«Потанцуй со мной»

— Будет дождь, — подумала Френсис, посмотрев на затянутое тучами небо, садясь в свой серебристый «гремлин», — надеюсь, папа это заметит и закроет окна на веранде. Она опять задержалась. И снова чувствовала себя виноватой перед девочками, которым уже который раз обещала поиграть в «монополию» и собрать вместе пазл, подаренный аж на Рождество. Первые капли застучали по лобовому стеклу, едва она успела выехать с парковки Института Слоуна-Кеттеринга и повернула на Йорк-авеню. На ближайшем светофоре Френсис не глядя дернула рычажок дворников и задела тумблер включения радио, сдвинув верньер с привычной частоты: в малолитражке даже худенькой невысокой Френсис было тесно. Радио зашуршало и из динамика раздались звуки старого шлягера Эрика Кармена «Hungry eyes». Френсис будто оцепенела. Настойчивый гудок сзади заставил её вздрогнуть, переключить скорость и нажать педаль газа. Закусив губы, она наугад стала давить на кнопки радио, пытаясь заставить его замолчать. И только когда в машине воцарилась тишина, женщина смогла выдохнуть. Она мельком глянула на себя в зеркало заднего вида и печально улыбнулась: «Прошло тринадцать лет, тринадцать, слышишь, Френсис Марджори Хаусман, а ты все равно дергаешься, как девица в пубертате. Давно пора повзрослеть». Френсис часто разговаривала в машине сама с собой, потому что дома она не могла себе позволить такую роскошь, как тишина. Чувствуя, что глаза помимо её воли наполняются слезами, женщина свернула на парковку у супермаркета. Магазин был уже закрыт, и только неоновая реклама слегка освещала пространство вокруг. Френсис заглушила мотор и включила радио снова. Она успела услышать последние аккорды песни, так неожиданно выбившей её из привычной колеи. — Я просто устала. Я имею право на слабость и даже на слезы, — сказала женщина своему отражению в зеркале и, упав головой на скрещённые на руле руки, горько разрыдалась. Она оплакивала не себя, а девушку, которой была 13 лет назад. Беззаботную, счастливую, влюблённую, смотревшую на мир широко открытыми глазами, верившую, что всё в её жизни сложится прекрасно. Тогда никто не называл её полным именем, просто Бэби. Она и была ребёнком: наивным, взбалмошным, доверчивым… То лето в 63-м году разделило жизнь на две такие непохожие половины. Когда её отец, доктор Джейк Хаусман, известный кардиохирург, впервые за много лет выкроил пару недель, чтобы провести их вместе с женой и дочерьми, радости не было предела. Старшая дочь, Лиза, настаивала на поездке в Европу, жена Марджори предлагала Флориду и острова, но доктор Хаусман не хотел ни жары, ни новых впечатлений, он мечтал о тишине и покое, поэтому поддался уговорам своего давнишнего пациента Макса Келлермана провести отпуск у него на курорте. Бэби было все равно. Она обожала отца и просто радовалась лишней возможности побыть с ним вместе. Но с тишиной и покоем сразу не задалось. Ладно ещё, если бы седых волос отцу добавила Лиза, он уже привык, что ее волнует только подходят ли коралловые туфли к платью дынного цвета и как закрутить амуры с симпатичным официантом. Да, без официанта и в этот раз не обошлось, но все-таки главной причиной головной боли доктора Хаусмана стала его любимица Бэби. Хотя, зная её целеустремленность и настойчивость в достижении цели, отец мог бы не удивляться, что его семнадцатилетняя крошка умудрилась влюбиться, потерять невинность и научиться неплохо танцевать за такой короткий срок. Как он боялся, что теперь Бэби больше не будет нужна его поддержка. Ну разве только снова занять денег для очередного попавшего в беду. Джонни Кастл, учитель танцев и возлюбленный Бэби, естественно, не нравился доктору Хаусману. Он в штыки воспринял их идею жить вместе и настоял, чтобы для начала Джонни нашёл постоянную и достойную работу, а дочь начала учебу в университете. Парень уважал его авторитет, Бэби смирилась. Она дала слово отцу закончить университет прежде, чем сменит фамилию Хаусман на любую другую. Единственной неожиданностью стало то, что, изначально поступив на факультет экономики, Бэби к началу занятий перешла в соседний медицинский корпус Нью-Йоркского университета, предпочтя точным наукам психологию. Отец закатывал глаза к потолку, но мама поддержала младшую дочь, доверительно сообщив мужу, что и в этом Бэби тоже пошла в неё. Джонни оказался человеком дела, он упорно обивал пороги рекрутинговых фирм и кадровых агентств. В итоге