Не только лишь сон

      Этой ночью, как и ночью до, сон никак не желал принять Никкаль в своё царство. Мысли в голове метались и роились, отдавая тупой болью в висках. Бездействие убивало. Прошло уже несколько дней с торжественной ночи, когда Шамаш и Энлиль явились по её душу.       «Потерпи, Никкаль. Я помогу тебе во всём, дай мне время всё подготовить» – просил Ниалл, и Ника злилась. На него, на себя. На Ияра, который подставился, чтобы выиграть ей время, на Кингу, втравившего её в это безумие. На скрывавшего всё брата и снова на себя. Как она могла вообще ничего не замечать?!       «Терпение никогда не было моей сильной стороной» – каждый раз мрачно думала она. От отчаянных и решительных мер её удерживало лишь то, что Ниалл не спускал с неё пристального взгляда. Дошло даже до угроз, что спать она будет в его кабинете. Прямо в эту минуту, Никкаль была уверена, под её дверью и окнами явно стоит какое-то охранное заклинание.       Обдумывая очередной план побега, она погрузилась в такой долгожданный, но беспокойный сон.       Ощущения были странными и, на удивление, знакомыми. Она терялась в тенях или, может, сама была тенью. Всё пространство вокруг было окутано магией, голова кружилась от странной смеси ароматов жженой травы и не то специй, не то благовоний. Воздух вокруг был густым, почти осязаемым. Постепенно тени вокруг неё расступились, расползаясь вдоль стен просторного помещения; но они всё ещё были частью её самой.       Комната, где она очутилась, больше напоминала какое-то подземелье и скудно освещалась пламенем нескольких факелов. Прямо посередине в неестественной позе стояла фигура. Сердце Никкаль пропустило удар, но она словно была прикована к месту, способная только наблюдать.       С потолка спускались толстые цепи, заканчивающиеся кандалами на запястьях узника. Их длины хватало ровно настолько, чтобы закованный человек мог касаться пола пальцами ног. В скудных лужицах света его кожа особо резко контрастировала с темными волосами. Казалось, он был без сознания или просто без сил.       -Кингу…       Никкаль дернулась от неожиданности вместе с мужчиной в цепях. С противоположного конца комнаты приближался силуэт, постепенно превращаясь в миниатюрную девушку. Ника уже знала её. Как заворожённая, она наблюдала за тем, как та подошла к мужчине, коснулась рукой его щеки.       — Нингаль, — тихий выдох, похожий на молитву.       Он льнул к ее рукам как огромный кот, что-то тихо говорил, но Никкаль не слышала, что именно.       — Тише, тише, — успокаивающе повторяла Нингаль, — я всегда буду с тобой.       — Ты сон… морок, — покачал головой Кингу, — ты не можешь быть правдой.       — Мы оба делали глупости, но это в прошлом. Я заберу тебя отсюда, только помоги мне, прошу.       — Всё, что попросишь…       — Амулет. Он ещё у тебя, Кингу?       — Амулет? — Кингу резко вскинул голову, словно только сейчас пришёл в себя, — ты уничтожила его.       — Я…. Скажи мне, где амулет, Кингу. И мы покинем это место.       Нингаль вытянула руки к цепям, магический огонь, как её живое продолжение, охватил металл. На мгновение Ника почувствовала укол ревности, ожидая, что вот сейчас она станет свидетелем воссоединения. Но кандалы не поддавались огню, она видела, как они накалялись, обжигая скованные запястья.       — Скажи, где он, Кингу, и всё закончится!       — Ты никогда его не получишь…. Шамаш, — конец фразы был похож на шипение.       Раскалённые наручники жгли кожу, распространяя вокруг приторный запах горелой плоти. Грудь Кингу вздымалась и опадала, челюсти было крепко сжаты. Иллюзия рассыпалась мерцающей пылью, являя вместо тонкой маленькой фигурки мужчину в чёрных одеяниях. Довольный собой, он отошёл на полшага.       — Ты сдаёшь позиции, Дракон, — по лицу мага расползлась хищная усмешка, — позволил обмануть себя таким жалким фокусом.       