прошлое

***

Ólafur Arnalds, Arnór Dan — Take my leave of you

Давай поднимем бокал Или два За всё то, что я потерял из-за тебя. Скажи, это-то до тебя дошло?

LP — lost on you

— Мы должны расстаться. — Почему? — Я не хочу больше тебе врать. Сверкает молния. Она слишком яркая и бьет по глазам. Он жмурится, смаргивая выступившие слезы, и холодными кончиками пальцев трет веки, чтобы избавиться от неприятного чувства. Прогнать круги, мельтешившие перед глазами. Гремит гром настолько сильно, что дрожит пол и стекла окон. На часах около семи утра. Му Цин сидит, подтянув колени к себе и положив на них голову. Ладони пытаются согреть замерзшие пальцы ног, но это выходит с трудом. Потому что руки такие же холодные, как и ноги. Кресло, на котором он сидит, жутко неудобное: у него уже жутко болит поясница, да и поза, в которой Му Цин сидит, ни капельки не добавляет плюсов к ситуации. У него затекли сильно ноги, но мужчина не спешит менять своего положения и вытянуть их. Сейчас все его внимание сосредоточено на картине, разворачивающейся на улице. На улице темно-синие, практически черные, тучи нависли над городом. Дождь, который передавали ближе к обеду, именно сейчас начинает хлестать по окну сильным потоком. Не видно совершенно ничего. Даже хоть каких-то очертаний рядом стоящих домов или деревьев. Все смешивается в непонятное размытое пятно. Ветер резким порывом ударяет в стекла, заставляя их сильно дрожать. Он грозится выбить их, разметав осколки по деревянному полу. Снизу его комнатушки расположилась небольшая чайная. Она так же, как и весь второй этаж, перешла в его распоряжение от старого владельца. Му Цин много-много лет назад, что кажется уже в прошлой жизни, купил эту чайную у старика. Тот продал ее за очень смешную сумму. Му Цин хорошо помнит, как с удивлением посмотрел на мужчину, когда тот озвучил цену. А она, на минуточку, была раза в три-четыре ниже от заявленной. Но старик тогда только на его удивленный взгляд улыбнулся и ничего не сказал. Тот, забрав деньги и подписав все нужные бумаги, ушел. И больше Му Цин его не видел. Конечно, новое жилье и в добавок новое место работы, принесло ему немало проблем, но в конце концов он справился. Му Цин прикрывает глаза, когда вновь сверкает молния и гремит следом гром. Все-таки вытягивает затекшие ноги и откидывается на спинку кресла. Ноги начинает неприятно колоть, из-за чего мужчина слегка хмурится. Он спокойно ждет, пока это чувство онемения пройдет, крутя ступнями из стороны в сторону. Закрывая уставшие глаза, Му Цин чувствует, как по комнате гуляет сквозняк. Пальцы на ногах поджимаются от холода. Его босые ступни стремятся превратиться в ледышку: настолько они замерзли. Ладони прячутся в растянутых рукавах свитера, пытаясь согреться. С новым порывом ветра, ударившим в окно, Му Цин открывает глаза, смотря в полумраке на потолок. Мужчина почему-то вспоминает, что как только он стал жить в этом месте, то его чувства, не хотевшие утихать, наконец-таки успокоились. Он наконец-таки почувствовал спокойствие, которого очень и очень давно не ощущал. Чайная стала для него настоящим домом. Она стала тем самым местом, которое Му Цин неосознанно искал столько лет. Именно здесь он нашел тот самый уют, защищенность и душевное равновесие, которых у него не было очень долго. Когда-то у него был дом. Настоящий дом, в котором он был счастлив. Но… дом его покинул. Он ушел, забрав за собой все, что было можно. Ушел, оставив его с оголенными проводами из чувств, которые не давали ему нормально дышать в течение дня, а ночью — заставляли задыхаться. Му Цин бережет свой дом. Для него чайная стала самым родным, что есть у него сейчас. Для мужчины она словно живой человек, который всегда находится рядом. Который всегда оказывает поддержку в трудные времена. И как бы это не звучало, но это правда. Он сильно привязался к этому месту, хотя старался этого никогда не допускать, после одного единственного случая. Му Цин с тяжелым вздохом и с усилием воли заставляет себя встать с неудобного кресла. Ему совершенно не хочется спускать на первый этаж и открывать сегодня чайную. Подтягивается, вытягивая руки вверх. Разминает затекшие мышцы и вновь трет усталые глаза. У него чувство, что что-то произойдет. Он не смог поспать спокойно ночью, проворочавшись в кровати до четырех утра из-за этого непонятного ощущения в груди. Его и так на протяжении нескольких дней мучила бессонница, а тут еще добавилось это странное чувство. Му Цин, ложась поздно вечером спать, тлел в себе надежду, что ему сегодня удастся все-таки уснуть, но этого, к сожалению, не произошло. Даже то снотворное, которое когда-то выписывал ему врач, совершенно не помогло. Так что ему осталось только смириться со своим положением и невозможностью поспать как следует. Ледяной пол морозит голые ступни еще сильнее. Вновь поджимаются пальцы на ногах. Му Цин в полумраке своей спальни начинает искать откинутые, когда он еще пытался уснуть, носки. Свет ему лень включать, да отчего-то не хочется тревожить полумрак комнаты. Только поэтому, спустя пару минут поисков, мужчина находит их, валяющимся клубком, в дальнем углу спальни. Поднимая этот клубок, Му Цин разворачивает его и надевает носки на свои продрогшие ступни. Но это мало помогает справиться с холодом, царящим у него в комнате. Натягивая растянутые рукава на пальцы сильнее, Му Цин вздрагивает в плечах и зарывается холодным носом в высокое горло свитера. Начало ноября выдалось необычайно холодное для их региона: целыми днями идут дожди, а ветер настолько сильный, что пробирает до костей. Даже на улицу не выйдешь толком лишний раз, так как боишься: тебя то ли снесет и унесет куда-нибудь ветер, то ли тебе собьет нескончаемый поток воды, текущий по дорогам. Все-таки решив включить небольшой ночник возле своей кровати, Му Цин щелкает по выключателю. Мужчина делает это потому, что он вернется в комнату поздно вечером, а врезаться во что-нибудь ему не хочется. Сделав это, Му Цин начинает спускаться по крутой лестнице. Некоторое половицы неприятно скрипят под ногами, заставляя его слегка поморщиться. За столько лет он никак не может привыкнуть к этому неприятному звуку. Спустясь наконец-таки вниз, ступнями становится на ледяную плитку. Тихо шикает, но терпит зудящий холод. В таком же полумраке, как и в спальне, начинает искать свою обувь. Му Цин кинул её вчера куда-то в сторону. В тот момент он был не в том состоянии, чтобы как-то быть аккуратным. Его разозлили и поэтому, чтобы немного снизить градус своего раздражения, мужчина откинул свою обувь со психом непонятно куда. Причина его раздражения был слишком поздний посетитель, который влетел в чайную в тот момент, когда Му Цин шел ее закрывать, так как была одна минута до завершения его