Очередная жертва хорошего паразита.

— Что значит, ты не знаешь, где ведра? — Спросил мистер Хансон, кормя, непонятно откуда взявшегося, малыша кашей. — То и значит, что я не знаю. Я точно помню, что ходил за водой, а потом вернулся вроде как. Тут карапуз в руках у Камерона разволновался и, выталкивая кашу на свет, милый выкрикнул: — Ив Эи вавала! — На подбородке образовалась молочная бородка. — Ох, проклятие, — выругался про себя Камерон, аккуратно вытирая образовавшуюся бородку. — Что ж ладно, обойдемся без вёдер. — А ваю ге ив! — С таким же энтузиазмом выкрикнул карапуз, спрыгивая с рук. — Спокойней будь, Златоцвет, спокойнее. — Он начал опускать и поднимать колено вверх-вниз, качая ребенка. — Фифот. — Прозвучало так, будто это щекастое создание обозвало Камерона. — Она как будто пытается что—то сказать. — Заметил Ким. — Оое! — Златоцвет кивая, как будто хотела доказать, что она вполне себе член коммуникации. — Я видел твоего отца маленьким, я видел тебя маленьким и могу заверить, что это только так кажется. — Фифот е фифот. — разочарованно пробормотала малышка, её и без того большие щеки от такой обиды надулись. — Мне кажется, вы ее обижаете — заметил реакцию малышки мальчик. — Не может такого быть, дядя Камерон в жизни ни одного ребенка не обидел, уж такого маленького. — он легонько тронул Златоцвет по носу. — АМЕОН ФИФОТ! — Прокричала она со всей мочи, что аж покраснела. — Тише, Тише, маленькой леди не красиво краснеть. Златоцвет не может иметь дело с таким не понимающим взрослым. Она расслабилась и дала себя укачивать, по крайней мере, это этому глупому взрослому даётся хорошо. И через какое-то время ребенок сладко засопел. Вот и отлично, пускай спит, и не обзывается. — Мастер, а чей это ребенок? Кто-то попросил вас за ним посмотреть? — Камерон выдал лёгкий смешок. — Не осталось у меня родственников, чтобы мне детей скидывать, а вино мне по душе распивать одному. — сказал он так как будто, если он женщину позвал пить с собой, завязалась бы беседа больше одной минуты. А именно за столько Камерон засыпал, приняв алкоголь. — Так откуда она? — Самый обычный подкидыш. — Бросил Камерон, правда, это выглядела не небрежно, а как будто пытался что-то скрыть. Ким был бы дураком, если этого не понял. Ну а если, он ошибся, то все равно свое предположение не скажет и об этом провале никто не узнает. Так же, довольно странно, вёл себя ребёнок. Слишком умно для своего возраста. Либо же он ошибается. На этот раз Киму не сказали убираться, вместо этого Камерон попросил его вести себя тихо, и, немного подождать. С одной стороны, это, конечно, приятно, какое-то время просто сидеть тихо, но с другой — настораживало. Вот чувствовал он что за этим его ждёт какая-то подстава. Тем временем, пока Ким ждал подвох, Камерон его воплотил. Мужчина уложил Златоцвет в самодельный ящик с колёсиками, предварительно застелив его кусками ткани и кожи. И выдал эту чудо каталку с пассажиром Киму: — Покатай её на улице где-то. Лучше за городом. Повышение квалификации! Поздравляем, теперь вы не уборщик, а нянька! Теперь как-то сами разбирайтесь каким извилистым путем вы всё же станете кузнецом! Маленькая тележка подскакивала на каждом камне, а этот «понимающий», кажется, специально натыкается на самые ужасные места дороги. Да, тут даже притвориться, что спишь не получится! — Ува! — закричала Златоцвет. Ким подпрыгнул, словно испугался, хотя, конечно, что же может быть страшнее криков маленького ребенка? Но он предпринял совершенно неверные действия. Присел и стал раскачивать ящик на колесиках словно хотел из этого маленького, милого, щекастого Златоцвета сделать масло. Этому Златоцвету суждено умереть лишь через шесть лет, но не сейчас! Девочка начала реветь еще сильнее. Что ж из-за вас, взрослых, приходиться горло надрывать! Со стороны послышалось охканье: — Какая у этой малютки глотка. — Послышался старческий голос деда...