Чародейка

— Откуда у тебя этот нож? — мой голос дрожал. В голове не укладывалось, как Шейн мог оказаться тем человеком. Он ведь защитил меня от мар, и когда в катакомбах стало опасно — поспешил спасти от вампира. Дьявол, Анварен, какую игру ты затеял? Ответа не последовало. Мужчина плавно, словно хищник, двигался ко мне. Неторопливо обошёл стол, и я попятилась назад, выставляя нож перед собой. Сердце готово было пробить грудную клетку. — Отвечай! — потребовала, крепче впиваясь пальцами в инкрустированную рукоять. В глазах защипало. То ли от страха и понимания, что от мальфара не защититься подобной зубочисткой, то ли от разочарования. Шейн ведь только начинал мне нравиться. Мальфар предпринял попытку выхватить оружие, но я оказалась быстрее. Видимо, желание жить давало свои плоды. Вовремя увернулась и с размаху резанула воздух, едва не зацепив щёку противника острым лезвием. Однако на этом везение закончилось. Или, скорее всего, со мной перестали церемониться. Одним рывком Шейн перехватил мою руку с ножом и вдавил меня в стол так, что выбил воздух из лёгких. Я попыталась ударить свободной рукой, но запястье угодило в капкан сильных пальцев. О ногах, судя по всему, мы подумали одновременно, потому что в момент, когда я намеревалась лягнуть притеснителя, тот ловко отвёл коленом мою ногу в сторону и прижался вплотную к бёдрам, лишая возможности атаковать. Поза получилась до жути неприличной, но когда ты борешься за свою жизнь стесняться не приходится. — А теперь, когда перед моим лицом не машут лезвием, давай поговорим, — сердито пропыхтел Анварен. — Что ты там успела напридумывать? — Ты пытался убить меня! — пылко воскликнула, силясь вырваться на свободу. Не получилось. — Из-за цветка? Или дело в моём отце? — я задыхалась от бессилия и огорчения. — Ничего не понимаю. — Парень нахмурился, да ещё так искренне, что я почти поверила в его слова. — Откуда у тебя мой нож? — Я знала ответ на этот вопрос, но какая-то часть души надеялась услышать другую версию. Любую, лишь бы отличную от моей. — Твой? — Шейна затопило удивление, а затем в глазах наконец отразилось понимание. — Так это была ты… — Последовала заминка. — Вообще-то я пытался тебя спасти, а не убить. — Чушь! Я прекрасно помню, как ты сказал: «Отдай то, что лежит у тебя в кармане, — и останешься жива». — Всё верно. — Его лицо смягчилось и приняло такое выражение, будто он вспомнил забавную историю. — Монстры преследовали тебя только потому, что ты взяла растение из сада. Да, можно было убить их, но им на замену пришли бы новые. Поэтому вернуть то, что ты забрала, было проще всего. — Шейн слегка ослабил хватку, пока мой мозг пытался осмыслить услышанное. — Должно быть, это что-то очень важное? Впервые видел, чтобы с таким остервенением боролись за местную флору. — Он уже открыто потешался надо мной, а я готова была сгореть со стыда. Лучше бы он меня убил, честное слово. Впрочем, с теми событиями, что произошли в моей жизни за пару месяцев, неудивительно, что паранойя вышла из-под контроля. — Это была лунная лилия, — смущённо произнесла, отводя взгляд. Пульс всё ещё отдавался в висках, но мерзкое холодное чувство, опутавшее сердце и отдающее горечью во рту, постепенно выветривалось. На его место пришло ощущение громадного облегчения, словно скинула с рук мешок с песком. — Ничего особенного, хотела опробовать зелье облика. Можешь отпустить меня… — Было чрезвычайно трудно вести беседу вразумительно, когда между нашими телами столько точек соприкосновения. Особенно в тех местах, где не следовало бы. — А ты больше не будешь кидаться на меня с ножом? — с иронией спросил мой пленитель; в уголках его рта затеплилась усмешка. И мне даже показалось, что он специально медлит. — Не буду, — пробубнила, неловко поёрзав. Уж не знаю, мои слова или движения подействовали, но Шейн отпустил запястья и осторожно отодвинулся, давая возможность вновь встать устойчиво. Однако отойти не спешил. Вместо этого он подцепил мой подбородок указательным и большим пальцами, мягко задрал голову, заставив посмотреть себе в глаза, и со всей серьёзностью произнёс: — Больше никогда не сомневайся во мне, поняла? — Поняла, — потупившись, ответила, поймав себя на странной мысли, что сама не хочу разочароваться в нём. Более того, до чёртиков боюсь этого. До сих пор я не осознавала, что Шейн был чем-то надёжным для меня в этом мире. Эдаким страховочным канатом. Даже если сорвёшься в пропасть, он непременно удержит и не даст разбиться. — Хорошо. — Шейн удовлетворённо