рабочего дня. От него начали требовать, чтобы он приготовил кофе. А когда мужчина, старательно сдерживая раздражение в голосе, сказал, что он уже закрывается и что здесь не готовят кофе по причине того, что это гребаная чайная — его послали, обозвали и со психом хлопнули дверью уходя. И вот как настроение от этого не испортится, скажите? Находит свою обувь Му Цин, как и носки, в дальнем углу. Обувшись, выходит из небольшого коридорчика, который отделяется его местожительства от чайной. Щелкает выключателем и помещение наполняется мягким желтым светом. Му Цин оглядывает небольшой зал с четырьмя столами, которые стоят практически вплотную к друг другу. Скользит взглядом по двум одиноким высоким столам и таким же стульями, которые жмутся к стене рядом с прилавком. Да, внутри было тесновато, но его посетители ни разу не жаловались на это. Бросает взгляд на цветы, стоящие подоконниках и на его рабочей зоне, и вздыхает. Со вчерашней ситуацией он совершенно забыл их полить. Хотя собирался это сделать. Даже лейку заранее приготовил, которую он сейчас берет в руки, начиная поливать цветы. Сделав это дело, Му Цин тяжело вздыхает. Облокачивается на дверь, ведущую в небольшую кухню, и скрещивает руки на груди. Лейку он спрятал от чужих глаз, поставив ее на пол за прилавком. Кидает взгляд на часы, которые, сколько он себя помнит, висят прямо над выходом, и прикрывает глаза. Му Цину через каких-то пятнадцать минут надо открывать чайную, а ему сегодня совершенно не хочется этого делать. Потому что непонятное чувство гложет изнутри, заставляя хмурить брови сильнее и сильнее. Му Цин старается понять причину этого беспокойства, но не выходит ничего совершенно. Будь его воля, Му Цин не вышел сегодня на работу, но… он не может вот так просто не выйти. У него есть обязательства перед другими людьми. Обязательства перед его постоянными клиентами, которые приходят каждый день. У него в конце концов есть обязательства перед самим собой. Да и совесть не позволит ему «прогулять» рабочий день. Да, у него случались непредвиденные обстоятельства такие как болезнь или еще что-то, то, конечно, он не выходил на работу по понятным причинам. Тогда Му Цин просил заметить себя на пару дней Юйши Хуан, которая была его подругой. Иногда он заранее вывешивал табличку с надписью, что пару дней чайная не будет работать. Если такое непонятное состояние настигло его еще пару лет назад, то он бы ушел на выходной, но сейчас… Му Цин не мог так поступить. За эти годы мужчина сильно поменялся как и в своем характере, так и в своих привычках. Он не считает, что это плохо. Наоборот. Потому что все в этом мире меняется. Каждое живое существо со временем изменяется, становясь в итоге чем-то другим. Что раньше было тебе совершенно чуждо, по истечению определенного времени, может стать для тебя самым родным и близким. А что для тебя было очень важным и ценным — исчезнет, не оставив за собой ничего. Так и случилось с ним в один момент. Му Цин все же заставляет себя зайти на кухню и вытащить из духовки, приготовленные вечером, печенье. Он его начал готовить до того момента, когда пришел тот наглый посетитель. После случившегося, Му Цин хоть не забыл выключить духовку, но вот чтобы вытащить печенья из неё — сил не было никаких. Мужчина берет небольшие вазочки и раскладывает выпечку в них. Относит в зал, ставя на прилавок. Кинув вновь взгляд на часы, Му Цин все же пересиливает себя. Он открывает двери чайной и переворачивает вывеску с «закрыто» на «открыто». С тяжелым сердцем мужчина возвращается за свое рабочее место. Он просто надеется, что его непонятное тревожное чувство не оправдает себя и ничего не произойдет. Не изменяя привычкам, первым его посетителем оказывается молодой парень по имени Ши Цинсюань. Тот, словно солнце, освещает его чайную, когда приветливо улыбается ему, заходя в помещение. С его волос стекают капли воды, так как парень не соизволил взять с собой зонт. Цинсюань стряхивает их со своей куртки и волос. Подходит к прилавку, где Му Цин уже готовит ему его любимый крепкий черный чай. Печенья, которые Цинсюань всегда брал с собой, уже были завернуты в бумажный пакет. Цинсюань яркий и активный молодой человек, который всегда и везде обращал на себя внимание. Его яркие улыбки, заразительный смех и добрые глаза — всегда радовали Му Цина. Какое бы поганое настроение у него с утра не было — оно уходило сразу, как только порог чайной переступал Цинсюань. Му Цину нравился парень, как человек и личность. Его всегда привлекали такие люди. С ним всегда можно поговорить на многие темы, если тот никуда не спешил и не опаздывал, пока Му Цин делал его заказ. Но сегодня был один из тех дней, когда Цинсюань стоял, перекатываясь с пятки на носок, и все время поглядывал в телефон, проверяя время. И это, конечно, не укрылось от Му Цина. — Опаздываешь? — Чуть-чуть, — честно отвечает парень, забирая стаканчик из рук мужчины и расплачиваясь. — Будь аккуратным, — Цинсюань на его слова улыбается и быстро выходит из чайной. Му Цин вздыхает, смотря через окно, как парень бежит под утихшим дождем, перепрыгивая лужи. Ну что за ребенок, а. Вторым его посетителем становится Пэй Мин. Тот ухмыляется игриво, когда заходит внутрь. Му Цин закатывает глаза, видя озорные огоньки в глазах мужчины. Пэй Мин любит с ним флиртовать и всячески поддразнивать. Тот поставил себе цель добиться хоть какой-нибудь реакции на свой бессовестный флирт, но у него ничего не выходило. Но даже спустя полгода тщетных попыток Пэй Мин не сдавался. Му Цин даже может позавидовать такому терпению и упорству упрямого барана. Му Цину поначалу такое внимание к своей персоне не особо нравилось. Потом он, как не странно, привык к этому искусному, а порой даже тупому флирту со стороны Пэй Мина. Му Цин привык к почти каждодневным попыткам вывести его на смущение. Он даже получал какое-то удовольствие смотря на то, как другой мужчина не оставляет свои попытки и придумывает каждый раз все более несуразный подкат. Му Цин привык, потому что прекрасно понимает, что у Пэй Мина такая манера общения. Тот любит вводить людей в смущение и ставить всех в неловкое положение своими словами. И мужчина понимает, почему вдруг к нему такое особенное внимание. Просто Пэй Мин нашел для себя человека, который никак не поддавался на различные провокации с его стороны. Хоть тот прекрасно знал, что Му Цина просто так не возьмешь, но он не терял надежду, что когда-нибудь произойдет тот день, когда ему проиграют в этой битве. — Когда-нибудь ты все-таки сдашься, Му Цин, — заявляет этот невыносимый человек, когда подходит к нему, ставя локти на прилавок. Му Цин в это время уже начал заваривать чай Пэй Мину. На его слова он только закатывает глаза, и в этот же момент слышит за своей