Девушка с фотографии

      Вы когда-нибудь осознавали всю важность фотографий?       Сейчас я говорю не про специально сделанные снимки, где вы смотрите в камеру в компании ваших родственников или друзей и наигранно улыбаетесь. Я говорю о не особо примечательных на первый взгляд кадры, снятых на телефон мимоходом, или вовсе, совершенно случайно запечатленных на вашу фотокамеру.       Вы когда-нибудь задумывались о важности этих мимолетных моментов?       О той специальной атмосфере, окружавшей вас в момент снимка и людях, которые методом счастливой случайности оказались у вас в объективе?       Если вы ответите: «нет» — значит вы предельно честны с собой, а если «да» — будьте полностью уверены в том, что вы соврали. Мало кто обращает внимание на детали снимка, когда нажимает на кнопку затвора (Конечно, все зависит от того, приверженцем какого вида фотографий вы являетесь, ведь здесь я в большей степени ругаю портретистов). Всем важен главный объект, а не вещи, его окружающие.       Сейчас вы явно сидите в недоумении и не можете понять, к чему же я ругаюсь и подвергаю критике чужое искусство? Скажите, что важны лишь те снимки, где хорошо вышел главный объект, но здесь я отвечу, что вы в корне не правы.       Каждый незамысловатый кадр хранит незабываемые воспоминания, которые как раз-таки и содержат в себе все выше перечисленное. Его красоту нельзя заметить сразу: эстетика приходит постепенно. Возможно, для осознания всего прекрасного вам понадобится даже не один год, но зато результат вас приятно удивит.       Как вы относитесь к фотографиям, которые случайно нашли при уборке старого шкафа?       Сознайтесь, ведь я больше чем уверен, что каждый из вас не единажды обнаруживал такие раритетные находки где-то на пыльных полках комода или в рамке на старинном трюмо, будто вышедшем прямо из молодости ваших бабушек и дедушек, или в старом альбоме родителей. Я знал, что вы улыбнетесь, ведь все мы в детстве были маленькими проказниками и сыщиками. Все зависело от того, где вас стало дразнить ваше любопытство.       Пожалуй, пора переходить к самой истории. Не буду больше томить вас ожиданиями.       В этот раз мой рассказ будет о временах студенчества, первой настоящей влюбленности, тяжелых книжках, фотокамерах, глинтвейне и городе, который не только оставил за собой незабываемые воспоминания, но и те самые незамысловатые кадры, который и по сей день имеют для меня огромное значение и греют мое сердце.       Все произошло летом. Кажется, это был июнь, или июль… Точно уже не припомню. После окончания учебного года я, по совместительству со своими лучшим другом, решил поехать в Прибалтику. Захотелось ощутить что-то новенькое и исследовать что-то неизведанное.       Выбор остановился на Кёнигсберге. Когда-то этот город был столицей Восточной Пруссии, но позже, место главного города в немецком государстве занял другой, потом еще один, пока история не привела Германию к Берлину.       Помимо необычного места, куда мы с товарищем наметили съездить, это был мой первый полет на самолете. Оператора словно заранее уведомили о моих скрытых мотивах, потому что на регистрации мне выпал счастливый билет прямо около иллюминатора, так еще и на пару рядом за крылом, из-за чего у меня была возможность рассмотреть, даже как двигаются закрылки при взлете, в зоне турбулентности и при посадке.       Страх после того, как самолет тронулся к взлетной полосе, был неимоверный. Мы летели на Боинге, и меня ни раз одолевало желание кинуть своему другу черно-юмористичную шутку про семьсот сорок седьмой самолет этой фирмы, углубляясь в японскую катастрофу восьмидесятых годов, но как только эта громадная железная птица остановилась, а командир воздушного корабля торжественно объявил о том, что самолет готов к взлету, шутить резко перехотелось, ведь уже через каких-то пару мгновений я оказался прижатым к собственному сидению.       Самолет начал быстро набирать скорость, а уже спустя несколько моих частых морганий от полного непонимания происходящего, мы стали парить в воздухе.       Дальше все было как-то смутно. Помню только, что летели мы около девяти с половиной часов, с учетом того, что рейс был не прямой, а с одной пересадкой. Иногда старший пилот говорил что-то невнятное (как выяснилось, лететь рядом с иллюминатором — не такое уж и классное ощущение. Гул главной турбины глушил даже мои собственные мысли), я слышал только что-то про зону турбулентности: тогда на борту резко становилось тихо. Сразу после объявления неугомонные пассажиры и пассажирки, которым резко приспичило посетить места не столь отдаленные, перекусить или выпить по еще одному стаканчику воды «Оазис» быстро находили свои места и терпеливо ждали следующего разрешения командира корабля. В эти моменты самолет начинало заметно потряхивать. Пару раз даже складывалось ощущение, что мне до сих пор год-полтора, и мама качает меня, чтобы я поскорее уснул. Буду честен, меня реально убаюкивали эти покачивания. Непередаваемое ощущение, особенно если не знать, что это происходит на высоте в десять километров над Землей.       