кивнул и, задержав взгляд на моих губах на мучительно долгое мгновение, выпустил подбородок из пальцев. Сделал несколько шагов в сторону и замер как вкопанный. — Погоди! — Он резко обернулся. — Тогда, в Топях, я видел, как ты активировала кристалл. По-дилетантски, но всё же. Как тебе удалось? Несколько мгновений мы безмолвно смотрели друг на друга. Я ждала, когда Шейн найдёт объяснение тому, что видел, а он будто искал подтверждения своим догадкам. — Неужели? — выдохнул он, поражённый до глубины души. Я утвердительно качнула головой и едва не прикусила нижнюю губу по привычке, но вовремя сдержалась, вспомнив о последней реакции мальфара на этот жест. Шейн рухнул в ближайшее кресло, упёр локти в колени и сложил ладони лодочкой у губ, что-то тщательно обдумывая. — Если ты чародейка, это в корне всё меняет. Я крупно ошибался. Виктор тут совсем ни при чём. — Лицо парня стало жёстким и сосредоточенным. Должно быть, ему было известно о кровавых обрядах. — Поэтому ты хотела увидеться с Брайаном Тёрнером? Если мне не изменяет память, он когда-то занимался расследованием гибели чародеев. — Я сделала утвердительный жест головой, и Шейн повторил его, как бы принимая ответ. — А что насчёт Нейтона? — Он помогал мне освоить заклинания, — сказала как есть, сложив нож и убрав в карман. — И чему ты успела научиться? — На меня посмотрели с подлинным интересом. Без сарказма и прочей колючести. — Ну-у-у… Пока я разобралась только в том, как подпитывать чужие щиты, — произнесла, заламывая пальцы; признаваться мальфару в своей бездарности было неприятно. — Воссоздать собственные защитные чары никак не удаётся. — В подтверждение своих слов я проделала заученные движения, но кроме аквамариновых молний, вспыхнувших на кончиках пальцев, ничего не произошло. — Это потому, что он учит тебя, как мага. — Шейн подскочил с кресла и за один размашистый шаг оказался рядом. — А твои силы гораздо шире. — Он зашёл сбоку и, управляя моей рукой, выставил кисть в нужное положение на высоте. — Твоя магия это горная река — буйная и неукротимая. Загоняя её исключительно в рамки формул, ты превращаешь её в ручей. Я научу тебя создавать разовый барьер. Затрата сил и времени минимальная, но в случае неотвратимой опасности даст фору. Такой щит выдерживает лишь один удар, учти. — Выждав, когда я осмыслю сказанное, он продолжил: — А теперь представь, как магия течёт по твоим венам — от самого сердца до кончиков пальцев — и превращается в нечто осязаемое. Удерживай полусферу, как зонт во время дождя. Вот так, — раздался одобрительный шёпот, пока я в неверии смотрела на закручивающееся облако лавандового цвета. Но стоило только Шейну отпустить мою руку, как чары рассеялись. — Гхм, — задумчиво выдал мой импровизированный учитель и быстро-быстро зашагал к дальней стене. — Видимо, придётся тебя немного подтолкнуть. — Он развернулся ко мне лицом и заскользил пальцами в воздухе, словно маэстро, дирижирующий симфоническим оркестром, сплетая из сверкающих молний шар. — Страх, как и другие сильные эмоции превосходно помогают раскрыть силу. Сейчас я пущу в тебя боевым заклинанием, а ты должна выставить барьер. Постарайся успеть, иначе будет очень неприятно. — Что? Нет, подожди, я не готова! — в ужасе воскликнула, но поздно. Магическая сфера безудержно помчалась ко мне навстречу. Инстинктивно выставила руки перед собой, чтобы закрыться от опасности, но в последний момент вспомнила о наставлениях. Удар! Клубок молний с шипением и треском врезался в мутную гиацинтовую преграду. О господи! У меня получилось! Я смотрела, как энергетический шар и созданная мной полусфера сплетаются во что-то бесформенное и затем медленно тают, как кусок масла на жарком солнце. А когда завеса истаяла окончательно, передо мной явилось довольное лицо Шейна. Сейчас его улыбка была тёплой и доброй, без намёка на холод и усмешку, а на щеках красовались очаровательные ямочки. Я по-прежнему держала руки в воздухе, не веря в то, что сумела сотворить собственные защитные чары. От радости и восторга разрывало на части. Хотелось не то что заобнимать мальфара, но и расцеловать. Ладно, с последним я погорячилась. Где Анварен и поцелуи? Нет, мужчина он, конечно, горячий и наверняка умеет первоклассно целоваться… А-а-а! О чём ты вообще, Кэсс?! Я мысленно отвесила себе подзатыльник. — Это было… крышесносно, — заключила я. — Хочу ещё! — Воодушевленная, вскочила в позу и приготовилась отражать атаку. Шейн рассмеялся, слегка запрокидывая голову назад. — Торопыга! Это так не