спиной: — И не закатывай опять глаза! — Ты невыносимый, — говорит уже в миллионный раз Му Цин, позволяя ухмылке появиться на своих губах, когда он поворачивается к приставучему посетителю. — А ты вредный, — Пэй Мин улыбается, говоря эти слова. Му Цин в третий раз закатывает глаза. Из-за этого мужчина начинает смеяться. — Ничего не могу с собой поделать, — Му Цин отдает стаканчик. — Хорошего тебя дня, — говорит это, смотря прямо в глаза мужчины. — Все будет хорошо, — Му Цин слегка ему улыбается. Пэй Мин на секунду замирает, но затем улыбается искренне, тихо благодаря его. А после уходит, оставляя сумму, которая в раза три больше, чем цена обычного стаканчика чая. Му Цин вздыхает. В этом весь Пэй Мин. Сначала Му Цин пытался бороться с мужчиной по этому поводу, но со временем оставил эту затею. Потому что тот все равно продолжал оставлять в разы больше, чем нужно. Пэй Мин с виду яркий и громкий человек, но Му Цин видит в нем очень одинокого человека. Му Цин видит в нем себя. Поэтому он всячески старается поддерживать его вот такими небольшими пожеланиями. И Пэй Мину не надо пояснять, почему мужчина это говорит ему. Потому что он также видит в Му Цине себя; и он тоже старается поддержать его, но уже в своей манере. Им двоим не нужны слова, чтобы понять почему они так поступают. Двое мужчин знакомы только полгода, но между ними царит то самое безмолвное понимание, о котором многие говорят. После ухода Пэй Мина, нахлынул большой поток людей. Ну как большой поток — для его маленькой чайной уж точно большой. Он длится где-то до часу дня, а потом на какое-то время происходит затишье. Му Цин вздыхает, позволяя себе расслабить плечи и сутулиться. У него появилась небольшая передышка. Му Цин садится на небольшой стул, скрытый его рабочей зоной, и закрывает глаза. Его сильно клонит в сон после бессонной ночи, но, зная себя, — он, даже если бы имел возможность, все равно не заснул бы. Откидываясь на спинку жуть какого неудобного стула, Му Цин скрещивает руки на груди и расслабляет лицо. Морщинка между бровей разглаживается. Он трет пальцами веки, пытаясь прогнать сонливость, но выходит очень плохо. У него чувство, будто к ним прицепили что-то тяжелое, а в глаза насыпали песка, что больно даже моргать. Ему по-хорошему пойти поспать, но… разгар дня и работу никто не отменял. Так что Му Цин игнорирует свою сонливость, но не открывает глаза, давая им отдохнуть хотя бы так. Где-то через полчаса Му Цин слышит звук открывающейся двери, а затем… последовавший грохот. Мужчина лениво открывает глаза, переводя взгляд на своего посетителя. Се Лянь не изменяет своим привычкам: тот в очередной раз, заходя, споткнулся об порожек. Из-за этого парень снес стул, стоящий рядом с дверью. Се Лянь ловит его взгляд и неловко улыбается, возвращая его на место. Му Цин глубоко вздыхает, смотря на действия своего гостя. Се Лянь такой Се Лянь. — Сколько раз я тебе говорил, чтобы смотрел под ноги и был аккуратным? — уточняет у него мужчина, когда встает со стула и начинает заваривать парню чай с ромашкой. — Много, — парень улыбается, говоря это. Му Цин ухмыляется. Се Лянь всегда был таким сколько они были знакомы. Тот и в их первую встречу так же споткнулся об этот небольшой порожек, влетев в чайную. Тогда его хоть успели придержать под локоть, не давая ничего снести из рядом стоящей мебели. Но если это было только один раз… Се Лянь каждый раз спотыкался об эту небольшую ступеньку, когда никто из его посетителей не делал этого. Му Цин потом даже специально повесил табличку с надписью «осторожно ступенька!» — для одного конкретного человека. Жаль только, что это не возымело никакого эффекта. — Обещаю в следующий раз быть внимательным, — заявляет Се Лянь, когда подходит к нему. — И в который раз ты мне это говоришь? — выгибает бровь Му Цин, давя в себе улыбку. Се Лянь смеется на это. Они вдвоем прекрасно знают, что парень иногда (читать как: всегда) забывает про этот небольшой порожек. Так что для них не станет чем-то удивительным, когда Се Лянь в очередной раз споткнётся об него. — Не важно выглядишь, — замечает парень, когда Му Цин поворачивается к нему. — Плохо спал? — обводит пальцем зону вокруг глаз, намекая на его синяки. Мужчина хмыкает. — Обещаю, что сегодня хорошо посплю, — протягивает Се Ляню стаканчик с чаем и завернутые в пакет печенья. — Ох, и в какой ты раз мне это говоришь? — Се Лянь копирует его выражение лица, выгибая бровь. Му Цин отпускает смешок. — Как и ты мне, — ухмылка не сходит с губ, — очень много раз, — говорит мужчина и наблюдает, как теперь Се Лянь отпускает смешок. — Хорошего дня. — И тебе, — улыбается ему парень и уходит, расплатившись. Наблюдая, как дверь закрывается за спиной Се Ляня, Му Цин понимает, что многое изменилось за эти годы. Он вновь прикрывает глаза и трет веки кончиками пальцев. Со временем он начал ценить человеческое общение и стал больше тянуться к людям. Если раньше его тяготили компании, разговоры, то сейчас… все стало наоборот. Общение с людьми стало для него таким же важным, как и нахождение с самим с собой наедине. За все это время мужчина познакомился со множеством добрых, ярких и интересных личностей. Каждый из них был по-своему уникален, и вызвал у него неподдельный интерес. Му Цин полюбил разговаривать с ними. Полюбил поддержать словами, если видел, что человеку это нужно в данный момент. Его короткие «все будет хорошо», «у тебя все получится» и самое просто «удачи» — поднимали людям настроение. Такая поддержка от незнакомого человека заставляла их почувствовать себя лучше, чем было до этого. Му Цину нравилось видеть, как в их глазах загорались огоньки счастья и радости, когда до этого в них плескалась грусть. Ему нравилось видеть, как на их лицах расцветала улыбка. Му Цин полюбилось давать советы, если его об этом просили. Раньше мужчина от этого отказался бы просто потому, что не желал хоть как-то помогать людям. Даже если его просили. Но сейчас все иначе. Люди стали видеть в нем надежного человека, которому можно довериться. Потому что Му Цин не осудит. Он полюбил людей и общение с ними. Ему полюбилось разговаривать, заводить знакомства, поддерживать и давать советы всем, кто это у него просил. А видеть, как на их лицах появляется улыбка, а в глазах блеск — это делает его по-настоящему счастливым. Видеть благодарный и теплый взгляд, слышать простое, но такое искреннее «спасибо» — заставляло его сердце таять и появляться на губах той самой настоящей улыбки, которую уже давно никто не видел. Му Цин полюбил помогать и поддерживать людей, потому что… не сумев получить их в свои годы, в которых он так отчаянно нуждался, Му Цин старается дать их другим. Хотя бы таким способом. Это все, что он мог сделать. Так проходил его каждый день. С потоком