Я всё ещё мечтаю

— Привет, — подходя ближе, Саша заходит за аккуратненький низенький заборчик, выкрашенный черной краской. — Давно мы не виделись с тобой.       На каменной плите перед ней филигранно выгравировано в четыре строчки: Валиева Камила Валерьевна, 26.04.2006 — 18.08.2022. Вокруг стояли сотни других подобных плит и огороженных участков с могилами людей разной национальности, разного возраста и пола. Она не должна была лежать здесь, прямо под ногами Саши. — Пожалуй, слишком давно.       Саша прикрывает глаза. Взгляд опущен на рыхлую землю, кроющую под собой человека, без которого она не может жить. — Уже 4 года прошло.       Тот день Саша помнит отчётливо. Слишком отчётливо. Одна и та же картинка миллионы раз снилась ей, после чего она просыпалась в холодном поту. Саша пересматривала одну и ту же картинку несколько раз на своем телефоне. Даже не несколько раз. Очень много раз. Ежедневно. Первые два года точно. — Только сейчас я смогла прийти сюда. Раньше… Я не могла прийти раньше. Я была не готова.       Хотя бываешь ли готов к смерти близкого? Возможно, когда человек поражен раком и точно знает, что ему осталось жить от силы пару дней. Его семья тоже об этом знает. Но все равно, когда те пару дней проходят, нет, проносятся, трагически заканчиваются, безысходно завершаются, и человек умирает, его окружение всё равно не готово. Просто потому что к смерти нельзя подготовиться. — Всё то время, пока мы не виделись, я пыталась отпустить тебя. Получалось плохо.       Получалось ужасно. На следующее утро после произошедшего у Саши была тренировка. Она, не до конца осознавая реальность событий, спокойно, скорее на автомате, надевала термобелье и зашнуровывала коньки. Вообще, о чувствах Саши не знал никто. Поэтому какой-то поддержки от других ждать не стоило. Дудаков объяснил упражнения. Саша на секунду закрыла глаза и увидела перед собой Ками, которая элегантно и изящно так же раскатывается. Она услышала резкий звон, сердце ударилось и упало. Она распахнула глаза — всего лишь Даша. Прыжки. Ноги параллельно, мах правой — четверной. На втором обороте Саша снова увидела Камилу. Она, в платье для произвольной, прыгает сальхов под болеро ровно в том месте, где и Саша сейчас. Нога подкосилась, и она больно упала на лёд. Ещё одна попытка четверного, на этот раз тулуп. Саша снова упала. В глазах потемнело. Везде, куда бы она не посмотрела, появлялась Ками: вот у борта она надевает чехлы, вот в центре льда делает бильман, а здесь заходит на триксель. Саша пыталась встать, но ноги не держали её. Аня обеспокоено подъехала к ней и спросила, все ли хорошо. Потом ее окрикнула Этери Георгиевна. Саша так и не смогла продолжить тренировку. Вообще, с того дня Хрустальный стал местом, куда хотелось меньше всего. Там всё напоминало о Камиле. — Я ходила ещё к психотерапевту.       Вот он Саше действительно помог. Попала она к настоящему специалисту, ей крупно повезло. — Благодаря ему я поняла, что ты оказалась моей единственной любовью. Ты — любовь всей моей жизни.       По щеке пробегает слеза, освежая сухую кожу. Она стекает по подбородку и падает на землю. — Да, сначала я встречалась с Аней, и мне казалось, что она мой идеал. Я думала, что буду с ней всю жизнь. А потом ссоры, недопонимание, проблемы, ты. Под конец во мне зародилось что-то такое, чего я никогда ещё не чувствовала. Наверное, это была любовь. Тогда мы с тобой близко сдружились. Мне так нравилось обнимать тебя со спины, за талию, вдыхать едва уловимый запах твоих волос, кажется, какой-то лёгкий цветочный аромат от шампуня. Мне нравилось, когда ты улыбалась. Нравилось всё, что ты делала.       Да, Саша была влюблена. Но не понимала этого. Она многого не понимала в этой жизни. — Но я была так слепа.       Ещё одна слеза. — Потом мы молча расстались с Аней, и я решила ответить взаимностью Марку. Я помню твой грустный взгляд, когда он приходил ко мне после своей тренировки. Ты терялась и уходила куда-нибудь, лишь бы не видеть нас. Я тоже не хотела видеть нас вместе. Как пару. Звучит странно, я знаю.       Саша никогда не любила Марка. Скорее всего, ей хотелось забыться в нем и просто почувствовать себя любимой, не давая ничего взамен. — Каждый день, когда я встречала тебя в Хрустальном или просто на улице, я понимала, что, кажется, не смогу без тебя жить. Я была права.       Спустя несколько недель Саша попыталась сброситься с крыши дома. Она не помнит, но кто-то вроде схватил ее прямо перед последним шагом. На следующее утро мама Саши нашла ее всю в слезах на полу в туалете с петлей в руках. — Помнишь, как ты меня успокаивала после произвольной на Олимпиаде, хотя это тебе скорее нужна была помощь? Ты всегда меня поддерживала и ценила, как никто другой. А я не ценила нашу, — Саша запинается и глотает слёзы, — дружбу. Прости, я так и не выиграла Олимпиаду, как обещала тебе.       