В остальное время я слушал музыку с закрытыми глазами и всего пару раз отвлекался на предложение милых бортпроводниц, которые время от времени вежливо предлагали гостям самолета выпить воды.       Почему я не упоминаю своего друга? Да потому что этот оболтус заснул сразу же, стоило нам взлететь! Хотя перед полетом, когда мы ожидали посадку на борт, чуть ли не ссылаясь на всевышнего, он поклялся мне, что точно не уснет и составит мне компанию на время в небе, но нет, видимо, бессонная ночь и относительно спокойная обстановка заставили его в одно мгновение погрузиться в сон.       Приземлились мы, когда в Кёнигсберге было еще раннее утро. Тогда-то нас и настигла эта странная дезориентация во времени, ведь на наших часах было уже около полудня, а здесь люди еще шли на работу, а кто-то даже не успел проснуться и тихо посапывал у себя в кровати, мирно устроившись под теплым одеялом.       Эта поездка была групповой в сопровождении гида, поэтому сразу после прилета около аэропорта нас встретила энергичная и приветливая женщина средних лет. Тогда еще я не понимал, какой основной контингент в нашей «семье» на ближайшие четыре дня путешествия по этому славному месту и мимоходом решил сфотографировать аэропорт. На вид он показался мне более обычным, чем дерево для этих огромных железных птиц гражданской авиации у меня в области, но выглядел старичок (гид отметила, что был построен еще в сороковых годах прошлого столетия) вполне презентабельно.       Женщина, представившаяся нам, как Эллен, отвела нас к нашему автобусу от фирмы Мерседес-Бенс (на мое удивление в этом городе было до ужаса много машин и автобусов этой марки автомобилей, причем как новых, так и видавших жизнь, но даже при этом все они выглядели так, словно все время простояли в гараже), и мы дружной компанией отправились покорять просторы нового города и наполнять нашу биографию новыми воспоминаниями и снимками. Команда, к слову, собралась очень пунктуальная. Здесь не было пожилых пар или одиноких людей в возрасте: основную часть составляли мамы и их дети, которым на вид было от шестнадцати до восемнадцати лет.       Кто бы знал, как я обрадовался, узнав, что с нами не будет малышей!       Если говорить в общем, это был самый хороший расклад событий для студентов-второкурсников. Как говорится, и пошутить получится, и по мозгам не дадут.        За первый день путешествия я понял, что все здесь живущие чтят старые германские традиции и любят реставрировать все ветхое и поникшее. Одни кирхи и старинные домишки в старом городе чего только стоят! Безумно красивое зрелище — зданиям далеко не сотня лет, а выглядят они так, будто их возвели только вчера!       Ближе к вечеру мы, наконец, оказались в гостинице (которая, на удивление, находилась в центре города) и вместо того, чтобы отдохнуть после перелета и трудного дня, только разобрав свои небольшие дорожные сумки и разложив все по местам, сразу же рванули на поиски вкусного мороженого, любезно разрекламированного Эллен в период всей сегодняшней экскурсии и антикварных магазинов, которые я очень любил и продолжаю питать к этим немодным бутикам со старинными вещицами нежные чувства.       За тот вечер я смог протащить своего бедного товарища, кажется, по всем барахолкам, антикварным и сувенирным магазинам и лавкам этого чудесного города! Никогда бы не подумал, что так легко буду разбрасываться деньгами налево и направо, просто увидев на витрине эксклюзивную вещицу из солнечного янтаря или заметив на рядом стоящей полке рассыпчатый кофе с ликером амаретто или здешней вкусностью — миндальным марципаном с ягодной добавкой.       Что-то я совсем забыл про фотографии. Я сделал их порядка сотни, но до сегодняшнего дня дожили только около десяти.       Признаюсь, в тот день со мной кое-что произошло, и кажется, неспроста. Когда я фотографировал вывеску аэропорта, в объектив моей компактной камеры случайно попала одна миловидная девушка. Это я выяснил, когда мы уже направлялись в гостиницу.       Вернувшись довольно-таки поздно, мы заказали немного фастфуда и после доставки, досыта наевшись здешней вредной едой, рухнули на кровати и уснули. Ночью я чуть не свалился на пол из-за небольшого расстояния в проходик между двумя полутороспальными кроватями, но сильная усталость сразу же украла у меня всю накопившуюся за два часа сна энергию, поэтому, стоило мне отвернуться, я тут же погрузился в царство Морфея.

