Стужа

На Драконьем хребте всегда холодно. Может быть, это одно из объяснений, почему он так нравится Альбедо: их связывает чувство родства. Конечно, Кэйа знает, что его мысли — лишь вершина айсберга. Он также знает и другие причины. Но почему-то ему хочется думать именно так. Дракон с ядовитой кровью, недосягаемые заснеженные вершины, древние неразгаданные загадки, вечные безмолвные льды — всё это слишком подходило Альбедо, всё это слишком похоже на него. Альбедо магнитом тянет на Драконий хребет. Кэйю магнитом тянет к Альбедо. Алхимику, занятому очередными исследованиями, даже не нужно оборачиваться на тихий хруст снега под ногами незваного гостя. Кроме Итэра в такое время его мог посетить только один человек. — Кэйа, зачем ты здесь? — Джинн дала мне несколько отгулов за работу, так что я подумал… — капитан кавалерии скинул принесённый с собой мешок с вещами первой необходимости на заваленный чертежами и различными приборами стол и еле отыскал свободный стул, на который тут же уселся. — Почему бы не провести их с тобой? У тебя как обычно беспорядок всюду, кроме головы. — Не стоило тратить свои выходные на меня, — несколько резко развернулся Альбедо, откладывая какие-то колбы в сторону. — Мне не стоит, или ты не хочешь этого? — спросил Кэйа, слегка прищурившись. — Не стоит, — повторил алхимик. — Тогда я останусь. Ему хочется сказать, что отгулы у капитана кавалерии бывают гораздо реже, чем нужно, и расходовать их на него — слишком непозволительная щедрость. Кэйе стоило отдохнуть и расслабиться. Разве это возможно в самом опасном регионе Мондштадта? Но Альбедо молчит, не позволяя словам вырваться наружу. Не всегда нужно говорить, чтобы тебя поняли, однако в некоторых ситуациях молчать непозволительно. Вопрос в том, как отличить, где какая. Альбедо достаточно умён, чтобы разгадывать сложные загадки, превращать тайны в пыль, обращать мистику в научный факт. Но ответ на одну из таких тайн постоянно дразняще ускользал от него, оставляя лишь невесомый морозный след на кончиках пальцев. Альбедо никак не мог понять, что же такого нашёл в нём Кэйа, увидел, разглядел, что заставляло его каждый раз снова взбираться на Драконий хребет или искать встречи в штабе Ордо Фавониус даже по наступлению ночи. Альбедо уверен, что у него внутри вообще ничего нет: пустота, мёртвый, заледеневший океан, холодный космос без единой звезды. Но Кэйа всё равно зачем-то каждый раз остаётся, разводит костёр в сердце лагеря, и становится чуточку теплее. Объятия Кэйи тоже почему-то тёплые, даже слишком для обладателя крио Глаза Бога, почти что горячие. Да и сам Кэйа кажется таким на первый взгляд, а ещё поверхностным и беззаботным. Обычно подавляющее большинство людей заблуждается на его счёт. Но Альбедо знает, что он тоже выкладывает слово «вечность» из ледяных осколков. — Как там Кли? — спросил Альбедо, держа в руках бутерброды, которые приготовил и всучил ему Кэйа. — Отлично, но скучает по тебе. О, точно, — Кэйа, вспомнив что-то, залез в своей мешок и вытащил оттуда аккуратно сложенный листок. — Она передала тебе рисунок. Хотела прийти к тебе вместе со мной, еле отговорил. Кэйа подошёл к Альбедо и развернул перед ним рисунок, на котором с помощью ярких красок были изображены они трое. Алхимик не стал касаться бумаги, чтобы не испачкать её грязными после еды руками, лишь удовлетворённо кивнул, едва улыбнувшись. — Хорошо. Положи, пожалуйста, его на… стол, — попросил он, окинув предмет мебели неуверенным взглядом. — И правда нужно прибраться. — Кли делает творческие успехи, скажи? — Кэйа выполнил просьбу, освобождая для этого уголок стола. — Конечно, она умная девочка, — Альбедо ненадолго замолчал, отмывая руки. — Ну, а как твои дела? — О, мои дела? Да вот пришёл навестить одного алхимика, увлекающегося отшельничеством, с которым я не виделся уже почти месяц, а он тут же меня прогнал, представляешь? — Кэйа говорил с нарочитой непринуждённостью, но в голосе слышались нотки обиды. — Я не прогонял тебя, Кэйа, — вздохнул Альбедо. — Прости. Я тоже скучал по тебе и рад тебя видеть. — Правда? Рад это слышать, — произнёс Кэйа, пока отыскивал среди вещей алхимика махровое полотенце, в которое и окунул руки Альбедо, высушивая их. — И тебе не нужно пытаться манипулировать мной, чтобы заставлять говорить такие очевидные вещи, — добавил учёный, глядя гостю его лагеря прямо в глаза. — Тогда как же мне заставить тебя их говорить? — усмехнулся разоблачённый Кэйа. — Зачем заставлять, если они очевидны. И их «я тебя люблю» вечно проваливается, как под треснувший лёд, куда-то между строк, сметается сильной вьюгой, но всё равно трогает и лицо, и сердце колючим морозом. Альбедо точно может отличить, что вот это — как раз одна из ситуаций, когда можно и не произносить всего вслух, поэтому он остаётся спокоен. Альбедо всё же немного догадывается, почему он нужен Кэйе. При всей внешней привлекательности капитана кавалерии он один из немногих, кто видит его внутреннюю не-. И единственный, кого это не отталкивает. Разве может алхимика напугать этот студёный холод, когда внутри него точно такой же. Зачем же Кэйа нужен ему самому, Альбедо вообще не имеет представления. У этого нет никакой рациональной или объективной причины. — Чувства иррациональны и субъективны, — объясняет Кэйа. — Но это не значит, что их нет. Или что их не нужно учитывать при оценке объективной действительности. Именно чувства делают картину полной, поэтому бессмысленно от них абстрагироваться. Альбедо молча кивает, хоть и не совсем согласен. Ему не хочется тратить время на споры. Его и так никогда не бывает достаточно. Да и сама концепция споров алхимику никогда не нравилась. Может, иногда в них и рождается истина, но чаще всего совсем другие вещи. Хоть спорить с Кэйей и бывает увлекательно, всё же он гораздо умнее, чем пытается показать, тем не менее сейчас это явно лишнее. — Я пока попытаюсь здесь прибраться, — говорит Кэйа, не без интереса осматривая лагерь. — А ты заканчивай свои исследования. Может, так у тебя получится освободиться раньше. — В этом нет необходимости, — замечает Альбедо. — Я сам здесь приберусь, тебе нужно отдохнуть после дороги. — Но… — возражает Кэйа. — Видимо придётся отложить эксперимент на то время, что ты будешь здесь, — тут же прерывает его Альбедо. — Да и не хочу потом находить рисунки Кли в рецептах изготовления самовоспламеняющихся жидкостей. — За кого ты меня вообще принимаешь? — показательно обиженно говорит Кэйа, но довольная и благодарная улыбка, которую он в принципе и не прячет, выдаёт его. В Ордо Фавониус, да и самом Мондштадте все были на самом деле удивлены, узнав об их отношениях, — Кэйа никогда не пытался скрывать свои чувства к главному алхимику города. Никто не понимал, что может связывать таких разных капитанов кавалерии и следственной группы. Но Альбедо и Кэйа знают, что у них гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд. В конце концов, их обоих убаюкивает метель и любит стужа.