к концу сентября он получил заманчивое предложение: стать тренером в реабилитационном центре при мемориальном военном госпитале. Бэби была горда и счастлива: эта работа не только позволяла Джонни иметь стабильный доход, но и была связана с пользой обществу. Вот только условием было прохождение обучения в Европе, именно оттуда пришло новое направление в реабилитации инвалидов через обучение танцевальным па. Тогда им казалось, что год разлуки будет чудовищным испытанием, но Джонни думал о будущем, а Бэби обещала приехать к нему на каникулах. Они были молоды, они верили в свою любовь… Перед прохождением таможенного контроля он поднял её на руки и попросил стать его женой. В конце концов, ведь фамилию можно и не менять. Она, смеясь, согласилась. Счастье звучало в унисон с их общей песней про голодные глаза… А пару недель спустя все пошло прахом. Почему всегда такая осторожная мама пустила Лизу за руль, когда дождь лил как из ведра и на шоссе не работало освещение? Их смогли обнаружить только через восемь часов, когда отец забил тревогу. Мама жила ещё 8 дней, страшно мучаясь от болей. Последними её словами были «Бэби, позаботься о папе и Лизе». Бэби обещала. Отец поседел, внутри него будто погас свет. На похоронах его с трудом смогли оторвать от гроба. Лиза отделалась парой синяков и депрессией, которая подтолкнула её к мысли, что жизнь слишком коротка, и надо успеть попробовать всё. Пока Бэби и доктор Хаусман провожали Джонни, который сразу прилетел поддержать любимую, Лиза собрала чемодан, выпотрошила отцовский сейф, прихватила материнские драгоценности и сбежала, оставив записку, что обязательно напишет, когда устроится. Отец заливал горе односолодовым виски, хотя раньше почти не пил. На просьбы и уговоры дочери он не обращал внимания. За полгода он буквально потерял и человеческий вид, и работу. Бэби боялась сойти с ума. Джонни готов был все бросить и вернуться, но она запретила ему, слишком велика была неустойка за срыв контракта, да и оставалось не так много времени, чтобы закончить учебу. Тем более, что его успехи и талант были замечены, за разработку тренировочного комплекса он получил весомый грант, на который и жили Бэби с отцом. Лиза впервые дала о себе знать, когда до возвращения Джонни оставался месяц. Она позвонила из окружной больницы Нью-Джерси, умудрившись застать отца трезвым, что бывало теперь крайне редко. Он едва дождался возвращения Бэби из университета, и они помчались спасать непутевую Лизу. Когда доктор Хаусман с младшей дочерью вошли в палату, старшая была уже одета и стояла с сумкой в руках. Быстро чмокнув отца и сестру, она протянула им конверт и, обняв одновременно обоих, прошептала в пространство между их ошарашенными лицами: «уверена, вы меня поймёте». Затем она кивнула в сторону больничной палаты и быстро пошла к выходу, где её уже ждало такси. Но прежде, чем исчезнуть, она обернулась и крикнула: — Бэби, помни, ты обещала маме позаботиться о нас с папой! Из оцепенения Хаусманов вывел внезапный детский плач — в палате, из которой вышла Лиза, в прозрачной кювезе лежала крошечная девочка в трогательной розовой шапочке. В конверте была справка о рождении, родовая карта и заявление Лизы Хаусман, заверенное главным врачом, о том, что все права на новорожденную дочь она передаёт своей сестре. В шоке Бэби наклонилась, подняла рыдающего младенца, прижала к себе, забаюкала, и девочка тут же успокоилась, словно поняла, что теперь она в надежных руках. Вернулись домой они уже за полночь. Заезжали в супермаркет, в аптеку. Доктор Хаусман достал с чердака старую колыбельку. Покормили малышку смесью, уложили спать, боясь смотреть друг на друга, откладывая все разговоры до утра. Отец настоял, что эту ночь он проведёт с внучкой, как-никак он — врач. Бэби вошла в свою комнату, закрыла дверь и в изнеможении сползла по ней на пол, простонав: «о, господи, Лиза». Несколько минут она сидела на полу, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь осознать произошедшее. Потом встала, машинально включила маленький телевизор и замерла, увидев новости на канале euronews: с экрана на неё смотрел счастливый Джонни, а рядом с ним улыбалась красивая девушка с роскошными рыжими волосами. Диктор сообщил, что американский тренер по танцам мистер Кастл и доктор восстановительной медицины Сара Берн запатентовали программу реабилитации для людей с врожденными нарушениями опорно-двигательного