***
Ви всегда хотелось иметь вещи, которых, как он знал, быть у него не могло, но это не мешало ему их желать. Одно Ви не мог понять: почему он постоянно выбирал то, что конкретно ему было недоступно, но будь на его месте другие люди — они бы получили все, и даже больше. Такэмура смотрел и говорил о Ханако так, будто она была божеством. Аматэрасу, сошедшей со страниц легенд и мифов. Он понимал причину. Ханако представляла собой живое воплощение всего, чем, по мнению Такэмуры, являлась «Арасака»: честь, достоинство, гордость, интеллект. Ви лично считал, что здесь Такэмура был круглым дураком и сильно заблуждался. Тем не менее, это их объединяло, так как он лелеял мысль, что, возможно, после всех пережитых событий Такэмура видел частичку этого и в нем тоже. Искусство заблуждаться и знать, что заблуждается, Ви постиг в совершенстве, и оно называлось словом, которое он любил и ненавидел одновременно: надежда.***
Питать надежду в Найт-Сити было бессмысленно, как писать на ветру, и Ви считал себя едва ли не глупее Горо, когда ждал его на орбитальной станции. Проходили дни, а тот все не появлялся, ни сообщения, ни звонка, ничего не было, а Ви все ждал и ждал, пока в один день его не осенило: какой же он дурак. Тогда он поднялся и ударил кулаком о стену. Сначала один раз, потом второй, пока его хриплое сипение не переросло в крик, пока не пришел медперсонал и не вернул его обратно в кровать седативным уколом. Ви лежал и вспоминал их с Такэмурой разговор, еще до того, как тот приехал к нему, одетый во все белое, как на похороны. — Ты совершаешь преступления ради денег. Я делаю это ради принципа и убеждений, — сказал Такэмура. Ви тогда пожал плечами и вцепился зубами в кусок пиццы с пепперони: они сидели на крыше, с ограды на них смотрела большими глазами кошка, и ему казалось, что лучше этого момента с тех пор, как он очнулся после выстрела в голову, лучше этого момента с ним пока еще ничего не происходило. — А есть разница? Преступление — все равно преступление. Такэмура замолчал, а потом рассказал ему про Тибу-11, про то, как стирал одежду в реке, и о том, что в Канагаве можно попробовать самые вкусные моти. Ви слушал с жадностью и думал, что, если бы не «Арасака» и ей подобные, не было бы никакой Тибы-11. И не было бы того Найт-Сити, который Горо так сильно ненавидел, и почему это ускользало от него, Ви никак не понимал. Впрочем, если бы не «Арасака», они бы не встретились, поэтому хоть что-то эта черная дыра, которая безжалостно сжирала все вокруг, сделала правильно.***
Он оказался не таким, каким Горо себе его представлял. Вор, укравший доказательство превосходства «Арасаки», просто не мог быть таким. Жилистым, пожалуй, несуразным, похожим на журавля. Чтобы этот — и убийца господина Сабуро… Немыслимо, нелепо. Так Горо думал, а потом вор, который жил, не зная, что такое честь, долг и верность, спас ему жизнь — дважды. И тогда Такэмура понял, что попал в свою же ловушку поспешных выводов. Ви был умен, часто молчал, но когда говорил, то на одно слово всегда находил два в ответ. Горо иногда ловил себя на мысли, что если бы они росли вместе, то, скорее всего, подружились бы. Он не ожидал от Ви помощи, которую получил совершенно безвозмездно и без всякой видимой причины. Ви спас ему жизнь дважды: первый раз — вернувшись, когда отряды «Арасаки» напали на их след, и второй — когда согласился дать показания, которых ждала от него госпожа Ханако. Поэтому, когда Ханако позвонила, Такэмура отправился на станцию так скоро, как смог.***