заходящих и уходящих людей, с тихими разговорами за столиками. С пожеланиями хорошего дня и благодарными улыбками. Время за работой для него всегда шло размеренно и неспешно. В такие моменты ему особенно остро казалось, что оно и вовсе замирало. В такие моменты Му Цин ощущал себя в какой-то другой реальности: настолько погружался в свой мир, что не хотелось покидать его совершенно ни при каких обстоятельствах. За потоком людей, за их разговорами у него в груди та странная тревожность, которая с утра успела оплести внутри всего его, успокаивается. Разжимает свои тиски и отступает на задний план, давая полностью погрузиться в работу. Он забывается в этом спокойствии, которое дарит ему чайная, до самого вечера. Время постепенно движется к закрытию, когда Му Цин кидает взгляд на часы, отдавая в этот момент стаканчик с чаем своему гостю. Желает хорошего вечера, и вот за спиной последнего — он так думает — посетителя закрывается дверь. Прикрывает глаза, ведет плечами и сутулится. Разминает шею, боль в которой он игнорировал с обеда. Усталость, которая отступила на задний план, возвращается с удвоенной силой, ложась грузом на плечи. У Му Цина возникает острое желание прямо сейчас вернуться в комнату, упасть на кровать и проспать до завтрашнего дня. Но он не может так поступить: ему надо еще закончить кое-какие дела. Мужчина тяжело выдыхает и, выходя из-за своего места работы, начинает прибираться. Му Цин моет столы, стулья и прилавок, подметает пол и, когда остаётся довольным проделанной работой, возвращается за прилавок. Достает толстую тетрадь и карандаш из ящика в столешнице. Он хмурится, вертя карандаш меж пальцев. Тупым взглядом смотрит в раскрытую тетрадь. Та служила ему записной книжкой, куда Му Цин записывает все, что надо будет сделать в течение недели. Туда мужчина ещё записывал все сорта чая, которые следует прикупить; Му Цин также записывал в неё всевозможные рецепты выпечки, которые ему хочется попробовать. Записи в тетрадь и планирование определенных дел на месяц, успокаивали его. Мужчина всегда отвлекался от всех внешних и внутренних факторов, когда садился что-то записывать, но… в этот раз Му Цин не может сконцентрироваться на листе бумаги перед собой. Непонятное чувство съедает изнутри очень сильно, заставляя его еще больше хмуриться. Стучит карандашом по листу, оставляя на чистой бумаге серые точки. Переводит рассеянный взгляд в окно. Дождь стал, кажется, еще сильнее, чем был с утра и днем. Он хлещет по стеклам с удвоенной силой, образуя завесу, что не видно ничего снаружи. Видны только блики проезжающих машин и фонарей. Му Цину, даже не выходя на улицу, может сказать, что улицы, переулки, перекрестки — уже в реках текущей воды. Даже водостоки не справляются с ее количеством. Завывает и бьется в окна ветер. Звук капель, барабанящих об окна и стены чайной, заставляют его тревогу ненамного утихнуть, но не исчезнуть до конца. Она притупляется, но машет своими красивыми руками где-то очень рядом, гладя его душу кончиками пальцев. Щекочет, заставляя что-то внутри сжиматься. Гремит гром, когда Му Цин все же оставляет идею записать хоть что-то в блокнот. Откладывает карандаш в сторону и закрывает записную книжку. Утыкается лицом в ладони и тяжело выдыхает. Трет глаза до точек под веками. Хрустит и разминает пальцы на руках, когда все же поднимает голову, вновь смотря на настенные часы. Жмурится и часто моргает, пытаясь прогнать сонливость. Время движется к восьми, и ему уже совсем скоро надо закрываться. Му Цин еще какое-то время сидит, смотря нечитаемым и рассеянным взглядом куда-то в сторону, а потом заставляет себя предпринять попытку встать со стула. Но, когда мужчина уже хотел встать и выйти из-за прилавка, случается это. Му Цин слышит звук резко открывающиеся двери. Та задевает стул, что тот проезжается по полу с неприятным скрипом. Затем слышится громкое недовольное ругательство от мужчины, который, в спешке заходя, спотыкается об порожек. А потом ужаснейший звук грохота из-за захлопнувшейся двери, так как его посетитель не смог удержать в руках ручку от нее. Это случается из-за сильного сквозняка. Му Цин замирает в той позе, в которой остался при подъеме со стула. Чуть сгорбившись, уперевшись руками в прилавок. Его пальцы сжимают край столешницы до побеления. На глаза упала челка, но все равно видно его широко распахнутые глаза. Ему страшно сделать лишний вдох или выдох. Сонливость, как рукой сняло. Холодный сквозняк, прошедший по ногам, заставляет немного привести себя в чувства (но этого ни черта не достаточно), потому что… Мужчина, который заявился в его чайную, — Фэн Синь. Он не видел Фэн Синя около двенадцати лет. Фэн Синь, поднимая голову после того, как поворачивает к нему, точно так же замирает на месте, боясь сделать лишний вдох. Фэн Синь практически мокрый насквозь: вода стекает по его лицу и волосам, впиталась в ткань пальто. Зонтик, который был в его руках, явно не помог тому справиться с непогодой на улице. Вокруг него появляется лужа, на которую Му Цин переводит свой взгляд. Чтобы не смотреть на Фэн Синя. Ботинки Фэн Синя, кажется, также полны воды. Но мужчине сейчас до всего этого явно нет дела. Потому что его глаза широко распахнуты. В его в глазах настоящее и неподдельное удивление. Фэн Синь явно не ожидал встретить его вот так, зайдя в неприметную чайную, которая затерялась в постройках многоэтажек. Но и Му Цину не лучше. У него сердце замирает в груди, а затем начинает стучать так сильно, что отдается в висках. Перехватывает дыхание. Он опускает голову, закрывая челкой свое лицо полностью. Закусывает щеку изнутри. Так вот из-за чего его терзала непонятная и смутная тревога. Вот почему в груди было предчувствие того, что что-то должно произойти. Мужчина прекрасно знал, что чутье никогда не подводит его, но… Му Цин даже не мог подумать, что встретится с Фэн Синем. — Проходи, — прерывает тишину между ними Му Цин, когда у него получается взять себя в руки; когда он точно уверен, что голос не подведет его. От неясного волнения пересыхает во рту. Мужчина тяжело сглатывает, когда отворачивается спиной к Фэн Синю. Зажмуривает глаза. Ему кажется это все сном, что это все не по-настоящему, но… голос позади него до боли знакомый. Голос, который пробуждает в его душе что-то очень старое и забытое. Тоска расцветает в груди красивым и изящным цветком. — Не думал, что когда-нибудь тебя еще увижу, — говорит хриплым голосом Фэн Синь. Мужчина тут же неловко откашливается. Му Цин слышит, как тот подходит к прилавку. Шуршит одежда, Фэн Синь явно снимает пальто и вешает его на спинку высокого стула, когда подвигает его к прилавку. Скрипят ножки отодвигаемого стула. Зонтик был оставлен сушится раскрытым возле двери. — Давно не виделись, — звучит