, соединенная с кухней барной стойкой, несмотря на свои размеры казалась очень уютной, и Какаши всегда удивлялся, как Кушине удавалось придать простому помещению настолько дружественную атмосферу. Светло-бежевый стол, стоящий чуть поодаль от вытянутого диванчика и ковра с детскими игрушками, буквально ломился от блюд. Да так, что Хатаке, приобретший недавно плохую привычку совсем не есть по вечерам, почувствовал, что сегодня с удовольствием этим правилом пренебрежет.              Да и судя по всему, не только он.              Не унимающийся Обито, что пытался о чем-то рассказать то ли самому себе, то ли всем присутствующим, кидал голодные взгляды на поистине шикарный ужин. В особенности на пышущий жаром инаризуши. Что-то, а рис, завернутый в жареный тофу, в исполнении Минато парнишка любил особенно.              Не так сильно, как Рин, все внимание которой было приковано не к столу, а к Наруто, излишне энергичному для позднего вечера. Малыш отказывался занимать свое почетное одиночное место на детском стульчике, ведь на коленках Нохара сидеть было гораздо приятнее. И не только сидеть, но и поигрывать длинными, темно-коричневыми прядями девушки на зависть Учихе, который буквально сверлил взглядом беззастенчивого младенца. Узумаки-младший, как будто чувствуя ревность со стороны Обито, счастливо хихикал и игнорировал все тщетные попытки Минато забрать его к себе обратно.              Все выглядело так естественно и просто, что Какаши подумалось, что именно сейчас он…              Действительно чувствует себя дома.              — Какаши-кун? — окликнула его Рин, пытаясь справиться с маленькими верткими пальчиками Наруто, уцепившимися за ее волосы. — Слева от меня место есть. Сядешь?              — Хм.              — Ну что за «хм»? — отозвался его темноволосый друг, наблюдающий краем глаза за тем, как Хатаке поистине грациозно присел на стул слева от его Рин. Учиха скучающим взглядом прошелся по ничего не ответившему Какаши и вдобавок пробурчал, пододвигая тарелку с любимым салатом девушки поближе к Нохара: — Я думал, что ты решил устроить внезапную медитацию или вообще уснул. Опять страшные глаза сделал. Только людей пугаешь!              Из кухни послышалось подозрительное шебуршание, и Минато, дождавшись того, как довольное личико его жены появится в дверном проеме, чуть приглушил свет. Осталась только небольшая лампа, висящая над столом в тканевом, расшитом пионами абажуре, приглушенный свет которой создавал приятную атмосферу комфорта и некой таинственности. Глазам не нужно было концентрироваться на избыточном блеске бокалов с апельсиновым соком, сверкающих салатницах и на перемигивающихся, идеально начищенных столовых приборах. Какаши, казалось, расслабился окончательно. Расслабился настолько, что ответил на подкол Учихи.              — Обито, тебе что, совсем заняться нечем? — начал он, наблюдая за тем, как Минато освобождает место в средине стола. — Я понимаю, что тебе хочется, чтобы внимание Рин было на тебе, а не на Наруто. Но причем здесь я?              — Аг… гу… — ворчливо добавил младенец, внимательно следя за сверкающими в полутьме комнаты глазами Какаши. — А… гу!              — Вот именно! Обито, ты как всегда ведешь себя как придурок, и еще обижаешься, когда тебя так называют. — Он кивнул сидящей справа от него Рин с малышом на руках. — Спасибо за ремарку, Рин.              Некоторое время все молчали, переваривая реплику Хатаке, что принял слова Наруто, которые словами-то назвать сложно было, за речь Нохара. Обито сдавлено хихикнул, стараясь сдержать приступ смеха, но все-таки рассмеялся. От звонкого гогота парня, казалось, задребезжали стекла в окнах, и Минато всерьез начал беспокоиться о сохранности посуды, подпрыгивающей на столе.              — Но я вроде как молчала, Какаши-кун, — непонимающе улыбнулась девушка, давая возившемуся на ее коленях малышу очередную маринованную помидорку, выбирая из тарелки самые маленькие. — Однако, я рада, что вы с Наруто так хорошо понимаете друг друга…              — А… — начал было Хатаке, который в своей жизни никогда этих самых детей не понимал, но не успел договорить. И был этому рад.              — А вот и я! — из-за угла вынырнула Кушина с большим подносом в руках, на котором красовался изящный тортик, украшенный свечками. Скорее всего, их было шестнадцать, и Какаши даже не стал бы проверять. Женщина ловко протиснулась между мужем и пустым стулом, поставив главное блюдо вечера аккурат перед смущенной Рин и улыбнулась. — Заскучали? Время загадать жела-а-ание!              — И задуть свечи, само собой, — негромко добавил Минато, наконец-то справившийся с миссией «посадить Наруто на свое место», пусть даже малыш и не был очень этому рад. Мальчишка был подозрительно тихим, из непонятно откуда взявшегося чувства солидарности к своей фаворитке, и смотрел во все глаза на мигающие огоньки на торте.              — А уже можно? — неловко спросила Рин, не зная куда девать счастливые глаза, и волнительно кусая губы. — Я даже не знаю, что загадать…              — Я бы загадал на пост Хокаге, — улыбнулся Обито и наклонился к девушке чуть ближе. — А то Минато-сенсей совсем засидится!              — А я бы загадал, чтобы у моего нинкена выросла вторая голова… — съязвил Какаши, но уже более снисходительно добавил. — Сейчас не твой черед, так что не мешай Рин… Пусть она загадает именно то, о чем мечтает сама. Чего она хочет именно для себя.              — Хорошие слова, Какаши. — Кушина еще раз проверила готовность свечей и вполголоса обратилась к девушке: — Задувай, как будешь готова, дорогая! Мы тебя не торопим.              Нохара обвела взглядом всех присутствующих, дольше положенного задержавшись на выжидающем лице Обито, выхваченном мягким огнем от свечей, и ничего не сказав, легко задула свечи.              У нее было только одно желание, которое Рин позволила загадать для самой себя по совету Какаши.              Она пожелала, чтобы каждый ее день рождения был именно таким: полным улыбок дорогих ей людей, живых и здоровых несмотря ни на что. И еще…              Чтобы все оставалось по-прежнему, даже после того, как Обито станет Хокаге.              * * *              — Время открыть подарки! — радостно воскликнула Кушина, когда заметила тень скуки на лице Какаши.              Юноша, кажется, съел слишком много: по крайне мере, больше, чем было необходимо «для поддержания жизни в его теле», как он обычно выражался. Возможно, что-то такое он сказал и сейчас, поскольку Рин тихо шикнула на него, подложив еще одну маленькую тарталетку на его тарелку, полностью игнорируя недовольное ворчание. Даже Обито подключился, отметив, что если Какаши так и продолжит ограничивать себя в еде, то единственным человеком, который будет находить его осунувшееся лицо с темными кругами под глазами «привлекательным», будет Гай…              Все дружно рассмеялись, но сам Хатаке это, кажется, смешным не находил, с возмущением фыркнув. Однако, и на его лице можно было заметить еле уловимую улыбку, когда предложенная тарталетка все-таки отправилась в рот.              Рин довольно кивнула. Обито же недовольно надулся.              — Какаши! — парень посмотрел на Хатаке, сосредоточенно поедающего легкую тарталетовую начинку. — Ты первый!              — Первый тот, кого выберет сама Рин, — отрезал Какаши, даже не взглянув на своего ревнивого собеседника. — Так будет справедливее. У тебя самого-то я подарка не вижу…              — Э… — растерялся Учиха, поднимая виноватый взгляд на Рин и не желая признаваться в том, что так переволновался, что забыл свой подарок дома, в резиденции Учих, до которой пришлось бы бежать не менее получаса только в одну сторону. — Ну… я…              — Обито подарил мне шарф, — спасла ситуацию Нохара, незаметно подмигнув Обито, и подыграла ему. — Прекрасный и практичный подарок, по-моему. Если тебе неудобно быть первым, Какаши-кун, можешь подарить последним. Не волнуйся.              Рин как всегда поняла ситуацию по-другому, нежели это было на самом деле, стараясь найти компромиссный выход из конфликта. Девушка всегда, сколько Хатаке помнил, видела в людях прежде всего их положительные стороны, участливо выслушивая их слова и вникая в суть проблемы всей душой, потому что верила в доброту человеческой души. В этом они с Обито были чертовски похожи, и поэтому, наверное, и смогли найти поддержку друг в друге даже тогда, когда, казалось бы, она и не была нужна.              Но дело в том, что любовь и внимание никогда не бывают лишними. И гармоничная семья Намикадзе, в которой каким-то удивительным образом сосуществовали вечно занятой, дипломатичный Минато, взрывная и, одновременно, добросердечная Кушина и непоседа Наруто, была тому примером.              — Хм… — хмыкнул Какаши, так ничего и не добавив. Да и добавлять по сути нечего: все становилось понятным с первого взгляда на окружающих его людей.              Близких ему людей…              — Ну тогда, пожалуй, я продолжу эстафету Обито. Честно говоря, я не знал, что дарить шестнадцатилетней девушке, поэтому решил, что лучше подарка своими руками ничего быть не может, — улыбнулся Минато. — Надеюсь, тебе понравится.              