работает. Необходимо немного времени… — Я не вовремя, да? — В дверь просунулась кудрявая голова Гаспара. — Вас так долго не было… — Вампир внимательно осмотрел нас, чему-то удивляясь, и только потом решился зайти внутрь. — В общем, пока вы тут «искали ручку», я заметил кое-что интересное. Большинство пропавших ведьм не состоят ни в одном из ковенов. Но если смотреть список убывших студентов, мы неоднократно встречаем ведьм из Четырёхлистника. — Он поднял листок с перечнем и ткнул пальцем в несколько имён. — О их пропаже никто не заявлял, как и о гибели Эмми. Она ведь тоже была адепткой Четырёхлистника. — Как и Кибела, — мрачно подметил Шейн. — Это ведь должно что-то значить? — В глазах Гаспара вспыхнула надежда. — Гас, ты не мог бы принести остальные списки, хочу кое-что проверить? — перебила его я. С того дня, как вампир рассказал историю своего превращения, одна догадка не давала мне покоя. И теперь только окрепла. Но обсудить её следовало с Шейном наедине. Анварен сходу меня раскусил. Как только шаги за дверью стихли, он с интересом спросил: — Так и? — Слушай, — начала я, обдумывая, как лучше преподнести ему свои подозрения. — Тебе не кажется, что в истории с Эмили что-то не так? Как будто их заманили туда не просто, чтобы избавиться от свидетелей. Я никак не могу отделаться от ощущения, что всё дело в Гаспаре. Что именно он был их целью. Вот только зачем, ума не приложу. — Гаспар сын правящего монарха, — огорошил меня Шейн, притом сказав это таким обыденным тоном, будто сообщал, что завтра будет дождь. — Я думал об этом. Его обращение сыграло на руку не только вампирам, но и диссидентам. Теперь род Дальгеймов лишился наследника и закончит своё правление на отце Гаса. Между знатью и всеми, кто посчитает себя достойным трона, вспыхнет борьба. Если, конечно, Энгель не узаконит вампиров и не приравняет их права к горожанам Мальфгарда. Это позволит Гасу избежать казни, но, сама понимаешь, чем обернётся такое решение. Я понимала. Допустить вампиров к обществу — это как запустить голодного лиса в курятник. Где-то в районе желудка зарождалось гадкое неприятное чувство. Вот тебе и другой мир, а люди везде одинаковые. Обязательно найдутся те, кто будут идти по головам ради желаемой власти и силы. — Знаешь, если бы Эмили не умерла во время ритуала, я бы сочла, что она специально завела его в катакомбы, — на одном дыхании озвучила то, что терзало больше всего. Шейн внимательно посмотрел на меня. Не как на сумасшедшую, а так, словно бы не исключал такого варианта. — Почему Гас вообще не воспользовался такими влиятельными связями? — У него весьма непростые отношения с отцом. — Шейн привалился плечом к стене и стал задумчиво хрустеть суставами пальцев. — Видишь ли, Энгель продолжает видеть в своём чаде шкодливого мальчишку. И когда Гаспар попытался рассказать ему о том, что творится в стенах академии, тот не прислушался. Посчитав, что всему виной буйное воображение сына и дурное влияние Эмили. Стоило монарху только услышать о ведьме, как он ничего дальше слышать не хотел. Род Дальгеймов — чистокровные маги и приветствуют отношения только с себе подобными. А тут Гас наплевал на вековые традиции и сблизился с ведьмой, — уголок рта рассказчика слегка дёрнулся, находя забавным дерзкое поведение наследника. Умела бы свистеть — присвистнула бы! А наш кучерявый друг полон сюрпризов, как мешок Санта Клауса. — Поэтому, когда Гаспар заявился в новом облике, Энгель не позволил себе мысли, что обращение могло произойти против воли. Гас винит отца в лицемерии, за то, что тот утаивает его исчезновение, прикрываясь таинственной болезнью наследника. Только он не понимает, что, позволив ему уйти, отец проявил так свою любовь и безграничное великодушие. И дело вовсе не в репутации их семьи. Пожалуй, открытий и потрясений за этот день мне досталось с лихвой. Хотелось вернуться в свою уютную и безопасную кровать, из которой так беспощадно меня вырвали сегодня утром, спрятаться ото всех под одеялом и хорошенько всё переварить. Я даже вообразить не могла, что паутина интриг плелась так давно и затрагивала самые верхи общества. Однако моим надеждам на отдых было суждено рухнуть. В комнату влетел кучерявый ураган, шелестя стопкой бумаг. При виде несостоявшегося принца я растерялась, не зная, как теперь себя вести: присесть в реверансе или поинтересоваться, у какого поля он припарковал белого коня. Впрочем, благодаря простоте Гаспара и манере держаться легко, я быстро забыла о социальных статусах находящихся в кабинете.