тихий голос за его спиной. — Да, — отзывается так же тихо Му Цин, когда поворачивается к мужчине, смотря тому в глаза. — Давно. Двенадцать лет — это немаленький срок. Двенадцать лет — это целая жизнь, которую он провел без Фэн Синя. Без его ярких улыбок и громкого смеха. Без его крепких, но нежных объятий. Без чувственных поцелуев в губы и шею. Без его признаний в любви в смущенное красное ухо горячим шепотом. Без теплых ладоней, которые всегда грели его ледяные пальцы. Без запаха древесных духов, которые всегда окутывали Фэн Синя. (Этот практически неуловимый запах он чувствует прямо сейчас от мужчины. У него сжимается сердце от нахлынувших воспоминаний.) Без его поддразниваний и попыток пощекотать. Последнее действие все время заканчивалось шуточной дракой, после которой они, уставшие и измотанные, лениво целовались. Без их тупых споров и несерьезных и шуточных ссор. Эти двенадцать лет пролетели, как один миг. Казалось, что эти годы прошли незаметно, слившись в один огромный поток из дней, недель и месяцев, но… это не значит, что Му Цину было легко. Ему было невыносимо. Первые года два дались особенно тяжело. Ему все время казалось, что он находится в прострации, где все чувства и эмоции застыли. После огромного пожара, внутри было выжженное поле, где ничего не осталось. Внутри все было серое, мрачное и безрадостное такое же, как и мир перед его глазами. Яркие краски жизни и чувств остались там. Где-то в прошлом. Его эмоциональное состояние колебалось от «более или менее» до «все просто ужасно». Ему все время казалось, что это случилось не с ним, а с кем-то другим. Будто это не его сердце, которое он готов был вырвать из своей груди и отдать Фэн Синю, разбили вдребезги, вдоволь наигравшись. Будто это не он провел первые годы словно в вакууме, непонимания ничего вокруг. Будто это не он весь первый год склеивал себя заново по маленьким кусочкам, но так и ничего не выходило. Потому что эти маленькие осколки рассыпались в его дрожащих руках, из раза в раз падая на пол. Будто это не он стал прозрачной копией себя самого. Будто это не его словно заживо похоронили, размазав чувства по земле и растоптав их. Будто это не он рыдал от, не хотевших утихать, чувств, которые пытался спрятать глубоко в себе, чтобы никто не увидел и не узнал о них. У него сердце такое глупое и хрупкое сейчас сжимается сильно-сильно. Начинает тянуть где-то в душе, на которой огромная рана, не затянувшаяся до сих пор. Рана, которая хоть и перестала кровоточить и покрылась коркой, но болеть продолжает все так же сильно, если сделать лишние движения и потревожить ее. У него сейчас болит в груди где-то над солнечным сплетением так сильно, что хочется взвыть. У него от голоса Фэн Синя воспоминания вспыхивают в голове, проносясь перед глазами громадным потоком. Все то, что он так старательно пытался забыть и подавить — ударяет в затылок, выводя его из, устоявшегося за столько лет, равновесия. Бесспорно, со временем ему становилось легче. Но это случилось после третьего года, который заставил вновь безудержный огонь эмоций вспыхнуть в груди. Тогда этот всплеск злости и какая-то странной обиды, которые заполонили все внутри, заставили его подавленные чувства пробудиться. Заставили эти чувства полыхать в груди на выжженном пепелище, делая ему настолько больно, что становилось трудно дышать. Но огонь этих чувства так же быстро потух, как и загорелся. Да, становилось из года в год легче, но… Спустя даже двенадцать лет, Му Цин может сказать, что так и не смог полностью собрать себя. Чашка со стуком становится напротив Фэн Синя. Му Цин замирает, смотря на неё. Он даже не заметил, как его руки сами самой приготовили чай. Лицо Фэн Синя уже сухое: тот явно вытер его полотенцем, которое Му Цин специального для этого положил на прилавок. Мужчина втягивает запах заваренного чая и переводит вновь удивлённый взгляд на него. Му Цин прикрывает веки и отворачивает голову. Не дает Фэн Синю смотреть своими пронзительными карими глазами ему в лицо. Он еле заметно хмурится. Му Цин, сам того не осознавая, приготовил чай из любимого сорта Фэн Синя. — Не думал, что ты помнишь какой мой любимый чай, — Фэн Синь осторожно, будто чего-то боится, берет чашку в руки и отпивает немного. — Было бы странно, если я не помнил, — Му Цин, вздохнув, ставит локти на прилавок. Облокачивается на него полностью, смотря как Фэн Синь маленьким глотками пьет горячий напиток. — Да, — Фэн Синь ставит чашку, и теперь его черед отводить взгляд. — Твоя правда. Вновь повисает тишина. Только звук капель, разбивающихся о стекла, рассеивает ее. Где-то гремит гром и сверкает молния. Му Цин подпирает лицо ладонью и, ничего не стесняясь, начинает разглядывать лицо мужчины, сидящего сбоку от него. Фэн Синь практически не изменился. У него все та же острая линия челюсти и прямой нос, покусанные, со слегка опущенными уголками, губы. Все та же прическа — завязанный на голове пучок. Отличие только в его одежде: Фэн Синь в строгом классическом костюме, который подчеркивает его поднятое и стройное тело. Му Цин прекрасно знал, что раньше мужчина ненавидел все, что связано с официальным стилем, но, как он понимает, работа заставляет того носить деловую одежду. Му Цин замечает мелкие морщинки в уголках глаз Фэн Синя. У того явно такая же яркая и солнечная улыбка, которую он запомнил. Фэн Синь повзрослел. Му Цин это видит прекрасно. Перед ним сидит настоящий мужчина, а не молодой парень, которого он когда-то знал. Му Цин еле заметно грустно улыбается. Время и вправду слишком быстро идет. Фэн Синь, чувствуя на себе пристальное внимание, поворачивает голову и натыкается на взгляд мужчины. Му Цин с жатым сердцем замечает, что глаза Фэн Синя остались совершенно такими же: добрыми, полными жизни и энергии. Только в них сейчас было одно отличие: в них можно было заметить огромную усталость. Фэн Синь так же, как и Му Цин ранее, начинает разглядывать мужчину перед собой. Такое ощущение, что Му Цин ни капельки не изменился. В те же острые черты лица и тонкие пальцы, подпирающие щеку. Такие же длинные черные волосы, струящиеся по плечам. Фэн Синь замечает морщинку между бровей мужчина. Тот никак не может избавиться от своей привычки вечно хмуриться. Темные синяки под глазами, которые на бледной коже сильно выделяются. Покусанные, как у него самого, губы. Уставший вид мужчины напротив, заставляет что-то в груди сжаться. Но глаза Му Цина… изменились. Фэн Синь помнил их совершенно другими: он помнил счастливый и с озорным огоньком взгляд. Помнил, как начинали они блестеть при громком смехе. Помнил, как в них загорался азарт, когда они начинали спорить до посинения. Помнил, как они хитро щурились, когда Му Цин начинал поддразнивать его. Мужчина прекрасно знал, что