аппарата, что мистеру Кастлу поступило предложение основать вместе с доктором Берн центр реабилитации в швейцарских Альпах, спонсируемый известным банкиром и по совместительству отцом уже упомянутой мисс Берн… Бэби выдернула провод телевизора из розетки. Именно эта ночь определила её дальнейшую жизнь. На следующий день она приказала отцу бросить пить, записаться на программу 12 шагов и выставить их дом на продажу, затем написала заявление на перевод на заочное отделение и устроилась на работу машинисткой-переводчицей. Что-то изменилось в ней, прежде хрупкая, нежная девушка действовала с такой решительностью, что никто не посмел ей возразить или отказать. Она заехала в муниципалитет и получила свидетельство о рождении на имя Марджори Хаусман. А потом, пока отец кормил новообретенную внучку, позвонила Джонни и на одном дыхании сообщила, что все кончено, она полюбила другого и выходит замуж, попросила её понять, простить и не искать с ней встреч. Его крик на том конце провода она не слышала, дрожащей рукой положив трубку на аппарат, она перечеркнула собственную жизнь раз и навсегда. Деньги, полученные от обмена их большого дома на Лонгайленде на маленькую квартиру в Бруклине, помогли им продержаться первый год, пока доктор Хаусман не расстался с пагубной привычкой и не вернулся к работе. Видя, как надрывается его младшая дочь, совмещая неожиданно свалившееся материнство, работу, учёбу и ведение их маленького хозяйства, Джейк, вопреки своей гордости, пошёл на поклон к бывшим коллегам и даже пациентам. В итоге он получил должность кардиолога в недавно открывшемся институте исследования рака Слоуна-Кеттеринга и начал преподавать в медицинском колледже. Бэби смогла бросить работу и снова серьезно заняться учёбой. Малышка Мардж не доставляла особых хлопот, неожиданная помощь пришла  от старшей сестры Джейка, узнав о свалившихся на семью брата заботах, она сама напросилась в няньки. Ее взрослый сын давно жил с семьей в Канаде, и для пожилой женщины внучатая племянница стала настоящим спасением от одиночества. О Лизе Хаусманы услышали только через два года, когда снова раздался звонок из больницы, на этот раз — из Флориды. Как она жила все эти годы, они так и не узнали, Лиза умерла при родах, оставив в наследство сестре ещё одну дочь. Когда гроб с телом Лизы опускали в землю, Бэби на мгновение почувствовала, что в этот миг хоронит и собственную жизнь. Но годы шли, Бэби закончила университет с отличием и пришла работать в тот же институт, что и отец, сейчас она писала диссертацию по онкопсихологии — совершенно новому направлению в науке, основанному на помощи больным, пережившим рак. Совсем недавно общими усилиями им с отцом удалось купить небольшой, но очень уютный дом недалеко от Марин Парка. Мардж пошла в шестой класс, а младшая Рейчел, названная в честь двоюродной бабушки, в четвёртый. Всё у них было хорошо. У них, но не у Бэби… с Джонни она больше не виделась и с удивительным упрямством не интересовалась, как сложилась его жизнь. Лет десять назад Бэби столкнулась с его кузеном Билли, когда гуляла с девочками в парке, но предпочла пройти мимо, сделав вид, что не узнала его. На личной жизни она поставила крест, полностью погрузившись в работу и заботы о семье. Джонни Кастл так и остался её единственной любовью и единственным мужчиной. Бэби сдержала обещание, данное матери, пусть не в отношении Лизы, так её дочерей. Она подняла голову и посмотрела на часы: воспоминания о 13 годах её жизни заняли не больше 10 минут. Медленно выйдя из машины, она запрокинула голову и подставила лицо прохладным струям дождя, смывающим следы слез с горячих щёк. Бэби осталась в прошлом, в машину вернулась Френсис Хаусман, тридцать лет, специалист по посттравматическим синдромам, мать двух дочерей, которой нет дела до старых песен и у которой нет времени для грустных воспоминаний. Френсис заехала в гараж, когда дождь уже прекратился. Забрала из крошечного багажника пакет с книгами по теме её диссертации, дала себе честное слово, что уж сегодня обязательно найдёт для них время, и быстро прошла в дом через заднюю дверь. — Девочки, мама пришла! — казалось, отец чувствует ее приближение задолго до того, как она свернёт на их крошечную Бижу авеню. Радостный топот на лестнице означал, что дед снова пошёл на поводу у внучек, и спать они ещё не собирались. — Мамочка! Мы так ждали тебя! У нас такая замечательная новость!