Шамаш ходил из стороны в сторону, глядя на безвольно повисшего на цепях мужчину. Запястья пленника не переставая кровоточили, но он словно не замечал этого, смотря в одну точку перед собой.       — Ты не смог спасти её, Кингу, и это мучает тебя до сих пор. Ты был глупцом, заносчивый юнец, возомнивший из себя…       — Боишься, что скоро Энлиль отправится к её мстительному духу?       В руках Шамаша вспыхнули языки пламени, усмешка превратилась в оскал, но Кингу лишь невесело усмехнулся.       — Вот видишь, Шамаш. В эту игру можно играть вдвоём. И только мне из нас двоих нечего терять.       — Ты… — процедил сквозь зубы Шамаш.       Пламя, сорвавшись с кончиков его пальцев, тонкой плетью хлестнуло по вытянутым вверх рукам Кингу. Никкаль видела, как тот сильнее сжал зубы, как натянулась и лопнула кожа под напором огненной нити. Ещё взмах и тонкий жалящий хлыст прошёлся сбоку, оставляя рваный порез вдоль рёбер. Третий удар пришёлся поперёк живота. Кингу резко выдохнул с таким звуком, что Никкаль пробрало до костей, и как-то неестественно расслабился. Губы Шамаша вновь растянулись в хищном оскале.       — Довольно, друг мой. Он не даст тебе ответов, будучи без сознания.       Занёсший руку для нового удара, маг обернулся на голос. Энки обвёл взглядом безвольно повисшее на цепях тело и вздохнул.       — Он истощён травами, магически ослаблен и закован в цепи. Эти истязания не делают тебе чести, Шамаш. Он подначивает тебя, и ты слепо принимаешь его правила игры. Вновь и вновь пытаешься разбить каменную стену одним лишь упрямством.       — Я смогу сломить его! — глаза Шамаша полыхали едва ли не ярче пламени на кончиках пальцев.       — Он здесь уже больше недели, но по-прежнему только насмехается над твоими попытками, — Энки снисходительно покачал головой, — ты понапрасну расходуешь силы.       Шамаш собирался что-то возразить, но светловолосый мужчина прервал его одним лишь жестом.       — Он, как это ни прискорбно, нужен нам живым и в здравом уме.       Разведя руки в стороны Энки стремительно наращивал водную стену перед собой. Даже здесь, в углу комнаты, Никкаль обдало свежестью и прохладой. Маг свёл руки перед собой, толкнув вперёд водный массив. Пришедший в себя узник резко вскинул голову, хватая ртом воздух. Вода стекала с его волос, попадая в глаза и рот. Окатившая его волна смыла с тела алые потёки, выставляя на обозрение глубокие тёмные полосы обожженной плоти. Оперевшись ногами, Кингу поморщился, ослабляя давление на стёртые в кровь запястья.       — Доброй ночи, Кингу, — с абсолютно неуместным радушием произнёс Энки.       Мотнув головой, Кингу откинул прядь мокрых волос с лица и сплюнул воду к ногам мага, стоявшего перед ним. Энки неодобрительно покачал головой.       — Не понимаю твоего упрямства, всегда всё можно решить цивилизованно.       — Предлагаешь надеть мне ошейник вместо наручников? — усмехнулся Кингу.       — Предлагаю занять тебе твоё место среди нас и забыть старые обиды. Мы не можем уничтожить друг друга, мой юный друг, это бессмысленная борьба. Я предпочитаю возглавить то, с чем не могу бороться. Наша сила в целостности, нам подчиняются, пока боятся.       — Ты прав лишь в одном, Энки. Вы не в силах меня убить. Можете держать меня здесь хоть до скончания веков, ваш конец наступит раньше моего.       Энки вновь покачал головой, глядя на Кингу со смесью жалости и чего-то, что Никкаль никак не могла распознать.       — Мне не нужна твоя жизнь, Кингу. И даже твои мучения не принесут мне большой радости. Я лишь хочу чтобы все и всё оставалось на своих местах. Я привлеку любые доступные мне средства, кстати об этом. От твоего покаяния зависит не только твоя жизнь, ты, к примеру, можешь выторговать свободу тому мальчишке.       Кингу продолжал молча и беспристрастно смотреть перед собой, ожидая, пока Энки закончит мысль.       — Тому, которого поймали в академии. Он возглавлял твой культ, если я не ошибаюсь.       — Культ Тиамат, не мой. Откуда мне знать, что творится в голове у несмышлёных детей.       — Значит ли это, что его жизнь тебе не дорога? — Энки пристрельно всматривался в его лицо.       — Абсолютно. Его вера в идею и собственную избранность принесла мне некоторую…пользу.       — Стало быть, мальчишка нашёл амулет? Вот зачем ты явился в тюрьму. Что же, очень умно, никто всерьёз не воспринимал угрозу от какого-то бедолаги студента.       Энки помолчал, словно укладывая полученную информацию в уже устоявшуюся картину. Некоторое время просто смотрел перед собой, и вдруг жутковато улыбнулся.       — В таком случае, я отдам приказ сыну, который незамедлительно должен будет доставить ко мне девчонку.       — Девчонку? — лицо Кингу оставалось беспристрастным.       — Именно. Его подопечную, которая ворвалась с тобой в мою тюрьму.       Вот это «мою» показалось Никкаль очень знакомым. Точно так же Ниалл говорил про академию. Энки был взбешён, хоть и не показывал это внешне. Кингу же, напротив, напоминал глыбу льда. Ни единой эмоции, ни грамма волнения в голосе, лишь бесконечная усталость.       — Хочешь принести в жертву и её тоже? Идея так себе. Откровенно говоря, проблем от неё больше, чем пользы, а магии едва ли больше, чем в твоих псах.       — И всё же ты нашёл её и притащил сюда.       — У тебя неверная информация, Энки, — Кингу вернул магу снисходительную улыбку, — сюда её притащил твой сын. Очень удачное стечение обстоятельств, без неё было бы сложнее договорится с мальчишкой.       — Ты лжёшь мне!       Маска спокойствия и радушия спала с лица Энки, дав волю истинным эмоциям. Никкаль же не испытывала сейчас ничего, кроме опустошения.       «Так вот как оно было…» – засела в голове ядовитая мысль.       На короткое мгновение, а может, ей и вовсе это показалось, Кингу смерил её пронзительным взглядом. Но в следующий момент он мотнул головой, отбрасывая с глаз очередную мокрую прядь волос.       — Твоя маленькая пособница, — поджал губы Энки, — так или иначе предстанет перед моим судом за помощь тебе. И только от твоей сговорчивости зависит, переживет ли она эту встречу.       Не дожидаясь ответа, Энки развернулся к выходу, на ходу кивнув Шамашу. Когда эти двое скрылись из виду, в комнате воцарилась давящая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Кингу. После их ухода он словно позволил себе почувствовать всё произошедшее ранее. Размял занемевшие пальцы и выдохнул сквозь зубы, потревожив прилипший к запястьям металл. Длинный порез на боку от малейшего движения вновь начал кровоточить.       Грудь Никкаль сжало щемящее чувство чужой боли, отодвинув на задний план все обиды и разочарования. Хотелось разорвать удерживающие её незримые путы и сделать хоть что-то.       — Тебе давно пора покинуть это место, госпожа, — горечь в его голосе заставила Нику вздрогнуть, — ты услышала и увидела уже достаточно жестокости.       «Он что же, видел меня?»       — Не вижу, но чувствую твоё присутствие…       «Это ведь сон. Я сплю. Так и есть, нужно срочно проснуться».       — Это не только лишь сон, госпожа. Я ошибся, позволив возникнуть этой связи… Кровь не вода, такие клятвы не проходят даром.       «Кровные узы?»       — Скорее тонкое связующее звено. Но не будем об этом. Уходи, Никкаль. И постарайся не возвращаться. Поверь, и хотя бы раз прислушайся, ты спасёшь этим не одну жизнь.       Никкаль захотелось ударить его за такие слова, закричать, что она и не подумает сдаться. Но тени вокруг неё снова стали сгущаться, становясь плотнее и мешая дышать. Когда грудь сдавило от нехватки воздуха, она резко вдохнула и открыла глаза. Подушка была влажной от катящихся по щекам слёз.       «Сон. Только лишь сон». – Убеждала она себя, стараясь унять бьющую её дрожь, пока небо за окном из чернильно-синего постепенно приобретало розоватые и золотые оттенки.