Новая жизнь - новая цель.

      Голова тяжёлая, словно чугунная кастрюля, не хотела подниматься. Веки, налившиеся свинцом, не могли разлипнуть, а горло было таким же сухим, как пустыня. Тело было деревянным, и двигаться не хотелось. Голоса доносились до сознания словно сквозь вату. Я замычала, с трудом разлепляя веки. Яркий свет ударил в глаза. Лампа была прямо надо мной. Это не мой дом. Странная отстранённость не дала мне развить эту мысль.       Я закрыла глаза и вздрогнула, когда ко мне прикоснулись.       — Ты же не думала, что я так просто отпущу тебя? — спросил смутно знакомый голос.       Я дёрнулась всем телом, но поняла, что прикована к кушетке. Страх бился где-то на задворках сознания. Мысли не хотели формироваться, потому что постоянно ускользали от меня. Это было словно догонялки в кошки-мышки, где я была кошкой, которая не могла поймать мышь, бежавшую быстрее меня. Когда уже думала, что вот-вот и смогу поймать её, она делала крутой вираж в сторону, уходя от преследования, и всё начиналось заново. Что вообще произошло?       Спустя неделю после того инцидента с «героем» я шла домой одна, поскольку Азуми заболела и была сейчас на больничном. Фармин, мой брат, не заехал за мной, потому что по работе у него был завал: нужно за неделю создать 3 или четыре игры и приложение. Да. Он был айтишником. Хакер, мать вашу.       Так вот. Я шла домой как раз мимо той самой злополучной детской площадки, когда ко мне неожиданно подошли сзади и надели на голову мешок. На людной улице! Я просто-напросто не успела даже пикнуть. Только выронила телефон на асфальт, когда меня вырубили одним ударом по шее, задев артерию. Кровь в мозг перестала поступать, и я отключилась.       И вот. Я очнулась здесь.       — Неужели ты уже спас всех «благородных дам»? — спросила «героя», усмехнувшись.       Рассечённая нижняя губа треснула, и солёная кровь попала в рот. Горло жгло неимоверно. Мне бы его смочить, но слюна просто не образовывалась. Удар кулаком прилетел в живот, я бы согнулась пополам, если бы не наручники, связывающие мои руки и ноги на четырёх концах доски. Удар был настолько сильным, что из глаз против воли брызнули слёзы.       — Я убью тебя здесь. Ты растоптала мою карьеру героя, к которой я так долго стремился, — он сжимал и разжимал кулаки, на скулах выступили желваки.       — Жалкое зрелище, — усмехнулась я и сразу получила кулаком по лицу. — Так приятно бить детей? — спросила, всё ещё усмехаясь.       Я смотрела на мужчину правым глазом, поскольку голова была повёрнута вбок от удара. На лице всё ещё была сумасшедшая улыбка. Но она сползла, когда где-то слева блеснула сталь. Моё тело сковал ужас и осознание того, что это нож. А ещё из-за собственной беспомощности я не могла не то что двигаться, не могла даже использовать причуду. Желудок сжался, как бы намекая на то, что из него в любой момент может вырваться всё, оставшееся от обеда.       Я смотрела прямо в глаза мужчине и видела там только ликование и детскую радость. Никаких угрызений совести в этом взгляде я так и не заметила. Глаза привыкли к яркому свету, и я увидела движение сбоку. Женщина бесшумно подкатывала металлический столик на колёсах, на котором стоял поднос с разными инструментами.       Я вздрогнула, когда она остановилась возле меня вместе со столиком, услышав тихий перебой инструментов. Женщина смотрела на меня с жалостью, а бывший герой хищно улыбнулся.       — Ты у меня за всё ответишь, тварь мелкая, — он взял меня за волосы прямо возле корней и оттянул назад, заставив меня запрокинуть голову.       Я до боли сжала челюсти, чтобы не сказать что-то в ответ, ведь это могло стать спусковым крючком для действий. Его движения были настолько быстрыми, что я не заметила, как он взял скальпель и поднёс его к моему горлу, чуть нажимая на кожу. Как не вовремя во рту было много слюны, но я знала, что если сглотну её, то напорюсь на острое лезвие.       — Зря ты перешла мне дорогу, — он надавил чуть сильнее. — Нет, я тебя не буду быстро убивать. Я сделаю это медленно, чтобы слышать твои крики. О дааа. Они будут усладой для моих ушей, нежной песней, которую я запишу на диктофон и буду прослушивать вечно. Я буду наслаждаться, зная, что отомстил мелкой дряни, которая разрушила мою карьеру из-за нескольких роликов граждан, которые потом попали в новости.       — Не боишься, что тебя потом поймают? — спросила охрипшим голосом и почувствовала тонкую тёплую струйку, стекающую по шее вниз к школьной форме.       — Нет. Я уеду в другую страну, где про меня не будут знать. Например, в Армению. Да, прекрасная тёплая страна. Всегда хотел там побывать, — он убрал скальпель от моего горла, и я наконец смогла вдохнуть воздух полной грудью.       Он отвернулся от меня. Женщина ушла из комнаты, открыв дверь, которая была напротив моей доски. Мужчина перебирал предметы, громко ими стуча.       Он взял ножницы и поднёс их к моей юбке, смотря мне в глаза. Внутри всё сжалось от осознания того, что он сейчас будет делать. Я задёргалась, пытаясь вырваться, но безрезультатно. Я даже не могла согнуть ноги в коленях!       — Тихо, тихо. Ты чего испугалась? Я только одежду твою разрежу, и всё. А вот потом начнётся веселье, — говорил он, разрезая юбку быстрыми движениями.       — Отпусти меня! Это уже не смешно! Перестань! Тебя всего лишь отстранили от профессии героя! Зато сколько перспектив открылось, ты можешь устроиться на другую работу! — я кричала, но меня никто не слушал, только лампочка диктофона горела каким-то ярким цветом, говоря о том, что один слушатель у меня всё-таки есть.       Я подняла голову настолько, насколько это вообще было возможно и плюнула в его лицо, попав на щеку. Если бы я не была дальтоником, то отчётливо смогла бы увидеть красный цвет в его глазах, поскольку они потемнели. Он быстро взял с подноса скальпель и прочертил им со всей силой по моей ляжке от уровня резинки трусов до самого колена. Из груди непроизвольно вырвался вскрик от неожиданных действий. Разрез холодного металла по горячей коже больно пробил почти до самых костей. Он резал так сильно, что всё лезвие медицинского скальпеля утонуло в моей ноге.       — В следующий раз сделаю что-нибудь похуже, — он ухмыльнулся.       «Сумасшедший придурок!» — думала я.       — Сдохни, чёрт тебя побери! — кричала я, чувствуя, как кровь вытекает из пореза вниз, заставляя кожу прилипать к дереву.       — Сегодня сдохнешь только ты, малявка, — он оскалился.       Тем временем её соулмейты чувствовали как физическую, так и душевную боль своей половинки. Они не знали, что творится с девушкой, но чувствовали, что они ей точно ничем не помогут.       Вот двенадцатилетний мальчик, сидя за столом, делал уроки и тёр левую ногу. Боль была настолько сильной, что ногу просто разрывало на куски.       Девятнадцатилетний подросток, патрулируя улицы, мечтал отрезать себе ногу, чтобы избавиться от боли. Он не мог сосредоточиться.       Они хотели помочь своему соулмейту, но не могли. Они не знали, где она.       Мужчина начал дальше разрезать мою одежду. Я могла использовать причуду, но не чувствовала её. Будто она пропала. Когда только я очнулась, то не почувствовала этого. Сейчас же эта опустошённость напала в двойном размере, сковывая страхом ещё сильнее. Я часто задышала, пытаясь успокоиться.       — Вот и всё, — голос мужчины выдернул меня из прострации, и я поняла, что оказалась мало того, что под углом в 180°, в полностью лежачем положении, так ещё и целиком голой.       Левая нога болела нещадно. Кровь уже почти вся вытекла из неё, оставляя неприятное ощущение: будто тебя колют тысячами иголок. Я попыталась пошевелить стопой, но получила только новую порцию боли и фонтан крови. Чёрт. Он мне там всё перерезал к чертям! Металлический запах крови неприятно бил в нос, вызывая рвотный ком, который я постоянно проглатывала.       — Приступим к самому главному, — он взял какие-то щипцы и повернулся ко мне.       Ножницы, которые до сих пор были у него в руках, воткнулись мне в правую ногу на половину лезвия. Я закричала что есть мочи. Никогда не думала, что это ТАК больно.       — Да! Кричи сильнее! Давай! — он прокрутил ножницы по часовой стрелке внутри моей ляжки.        Из глаз брызнули слёзы, а мой крик не останавливался.       — Сдохни, ублюдок! — крикнула я на своём старом языке, когда он отпустил кольца ножниц.       — Что ты там сказала? — спросил он, вновь нажимая на усилитель для мизинца, вдалбливая ножницы мне в ногу глубже.       — Чтобы ты сдох, сукин сын! — крикнула уже от души.        