хоть Му Цин и выглядел всегда спокойным и отчужденным, но за этим всегда скрывались яркие и безудержные эмоции, которые, если затронуть, накрывали подобно цунами, сметая все на своем пути. Фэн Синь прекрасно знает эти карие глаза, которые когда-то очень давно смотрители на него с нежностью, но сейчас… они ему кажутся чужими. Глаза напротив потухли, не оставив за собой ничего. Океанская гладь любимых глаз застыла, покрывшись корочкой толстого слоя льда. В них плещется тоска, в которой он и сам тонет. Внутри сильнее сжимается, потому что… ему больно. Больно от осознания того, что виноват во всем этом он. И никто другой. Но прошлого уже не изменишь, как бы ты сильно не хотел этого сделать. Прошло слишком много лет. Они больше не те двадцатилетние влюбленные до одури парни, а взрослые мужчины со своей жизнью. Прошло столько лет и им уже ближе к сорокам, чем к тридцати. Они двое взрослых людей, и каждый со своей историей и жизненным опытом. Каждый со своими страхами и внутренней борьбой. Прошло слишком много времени, и они вдвоем до неузнаваемости изменились. Холодный и гордый характер Му Цина стал мягче и более открытым, а взрывной и вспыльчивый нрав Фэн Синя — стал гореть ровным пламенем, которой больше не обжигал, а грел своим теплом. Острый на язык, любящий спорить, Му Цин больше не вступал в словесные препирательства, предпочитая никому больше ничего не доказывать. Фэн Синь же стал более сдержанным в порывах своей злости и в умении придержать язык за зубами, чтобы не наговорить различных грубых слов и оскорблений. Загонявший себя в рамки и не пытавшийся понять себя, Му Цин со временем понял и нашел свою главную ценность в жизни — свободу. Фэн Синь же, всегда стремящийся к самым дальним и высоким вершинам, наконец-таки достиг их, но… забравшись на них, так и не смог понять: нужно ли ему было это на самом деле или нет. Двое мужчин изменились, но, встретившись спустя столько лет, они оба понимают, что они видят перед друг другом образы всё тех же влюбленных двадцатилетних парней. Видят перед друг другом людей, чьи сердца разбиты вдребезги и склеены по частям. Но так и не сросшихся в единое целое. — Как Цзян Лань? — спрашивает Му Цин, после пятиминутного затишья и разглядывания мужчины напротив. Спрашивать у бывшего до сих пор любимого человека о его женщине — очень классная идея. Но Му Цин совершенно не знает о чем говорить. В тишине, которая повисла между ними, ему становится еще тревожнее, чем было до того, как Фэн Синя вошел в чайную. Ему кажется, что лучше уж они поговорят о Цзян Лань, чем будут молчать. Имя этой женщины больше ничего в его душе не вызывает. Если только небольшую горечь во рту, а так — уже нет никаких чувств и эмоций. Все давно перегорело, не оставив ничего. Многое за эти двенадцать лет было понято и осознано. И почему так все произошло, и почему кто-то решил, что так будет лучше для них двоих. Только правда в том, что никому из них не стало лучше от такого решения. — Хорошо, — Фэн Синь вновь отводит взгляд, беря кружку в руки и отпивая большим глотком заваренный крепкий чай. Он совершенно не удивлен, что Му Цин знает имя его жены. Мужчина смотрит на часы на своей руке. — Она, скорее всего, сейчас помогает делать уроки Цоцо, — Фэн Синь вздыхает: время уже показывает девятый час. — Любит он до последнего тянуть с ними… — А ты? — Что я? — вновь переводит взгляд на Му Цина, который подпер теперь кулаком свой подбородок и внимательно смотрел на Фэн Синя. В глазах мужчины явно считается вопрос. Му Цин хмыкает слегка, давя в себе улыбку. — Ты помогаешь делать уроки своему сыну? — приподнимает бровь. — А, — мужчина вздыхает. — Да, помогаю, если есть время, — Фэн Синь как-то грустно смотрит в сторону. — Только сейчас этого времени совершенно нет. — Почему? — Слишком много работы, — Фэн Синь сжимает пальцами переносицу. — Я даже боюсь, что не смогу попасть на день рождения собственного сына, что тут даже говорить, — глаза у мужчины устало прикрыты, когда он говорит это. Голос у него грустный, даже плечи немного сутулятся. Фэн Синя явно чувствует вину из-за этого. — Ты говорил об этом Цзян Лань? — Да, говорил — Фэн Синь смотрит, как Му Цина забирает его кружку. — Но я пообещал ей, что сделаю все возможное, чтобы вернуться в город и домой вовремя, — скрещивает руки на груди. Рука Му Цина на секунду зависает над заварником из-за его слов. А разве Фэн Синь не живет здесь? Просто… он не думал, что мужчина мог переехать в другой город, потому что тот всегда был привязан к этому месту. Му Цина даже мысли такие не посещали, если говорить честно. Хотя... мужчина может понять, почему Фэн Синь переехал в другой город. Му Цин даже может сходу назвать несколько причин, почему тот так сделал, но он не хочет слишком много думать об этом всем. Му Цин крепко сжимает ручку небольшого чайничка, когда он заваривает вновь чай. Почему-то рука решила дрогнуть и расплескать кипяток по поверхности стола. Му Цин сам до конца не может понять, почему это произошло. Он слегка хмурится, поворачиваясь к Фэн Синю и держа чашку в своих руках. На разлитый кипяток он не обращает никакого внимания. — Что такое? — мужчина, ощущая его вопросительный взгляд, поворачивается к нему. — Ты разве не здесь живешь? — Му Цин приподнимает слегка бровь, озвучивая свой вопрос, который крутился в голове. — Нет, — Фэн Синь слегка улыбается, тем самым благодаря Му Цина за еще одну кружку чая, когда тот ставит ее перед ним. — Я здесь в командировке уже две недели, — мужчина начинает греть руки об бока чашки. — Если все будет хорошо, то через пару дней вернусь домой. — Ясно, — коротко отвечает Му Цин, и между ними вновь повисает тишина. Когда-то еще лет десять, наверно, назад имя этой женщины вызывало в его душе бурю эмоций. Внутри грудной клетки разрастался пожар из различных стадий злости и всепоглощающей обиды. Ему было трудно совладать с ними, хотя он прекрасно понимал что Цзян Лань не была ни в чем виновата. Он просто завидовал. Сильно завидовал ей. Му Цин завидовал тому, что она могла целовать и обнимать Фэн Синя. Завидовал, что рядом с ней был такой прекрасный и любящий мужчина. Ему было больно. Прошло столько лет, а Му Цин до сих пор помнит те эмоции, которые он испытал, когда смотрел фотографии со свадьбы Фэн Синя. Внутри тогда почему-то стало слишком тяжело, что перехватило дыхание. Будто непонятное что-то давило на грудную клетку, грозясь придавить его сверху. Сердце сжалось сильно, а затем забилось с сумасшедшей скоростью. Стало так невыносимо, как и тогда, когда Фэн Синь разбил его сердце прямо перед его ногами. Ему казалось, что его сожженное черное поле больше ничего не сможет потревожить, но… в груди вспыхнула боль. Она вспыхнула ярким огнём; она расцвела, пустив свои корни по