Саша бросила спорт. Она потеряла сознание на контрольных прокатах, потом глупо травмировалась прямо перед Чемпионатом России и долго восстанавливалась. Программы, поставленные на новый сезон, разваливались, а знаменитые прыжки больше не получались. Всё рассыпалось, сломалось. Саша не могла катать там, где могла катать сейчас Ками. Она не могла больше заниматься фигурным катанием. — И вот, я наконец решилась поговорить с тобой о нас. В тот самый день. В этот чертов августовский день.       Слезы беспрерывными ручьями текут из зелёных глаз. — Тебя сбила машина, — голос срывается, Саша всхлипывает, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Я винила себя за это.       На автомобиле, который ехал сзади, велась видеозапись, которая в первые часы глухим звоном и траурным маршем разлетелась по интернету. Ничего не предвещало беды. Ками спокойно переходила зебру, всё по правилам, на зелёный свет светофора. Машины покорно останавливались перед переходом. Из ее кармана что-то выпало, и Камила решила подобрать это. Как потом выяснилось, это был кейс от наушников. Зелёный всё ещё горел пешеходам. Успешно вернув вещь себе, она уже встала с корточек, собравшись продолжить путь, повернула голову в сторону и расширила глаза. На ней не было лица: в миг оно все побледнело, губы поджались, а глаза выражали страх. Водитель был пьян. Скорость превышала норму. Рядом стоящие машины бибикали ему, но он так и не остановился.       «Водитель черного Мерседеса сбил олимпийскую чемпионку в Пекине Камилу Валиеву на пешеходном переходе». Саша до сих пор помнит всю статью слово в слово.       Скорая помощь не успела. Ками скончалась на месте от полученных травм. Водитель очень мощно въехал в неё и ещё протащил ее несколько секунд по ходу движения на полной скорости, после чего остановился.       Саша винила себя все эти 4 года в ее смерти. Ведь Камила шла к ней. Шла поговорить «о них». — Я отпустила. Если я здесь, значит я отпустила. Я не виню себя в твоей, — поперек горла встал комок, — смерти.       Саша подходит ближе к плите и проводит пальцем по буквам, будто это что-то исправит. — Я всегда хотела быть на твоём месте. В тот день особенно.       Об аварии Саша узнала из какого-то чата про фигурное катание. Когда она прибежала к месту происшествия, врачи уже констатировали смерть. — Я виню себя лишь в одном, — шепчет Саша. Пауза затягивается. — В том, что так и не призналась тебе.       Сашу прерывает резкая боль. Она опускает взгляд: большой палец облился кровью. Она снова разодрала его. — Что люблю тебя, — едва слышно доносится от неё.       Саша не знает, когда влюбилась. Но, кажется, она уже любила Ками, когда была в отношениях с Аней, а потом с Марком. Она боялась своих чувств, отвечать на чувства других было проще. Наверное, она боялась признаться даже не Камиле, а самой себе. — Я люблю тебя, хотя тебя уже нет. Я люблю тебя до сих пор.       Соленые слезы орошают рыхлую землю, под слоем которой лежит Камила. Она не должна там лежать, нет. Но так распорядилась жизнь. — И я никогда не узнаю, взаимно ли это было.       Ками всегда была дружелюбной. И понять, было ли ее внимание явным проявлением чувств или обычной дружбы, непросто. Саша так и не знает. На третий год в голову ежедневно бились воспоминания о Камиле: как они обнимались на Чемпионате России, как мило общались в Таллине, как сидели в комнате Саши на Олимпиаде и общались обо всем на свете, как созванивались по видео-связи после КПК, как держались за ручку на шоу, как играли и веселились на сборах в Новогорске. Как чуть не поцеловались накануне…       Саша вздыхает и встает, кладя букет неживых цветов, который все это время находился в руках. Взгляд снова останавливается на каменной плите с красивыми буквами. Надгробие ничем не отличалось от остальных вокруг, участок тоже. Мелкая травка немного преображает тусклый вид могилки. И не скажешь, что тут лежит Камила Валиева, покорительница сердец миллионов. Покорительница ее сердца. — Я все еще мечтаю о тебе, — Саша поднимает глаза в небо, в голубизну с легкой дымкой облаков.       Она в последний раз глядит на плиту. Камила стоит перед ней, тепло смотря на Сашу. Шатенка мило, как всегда, улыбается. Глаза блестят. — Саш, — слышит Трусова. Она опять вздыхает, поднимает брови и трет лицо ладонями. — Если ты хочешь поговорить, то давай, я не против.       Сердце жалобно ноет, а тело будто не Сашино. Последняя фраза, сказанная ей Камилой. Накануне.       Она снова опускает глаза, обливаясь слезами. Ноги почти не держат ее, все тело трясется. Земля темнеет. Дождь бьёт ее по рукам, по спине, по голове, будто отрезвляя девушку. Волосы намокают и неприятно прилипают к лицу. Она снова глядит на плиту — кажется, там всё ещё стоит Ками и мило улыбается, махая рукой на прощание. Саша зажмуривает глаза, до ярких фиолетовых искорок на темном фоне, и открывает их. Обычное каменное надгробие, такое же, как и сотни других вокруг.       Но она была не такой, как другие. Она была самым лучшим человеком в жизни Саши. — Но тебя нет.