***

      Следующие дни были полны разъездов: мы вдоль и поперек исколесили самые лакомые места и здешние красоты, помочили ноги в холодной воде Балтийского моря, даже умудрились покормить лебедей (они беспардонно украли наш обед), впрок закупились янтарной продукцией и наелись здешних копченых деликатесов (максимально странное ощущение — копченая рыба структурно напоминала какую-то жевательную резинку), а также не оставили без внимания здешний песок.       На мгновение я даже погрузился в далекое детство, когда мы с друзьями копались в песочнице в поисках чего-то драгоценного (чаще всего это были маленькие камешки, оказавшиеся в песке совершенно случайно), а позже, отыскав место, где оказалось много маленьких янтариков разных оттенков — даже успел ощутить себя капитаном Джеком Воробьем, который, наконец, смог отхватить свое сокровище! Тогда мне ужасно не хватало Черной Жемчужины и так и хотелось крикнуть: «Свистать всех наверх! Прямо по курсу солнечно-медовое сокровище!».       Конечно же все не обошлось без множества фотографий: помимо целой армии снимков природы и достопримечательностей в моем объективе не раз засветился мой друг.       Я все еще продолжал думать о той девушке с кадр рядом с аэропортом. Она оказалась моей соратницей на эти четыре дня и всегда сидела в поле моего зрения в нашем автобусе (она поехала со своей мамой).       Однажды я даже смог приглядеться к ней получше: мы поднимались на высоту Мюллера и так вышло, что я с другом и она в сопровождении своей мамы оказались в самом конце толпы. Под конец песчаного похода (там было особенно много песка и маленьких черных лягушек, которые постоянно мельтешили под ногами) у нас даже зародилась небольшая дискуссия по поводу здешней природы и воздуха, но она также быстро закончилась, когда мы вернулись к автобусу.       Когда мы куда-то ехали в автобусе, я каждый раз благодарил всевышнего, что мне досталось именно это место в трансфере (я сидел на одиночном сидении около окна), потому что судьба предоставила мне пламенную возможность смотреть на нее, не отводя взгляд куда-то в сторону, когда наши взгляды случайно встречались.       Вечером мы с другом очень ходить в одно место. Уж дюже нам полюбился этот островок с кафедральным собором, окруженный со всех сторон рекой Преголя. Да, каждый последующий вечер, начиная со второго дня у нас был один и тот же маршрут — купив вкусной немецкой или финской выпечки и захватив с собой холодный кофе или стаканчик только что сваренного и до невозможности пряного глинтвейна, направлялись гулять по Кнайпхофу (жители называют его более просто — островом Канта). В один вечер у нас даже получилось застать на Медовом мосту уличных музыкантов! Парни прекрасно играли на разных видах гитар и пели песни из нашего не такого далекого, но в то же время уже забытого детства.       К слову, в этот же вечер в сквере я даже умудрился перекинуться с этой девчонкой парой слов и даже ее сфотографировать (конечно, это было исподтишка, но сам по себе знаю — люди так получаются еще красивее).       Видимо, она решила немного прогуляться перед сном, оставив маму в гостинице. Это случилось, когда хён стоял в очереди за выпечкой перед Медовым мостом, а я решил перейти на сам остров и найти местечко для посиделок. Очередь за булочками была довольно большая, ведь в городе помимо нас было еще очень много туристов, поэтому я сразу сказал ему, что пойду на поиски (я еле смог найти свободную лавочку).       Она сидела на небольшом пледе рядом с фонарем и была целиком и полностью погружена в книгу. Точно не припомню, что за автор был на обложке, но, кажется, это был Эрих Мария Ремарк. Я быстро достал камеру из своего портфельчика и сделал пару снимков. Получилось очень атмосферно: большой уличный фонарь красиво освещал лицо молодой девушки, читавшей сентиментальный роман не менее сентиментального автора. Убрав камеру за спину, я решил подойти поближе:       — Привет! — весело позвал ее я.       — Вы…кто? — она медленно подняла глаза на меня. — Ты…       — Мы путешествуем в одной группе, — обозначил я, доставая из-за спины камеру.       — Точно! Ты тот, с кем я постоянно играю в гляделки! — на ее лице мгновенно выросла довольная ухмылка.       — Да, ты права, — от нежданно нахлынувшего смущения меня бросило в жар. На и без того розовых щеках появился заметный румянец.       — Почему ты смутился? — хихикнула она.       — Да он с тебя глаз не сводит, — послышалось где-то за моей спиной. Хён, как и обычно, пришел в самый неподходящий момент.       — Ты чего врёшь! — тут же предъявил я. — Не смотрю я на нее, нужна она мне!       — Смотришь, смотришь! — не сдержавшись, рассмеялся товарищ. — Не сочтите за грубость, мидели, но должен вас оповестить, что мой любезный друг без ума от девушек, обожающих Ремарка!       — А сам-то?! Раскрыл зенки и не моргаешь! — парировал я.       — Это больше твоя прерогатива, мой друг! — не уставал смеяться хён. — Мне больше нравится Оруэлл или Хаксли. — он специально отошел на пару шагов назад, чтобы, если пригодится, выиграть чуть больше времени для побега.       — Вот, кретин! Ты замочишь или нет! — крикнул я и ринулся за товарищем. Так мы случайно встретились и также случайно распрощались с этой безымянной девчонкой до следующего утра.       Оставшиеся три дня я не сводил глаз с этой особы, пристально наблюдая за каждым ее движением. Один раз мне даже снова удалось запечатлеть ее, когда та любовалась семьей лебедей. Вышел очень милый снимок.       Пожалуй, тоже стоит рассказать, как это произошло, ведь мой друг застукал меня за интересным делом, и мне снова захотелось провалиться под землю, лишь бы не краснеть перед этой милой дамой снова:       В последний день путешествия мы снова отправились к Балтике. Путь предстоял около пятидесяти или шестидесяти километров в одну сторону. Скажу честно, меня это нисколько не расстроило, ведь помимо музыки, тихо играющей в наушниках и бесконечно меняющейся картинки за окном, я также мог наблюдать за этой девчонкой. Сегодня она выглядела чрезвычайно красиво: светлые волосы собраны в что-то наподобие греческой прически, на лице не было ни грамма макияжа, а по-летнему яркое и желтое платье еще больше выделяло среди всех остальных. Видимо, ночью она не выспалась, потому что всю дорогу юная особа ни разу не открыла глаза, а я выяснил одну из ее забавных особенностей — она спала с открытым ртом. Пару раз я даже ловил себя на мысли, чтобы тихонько сказать об этом ее маме, но каждый раз одергивал себя со словами: «это ничего больше, чем ребячество».       Не доехав до места примерно десять километров, Эллен попросила водителя остановиться на небольшой стоянке, а нас отвела на смотровую площадку, раскинувшуюся над каким-то озером. Честно говоря, тогда я не особо вдавался в подробности экскурсии, ведь все мое внимание уже давно украла девчонка в ярко-желтом платье. Я решил немного присесть и сфотографировать лебедей. С большим профессионализмом повернув кольцо объектива где-то на девяносто — сто миллиметров, я принялся настраивать показатели, чтобы чудо-птицы, чьи сородичи в Пиллау украли наш обед, получились как можно более гармонично, с неким вдохновением нажал на кнопку спуска затвора. Раздался щелчок, оповестив о том, что снимок готов, и я сразу же решил посмотреть на свое творение.       Получилось весьма красиво, ничего не скажешь.       Но тут же я заметил, что эта девчонка стоит буквально в метре от места снимка. Теперь объектив стоял уже на восемнадцати миллиметрах, а мой глаз уже прицеливался, какой ракурс взять лучше.       — Что делаешь? — раздался голос сзади.       Я не ответил, лишь устроившись поудобнее. Я измудрился и смог принять такую позу, что чуть ли не плошмя лежал на этой несчастной мостушке.       — Оу, снимаешь на память? — хихикнул друг. — Эй, милая леди, улыбнись, тебя снимают! — весело крикнул товарищ, за что тут же получил по ногам. Девушка смущенно улыбнулась, но повернулась в мою сторону.       — Хён! Девушка, не обращайте внимания на этого оболтуса, он никогда не думает, прежде чем что-то ляпнуть, — мои щеки заметно порозовели. — Продолжайте любоваться лебедями, я хочу словить хороший кадр папы-лебедя. — сказал я, сразу же приставив камеру к лицу.       — Да-да, а потом будешь хвастаться тем, что у тебя остался ее снимок, — еле слышно произнес хён и уже было решил перейти на другую сторону площадки, но остановился. — Говорят, люди всегда фотографируют то, что они хотели бы надолго запомнить. — задумчиво сказал товарищ. — Ты что? Влюбился в нее?! — видимо, он сам не рассчитал, что его возглас окажется настолько громким, поэтом тут же прикрыл рот руками.       — Хён! — гаркнул на него я. — Ещё слово, и ты окажешься в компании тех самых лебедей!       Конечно же, кадр я сделал, но не папы-лебедя, а именно тот, что и планировал — я успел заснять девушку, любующуюся на этих прекрасных птиц. Возможно, мой друг был как никогда прав, ведь в моем сердце в тот момент действительно что-то ёкнуло.