венам. Оплела его всего внутри и сдавила, впившись острыми шипами до крови. Дрожащие пальцы сжали телефон в руках очень сильно, что побелели ногти. Сжалась челюсть до неприятных ощущений. Закрыв глаза и с силой зажмурившись, Му Цин старался утихомирить свое застучавшее сердце. Но ничего не выходило. Он думал, что был готов, хотя бы мысленно, к этому, но все его ожидания рассыпались в прах. Он думал, что станет легче при виде (даже такого, на фотографиях) Фэн Синя, но и этого не случилось, потому что… он любил и продолжает любить этого человека. Как бы ни старался подавить, забыть эти яркие и сильные чувства, которые разрывали его грудную клетку. И из-за этого чертовски невыносимо. Потому что чувства, спрятанные очень глубоко внутри, сейчас режут его и так израненную душу поперек, а не вдоль. Оставляют яркие росчерки полос, заставляя зажмурить глаза и выдохнуть судорожно через нос. На фотографиях Фэн Синь был до безумия красив в этом чертовом свадебном костюме. На этих фотографиях на него смотрел все тот же человек, которого он знал практически три года назад. Была та же яркая и счастливая улыбка, но которая больше не адресована ему. Был тот же любящий взгляд, но который больше не направлен на него. Были те же объятия, в которых теперь была Цзян Лань, а не он. Му Цин долго рассматривал эти фотографии и… что-то ему не давало покоя. Он долго вглядывался в снимки, просматривая их по несколько раз, пока не понял, что этим «что-то» — был взгляд Фэн Синя. В глазах мужчины хоть и плескалось счастье, перемещенное с нежность, но… Му Цин прекрасно видел, что здесь что-то не так. Он не до конца смог поверить глазам Фэн Синя. Потому что в них, он смог разглядеть чувство какой-то тоски и печали, невидимых для других людей. Му Цин слишком хорошо знал Фэн Синя, чтобы этого не заметить. Но он старался не думать об этом. Потому что теперь они друг для друга никто. Спустя столько лет, Му Цин осознал одну простую вещь: он счастлив и рад, что у Цзян Лань рядом такой муж. Он рад за Фэн Синя, который смог двигаться дальше. Когда этого же он не смог сделать сам. Му Цин рад, что Фэн Синь смог двигаться дальше, несмотря на явную печаль в его глазах, которую он когда-то заметил на свадебных фотографиях. — А как ты? — выдергивает его из воспоминаний Фэн Синь. Му Цин переводит на него рассеянный взгляд. Мужчина за это время успел допить чай, взять его карандаш, который так и остался лежать на прилавке, и начать вертеть его между своих пальцев. — Как я? — Му Цин вновь утыкается щекой в свою ладонь. — Я ничего, — смотрит прямо в темно-карие глаза напротив. — Мне нечего рассказывать. И это абсолютная правда. Ему и правда нечего рассказывать. Что ему рассказать Фэн Синю? Как он все это время пытался склеить себя, хотя до конца это так и не вышло? Как он еще тлел в своей душе надежду, что у него получится собрать все разбитые осколки своего сердца? Как он только лет пять назад смог наконец-таки обрести душевное равновесие? Как его глупое и хрупкое сердце прямо сейчас сжимается в тисках, когда он смотрит в его глаза? Как воспоминания, только от его вида, проносятся перед глазами яркими пятнами? Му Цин не хочет об этом рассказывать Фэн Синю, потому что он знает, нет, уверен, что мужчина об этом всём сам прекрасно догадывается. Потому что, спустя столько лет, Му Цин понял — не только ему могло быть тяжело и больно. Не одному ему могло быть невыносимо так, что хотелось выть, срывая голос. — Как ты жил все эти годы? — не сдается Фэн Синь. Тот продолжает все так же вертеть карандаш в руках. У Му Цина уже перед глазами мельтешит из-за этого. Му Цин прекрасно видит, как Фэн Синь нервничает. Эту привычку — крутить различные предметы в своих руках — он помнит хорошо. — Обычно, — пожимает плечами. — Тихо, спокойно, без какой-либо спешки и гонки, — прикрывает глаза. — Просто, — тихо вздыхает, — в какой-то момент я понял, что мне это совершенно не нужно и… — Му Цин делает жест рукой, показывая на чайную, — оказался здесь. И это правда. Закончив университет, Му Цин, как со многими это бывает, не пошел работать по специальности. Было множество причин, почему он решил не идти работать по полученной профессии, хотя ему правда нравилось это дело. Но в конечном итоге, Му Цин ни капельки не жалеет о своем принятом решении. Му Цин после выпуска устроился работать официантом в одном из лучших ресторанов в городе. Проработал он там несколько лет, сумев подняться до администратора, но и оттуда в конечном итоге ушел. Как только он сумел накопить определенную сумму денег, которая нужна была для выкупа чайной, Му Цин уволился. А после кучи тягомотины с бумагами, покупкой чайной и дальнейших проблем — Му Цин наконец-таки смог вздохнуть свободно и начать жить так, как он сам хотел. Между ними вновь повисает тишина. Му Цин смотрит в окно, наблюдая за тем, как капли стекают по стеклу. Фэн Синь же не перестает крутить меж пальцев карандаш, пристально смотря на свои движения. Они вдвоем понимают, что им больше не о чем разговаривать. Они теперь два знакомых незнакомца, которые случайно встретились. Фэн Синь больше не задаёт никаких вопросы из-за того, что понимает — Му Цин ничего больше не скажет. Тот всегда был таким, когда не хотел разговаривать. Из Му Цина в такие моменты нельзя было вытащить не то, что слова — звука ни одного можно было не услышать течение дня. Фэн Синь прекрасно это помнит, поэтому как-то давить на мужчину не хочет. Му Цин молчит не из-за того, что он не хочет разговаривать. Нет, это совсем не так. Просто причина в том, что ему правда нечего сказать Фэн Синю больше чем то, что только что сказал. Хотя… ему всегда было что сказать Фэн Синю. Но сейчас это не имеет никакого значения, потому что прошло двенадцать чертовых лет. Никакие слова прошлого никак и не при каких обстоятельствах не изменят. Никакие слова не изменят их самих. Му Цин очень хорошо помнит тот день, когда из него вынули сердце, разбив на множество маленьких кусочков. Помнит отчетливо тот день, когда душу с корнем вырвали, заставив испытать невыносимую боль, которая со временем хоть и притупилась, но так до конца она и не смогла пройти. В тот день от Фэн Синя пришло короткое сообщение о том, что им надо поговорить. Такая короткая фраза, а заставила в его душе зацвести тревожности во всей своей красе. Заставила ее пустить корни, оплетя его внутри полностью. Заставила дрожи пройтись по телу и осесть в руках. Что пришлось сжимать сильно кулаки, чтобы подавить её в пальцах. Заставила ладони похолодеть и чему-то начать тянуть прямо над солнечным сплетением. Паника сковала грудь, потому что после таких фраз, всегда происходило что-то плохое. Так и случилось. — Му Цин, — Фэн Синь сжал кулаки, пытаясь собрать все свои силы воедино. Они стояли