Он встал из-за стола и направился к таинственной коробке, скромно лежавшей до этого на диване. Глаза Рин загорелись от сладостного предвкушения, и она не могла отвести взгляда от рук Намикадзе, которые ловко приподняли коробочку, напоследок прошедшись по чуть шероховатой поверхности, будто проверяя все ли на месте. Кушина выжидающе посмотрела на мужа и сделала еле уловимый жест рукой, мол «ну чего ты робеешь, все в порядке!» Он кивнул и передал подарок девушке, которая даже привстала с места, с интересом осматривая изящно задекорированную коробочку: Рин знала, что Минато отличался особой креативностью и, скорее всего, сам упаковал. Украшенная светло-желтой крафтовой бумагой, приятной на ощупь, и пересекающей крест-накрест темно-бордовой ленточкой, сама по себе упаковка казалась отдельным подарком.              Нохара уже была всем довольна, еще даже не открыв крышку.              — За качество я ручаюсь, — решила поддержать волнующегося мужа Кушина и мягко подтолкнуть саму Рин. — Ты сама в этом убедишься, так что дерзай!              Крышка наконец-то была отложена на соседний стул, и пальцы девушки аккуратно подцепили мягкое, бережно сложенное и отутюженное изделие, разворачивая его. Рин не смогла сдержать счастливой робкой улыбки, разглядывая лавандовые рукава свитера, исполненного в стиле крупной вязки, середину и низ которого рассекал причудливый цветочный орнамент. Он определенно придется по размеру, судя по точной, будто выверенной заранее ширине плеч и относительно свободного низа, который не будет обтягивать бедра.              Ничего лишнего — все так, как нравилось Рин. Даже не спрашивая, можно было понять, что Намикадзе учел множество факторов, чтобы подарок оказался как можно более подходящим и желанным для девушки, сколько бы сил ни ушло на его кропотливое создание.              — Ну? — спросил Четвертый девушку, беспокоясь от того, как увлеченно ученица рассматривала его творение. — Как тебе?              — Это просто чудесный подарок! Мне так понравилось! — закивала Рин, прижимая свитер к груди и наслаждаясь его бархатистой фактурой. Его так и хотелось надеть и еще минуты две восхищенно покрутиться перед зеркалом. Карие глаза девушки отливали настоящим счастьем и так радостно блестели, что Обито невольно засмотрелся и не отвел взгляда даже после того, как его тактично подтолкнул локтем в бок Какаши. — И цвет, и вязка, и рисунок… Все как я люблю! Спасибо, Минато-сенсей! В него, наверное, вложено столько труда. Когда вы успели связать такую красоту с вашим-то забитым графиком работы?              — Хе-хе… Ну я старался выкрадывать время во время совещаний, когда я мог занимать свои руки чем-либо, пока выслушивал отчеты. Да и чтобы позволить глазам отдохнуть от напряженной работы, я вязал в перерывах между заполнением бумажной документации. Со временем я вообще мог вязать с закрытыми глазами… — как бы оправдываясь, дополнил Минато, чтобы его образ трудолюбивого Хокаге не пошатнулся после таких признаний. — Я даже заметил, что во время вязания намного легче решаются проблемы, точнее, находятся способы их решения. Да и для меня было удовольствием уделять немного времени в день моим любимым ученикам хотя бы так. Ведь тренировок в последнее время от меня вы не дождались, к сожалению…              — Да мы и сами хорошо справляемся, — откинулся на спинке стула Какаши и нахально улыбнулся. — Тем более, в ранге джоунина я могу легитимно быть капитаном отряда, пусть даже и состоящего из нас троих.              — Ну… Я рад! Еще раз извиняюсь, что не могу уделять вам больше времени…              — Ну, Минато-сенсе-е-ей, к чему эти переживания? — воодушевленно ответил Обито. — Вы можете рассчитывать на нас! Все-таки, мы и без вас ребята способные. Не знаю, как насчет Какаши, конечно, но мы с Рин — просто прекрасно работаем в команде. Тем более, она имеет самый высокий балл по недавно открытым курсам ирьеринов, так что мы практически непобедимы, хе-хе! А еще, Рин…              — Обито, перестань, — прервала его Нохара, смутившись от такого внезапного потока комплиментов в ее сторону. — Совсем засмущаешь меня…              Хокаге смущенно почесал щеку, сохраняя на лице все ту же невинную улыбку, от которой Какаши в очередной раз захотелось закрыть глаза: настолько яркой она была. А если судить по развеселившемуся Наруто, который по примеру отца щерил зубы так широко, что удивляло, как это вообще было возможно для годовалого малыша, то в будущем Хатаке придется надвигать протектор на оба глаза. Двоих одновременно улыбающихся Намикадзе он выдержать точно не сможет!              А если еще учитывать лучезарность улыбки Обито, то Хатаке лучше вообще ослепнуть!              — Вот, теперь моя очередь, даттебанэ! — воодушевилась Кушина, решив спасти ситуацию со смущенными краснеющими подростками.              