Cooking with Love / Готовим с любовью

Когда будильник Юнги сработал, он инстинктивно перевернулся и вытянул руку, чтобы прижать к себе Чимина, как делал это каждое утро, только для того, чтобы его рука коснулась пустых простыней. После мгновения замешательства он вспомнил, что Чимин был одним из тех, кто поддерживал Тэхёна во время родов, поэтому с легким вздохом он вытолкнул себя из постели и направился в ванную, чтобы подготовиться. После того, как он принял душ, побрился, почистил зубы и оделся, он пошел в комнату Ынджи, чтобы разбудить ее, так как семилетняя девочка была довольно самодостаточной и могла в основном готовиться к новому дню сама. Как только она удовлетворилась его объяснением, почему Чимина здесь нет, и начала одеваться, Юнги прошлепал обратно в комнату Минджуна и осторожно разбудил четырехлетнего мальчика. — Где папа? — тут же спросил Минджун в замешательстве, прижимая к груди свою плюшевую обезьянку, с которой он всегда спал. — У Тэ Тэ ребенок, — объяснил Юнги мягким голосом. — Значит, папа с ним, но он вернется позже. — Минджун немного кивнул, но все еще казался немного настороженным, и Юнги не потребовалось много времени, чтобы понять, что ребенок изо всех сил пытается справиться с такой резкой сменой распорядка дня сразу после того, как только проснулся. — Сейчас я точно не знаю, как папа ведет себя с тобой по утрам, поэтому мне нужно, чтобы ты был моим большим помощником. Думаешь, ты сможешь это сделать? Минджун снова кивнул и медленно сел на кровати. — Иди на горшок, Минджун, — сказал четырехлетний мальчик, и Юнги потребовалась всего секунда, чтобы понять сценарий. — Пока я разбужу Уджина. — Юнги повторил слова ребенка, и четырехлетний малыш выбрался из постели и направился в ванную, а альфа направился в комнату младшего. Утро прошло более гладко, чем ожидал Юнги, между сценарием Минджуна и вмешательством Ынджи, чтобы убедиться, что Юнги выполняет их обычный утренний распорядок. Единственная заминка была, когда Минджун начал плакать, казалось бы, из ничего, когда Юнги сказал детям принести свои рюкзаки туда, где они собирались возле двери. — Папа всегда дает ему баночку йогурта перед школой, — сказала Ынджи. — На случай, если ему не понравится завтрак в школе, тогда, он не будет голоден. — Верно, я знал это, — сказал Юнги, так как он мог вспомнить, как Минджун регулярно ел йогурт по утрам. Помогая четырехлетнему малышу успокоиться, он подвел его к холодильнику, чтобы выбрать, какой вкус йогурта он хочет — клубнично-банановый — и подождал, пока он доест свой йогурт, прежде чем еще раз сказать: — Хорошо, дети, возьмите свои рюкзаки, и мы пойдем. Сначала он высадил Ынджи у дома бабушки Тэхёна, которая, казалось, очень хотела «наконец-то встретить милого альфу, о котором всегда говорит Чимини», прежде чем поехать с красными щеками в детский сад. Учителя Минджуна и Уджина, очевидно, были очень сбиты с толку, увидев, как Юнги приводит детей, даже после того, как альфа объяснил, где Чимин, и он использовал это как доказательство Сокджину, что они с Чимином, очевидно, отлично справлялись с тем, чтобы быть просто друзьями просто друзьями, превратившимися в соседей по комнате, до окончания развода, ведь коллеги даже не подозревали об их отношениях. — Я тебя чертовски ненавижу, — ответил Сокджин, закатывая глаза и делая пюре из малины. День продолжался, а Чимин не появлялся на работе, и только в самом конце дня, когда Юнги и Сокджин собирались уйти после того, как все закрыли, он наконец получил известие от омеги. Ребенок Чон здесь!!! Тэхён все еще немного встревожен, поэтому я побуду здесь еще немного Но я буду дома к ужину! Люблю тебя! Юнги отправил быстрый ответ, прежде чем отправиться в соответствующие классы Минджуна и Уджина, чтобы забрать их. — Я не знал, что вы с Чимином так близки. — Размышлял, один из учителей, имени которого Юнги не знал, когда Минджун подбежал, чтобы обнять его. Юнги ответил бы кратким объяснением их дружбы, но тот факт, что в тоне учителя, казалось, звучало обвинение, его смутил. Так что вместо этого он уклончиво пожал плечами, пробормотав, что ему нужно поторопиться и забрать их сестру у бабушки . — Папы все еще нет? — спросила Ынджи, садясь в машину. — Он будет дома к ужину, — заверил ее Юнги, ожидая, пока она пристегнется, прежде чем съехать с подъездной дорожки. Все трое взволнованно рассказывали о своем дне, пока Юнги ехал домой. Когда он свернул на их улицу, он заметил на подъездной дорожке очень дорогую на вид незнакомую машину. — Это папина машина! — Ынджи ахнула, когда Юнги подъехал. Юнги сразу же насторожился, когда вышел из машины и двинулся, чтобы помочь слезть детям с их мест. — Папочка! — Все дети хором закричали, когда очень высокий и бесспорно красивый альфа вылез с водительского сиденья. По тому, что он видел, Юнги предположил, почему Чимин, возможно, изначально испытывал к нему влечение. — Привет, дети, — поприветствовал Остин таким фальшивым тоном, что Юнги заметно съежился. — Хотите сегодня немного потусоваться с папой? Когда все дети посмотрели на Юнги с одинаковым выражением лица, с замешательством, альфа отчаянно хотел ударить его по лицу , поскольку все они знали, что накануне должен был быть день посещения, но Остин так и не забрал их. Вместо этого он сказал: — Сегодня четверг. Взгляд Остина переместился на Юнги, и выражение его лица стало чуть жестче. — Ты, должно быть, тот таинственный сосед по комнате, о котором упоминал Чимин. — Вместо ответа Юнги призвал детей пройти внутрь и положить свои вещи. — В этом нет необходимости, потому что они идут со мной. — Нет, они не идут. — Юнги отказался, внимательно наблюдая за тремя детьми, которые спешили в дом. — Сегодня четверг. — И что? — Остин усмехнулся. — Я их отец. Я могу видеть их, когда захочу. Юнги скрестил руки на груди. — При условии, что это среда, каждые вторые выходные или если это было согласовано с Чимином заранее. Остин ухмыльнулся так, что Юнги, к сожалению, узнал эту ухмылку, поскольку это было слишком похоже на ухмылки его брата в моменты, как с опозданием понял Юнги, в которые он использовал газлайтинг или откровенно лгал ему в лицо. — Сегодня день рождения моей мамы. Очевидно, было решено, что они приедут провести день и поужинать со своей бабушкой. — Тогда ты не возражаешь, если я позвоню Чимину, чтобы подтвердить это, — парировал Юнги, вытаскивая телефон из кармана. — В этом нет необходимости. — настаивал Остин. — Зачем мне лгать, чтобы взять детей? — Юнги молчал, открывая свой список контактов и прокручивая до имени Чимина. Как раз перед тем как он нажал на звонок, другой альфа, наконец, смягчился. — Ладно, хорошо, я пойду, — Он двинулся, чтобы открыть дверь своей машины, когда Юнги сунул телефон обратно в карман. — Развлекайся, играя в семью, пока можешь. Потому что это всего лишь вопрос времени, когда Чимин приползет обратно ко мне. — Юнги не удостоил его ответом, наблюдая, как тот выезжает с подъездной дорожки и едет по улице, убеждаясь, что он действительно ушел, прежде чем наконец войти внутрь. Дети лежали на диване, наблюдая за Губкой Бобом, когда он вошел в комнату. — Почему папа был здесь? — спросила Ынджи. — Он перепутал дни, — сказал Юнги вместо того, чтобы сказать им правду, и присоединился к ним на диване. — Он часто так делает. — Сказала семилетняя девочка, нахмурившись и повернувшись к телевизору, подсознательно прижимаясь к альфе. Юнги даже не понял, что заснул, пока не почувствовал, как кто-то мягко трясет его. Он моргнул, открыл глаза и увидел, как Чимин нежно улыбается ему. — С возвращением, соня. — Омега хихикнул, когда Юнги сел, заметив обедающих ребят, сидящих на полу вокруг коробки из-под пиццы. — Ты хорошо вздремнул? — По всей видимости, — пробормотал Юнги, потягиваясь. — Спасибо, что позаботился о детях сегодня, — сказал Чимин, целуя Юнги в щеку, прежде чем сесть на пол со своими детьми. Как только он полностью проснулся, Юнги присоединился к ним на полу за ужином, а Чимин вытащил свой телефон, чтобы показать ему и детям пару фотографий Чонгука и ребенка Тэхёна, Чимин сообщил им, что его зовут Еджун, и хотя ему еще меньше дня от роду, у него уже есть отличительные черты обоих родителей — особенно нос Чонгука и уши, которые кажутся слишком большими для его головы. По утверждению Чимина, у Тэхёна тоже были такие, пока омега не вырос. Момент был таким приятным и умиротворяющим, что Юнги почти чувствовал себя плохо из-за того, что неизбежно должен испортить его, рассказав Чимину о том, что произошло днем. — Итак, Чонгук берет только три недели отпуска и использует все свои отгулы, чтобы у него все еще был доход, прежде чем вернуться к работе, в то время как Тэхён предпочитает использовать все 12 недель своего неоплаченного FMLA. Что за чушь, что Тэхён не будет иметь дохода, пока он в декретном отпуске, и что Чонгук должен использовать свои больничные и отпускные дни и может провести дома только три недели только для того, чтобы у них был доход, чтобы содержать своего ребенка, но каким-то образом правительство считает это вполне разумным. Но, по крайней мере, его бабушка предлагает оплатить их счета и помочь с расходами, по крайней мере, в течение следующих нескольких месяцев… — Остин приходил. — Юнги действительно чувствовал себя виноватым за то, что прервал Чимина, но он чувствовал, что иначе он никогда не скажет. Чимин сразу же напрягся, его глаза расширились. — Что сделал? — Он был здесь, когда мы с детьми вернулись домой, — объяснил Юнги. — Он хотел забрать их на полдня и ушел только тогда, когда я пригрозил, что позвоню тебе. — Этот мудак! — Чимин застонал, проводя рукой по волосам. — И теперь он знает, кто ты и как выглядишь — блять! — Он откинулся на подушку со вздохом разочарования. — Я никогда не смогу сделать перерыв. Юнги лег рядом с Чимином и обнял его за плечи. — Все будет хорошо, — заверил он омегу, целуя его в лоб, пока Чимин изо всех сил старался не заплакать. — Я просто не хочу, чтобы он все испортил. — Захныкал Чимин. — Он не испортит, — сказал Юнги. — Я не позволю ему. Чимин усмехнулся. — Хотя это приятное чувство, на самом деле ты мало что можешь сделать, чтобы гарантировать это. Он, вероятно, уже позвонил и заставил своего адвоката снова заняться повторной подачей заявления, чтобы теперь обвинить меня. Я чертовски его ненавижу, — в этот момент Юнги почувствовал, что его слова не произвели того эффекта, которого он хотел, поэтому он выбрал безмолвное утешение, которое, казалось, сработало намного лучше, так как вскоре лицо Чимина уткнулось в его шею, когда они обнявшись, заснули.