выводы

Свист чайника заглушает звуки с улицы. Это ситуацию особо не исправляет. Энки сидит на столешнице и думает как они до этого докались. Ну нормально жили, нет, надо ж, блять, прийти в голову одному конкретному очкастому, музыкальному, мозги ебучему этой музыкой и своим эфиром таракану к Самону и задать такой прозрачный, как шелк вопросик. и секс у вас тоже по-братски? И с того момента понеслось. Самон не то что, прикасаться не давал — на диван выгнал. Ни волосняк потормошить, ни обнять, ни по шее дать. И еще ходит весть в думах, такой серьезный, что сама мысль, блять. Энки заправил назад, спавшие волосы. Пальцы медленно провели по хвосту. И никакого секса у них, тоже нет. Идиотизм. — Ты за чайником следишь? Самон бесшумно сел на стул и облокотил голову на скрещенные руки. Внимательный взгляд прошелся по телу. Конфорку выключили. — Чай, кофе? — Не хочу. Энки капитулировал под натиском зеленых глаз, обернувшись к шкафчикам. Кружка, чай. Горячая вода отдавала паром из кружки. Энки копается на полке. Поворачиваться совсем не хочется. — На верхней. — Где?... А, спасибо. Пакетик падает в чай. Вода стремительно приобретает зеленый оттенок. Энки стремительно приобретает желание выйти из кухни. Желательно в окно. Медленно, не поднимая глаз, с кружкой в руках поворачивается и залазит обратно на столешницу, устремляя взгляд на балкон и сосредотачивает все возможное внимание на исходящих оттуда звуков, лишь бы не смотреть на Самона. Нога покачивается в такт макушке дерева перед балконом. Девятый этаж. — Энки — Не мучай меня, прошу, — Энки поворачивается лицом к Самону — и забей уже на слова Мицуру. — На этой ноте Гокуу отпивает чай и слегка морщится. Кипяток. — Я все понять не могу — кто мы с тобой? — выражение лица Самона не поменялось. Энки сделал еще глоток. За стенкой послышались ругательства Хаджиме, но и те потерялись в шуме листвы. — Я тебе его на голову вылью. Энки слегка нервно посмеивается, но тут же его проглатывает, когда Самон деловито встает с места. — Э-э-э! Только попробуй! Самон разочаровано смотрит на брата и ставит руки по обе стороны от бедер Энки. Тот вопросительно выгибает бровь. — Да убери ты ее уже. — раздраженно говорит Самон, на что Энки со смутным представление о подвохе ставит кружку подальше от себя. Тело как по щелчку придвигается ближе от чего приходится невольно развести ноги. — Вот тебе сейчас неприятно? — Нисколько. Энки вдруг понимает чего это брат устроил весь этот цирк. С улыбкой спрыгивает со столешницы и подходит вплотную к слегка опешему парню. Руки ложатся на талию, чуть-чуть сжимая. — Как-то мы не с того начали. Самона этот довольный тон чей-то пугает. — Мне кажется — закончили. Руки легко поднимают тело и усаживают на столешницу, очерчивают ребра. Самон заводит руки за шею и притягивает к себе. У Энки губы сухие и мягкие, растянутые в тупой улыбке и белые ровные зубы, сейчас не сильно кусающие за нижнюю губу. Загорелые руки аккурат заползли под футболку, обжигая своим теплом. Самон теребит небрежный хвостик, то оттягивая, то поглаживая волосы. Энки от такого слегка ведет. — Это моя футболка? — А? Да, наверное — Самон довольно жмурит глаза, подставляясь под прикосновения, не втупляя о чем там вопрошает брат. Энки ведет носом по скуле парня, оглаживая руками спину. —, думаю стол — не лучшее место. — Ты просто хочешь, чтоб я тебя потаскал и... — И это тоже. —... И надорвал себе спину. Самон не стал дожидаться продолжения и накрыл уже готовые высказать свое мнение губы своими. Губы сминают друг друга, пытаясь отобрать инициативу, руки блуждают по телу, оглаживая предплечья, слегка царапая ребра. Наконец Самон потеряв желание бороться приоткрывает податливый рот, разрешая горячему языку оглаживать ряд зубов. В конец потерявшись от удовольствия Самон сдавленно простонал в поцелуй. — Да, на столе точно не надо. Энки вело от тепла чужого тела, буквально затаскивающего его на себя и так приятно оттягивающего волосы. Энки уткнулся носом куда-то в шею Самона, вдыхая запах. И вроде все так знакомо: те же рыжие волосы, те же глаза, руки, запах яблочного мыла, губы, которые часто растягиваются в различных формах улыбки, целуют по пьяне в щеку и иногда матерятся так, что хочется скотчем заклеить. Татуировки и четыре серьги за каждую из которых он в свое время ругал Самона на чем свет стоит. Не смотря на это, все кажется незнакомым Энки, от пяток до макушки. Руки опускаются решительно за резинку шорт. И так же решительно их оттуда убирают. Самон из-под опущенных век задает вопрос. — Я на этом столе готовить буду. — Важно отвечает старший. — Ты вроде как тут жопу просиживаешь часами. — невозмутимо ответили ему в рот. Энки, не разрывая поцелуя, закатил глаза и подхватил под бедра Самона. *** — Вы, два долбаеба, меня заебали даже через стенку. Самон с Энки сидели за столом и деловито пили чай. Напротив так же деловито Хаджиме изъяснял свое недовольство ситуацией. Самон был слегка смущен в отлии от довольной рожи Энки. — Заходил бы к нам, без стенки б обошлось. — Я тебе твой час на голову сейчас вылью.