Она достала из кармана маленькую коробочку, перетянутую шелковой лентой, и подмигнула Рин, протянув той подарок. Нетерпеливо-восторженное выражение лица самой Узумаки позабавило всех присутствующих. Ей так хотелось поскорее узнать, что о подарке думает юная куноичи!              Нохара потянула за ленту и достала из коробочки нанизанный на цепочку кристалл, настолько прозрачный, что он был похож на драгоценный горный хрусталь. Подарок играл на ладони бликами.              — Этот кристалл, наверное, стоит кучу денег… Это как легендарное ожерелье Первого хокаге! — прокомментировал Обито, с интересом посматривая на кулон.              — Ну, не совсем… — смутилась Кушина. — За это ожерелье ты полстраны не купишь, но да… Кристаллы для него добывают в особой местности, которая будто бы живет и дышит чакрой, пропускает через себя энергию. Когда ты, Рин, научишься собирать собственную чакру в этом ожерелье и перераспределять ее, тебе будет намного проще использовать и медицинские техники, и не только это! Этот кристалл — надежный артефакт, который поможет сдерживать чакру хвостатого.              Нохара благодарно улыбнулась, слушая о свойствах украшения. Кто как не другая джинчурики могла подарить ей такой кулон! Узумаки вкладывала в ее руки не просто украшение, а сподручное средство для контроля и управления сидевшим внутри самой Рин биджу.              — Спасибо! И где вы только нашли такое сокровище! — довольно кивнула девушка, надевая подвеску, и Кушина помогла ей справиться с застежкой. Нохара поправила прядку волос, зацепившуюся за цепочку, и провела пальцами по прохладной поверхности кристалла. Пока что она не чувствовала в нем ничего особенного, красивая и дорогая штучка, да и только… но в груди разгоралось нетерпеливое желание попробовать тренироваться, используя подарок от другой джинчурики!              — Как-нибудь отправимся на совместную миссию, покажу пару секретных местечек! — подмигнула Узумаки. Оставшись довольной эффектом, произведенным ее подарком, она обернулась к последнему гостю, еще не вручившему свой презент:              — А ты, Какаши, что подарил?              — Это книга.              — Надеюсь, не авторства Джирайи-сенсея, — подметил Минато, и все дружно хохотнули на его шутку. Малыш Наруто с интересом уставился на смеющихся взрослых, и себе засмеялся, будто понимал, в чем соль.              — Вовсе нет, — даже немного смутился Какаши, отведя взгляд, но тут же взял себя в руки. — Это энциклопедия лечебных растений и трав. Ты ведь в последнее время погрузилась в изучение травничества, Рин, вот я и… — он неловко придвинул книгу к девушке, и сложил руки на груди. Да уж, дарить подарки явно не умел. Зато выбрал точно то, что нужно!              Нохара засияла, взявшись за гладкую и аккуратную обложку, листая сотни страниц, хранящих ценные знания о том, как излечить разные болезни.              — Там даже есть целый раздел с тем, как лечить душевные недуги… — начал Какаши.              Все заинтересованно взглянули на Хатаке. Решил пооткровенничать о душевных переживаниях? Не было на него похоже, совсем…              — Я сделал закладку на одной странице. Рецепты для ясности ума. Не знал, что травяной настойкой лечится слабоумие… Можешь приготовить для Обито, например, — пожал он плечами.              — Какаши! — нахмурилась Рин, а Учиха вспыхнул, кажется, подавившись слишком большим кусочком торта, который он пытался в тот момент прожевать.              В своем репертуаре…              Шлеп! Внезапный ласковый подзатыльник получили оба — и Какаши, и Обито. Кушина оказалась у них за спиной, положив свои аккуратные ладошки на плечи парням и склонившись к гостям.              Минато виновато улыбнулся, погладив Учиху по спине, тот все еще пытался откашляться, в этот раз скорее от ужаса. Во взгляде хозяйки дома сияло нечто пугающее, по-настоящему страшное — желание во-спи-ты-вать этих оборванцев!              — Так, я не поняла… — возмутилась Кушина. — У Рин сегодня день рождения, можно без глупых шуток и кусков недожеванного торта за моим столом?!              — Да, госпожа Узумаки! — как один, отчитались парни, если и не пристыженные своим поведением, то точно испуганные Кушиной. Даже склонили головы в поклоне уважения.              — Ну правда, она у меня прелесть? — поинтересовался Минато, протягивая руку и привлекая жену к себе для объятий. Он приобнял женщину за талию и прижался щекой к ее животу.              Восторг Намикадзе разделила только Рин.              Наруто, сидевший в слинге на руках у отца, застучал кулачками по его груди, когда рядом оказалась Кушина. Ему хотелось к матери. Чтоб привлечь ее внимание, он потянулся к столу и с выражением полнейшего удовлетворения засунул все десять пальчиков в порцию торта, выделенную для самого Четвертого хокаге.              — Наруто! — ожидаемо возмутилась Кушина. Должный эффект был достигнут — она обратила на сынишку внимание.              Со стороны все это смотрелось так комично и очевидно, что Рин не могла сдержать улыбки. Родители совсем не видели детской хитрости.              Маленький Узумаки не успокоился — отломил кусочек бисквита, и прицелившись, бросил через стол, почти попав в Обито. Все произошло в одну секунду, никто даже не успел среагировать, а в бедного Учиху уже полетел следующий кусочек лакомства.              — Обито, только не… — Рин протянула ладонь, попытавшись предупредить юношу не вестись на провокацию годовалого малыша… Но было уже поздно.              Учиха возмущенно замахнулся ложкой и себе отломил кусок торта, бросив в сторону. Только целился совсем не в сынишку сенсея, а… в Хатаке Какаши!              — Какого! — подхватился с места Хатаке, когда на его кимоно легло пятно от прицельного выстрела тортом. — Совсем сдурели?!              Наруто подлил масла в огонь, довольно захлопав в ладошки на поведение Обито… Кажется, они были на одной волне.              — Хватит бросаться моим тортом, идиоты! — прикрикнула Кушина, явно не для этого всего выходившая замуж… Но свора безумных подростков, тусовавшаяся в ее гостиной, шла в комплекте с мужем.              — Кажется, ситуация выходит из-под контроля! — рассмеялся Минато.              Рин виновато улыбнулась в ответ, и пока старшая Узумаки пыталась справиться с младшим, перехватив его поперек живота и утаскивая в ванную комнату, она придвинулась к Обито, привлекая его внимание. Аккуратно коснулась его щеки, вытирая салфеткой сладкий крем, и приводя парня в порядок. Это было довольно сложно, потому что маленький Наруто пытался бороться с цепкой хваткой матери, и все тянулся к торту… Существовала высокая угроза повторной атаки!              — Что за поведение, — вздохнула Нохара, картинно надув губы. Только глаза ее блестели задорно, глядели совсем не строго. — Недостойное следующего хокаге этого селения! — подмигнула она.              Хатаке скривился, услышав ее реплику, и брезгливо струсил жирные крошки со своей одежды. Плюхнулся обратно за стол.              — Торт-то хоть кто-то попробовал? — уточнил Минато, ложечкой указав на гостей.              — Торт? — Рин задумчиво посмотрела на щеку своего притихшего и такого довольного темноволосого «пациента» и совершенно невинно собрала пальцем часть лакомства, также бесхитростно отправляя палец в рот. Лицо Обито вытянулось. — Ммм! Торт невероятно вкусный! Он с клубникой? Наверное, трудно было достать ее в ноябре… Ребята, что с вами?              Девушка повернулась к застывшим слушателям и непонимающе наклонила голову чуть вбок, не догадываясь о том, насколько по сути интимным был ее поступок. Какаши тут же вспомнился пресловутый случай с «рисинкой», которую заботливая Кушина всегда находила на лице Минато, и не заметил разницы, но увидел параллели. Да и судя по оторопевшему Намикадзе, который все также вопросительно держал чистую чайную ложечку, не только на Хатаке накатило чувство дежавю.              Хотя, судя по горящему от переизбытка чувств лицу Обито, Учиху накрыло сильнее всех.              Ну и глуповатая улыбка у него, конечно.              Да и что, собственно, не так с реакцией подростка, которому так нежно отвечает взаимностью его давно любимая девушка? Наверняка, это нормально. По крайней мере, раз друг счастлив, то и беспокоиться особо не о чем.              Что с дурака взять?              На секунду Какаши даже будто пожалел о том, что на его стороне не оказалось человека, который подал бы ему салфетку или невзначай убрал бы «рисинку». Но когда пошла вторая секунда его сожалений, парнишка понял, что ему все-таки показалось.              Женщины — слишком большая морока. Ему и романов Джирайи хватает…              — Мм? Какаши? — внезапно спросил Минато, все же передавая ему ложечку, чтоб попробовать угощение. Какаши вопрошающе поднял бровь, приспуская маску до подбородка и пробуя первый кусок. Намикадзе, видя, что его слушают, продолжил: — Что ты там сказал про Джирайю-сенсея?              — Я? — голос юноши прозвучал так сдавленно, что Рин и даже довольный-всем-в-этой-жизни Обито заинтересованно обернулись. Какаши перестал жевать, но маска была все также снята. Слишком непохоже на невозмутимого и всегда скрытного парня.              — Да, ты, — улыбнулся Минато, не понимая, почему на простой вопрос лицо его ученика приняло такое сложное выражение. — Или мне послышалось?              — Д… Да… — выдавил наконец Какаши, всеми силами стараясь не спалиться окончательно и мысленно ругая себя за недавно появившуюся привычку разговаривать с самим собой. Кажется, он настолько ушел в себя, что не заметил, как начал говорить вслух. — Определенно, послышалось. Всякие чудачества у нас практикует только один человек, и это…              — Минато! — в темном проеме возникла «госпожа Узумаки», в упор глядя на мужа. — Ты не знаешь, где фотоаппарат?              Намикадзе молчал, и как только сзади послышался тихий смешок Обито, мужчина больше не смог сдерживаться, звонко рассмеявшись. Рин смущенно улыбалась, а Какаши нахмурился еще больше обычного, сложив руки на груди и хмыкнув.              — Что смешного? — женщина воинственно уперла руки в боки. — Минато? Обито? Да в чем дело?              — Все в порядке, дорогая, — ответил Четвертый, тыльной стороной ладони вытирая выступившие от смеха слезы. — Он, должно быть, в ящике с проводами лежит. Или на верхней полке…              — Чудненько!              Все ощутимо выдохнули. Смерть их миновала, и в этот раз они точно не станут жертвами справедливости знаменитой кровавой Хабанеро.              Было близко…              — Действительно, чудеса какие-то, — выпалил Обито, оборачиваясь на учителя. — И кстати, разве у вас был фотоаппарат?              — Время сделать фото! — объявила Кушина, невольно отвечая на вопрос Учихи, когда вновь вернулась уже с умытым и переодетым, но ужасно недовольным Наруто. Он висел в слинге ленивой колбасой, откинув голову и глядя на мир почти вверх тормашками. Раскрасневшиеся после умывания щеки забавно рассекали тонкие полоски-усики.              Наверняка чакра Кушины передалась ему, когда она вынашивала сына, и в такой манере дала о себе знать… крошка получил часть силы хвостатого, будучи в утробе матери. Но даже не догадывался о том, что однажды эта сила проснется в нем. Ему повезло, что рядом будут родители, способные направить и обучить всему, что они сами знали.              Когда Кушина сняла затвор с новенькой фотокамеры, Хатаке напрягся, настороженно поглядывая в сторону женщины.              — Фото? Ну уж нет! — решил отказаться Какаши, разведя руками, показывая на себя. — Вы только посмотрите, во что превратилась моя одежда после этих ваших тортовых игр!              — Ну не ворчи, Какаши, — Минато потрепал юношу по волосам. Теперь приходилось поднимать руку повыше, воспитанники заметно выросли, и грозились скоро догнать учителя в росте. И все же, еще были детьми, порой такими шкодливыми и капризными…              Намикадзе подтолкнул взъерошенного Хатаке к остальным, вставшим из-за стола.              — Давайте настрою задержку… — предложил хозяин дома. — Так, и количество снимков, чтоб каждому на память осталось, — он сосредоточенно прикусил губу и принялся расставлять треногу со штативом, чтоб закрепить камеру.              Началась настоящая суматоха в поисках удобного положения для фото. В помещении было просторно, только вот ребята толпились в кучке, так что Какаши случайно наступил на ногу Рин, а Обито уже не случайно вжался тому локтем в ребра. Положение спасла Кушина, вклинившись между парнями.              — Рин по центру будет как именинница! — скомандовала она, хватая Нохару за плечи и заставляя сделать несколько шагов к идеальной, по ее мнению, точке для снимка. За Рин последовал Обито, а последним свое место заставили занять Какаши. Кем бы была Узумаки, если бы не построила кучку подопечных? Особенно этого мелкого конкурента в хокаге, размахавшегося локтями! Мелкий Учиха, кстати, грозился стать выше самой Кушины в самое ближайшее время.              — Ну все, скажите «раме-ен»! Быстрее! — заторопила всех женщина, а заметив, что Какаши не спешил выполнять ее просьбу, обняла парнишку рукой, взяв в захват. — Улыбайся, Какаши! — почти пропела она голосом, не терпящим возражений.              Пришлось улыбнуться. Все равно под маской видно не будет…              Обито коварно хихикнул, глядя на эту картину, и повернулся к Рин, чтоб обнять девушку за талию. О, это фото значительно отличалось от их первого генинского. На нем они все будут друзьями, что бы там Хатаке не ворчал… а Рин, выходило, еще и … девушкой Учихи! Замешательство юноши отобразилось в его растерянном и мягком взгляде.              Минато подбежал к компании, надеясь устроиться рядом со своей женой, но ему досталось место с другой стороны от Какаши.              — Наруто, не надо! — воскликнула Кушина, как только заметила крохотную ручонку сына, потянувшуюся ни за чем иным, как… за маской на лице Хатаке!              Малыш только радостно засмеялся, явно воспринимая слово «нет» как зеленый свет его баловству.              