по середине аллеи в парке, где они иногда гуляли. Под ногами была мокрая плитка из-за недавнего дождя. Холодный ветер проникал за ворот курток, обвиваясь вокруг шеи змеёй. — Мы должны расстаться. А Му Цин замирает. У него внутри что-то обрывается и падает вниз. Это, кажется, было его сердце, упавшее к ногам и разбившись об плитку. Такое чувство будто земля уходит из-под ног от слов, произнесенных Фэн Синем. Его сковывает внутри тисками, перекрывая доступ к воздуху. Кровь стучит в висках, а в голове пусто. Один сплошной вакуум, в котором одно единственное чувство боли режет грудь. Стало так больно, что захотелось закричать. Он всегда боялся услышать эти слова от Фэн Синя. Боялся, что когда-нибудь такой день настанет, но… они так старательно строили свои отношения; так старательно строили себя, открываясь друг другу. Да, он боялся, но с каждым днем этот страх уходил и исчезал из его мыслей, пока не испарился окончательно. Но... это не мешало таким мыслям иногда все же появляться в его голове. Мысли эти были мимолетны: те сразу же развеивались стоило Фэн Синю его обнять. Они оба своими действиями и словами доказывали, что правда любили друг друга. Они друг другу безоговорочно доверяли, вот только что произошло? Слова Фэн Синя сейчас звучат, как одно сплошное предательство. Фэн Синь будто предал и отвернулся от всего того, что они так старательно строили и чувствовали к друг другу. Почему? — Почему? — тихо спрашивает Му Цин, так как боится, что его голос сорвется, если он будет говорить громче. — Я не хочу больше тебя врать, — звучит уверенный голос, за которым скрылась невыносимая боль. — Я тебя больше не люблю. Потому что сказанные слова были одной сплошной ложью, которая тянется уже на протяжении двенадцати лет. Му Цин больше ничего не спрашивает: ком в горле не даст нормально ничего сказать. Глаза сухие, но он чувствует, как его медленно накрывает. Парень понимает, что больше не выдержит. Он разворачивается и уходит, тлея внутри себя надежду, что Фэн Синь остановит и скажет, что это очень тупая и не смешная шутка, хотя прекрасно осознает: этого не случится. Фэн Синь его так и не останавливает. Все случается так, как и думал парень. Му Цин ушел так и не узнав, сколько сил было приложено, чтобы сдержать слезы, которые были готовы потечь по щекам Фэн Синя, когда тот смотрел на уходящую спину самого дорого и любимого человека в своей жизни. Фэн Синь зажмурил с силой глаза и стиснул челюсть до неприятных ощущений. Сжал кулаки до побеление костяшек. Агрессивно стер слезы, которые все-таки потекли по его щекам. Он не думал, что может быть так больно и отвратительно на душе из-за сказанных слов. Но Фэн Синь принял решение, которое в будущем будет иметь последствия. Тогда Фэн Синь думал, что поступает правильно. Думал, что так будет лучше для них двоих. Да, было слишком по-эгоистически принять такое решение без Му Цина, но… ему тогда казалось, что это решение и вправду самое правильное из всех возможных. Жаль, что свою ошибку Фэн Синь понял только спустя много лет, когда уже ничего нельзя было изменить. Фэн Синь хотел, как лучше, но он оказался глуп. Слишком глуп. Мужчина столько раз себя корил и даже ненавидел за принятое решение, что можно сбиться со счета. В тот злосчастный день он совершил самую большую ошибку в своей жизни, но… даже после осознания её — ничего нельзя было сделать. Фэн Синь больше всего на свете ненавидел себя самого за совершенный поступок. Потому что он был молод. Потому что он был по-настоящему слишком глуп и одновременно наивен. Глуп из-за того, что пошел на поводу у общества и разорвал отношения с Му Цином. С человеком, которого любил и любит до сих пор. Фэн Синь был слишком напуган, что с Му Цином что-нибудь могло случится из-за их отношений; что что-нибудь с Му Цином и им самим могут сделать. Да, поступок не рассудительного и взрослого человека. Поступок человека, который испугался неясно чего; поэтому он решил оборвать на корню все, что они так медленно, но старательно строили, пока не стало слишком поздно. Своими словами мужчина разбил не только сердце Му Цина, но и свое заодно. Собрать которое до конца так и не смог. Хоть ему это решение далось слишком тяжело, но это не отменяет того, что Фэн Синь поступил как ребенок. Поступил по-детски, убежав от ответственности. Вот только и это он понял слишком поздно. Фэн Синь был наивен из-за того, что убедил себя, вбил себе в голову то, что сможет без Му Цина. Был уверен, что если скрыть свои чувства, подавить их в себе и продолжить, хотя бы постараться, заново жить — станет легче. Вот только… легче не становилось. Ему будто оборвали доступ к тому нужному кислороду. Фэн Синь слишком поздно понял, что не может дышать без Му Цина. Спустя двенадцать лет, можно с уверенностью сказать, что принятое решение не принесло ничего им двоим кроме огромной боли и склеенного кое-как разбитого сердца. И не угасших до сих пор чувств в образы тех двадцатилетних парней, которых они сейчас видят перед друг другом. — Му Цин, я… — Ничего, пожалуйста, не говори, — резко обрывает его на полуслове мужчина. — Мы с тобой прекрасно понимаем, что твои слова никакой погоды не сделают, — Му Цин отрывается от разглядывания окна и вновь смотрит в глаза Фэн Синя. — Или я не прав? — Ты прав, Му Цин, — тихо отвечает ему Фэн Синь. Они вдвоем прекрасно знают, какие именно слова хотел произнести Фэн Синь, но только мужчины осознают, что они ничего не изменят и ничего не исправят. Хоть в глазах друг друга они видят все те же чувства, что и много лет назад. — Фэн Синь, — Му Цин прикрывает веки и отводит взгляд, — ты сам принял это решение, — Фэн Синь сжимает сильнее карандаш в руках. Слова бьют наотмашь по больному месту. Мужчина хмурит брови, сглатывая комок в горле. — Ты сам решил, что так будет лучше, так что теперь не надо ничего говорить, — слова Му Цина жесткие, но зато это чистая правда. И они оба это знают. — Все равно уже ничего не изменишь. — Я знаю, Му Цин, — все также тихо говорит ему Фэн Синь. Его голос слегка охрип, что мужчине приходится прочистить горло. — Прекрасно знаю, — откладывает карандаш в сторону и тяжело вздыхает, отворачивая голову и пряча свой взгляд. Хоть слова Му Цина чистейшая правда, но это не отменяет того, что в этот момент им обоим становится больно. Слова, которые Фэн Синь так хочет сказать, рвутся наружу, оседают на кончике языка, но их приходится душить в себе. Приходится замкнуть их на замок. Заставить огромным камнем лечь на сердце. Фэн Синь стискивает зубы до боли, впивается ногтями в ладонь, когда встает со стула. Они расстаются так больше ничего и не сказав друг другу. Му Цин грустно улыбается смотря на зонтик, оставленный Фэн Синем. Тот за ним так и не возвращается. И не вернется.

***