Щипцы были возвращены на место, и он взял короткий кнут с девятью хвостами, на кончиках которых были металлические изогнутые диски, маленького размера.       — Знаешь, что это? — мужчина потряс кнутом, издавая бренчание металла.        Я отрицательно покачала головой, сглотнув. Неприятный холодок прошёлся по телу вновь, когда я представила предназначение этого предмета. Мужчина широко улыбнулся и замахнулся, чтобы в следующий момент девять зубьев впились мне в живот, как крюки застревая там. Я закричала, в ужасе распахнув глаза. Нет! Стой! Он дёрнул ручку назад со всей силы и металл разорвал мне кожу. Кровь хлынула с новой силой, а мой крик всё не прекращался.       — Этот инструмент называется адской плёткой. Сам делал, — он любовно погладил ручку плётки. — Как ощущения? Надеюсь, тебе она понравилась, — он оскалился и вновь замахнулся.        Металлические зубья вновь впились в кожу, разрывая её: на этот раз он ненадолго оставил их внутри меня, сразу выдернув. Я потеряла сознание от боли, раздирающей меня на куски.       Очнулась я от того, что по лицу текло что-то тёплое и мокрое. Открыла глаза и встретилась взглядом с мужчиной. Тело неимоверно болело, его буквально разрывало на куски.       — Ты долго пробыла без сознания, — он посмотрел на часы, — полчаса. Что ж, продолжим!       Он отвернулся, а я аккуратно подёргала наручники, сжав зубы. Кисти и щиколотки были стёрты до крови. Послышался скрежет металлических инструментов друг об друга.       — Сколько сейчас времени? — спросила хрипло, смотря в спину бывшего героя.       — Если ты надеешься на спасение, то напрасно, — он повернулся ко мне лицом, улыбаясь, — ведь мы на острове Кюсю. Далеко от Мусутафу. Сейчас девять вечера.       — Ясно, — я закашлялась. — Что ты вколол? Почему моя причуда пропала?        «Я вышла из школы в шесть. Здесь уже четыре часа. Час сюда, значит, три меня уже пытают», — подсчитала в уме.       — Ооо. Это новый наркотик. Он на время отнимает причуду, так что я должен быстрее разобраться с тобой, — он взял плоскогубцы. — А сейчас приступим к твоим прекрасным ноготочкам!        Бывший герой подцепил указательный ноготь правой руки и дёрнул вверх, отрывая пластину. Крик, полный боли и отчаяния, разнёсся по всей комнате.       — Какая же это услада для моих ушей, — произнёс мужчина, мечтательно закрывая глаза.       Я задёргала руками и ногой в попытке их освободить, но безрезультатно. Был слышен скрежет наручников по дереву. Почему я такая беспомощная?! Этого не должно было произойти!       «Я тебя убью!» — тупые и бесполезные слёзы потекли по щекам.       — Хочешь посмотреть на себя? — спросил он, беря зеркало. — Ты уже не такая миленькая.       Мужчина поднёс зеркало к моему лицу. В отражении была до смерти напуганная и измученная девочка с синяками на щеке, разорванной губой и бровью, щека с левой стороны лица была надрезана от кончика уха до подбородка. Кровь, которую я видела тёмно-серой, была засохшей. Он сфотографировал моё тело, чуть встав на носочки, чтобы показать мне. К горлу подкатила тошнота, но я сдерживала её.       Дальше события начали развиваться со скоростью ветра. Вот он поворачивает ко мне телефон, чтобы я видела экран, в следующий миг я слышу вышибание двери. Я не видела тех, кто спасал меня.       — Связать и под замок! — услышала чей-то командный голос.       Я заплакала. Такое облегчение мне не доводилось испытывать никогда в жизни. Меня спасли. Это всё закончилось, ада больше не будет.       — Тихо, тихо, мы пришли, — слышала я дрожащий голос мужчины, который высвобождал меня от наручников.       Одной рукой он гладил меня по голове, успокаивая, а второй разрывал короткие цепи на руках. На меня накинули плащ, чтобы я не светила наготой, которая меня мало волновала.       — Всё будет хорошо, — говорил он, напряжённо улыбаясь.       Этот мужчина был мне знаком. Высокий рост, мускулистое телосложение, светлые волосы и белозубая улыбка. Всемогущий. Да, это был он — Символ мира, номер один в топе героев. Он был настоящим героем.       — Диктофон, — прохрипела я, когда меня развязали.       — Диктофон? — спросил Всемогущий.        Я показала пальцем в сторону до сих пор записывающего прибора. Мужчина выключил его, положив в карман штанов геройского костюма.       