— Тебя держали здесь? Днями? Это варварство. От белых стен, кровати и стола ему стало тошно, потому что больше в этой комнате ничего не было: только стены, кровать, стол и кубик Рубика, так и не собранный. Ви сидел на кушетке всего в шаге от него, но в этот момент выглядел бесконечно далеким, дальше, чем сама Альфа Центавра. Он казался бледным, бледнее, чем Горо помнил, и нехарактерно слабым. — Зачем вы пришли? Это Ханако вас отправила? Ви поднял голову: взгляд его был колючим и пристальным, и, как всегда, он бил не в бровь, а в глаз. Горо подкатил к себе свободный стул, сел напротив. Он хотел ответить, что пришел бы раньше, если бы мог, но понимал, как это прозвучит. В конце концов его и впрямь прислала Ханако. — Операция не помогла, — вместо этого сказал он. — Ты умрешь до зимы. Ви молчал. Он молчал, и Такэмура отчего-то тогда подумал, что это хороший знак. Какой же дурак. — У тебя есть варианты. Я пришел о них поговорить. Горо смотрел, как дернулось колено Ви, как начала постукивать по полу нога: стук-стук. Ви злился, а еще — казался разочарованным. — Понятно. Значит, я все-таки тупой и расплачиваюсь за это. Горо хотел возразить, что из всех возможных вариантов он выбрал самый разумный, но не успел: Ви сам забрал у него планшет. Он слушал все объяснения внимательно, но едва Такэмура закончил говорить, встал. Движения его были хаотичными, так сильно непохожими на обычную невозмутимую манеру держаться. — Предположим, я даю согласие. Отправляюсь прямиком в «Микоши». Что дальше? Горо наблюдал, как он прошел от одной стены к другой: медленно, слишком медленно, как муха после долгой зимы. — Ты останешься там, пока корпорация не найдет для тебя подходящее тело. — Сколько? — Не знаю. — Сколько? — повторил Ви, будто и не слыша. — Пятьдесят лет, шестьдесят, семьдесят? Буду сидеть там, как Джонни Сильверхэнд, пока все, кого я когда-либо знал, не умрут? А потом вступлю в добровольное корпоративное рабство — сказочная идея для сказочного конца. Пора признать: я поставил не на то и все просрал. Плечи его опустились, пальцы перестали дрожать. Горо знал этот взгляд: так смотрели люди, которым больше нечего было ждать, не на что ставить и нечего терять. Которые ничего больше не желали. От этого взгляда у него вспотели ладони и в горле собрался сухой ком. — Нет. — Ви… — Нет, Горо. Если единственный выбор — это тюрьма, я предпочту не выбирать вовсе. Он всегда был тихим. Спокойным. Иногда говорил больше, чем следовало, но чаще — молчал, и Горо не мог понять, что творилось у него в голове. Сейчас ему казалось, что он понимал, и от этого было не по себе. — Ты рассуждаешь, исходя из чувства горечи. Пожалуйста, подумай еще раз. Ви вздохнул и сказал то, что было больше похоже на удар в лицо, и лучше бы он действительно ударил. — Принимая решение, я выбрал не «Арасаку» или Ханако, я выбрал вас. Вы ни разу не зашли ко мне за все время, и если бы Ханако не позвонила, оно бы так и осталось. Поэтому ни к чему это все. Давайте прощаться. Он протянул Такэмуре свою худую ладонь. Она была прохладной и сухой на ощупь. Медленно Такэмура ее взял. — Вот что получается, когда хорошие люди вверяют свою преданность плохому делу, — сказал Ви. — Действительно печальные истории.***
Такэмура ушел, а Ви остался сидеть на кушетке. Неудачник, как он есть. Со своего места он видел проклятый кубик Рубика и бесконечный космос в иллюминаторе. Он взял кубик в руки, попробовал его собрать. Не вышло. Тогда Ви отшвырнул его под стол и наконец позвонил Панам.***
Все началось с выстрела в голову, чипа и небольшого просчета. Все закончилось пыльной дорогой, солнцем, слепящим глаза, молчанием телефона и рукой Панам на его плече.