Сгоряча

      Разозлить Чую трудности не составляло, особенно когда он уже был весь на взводе. Вот и теперь казалось: если присмотреться, виднелась алая аура гнева, окружавшая его с головы до ног.       — Не сейчас, Дазай, я занят, — строго предупредил Чуя, сверяя какие-то строки в двух на вид абсолютно идентичных документах, после того, как, по всей видимости, почувствовал её присутствие в комнате.       Дазай подступила ближе и заглянула ему через плечо, рассматривая покоящиеся на бумагах пальцы – нежные, изящные пальцы. Напряжённые. Очевидно, Чуя был озабочен какой-то неудачей по работе. Дазай в его делах не разбиралась. Не то чтобы её это вообще интересовало.       — Детка, надо же тебе когда-нибудь отдыхать, — промурлыкала она, склоняясь к нему и прижимаясь со спины. — Я соскучилась…       Порывисто вздохнув, Чуя процедил сквозь зубы:       — Я. Занят.       Он агрессивно вычёркивал пометки, оставленные незнакомым корявым почерком, замер и чуть мягче добавил:       — Освобожусь вечером.       Адекватным людям этого хватило бы вполне. К счастью, к таковым Дазай себя не относила и сдаваться так просто не намеревалась. Она и так изнывала уже два часа, безуспешно пытаясь достичь насыщения игрушками. По своему опыту Дазай знала: в делах такого рода лучшая тактика – безжалостное нападение.       И она нападала. Нагло лезла, липла, вертелась рядом; бесстыдно тёрлась об него ягодицами, мурлыкала развратности на ухо, проводила пальцами по его волосам и просто вела себя самым неподобающим образом, распаляя.       Чуя отмахивался от намеренно назойливых рук, разминающих плечи, трогающих шею, заслоняющих глаза. Дазай специально навалилась объёмной грудью ему на спину. На раздражённое цоканье лишь плотнее прильнула к нему, потираясь о его щеку своей. Ладонь нырнула под домашнюю футболку. Ноготь зацепил сосок, вызывая сдавленное шипение.       Под второй ладонью, поглаживающей скулу, дрогнул лицевой мускул.       Выхватив – для надёжности – из рук Чуи листочек (наверняка колоссально важный), Дазай схватилась за верхние края и потянула в разные стороны. Две полоски полетели на пол к её босым стопам.       — Всё, сука, заебала. Иди сюда!       Полная восторга, Дазай понеслась удирать. Чуя вскочил со стула и рванул следом за ней.       Подхватив подол длинной юбки, Дазай стремительно сбегала по ступенькам. Нырнула в ближайшую комнату, прижалась к стене и затаила дыхание. Шаги не слышала – чувствовала их спиной. Яростные вибрации проходились вдоль позвоночника и томительно растекались внизу живота, пока Чуя пытался понять, где она.       — Куда ты делась, тварь?! — зарычал он, переворачивая что-то на своём пути.       В щепки разлетелась посуда, вовремя не убранная после обеда. При треске разбитого пополам стола Дазай невольно вздрогнула: напоминало хруст костей. Шум постепенно отдалялся и вскоре совсем исчез. Она глубоко вздохнула и неуверенно выглянула из своего укрытия. В холле было пусто.       Первый шаг получился робким, второй – чуть более твёрдым. На третьем Дазай вскрикнула, пытаясь высвободить цепко захваченное запястье. Она оглушительно визжала, затаскиваемая обратно в комнату.       Чуя вцепился в волосы и рывком потянул её вниз, вынуждая согнуться пополам и оказаться напротив ширинки.       — Этого ты хотела, дрянь?! — выплюнул он, толкая её носом в свой пах.       Споткнувшись, Дазай впилась пальцами в мускулистые бёдра и полной грудью вдохнула острый запах возбуждения. Энергично кивнув, осторожно подняла взгляд. В небесных глазах бушевало пламя, затопляя радужку и зрачок. Чуя отстегнул пуговицу, дёрнул молнию и повторно ткнул Дазай лицом.       — Так чего ты ждёшь, — рявкнул он, с силой надавливая на затылок.       Она подалась вперёд, падая на колени и обводя головку языком сквозь бельё. Нетерпение, гнев исходили от Чуи волнами, он готов был вскипеть в любую секунду, и от этого внутри всё сладостно трепетало. Язык прошёлся по длине ствола, смачивая ткань слюной. Чуть потянув за штаны и позволив им сползти вместе с бельём, Дазай накрыла головку губами.       — Блядь, чего добиваешься? Соси, — Чуя зашипел, дальше оттянув резинку трусов и толкнувшись бёдрами в рот. Пришлось насадиться горлом на крепкую эрекцию.       Глотка приятно засаднила, жаждущая именно такого обращения. Дазай обожала из раза в раз отсасывать превосходный член Чуи; готова была делать это часами каждый день, а после – проглатывать горькую густую сперму в любом количестве, измазываться ей целиком.       Она глубоко вдохнула, расслабила челюсть и принялась работать ртом. Над головой раздался низкий стон. Пальцы сильнее вцепились в волосы.       — Да, вот так, смотри не подавись, мразь.       В оскорблении звенела похвала, и Дазай давилась, потому что ей это нравилось. Она держалась как могла, но приглушённое членом мычание вырывалось само, точно так же, как выделялась смазка и стекала под юбкой по ногам.       — Тебе нравится отсасывать, а, Дазай? — Чуя похлопал её по щеке, собрав в кулак больше волос. Их длина Чую бесила: он сто раз повторял, как ему хотелось таскать её за хвост, а Дазай не смогла бы собрать их даже в крошечный узелок. — Это потому, что хер мой? Или потому, что такая грязная шлюха готова сосать любому, кто позволит, м? Ах да, ты же не можешь ответить…       Дазай громко простонала, наслаждаясь болью в щеках и челюсти и сглатывая желанную горечь слов вместе с солоноватой смазкой. Голова кружилась, сверху слышалось неровное дыхание; остерегающее шипение усиливалось по мере наращивания темпа. Слёзы собирались в уголках глаз и обжигающе стекали по лицу – для Дазай душащий жар в висках был лишь показателем стараний. Таким же показателем, как бессознательное движение любимого тела навстречу её ласкам.       — Хватит, — член вынули на одном из возвратных движений. — Покажи сиськи.       Часто дыша, Дазай без промедлений стряхнула лямки с плеч и дёрнула майку вниз, оголяя груди. Вскинув голову, она засекла, как потемнел взгляд Чуи, как плотоядная ухмылка расцвела на его губах. Он шлёпнул головкой по подбородку и скользнул к шее. Чтобы продолжить, необходимо было встать на коленях. Ноги от сидения затекли и покалывали.       Осаму накрыла груди ладонями и поймала толкнувшуюся между ними головку в тесный плен. Чуя зарычал, сразу же свирепо толкаясь между её грудей; пришлось плотнее их сжать. От резких, грубых движений Дазай едва не отшатывалась назад, удерживаясь только благодаря пятерне на затылке.       Именно такое обращение нравилось ей больше всего. Будучи спокойным и игривым, всё своё внимание Чуя направлял на удовлетворение её потребностей. Но стоило ему разозлиться – и собственное удовольствие выходило на первый план. В такие моменты прислуживать ему, утолять жажду, пачкаясь в сперме, для Дазай становилось потребностью, неотложной нуждой. Так или иначе, Чуя, как и полагается хорошему мужу, всегда ей угождал.       Набухшие соски призывно торчали; указательные и средние пальцы, сдвигаясь, стискивали их, одновременно с усердным массажем ствола. Дазай изводилась, готовая взвыть от желания быть трахнутой, но Чую надо было ещё немножко довести. С ослабленной бдительностью он прикрыл глаза, так что Дазай увидела шанс улизнуть.       Подскочив, помчалась прочь из комнаты: вырвалась через зал в противоположный коридор, откуда с разбега влетела в крошечную спальню для гостей с одной-единственной кроватью из всей мебели. Дверь закрылась на щеколду за миг до того, как подоспел Чуя, рванув за ручку слишком поздно.       — Вылезай из конуры, сука! — устрашающие нотки подсказывали, что Чуя порядком разозлился. Когда он стукнул кулаком по проёму, Дазай встрепыхнулась всем телом. — Открой дверь, или я её выбью.       Осаму завладело пьянящее предвкушение, и она отступила в сторону, затаив дыхание.       — Не выводи меня из себя. Я это сделаю.       Дазай ждала, кусая губы. Выламывать дверь в своём же доме Чуя всё-таки не стал, но щеколда, покрывшись яркой аурой, щёлкнула под его влиянием в следующую секунду.       — Нарываешься, мразь, — с презрением шипел Чуя, впечатывая Дазай в стену и прижимая щекой к обоям. — Тебе нужна только жёсткая ебля, да?       Помимо ладони, на спину давило ещё и той самой алой аурой, и Дазай не могла пошевелиться. От собственного бессилия внутри становилось томительно жарко. Стон прозвенел в напряжённом воздухе особенно остро. Голос Чуи и его интонации щекотали всё внутри.       — Да, — выдохнула Дазай, напоказ оттопыривая зад и потираясь о торчащий стояк.       Чуя схватил её за ягодицы, увлажняя и без того мокрую ткань подола; потянул за волосы, побудив слегка согнуть ноги в коленях, и впился зубами в шею, оставляя болезненный отпечаток. Дазай прерывисто ахнула, дурея из-за жажды быть заполненной. Стенки непроизвольно сжимались.       — От твоей щели несёт возбуждением, — чуть спустившись, прошептал он ей между лопаток, а сам от желания уже терял голову. — Выебу, как драную суку.       Вульва нестерпимо пульсировала при каждом слове, касании, дыхании. Дазай ёрзала, стараясь задеть ею член. Юбка закрывала всё вплоть до лодыжек, и Дазай знала, как Чую, обожавшего её длинные ноги, это ещё сильнее выводило из себя. Когда юбку сдёрнули, Дазай переступила через пояс на резинке и призывно повиляла нагими бёдрами. И моментально оказалась в коленно-локтевой позе прямо на покрывале. Раскрытое, уязвимое, раздразнённое тело сгорало от голода.       — В какой позе тебя трахнуть, м?! В этой? — крепкие руки сжимали ягодицы до слепящих вспышек под веками. Дазай не удивилась бы – и уж точно не огорчилась бы – цветастым синякам.       Она активно закивала, когда Чуя пристроился сзади, размазывая предэякулят вдоль ноющих губ. Он рвано толкнулся внутрь, выскользнул и въехал до упора. Дазай взвизгнула и заскулила, сразу же беспрерывно раскачиваясь от жёстких движений. Чуя натягивал её на себя и телом, и за волосы, и трахал, трахал, трахал, погружаясь в текущую щель. Сердце бешено било по рёбрам.       — Раздрочила себе дырень, — фыркнул Чуя, ухватившись за бок, и стал въезжать ещё быстрее и резче, шлёпая кожей о кожу.       Дазай замычала, стиснув челюсти. Надо же уметь себя развлекать.       Чуя, наконец-то, давал ей то, чего она так ждала. Брал её грубо и несдержанно. Прогибал под себя. Натягивал по самые яйца. Каждое движение обжигало влажные стенки. Во рту пересыхало, а жалобный скулёж звенел будто со стен, как не свой. Но Дазай чётко знала, что это её.       Дорвалась.       — Выброшу… все… твои… резиновые… хуи… ёбаная ты тварь, — Чуя делал паузы в словах, ритмично дыша и так же ритмично двигая бёдрами.       Он прижался к ней со спины, прилипая потной футболкой к мокрой майке. Животные стоны теперь лились прямо в ухо, и Дазай готова была расплавиться в любой миг. Чуя выпустил волосы и до боли сжал сосок.       Дазай хотела бы закусить край подушки, но из-за бойкой мощи движений успевала лишь иногда хватать воздух. Отрывисто вскрикивала и пищала, целиком отдавалась непрерывным содроганиям тела позади. Едва не долбилась лбом о стену, пока Чуя долбил её с быстротой молнии, безжалостно натирая вагину.       — Дай мне кончить, дай, дай, дай, — он слетел с тормозов и упорно шёл к цели, выбивая из неё остатки души.       Под Чуин утробный рёв горячий напор хлынул внутрь и ошпарил стенки. Дазай сжала в пальцах подушку, уткнулась в неё лицом и заверезжала. Чуя драл её до помутнения в глазах, сцеживая всё, что было, судорожными толчками. Голова кружилась. Тело трясло. Дазай попыталась разлепить веки, но ослепла и рухнула в темноту.       Сознание вернулось на место, когда над ней, лежащей на спине, нависли с нашатырём. От резкого запаха, вдарившего в ноздри, Дазай скривилась и разом оклемалась, отталкивая ватку ослабшей кистью.       Чуя долго выдыхал, выпрямляясь.       — Ну и напугала же ты меня, дура, — он с упрёком покачал головой.       Хотелось возразить, что дурак здесь он, раз суёт под самый нос опасный нашатырь, но было слишком хорошо, чтобы ругаться. Это можно и потом. Протянутую кружку с водой Дазай мигом осушила и прилегла обратно, полная довольства и безмятежности.       — И всё-таки ты это сделал. Дотрахал меня до обморока, — она медленно моргала и улыбалась. — Я думала, что умру.       — Боже, пиздец. Ну тебя нахер, — Чуя поднял взгляд к потолку и отвернулся, потирая виски подушечками пальцев. — Пойду сварганю чего-нибудь. Балдей.       Дазай балдела. Ей достался самый заботливый в мире муж.