Если бы не боль во всём теле, то я бы думала, что это был сон. Левая нога целиком отнялась, когда он меня взял на руки. Сделал он это так бережно, что я даже удивилась: такой большой мужчина, а руки при этом, хоть и грубые, но нежные. Засохшие раны на животе вновь закровоточили, пачкая плащ, который был накинут на меня, отдаваясь тупой болью и ощущением выливания крови из ран. Неприятное чувство.       — Здесь была женщина, — проговорила я, шипя сквозь стиснутые челюсти.       — Женщина? — он внимательно посмотрел на меня, выходя из двери. — Сколько ей лет? Сможешь описать её?       — Не знаю. Светлые волосы и тёмные глаза, одежда не знаю какого цвета, но для меня она была серой, — сказала также сквозь зубы.       Всемогущий гладил меня по голове, успокаивая. Я посмотрела вправо и вздрогнула всем телом. Там стоял он, тот мужчина с хищным оскалом. В его правой руке был скальпель, а в левой адская плеть.       — Девочка сказала, что тут находится ещё женщина со светлыми волосами и тёмными глазами, — сказал Всемогущий мужчине.       — Будет исполнено, — голос был другим.       Что за чертовщина происходит?! Символ мира спросил моё имя, и я покорно ответила на вопрос. Место, где должна быть вырванная пластинка ногтя, болело неимоверно. На пол капала кровь из свисающей руки. Я чувствовала, как алая жидкость вытекает из раны на ноге, но ниже её уже ничего не чувствовала.       — Твой брат поднял тревогу, когда ты не вернулась со школы. Он отправился в ближайшее агентство, потом съездил в полицейский участок. Я отдал распоряжение о конфиденциальности этой ситуации, ведь тогда весь геройский мир пошатнётся, верно говорю? — спросил он.       Я кивнула, когда мы были возле входной двери в здание. Тут было очень темно, но я увидела что-то блестящее за спиной Всемогущего и обратила на это внимание. Мужчина, естественно, не видел этого. На улице были слышны крики сумасшедшего, который пытал меня. Он сядет в тюрьму.       В темноте, за спиной Символа мира, кто-то шёл, держа что-то блестящее в руках. Этот предмет был настолько ярким, что для меня казался белым. Прямо как чёрное пятно на белой рубашке. Или смирительные рубашки желтоватые?       Мы стояли в дверном проёме, Всемогущего кто-то окликнул, и из-за этого он остановился. А тень, которая шла за нами, всё приближалась и приближалась, пока я наконец не смогла увидеть женский силуэт. Вы серьёзно? Прям так напасть на Символа мира? Я вытянула руку вперёд за спиной героя и послала туда воздух. Женщина отлетела к стене, глухо ударяясь об неё затылком.       Причуда вернулась относительно недавно. Можно даже сказать, что только что. Время действия этого наркотика составляет примерно три-четыре часа.       Когда женщина ударилась головой о стену, Всемогущий чуть заметно вздрогнул и обернулся. Сделал он это настолько резко, что уже почти успокоившиеся раны, заболели с новой силой, и я застонала, выбрызнув из глаз слёзы. Не знала, что тело может ТАК реагировать на боль.       Перед глазами начало темнеть, Символ мира, почуяв неладное, начал обеспокоенно меня звать. Я не могла ответить и только заскулила, зарываясь носом в ключицу про-героя номер один.       На задворках сознания я слышала голоса, но мне было плевать на них. В последний момент я почувствовала сильный ветер и потеряла ощущение пространства вокруг. Мы были в воздухе.        Белое пространство заполняло собой всё вокруг. Я со стороны наблюдала за единой, разнооттеночной сферой передо мной и чувствовала, как эмоции внутри меня делятся на две части. Оттенки шара спутывались друг с другом, соединяясь. Потом пошло деление двух разных оттенков: чёрный влево, светло-серый вправо. Две маленькие сферы начали приобретать форму, становясь моими копиями. Я завороженно наблюдала за всем этим.       Два силуэта, приблизившись друг к другу, начали танцевать. Их тела то сходились, то расходились. Оттенки сплетались воедино, чтобы вновь расплестись на две составляющие. Красивый, опасный танец завораживал. Я не могла отвести от этого взгляд. На последнем моменте, когда оттенки разъединились, силуэты отстранились друг от друга, поворачивая очертания лиц ко мне, протягивая симметрично руки. Не задумываясь, я протянула свои и очнулась.       Это была больничная палата. Свет больно ударил в глаза, и я закрыла их вновь. Боль в теле прошла, оставив после себя апатию. Даже руку было лень поднять.       — Ты говоришь, что это с ребёнком сделал бывший герой? — услышала я голос женщины в возрасте.       — Да. Мы их искали три часа, а когда нашли, то Кимура Яшицо была в таком состоянии. Её брат поднял тревогу, когда понял, что девочка уже давно должна была придти домой, — голос Всемогущего успокаивал.       Значит Фармин посодействовал такому быстрому расследованию. Полиция искала бы меня очень долго, но Символ мира справился достаточно быстро, если учитывать тот факт, что он был героем номер один и не знал, где нахожусь. Скорее всего, брат смог взломать систему видеонаблюдения, чтобы найти меня. Я открыла глаза.       На стуле, возле стола, сидела маленькая старушка, которую я уже сейчас переросла, а рядом расселся мужчина. Нет. Не мужчина, а ходячий скелет. Он был таким тощим, что, казалось, вот-вот упадёт, стоит только подуть. Будто кости обтянули кожей.       — Яги, тебе стоит поскорее принять свою форму. Девочка может в любой момент проснуться, — сказала старушка обеспокоенно.       — Ты права, Исцеляющая девочка, — мужчина начал дымиться и вскоре стал Всемогущим.       В последний миг я успела закрыть глаза, чтобы через минуту открыть их снова. Подав признаки жизни в виде стона, я попыталась приподняться на локтях, но тело не слушалось.       Я только что узнала тайну, которую не знал никто до меня. Нужно держать язык за зубами. Ещё и эти пляски моих силуэтов не давали мне покоя. Кто они? Что им нужно? Почему я их увидела?       Исцеляющая девочка подошла ко мне. Весь её внешний вид был слишком… старым, чтобы говорить о ней, как о девочке. Это не укладывалось в голове.       — Лежи спокойно, крошка. Я ускорила выздоровление твоего тела, а на это требуется много энергии. Если бы Всемогущий не принёс тебя ко мне, то у тебя бы не было ноги, — говорила она, устало качая головой.        Будто в знак подтверждения её слов я почувствовала тугие повязки почти на всём моём теле: на животе, с основания левой ноги и до колена, на голове.       — Что стало с тем мужчиной? — спросила я, чтобы окончательно успокоиться.       — Мы поместили его в тюрьму, где находятся самые опасные злодеи Японии, — ответил Яги. — Как ты? — он обеспокоенно взял меня за руку, палец которой был перевязан.       — Нормально. Где мой брат? — спросила я, тихонько убирая свою ладонь из цепких пальцев Символа мира.       — Завтра он приедет сюда, чтобы забрать тебя. Уже поздно, так что тебе нужно поспать, — он сутулился, из-за чего казался ещё больше.       — Я должна вам кое-что сказать, — я сглотнула, вспоминая свои ощущения. — Я не могла использовать причуду, потому что мне что-то вкололи, когда была в отключке.       Я закрыла глаза, не в силах смотреть на взволнованное лицо героя номер один. Я слышала, как туда-сюда ходила Исцеляющая девочка и рваное дыхание Всемогущего.       — Вы прослушали аудиозапись с диктофона? — спросила я, обращаясь в слух. Мне показалось, или дыхание этих двух на секунду прервалось?       В голове возникли вспышки-образы тех четырёх часов, проведённых рядом с новым заключённым. Каждая картинка отдавалась фантомной болью в разных ранах по очереди.       Ответ на вопрос мне не нужен был. Я и так уже поняла, что они прослушали запись. Из уголков глаз потекли слёзы, стекая по виску и вниз, капая на больничную подушку.       — Выйдите, Символ мира, — сказала Исцеляющая девочка, и я сразу услышала тяжёлый вздох.       На перебинтованный лоб легла большая ладонь, едва касаясь, даря момент тепла, а потом руку убрали, оставляя после себя холод. Всемогущий покинул помещение. Исцеляющая девочка что-то положила на мою подушку, а после вышла и сама. Я осталась одна в палате. Животный ужас и злость с жалостью к себе затопили мой разум. Слёзы текли по лицу, не желая останавливаться. Я чуть не умерла. Если бы не Всемогущий, не настоящий герой, как он, то меня бы уже не было.       Истерика не хотела проходить, а на мои попытки прекратить это только усиливалась, вырывая из груди рыдания. Я со всей силы сжала тонкое одеяло, не обращая внимание на палец, пульсирующий болью там, где должен быть ноготь.       «Savior, — промелькнуло в мыслях. — Идеально подходит».        Это слово ненадолго задержалось в голове, но я успела его запомнить перед тем, как выключиться.