а не, это бабушка. — Внучек, не качай её так, укачает. Ким на секунду остановился, а Златоцвет чего-то испугавшись застыла — Ты б лучше её на ручки взял, да и обнял. — Е е е! — пыталась малютка перечить:«вы лучше уходите, а я тут посижу. Да и не надо мне его костлявых рук!» Ким решил сделать так, как сказала бабка. Как только его рука оказалась в поле досягаемости ее маленьких ручек, Златоцвет ударила его по руке и вцепилась в ящики. — Е! А ут! — Пока Златоцвет была нацелена на одного вторженца, с другой стороны её бесцеремонно ущипнули за щёку, а в нос пуще прежнего ударил запах гнили, перьев и земли. — Какая милая неприступная девочка. — Бабушка глянула на небо, словно на часы. — Ох, ой, мне надо спешить. Никуда бабушка сегодня не дойдет... Ким вслед кинул «до свидание». Интересно, он как бы особенно спохватился, если б знал, что у бабули это последний день? — Очень умный ребенок, тогда что с тобой делать? — Вредно, вредно, быть таким догадливым. Для отведения таких догадок она словно тупой ребенок взяла ткань, еще и не просто ткань, а с довольно пушистым покрытием и начала его, то в рот совать, то размахивать, крича: — Гугу! Гага! — Что ж я не знаю, что тебя расстроило, значит буду продолжать делать тебе не приятно. Каждый божий день. — последнее было сказано довольно угрожающе. Умный ребенок подумал, и всё же прекратил валять дурака. — Ы, — она указала на Кима. — Е, — вдобавок покачала головой, чтобы точно понял, что это "не". — Мне кхых — она взялась за бортики ящика и попыталась его раскачать для наглядности, но качалась только она. Как-то унизительно. Ким её понял, но везде была если уж не застеленная брусчаткой улица, то по крайне мере засыпанная мелкими камнями дорога, так что без тряски не получалось. — Может тебя на руках понести? — Е. — Она покачала головой. — Что ж я тебе не доктор. *** У этой малышки, от этой тряски, начала болеть голова, хорошо, что после того, как они вышли за город. Остановились на склоне, среди разнообразия полевых цветов. Даже, кажется, рута есть, но Ким в цветах не разбирался, а уж тем более в каких-то особенных. Да и не зачем. В войнах никто из ближних не участвует, никто из родственников не торгует, у мастера руки не особо жар ощущают, так что даже Колючка-неболючка не нужна. Всё спокойно и немного сонно, непонятно, почему сегодня он не очень выспался, хотя вроде бы вовремя вернулся домой. Ким лишь только решил присесть на траву, но каким-то невероятным образом тут же вырубился. Спит один просыпается другой. И опять он проснулся непонятно где. Не, на этот раз ничего он искать не собирается — наискался. Раз уж носитель здесь заснул, Герман тут и пролежит. Как и оставшееся время своего существования. Он не тот, что был раньше, душа потихоньку рассеиваться и когда-нибудь от него ничего больше не останется. Ну хотя б он был уверен, что с эльфом все в порядке. Сколько, интересно, времени прошло? — «Какие мрачные у вас мысли дядюшка» — Раздался в голове девичий голос. Ещё кто-то?! — «Да, та за которой твой носитель должен смотреть. Открой глаза и посмотри на мое пухлое величество.» Ведьма. На немного Герман открыл глаза. Маленькая ведьма. Так значит, вчерашняя была на грани смерти. — «Вчерашняя была моя мама, выражайся корректнее» — Мама? У ведьмы? — «Штука, под названием любовь, и ведьмам свойственна, кстати, ваши долги ты обязан выплачивать мне, так что, поиграй со мной.» — «Это тело устало, я не хочу, чтобы моё присутствие заметили.» — «Ах, ну лежи, лежи. Так уж и быть. Хотя б того не будет» — Голос в голове ненадолго смолк, а со стороны этой маленькой особы послышались причмокивание. — «Ха, а кто-то тут удивлялся насчёт мамы ведьмы. А сам то какой! Мало того, что влюбился в носителя, так ещё и в маленького ребенка, так ещё и пожертвовал собой! Какой срам!» — «Не лезь, пожалуйста. Или хотя б не говори, что лезешь.» — «Ну теперь—то без разницы, ты уже знаешь» Герман вздохнул: — «Тогда смотри все что хочешь, теперь-то нет разницы» — «Ну-ну, кто его знает, может ты не так далеко улетел от него. Да и если далеко, то кто знает как судьба повернется. Может передом, а может жопой» — до Германа донеслись вкусные причмокивание —«Какая вкусная кожа!» — «Госпожа ведьма, не слишком ли говорить такое мне с вашей стороны? И откуда ты набралась таких выражений тебе только день» — «Во-первых, и правду не ясны повороты судьбы, если про них не знать. Так что я не обнадеживаю и не издеваюсь. Во-вторых, не день, а шесть месяцев. В-третьих, у мамы довольно интересные были интересные знакомства. Глория Показушница. Наверное, это тебе что-то даст, если застал её. Какой же у неё удивительный словарный запас.» — «Знал, еще и лично.» — «Ох, а ты у нас Герман. Совсем у тебя с душой все плохо, как ты ещё вместе держишься?» — «Не знаю.» Малышка на секунду прекратила грызть кожу, из-за мимо пролетевшего чувства, но тут же продолжила. Хоть и она и знает очень многое, но область чувств то, что надо пережить самому, или же полностью наплевать. Какое-то время они просидели в тишине. И потихоньку ее начало одолевать противное чувство. Вроде скука? Хотя не уверена. — «Может мне тебе напомнить про тебя прошлого.» — «Давай.» — «Черт.» — «Почему тогда спросила?» — «Сама не понимаю. Будь тише! Сюда кто-то идёт»