***

      Даже когда мы уже сидели в аэропорту в ожидании регистрации я не переставал с ней переглядываться. Было очень интересно наблюдать, как она сначала смотрела на меня пару минут почти не моргая, но как только я якобы замечал ее взгляд на себе, она застенчиво отводила его и начинала смотреть на пол или на свои ноги.       Когда началась регистрация, я все же решил перебороть собственный страх, и подошел к ней. Девчонка странно посмотрела на меня, но чуть позже проронила чуть заметную улыбку. Я понял это по маленьким ямочкам на ее щеках. Они с мамой стояли в паре шагов от меня и моего товарища.       — Эм… Я знаю, что, скорее всего, уже поздно знакомиться, но все же… как тебя зовут? — осторожно начал я, подойдя к ней чуть ближе.       — Да, поздновато, — усмехнулась девушка, торопливо окинув меня взглядом, и тут же отвернулась. — Но с тобой было весело! — хихикнула она.       — Так…как тебя зовут? –снова поинтересовался я. Сейчас для меня узнать ее имя было важнее всего, ведь уже через каких-то несколько часов наши пути разойдутся также, как в море корабли. Обратного пути не будет.       — Как твое имя? — она, вдруг повернулась.       — Но…я первый спросил.       — Так как? Как тебя зовут? — не унималась она.       — Я…Ким… меня зовут Ким Хонджун! — улыбнулся я.       — Приятно познакомиться, Ким Хонджун, которому нравятся девушки, предпочитающие Ремарка! — усмехнулась девушка. — Я — О Ю…       — Дочь, пойдем! Хватит болтать! — где-то спереди послышался женский голос.       — Да, мама! Иду! — ответила девушка и растворилась в толпе среди других пассажиров.       Позже, я видел ее еще пару раз.       Первый раз, когда она садилась на свое место в самолете (ей досталось место на пару рядов дальше моего). А второй раз — когда мы уже приземлились. Она как-то смогла выйти из самолета раньше меня, поэтому я видел лишь ее спину.       — О Ю… — уже было хотел крикнуть я, но тут же понял, что я даже не знаю ее имени.       Уже сидя в машине на пути к дому, я понял, что, пожалуй, самым обидным из всей поездки было то, за все четыре дня я даже не смог узнать ее имя, но кажется, оно точно начиналось на букву «Ю».       Так она и ушла.       Оставив в моей памяти лишь однобуквенную фамилию и ничего больше.       Грустно, что так вышло, но зато я могу быть уверен, что она, как и эта чудесная поездка, останется в моем сердце еще надолго.       Теперь вы думаете, почему я решил рассказать вам эту историю, ведь так? Скорее всего я прав, ведь вы действительно не понимаете, с чего бы вдруг мне это рассказывать. Помните, я говорил про фотографии в старых шкафах ваших родителей или стоящих в красивых рамках на трюмо ваших бабушек и дедушек?       Её снимки тоже оказались в моих руках совершенно случайно. На днях я решил открыть свой фотоальбом, и понял, что он уже давно ждал моего возвращения.       Честно говоря, я даже немного забыл о них, но стоило взять снимки в руки, как мне снова стало двадцать, перед глазами оказался все тот же Медовый мост, вымощенная брусчаткой дорога с перерывами на деревянные доски, где-то вдалеке поблескивал флигель Кафедрального Собора, а на полянке среди величественных кленов и стройных лип сидела полностью погруженная в книжный мир девушка, чьё имя начиналось на букву «Ю».       Мне уже далеко не двадцать, но только сейчас я понял, что именно в фотографиях живет счастье прожитого момента, наша юность и молодость. Именно они хранят прочитанные книжки, школьную детскость, веселое студенчество, моменты влюбленности и многое другое.       Скорее всего вы прочитали, и снова ничего не поняли.       Но ничего, значит, я просто задам вам легкий вопрос:       А вы часто делаете моментальные фотографии?