Зажённая лампа

Молю, не говорите мне, что остроумные и целеустремлённые люди не цепляют вас за душу. Корвин изредка любил следить за своими сверстниками и маленькими шагами анализировать своих «товарищей». К кому-то ощущал явное недоверие, например, к Любаве, а к кому-то относился нейтрально. Некоторых не мог понять. А с Машей не мог нормально воспринимать близость. Юноша обращался к ней с неким трепетом и уважением. Уважал ее за способности и остроумие, а особенно за дисциплинированность. Заметил, что она не грезит показывать чувства и эмоции, но когда-то беззащитна к своему пылу и эмоциональному порыву. Когда украли камень земли — впервые представились ее откровенные слабости, а также слёзы. Не считал себя добрым, но протягивал ей руку помощи вновь. А эта его отзывчивость играла на чувствах волшебницы. В его принципах приелся обычай дожидаться её после уроков у дверей и провожать взглядом. А девушка пугалась своего смущения, боялась, что кто-то догадается. Всегда не дожидался никаких ответных взглядов или улыбки. Торопиться было не к чему. Постепенно подходил к ней с новой стороны и часто предлагал взаимовыручку. Частая улыбка Маши при их встрече вынуждала ощущать себя на американских горках. Удивляться и ощущать себя счастливым одновременно. Их компания — будто спасательная бригада. Она удерживала не затухнуть, как старая лампа в чердаке. Маша всегда говорила ему не сутулиться и удивлялись его росту. Ей льстило, что он выше на целую голову. Как-то не удержавшись своих намерений, она подпрыгнула к нему сзади и вцепилась руками в его спину, тихо прошептав: — Скоро станешь горбатым, как Кривозуб. Это ребяческое касание, будто ударило молнией и создало перевал ощущений. Даже под слоями одежды чувствовались нежные пальцы, которые порой сжимались, то расслабленно лежали на его спине. Глаза округлились и его реакция была схожа на временный шок. Такие знаки внимания стали частыми, порой девушка могла из-за бессилия засыпать в библиотеке и просыпаться прямо на коленях у Корвина. Удивлялась тому, как он аккуратно брал ее ладонь и помогал вставать. Спокойный даже в таких нервных случаях, будто наготове. Его раздражали тайны, которые скрывал патруль и Владислав Владимирович. Несмотря на близкое общение с волшебницей, она никогда не раскрывала ему секреты, а если поднималась эта тема, то сразу переводила на другую. Страх и тревожность за Марью накрывала его головой и всегда возвращалась, но возвращалась с боязнью, что кто-то может навредить ей. Осознание того, что он переживает за ее психику, проблемы, непроницаемые тайны и отзывчив к ней — чуждо влияет на его отношение. * * * Форточка в коридоре колледжа была открыта и каждый раз, когда гремела гроза, было не по себе. Маша стояла у окна, прямо в коридоре, хотя шёл уже комендантский час. Она видела природу в ее самой мощной форме и подрагивала от холода. Терзали мысли о последних прошедших днях, о последствиях её будущих слов, которые она хотела произнести Корвину. Чаще всматривалась в темные углы и тут заметила знакомую фигуру. Горбатую. Не ожидала, что судьба неоднократно связывает ее с Корвином в происшествия. Бежать от Кривозуба они будут вместе, всё-таки комендантский час. — Маша? Не спится? — старался не смотреть на неё, а именно, в чём она одета. В колледже жёсткая дисциплина и форма у учеников должна быть «одна и та же». Он видел Машу всегда только в том, что она носила в колледже, но встретить ее посреди ночи в ночнушке было препятствием для его подростковых гормонов. — Да. А ты чего не спишь? Сразу тебя заметила в углу, — она украдкой взглянула на Корвина, вновь прислушиваясь к суматохе в природе. — Не собирался. Каждую ночь обхожу ночные коридоры, — их разговор был сухим и непривычным. Обе персоны нервничали из-за всего, что происходит между ними. Поглядывая на Машу, он замечал мелкие подрагивания от холода и звуков дождя. Повод нервничать есть всегда. Глупо надеяться, что его приятельница не проснется с температурой. Вдруг послышались шаги за поворотом. Девушка посмотрела на Корвина с взволнованными глазами, тот быстро среагировал и потянул ее за руку в сторону кладовки. Оказавшись в безопасном месте, девушка перевела дыхание и заметила, что прижата телом к парню. От него веело большим теплом, чем от тонкой ночнушки. В голове появлялись фантазии, как она залезала под его толстовку и засыпала. Маша помотала головой и сосредоточилась на происходящей ситуации. Но аккуратно пробегающие ладони в зоне талии не дали двинуться. Они сжали тонкую ткань, но потом расслабились. Юноша вглядывался в нее, но она ничего не ответила и не возразила. Ему нужно было ее разрешение на последующие действия, которое он получил. Аккуратно положил голову на ее плечо и зевнул куда-то в шею, от чего у Маши подкосились ноги. — Корвин, ты на мне решил уснуть? Не надо было ходить по коридорам все ночи! Здоровый режим важнее, и — не успев договорить, она почувствовала, как Корвин прижался к ее шее, как маленький котенок и вновь закрыл глаза. Маша задыхалась и попятившись назад, упала на какую-то коробку. За ней же рухнул сам Корвин. Вновь повторив свои старые движения, он улёгся на плечо девушки, предварительно положив ладонь на ее ногу. Всё тело разгорелось от ощущений, от ладони, которая лежит на голой ноге. Корвин приподнял голову и вновь заглянул в глаза. Ничто так не привлекает внимание в человеке, как это делают глаза. Она красива без очков. Парень перевёл взгляд на губы и засомневался в своих желаниях. Боялся забрать у нее первый поцелуй, но всё же решился. Подошёл ещё ближе, но остановился и дал сделать решение самой девушке. Та лишь зацепилась за его воротник и подалась вперёд. Это произошло молниеносно и резко, хотя ожидались более трепетные и нежные действия. Сперва юноша аккуратно касался её губ, но когда сама девушка провела инициативу и провела языком вдоль его нижней губе — его встретило потрясение. Он вцепился в запястья девушки и углубил поцелуй. Его реакция была сумасшедшей, от чего Маше пришлось попятиться вновь назад и столкнуться со стеной. Губы парня как будто вбирали губы его партнерши все сильнее и сильнее. Нажим становился сильнее, жестче, а ощущения достигли до оцепенения. Движения были наглыми и смелыми, а осторожность ушла на второй план. Наконец оторвавшись, парень оставил трепетный поцелуй на щеках. «Моему писателю с угасающей душой нужен поэт с ярким пламенем в груди!»