С тихим хлопком сработала вспышка.              Получившиеся снимки имели все шансы отправиться в тайные архивы Конохи, ведь на них сияющей улыбкой светилось лицо самого Хатаке Какаши! Что ж, мелкий Узумаки в точности исполнил пожелание матери — кадры действительно запечатлели улыбки всех присутствующих!              Обито только взглянул на снимки, зашелся смехом, да так что уже несколько минут не мог успокоить своей истерики. Рин растерянно смотрела то на него, то на унылого Какаши, то на довольных супругов Намикадзе-Узумаки. Малыш Наруто широко улыбался, хлопая в ладошки.              — Я же говорил, что это плохая идея… — хмыкнул Хатаке, разглядывая результаты чужих стараний. Свежая фотокарточка блестела в его руке.              — И все же, возьми ее себе, — кивнул на фотографию Минато, положив ладонь на плечо юноше.              Какаши нахмурился. По его лицу и не скажешь, что оно вообще могло носить на себе столь искреннюю и теплую улыбку, как на фотографии. Возникший из-за этого диссонанс заставлял Обито постоянно похрюкивать от внезапных приступов смеха, которые буквально разрывали его при взгляде на хмурое выражение лица Хатаке и на его улыбающуюся копию.              Кажется, они запечатлели чудо!              — Хорошо, — с явным нежеланием кивнул парнишка, убирая фотографию во внутренний карман куртки. Поближе к сердцу. — Не выкидывать же… Тем более, мы давно не делали групповых снимков.              — Ага, ага! — скептически поддакнул Учиха. — Ты просто ищешь оправдания для того, чтобы лишний раз посмотреть на Рин, вот и все! Но предупреждаю, — его губы растянулись в довольной улыбке, и он также положил фотографию в потайной кармашек. И тоже поближе к сердцу. — Твой поезд ушел.              — Ты сейчас только что подставил самого себя, Обито. Думаю, существует гораздо большая вероятность того, что именно ты будешь этим заниматься, любоваться Рин, все дела… — Какаши усмехнулся, не сдержавшись. — Как не стыдно.              — Чт…              — Мальчики, пора домой, — появившаяся из ниоткуда, но как всегда вовремя, Нохара запечатала уже готовый разразиться тирадой рот Обито своей ладошкой. Какаши благодарно ей кивнул. — Наруто уже вовсю зевает, так что наше присутствие не должно нарушать его режим. Особенно режим сна.              Из-за угла с любопытством выглянула Кушина, с висящим в слинге полусонным малышом. Младенец оживился при взгляде на любимицу Рин, но не настолько, чтобы открыть глаза окончательно.              — Это и вас двоих касается, кстати говоря. Для шиноби важен не только режим питания, но и правильно распределенные часы сна, помогающие организму восстановиться.              — Но мы же подростки… — попытался противостоять ее напору Обито. — Наша молодость решит все проблемы за нас!              — Как раз-таки именно из-за того, что вы подростки, необходимо позволять своему организму расти правильным путем! Особенно это тебя касается, Обито! — переключилась на парня Рин. — Я уверена, что Какаши-кун соблюдает все правила, позволяющие его физическому развитию прогрессировать. А зная тебя, я в этом уверена быть не могу…              Хатаке промолчал насчет этого пункта. Он ни за что бы не признался в том, что зачастую читает книги до рассвета или пропускает приемы пищи, если не считает, что ему нужна дополнительная энергия. Учиха смотрел на него обвиняюще, но Какаши молчал.              Не говорить же, что ему нравились романы Джирайи-сенсея настолько, что он иногда не спал в принципе, если его увлекал сюжет? Ни за что в жизни!              — Ну-ну, Рин. Сжалься над ними, — улыбнулась Кушина, восхищенная силой убеждения кроткой на вид девчушки. Внутри уравновешенной и такой сдержанной в своих чувствах Рин оказался настоящий стальной стержень из убеждений. — Юность и правда прощает некоторые ошибки, но я надеюсь, они понимают ценность своего здоровья. В конце концов, в здоровом теле — здоровый дух, даттебанэ! Обещаете?              Обито и Какаши несмело переглянулись, прекрасно помня поистине «дружелюбную» ауру женщины после инцидента с тортом, и четко ответили, как будто отчитывались перед самим Хокаге:              — Так точно!              — Ну вот и прекрасно! — Хозяйка дома подмигнула Рин и вполголоса добавила: — Проследи уж за этими балбесами.              Хатаке расслышал все в точности до слова, но виду не подал, продевая руки в рукава теплой куртки. Пыхтящий рядом Обито, скорее всего, тоже расслышал, но он мог злиться вообще по любому поводу, так что Какаши был не уверен. Рин собиралась медленно, о чем-то переговариваясь с Кушиной, и тихо смеялась в ответ на ее реплики, иногда серьезно кивая и что-то спрашивая.              И судя по подарку «госпожи Узумаки», темой их разговора был контроль биджу. Хатаке был искренне рад, что у Рин есть возможность узнать об этом побольше от опытного джинчуурики. Все-таки, быть носителем одного из хвостатых — не самая легкая ноша…              Какаши толкнул дверь, отворяя ее, и на выходе обронил, обернувшись:              — До свидания, Минато-сенсей, Кушина-сан… — Его взгляд внезапно потеплел. — Пока, Наруто…              — Приходите еще, — помахал на прощание Минато.              — Можете Обито по дороге потерять, если что! — посоветовала Кушина.              Учиха хотел обидеться на ее сарказм, но не успел среагировать, как его уже потянула за собой Рин, да и дверь в дом закрылась… Какое упущение, придется придумать какой-нибудь язвительный ответ на следующий раз… а может, и не стоило… все-таки, Кушина шутила, а не Минато-сенсей… С ней спорить всегда было опасно, даттебанэ!              — Ну, я домой, — сообщил Какаши, привлекая к себе внимание группки, когда они неспешно зашагали по узкой улочке в сторону перекрестка, где улицы расходились, подобно ветвям дерева, по всей Конохе. — А ты бы девушку домой проводил, мм? — подкинул он идею Обито.              — Я и сам бы предложил! Думаешь, ты первым додумался?!              — Доброй ночи, Какаши-кун! — ретировалась с очередного «поля боя» Нохара, предусмотрительно оттягивая Учиху за рукав куртки. — Спасибо, что пришел. И за подарок спасибо большое! — поклонилась она.              А когда подняла голову, Хатаке уже и след простыл.              — Невоспитанный грубиян… — пробубнил Обито ему вслед.              — А ты — невыносимый ворчун… — скопировала его интонацию Рин, легонько толкнув юношу. — Так что, проводишь-то девушку до дома?              Конечно, ответ был очевидным. Поэтому оба неспешно зашагали, держась за руки, и слушая, как под ногами хрустит корочкой льда иней. Было похоже, что каждый погрузился в свои собственные мысли, но теплое и уютное молчание между ними свидетельствовало лишь о том, что мысли были заняты друг другом.              У порога своей квартирки Рин остановилась, крутанувшись на пятках, и размотав шарф, накинула его на шею Обито. Мягким, но уверенным движением потянула на себя, заставив юношу приблизиться и обнять ее, оставив ладони на талии Нохары.              — Шарфик-то мне в подарок достался… — хитро улыбнулась девушка. — А ты теперь что, мерзнуть будешь?              — Ну что ты, не беспокойся обо мне, я себе другой…              Заканчивать этот вечер на пороге отчаянно не хотелось. Щемила на сердце потребность остаться в компании близкого человека. Поэтому Нохара пустила в ход всю свою хитрость куноичи, чтобы зазвать Учиху в гости… ну, будто это было такой сложной миссией!              — Вот чтоб ты не замерз… — продолжила Рин, не став даже слушать растерявшегося Обито. Свои ладошки она положила ему на плечи, и поднявшись на носочки, едва коснулась теплыми губами его губ. — Может быть, зайдешь выпить чаю? У меня еще и лепешки сладкие оставались…              — Конечно! — тут же согласился Обито, и только договорив, уже покраснел от своей неловкости. Даже на морозе стало видно, как изменился цвет его лица, весь вечер сегодня румяного. — В смысле, я это не ради лепешек, Рин! Я не это имел в виду!              Девушка рассмеялась.              — Ну, раз не ради лепешек, заходи тогда! Проверку прошел.              Обито поклонился перед тем, как зайти в квартиру, и Рин мягко улыбнулась на его жест. Балбес, периодически вспоминающий о правилах хорошего тона… Выходило, с таким теперь придется ходить на свидания?              В окошке ее квартиры загорелся свет, уютной оранжевой полоской лег на свежий блестящий снег во дворе. Дом обретал жизнь только тогда, когда в нем жили — смеялись и плакали, суетились и отдыхали, мечтали, любили… Сегодня не только в доме Намикадзе, но и в ее маленькой квартирке будет полным-полно любви.              — Чай в верхнем левом шкафчике, — сообщила из прихожей Рин, снимая куртку и струшивая с ботинок снег, чтоб не оставить следов на деревянном полу.              Из кухни послышалось шуршание, а потом звон столовых приборов, что-то грузно упало на пол и покатилось в разные углы.              — Прости!              — Это правый шкаф, Обито… — вздохнула девушка, слушая звуки хаоса, произведенного Учихой, но улыбки сдержать не смогла.              Она прислонилась спиной к стене и достала из кармана курточки новое фото, где вся ее команда и семья учителя были вместе. Прижала фотографию к груди, нежно, будто младенца или возлюбленного… Сердце билось взволнованно и радостно.              В этом году день рождения удался.