ночные просмотры фильмов, пока никто не видит

сколько бы коул не думала, она так и не поняла, зачем ла бэйл потащила её смотреть «сумерки» в общий зал на проекторе. после отбоя. ночью. олеандра шла впереди неё, на лице у неё мелькала ухмылка, чередующаяся с вечным покусыванием сухих губ. серые глаза периодически лукаво смотрели на плетущуюся чуть позади брюнетку, а ладонь в мелких порезах (ла бэйл очень убедительно утверждала, будто постоянно ранится из-за чрезвычайно острых страниц учебника физики. коул даже листала его особенно тщательно однажды, и лично пыталась проверить опасность пожелтевшей бумаги) крепко держала хэллебор за запястье и тянула вперёд. когда олеандра вновь появилась в их комнате будто из ниоткуда, коул уже даже не была удивлена. она просто оторвалась от чертежей, окинула взглядом соседку с новенькой, ещё обёрнутой плёнкой пачкой сигарет в руках, и отвернулась, продолжая кропотливо высчитывать нужные ей измерения. но вот когда ходячая напасть в виде хитро ухмыляющейся ла бэйл подошла к ней сзади, сперва опустив ладонь в короткие тёмные волосы коул, а потом, пригнувшись, опустила голову ей на плечо и заглянула в чертежи, хэллебор растерялась. странные проявления тактильности со стороны соседки её напрягали, а иногда и пугали. — ты что-то хотела? — спросила коул тогда, прикусывая карандаш и стараясь не обращать внимание на то, как серые глаза впились в её лицо и наблюдали за изменением её эмоций с очень близкого расстояния. слишком близкого. она думала, что ла бэйл просто хочет в очередной раз списать у неё домашку по математике, к которой беловолосая даже не приступала — не могла успеть, так как после занятий просто-напросто куда-то пропала, оставив рюкзак в их комнате. — я хочу посмотреть фильм, — вот так просто, будто невзначай прошептала она. шёпот был хриплым — а коул говорила, что курить вредно. — и что же за фильм? — также шёпотом ответила хэллебор, невольно заинтересовавшись. расчёты сегодня вечером всё равно выходили из рук вон плохо, да и все задания к завтрашним урокам она уже выполнила, так что ей терять было нечего. — ты когда-нибудь смотрела что-то о вампирах? — олеана разогнулась, потянувшись, и полные туч глаза вновь уставились на коул, ожидая её ответа. хэллебор задумалась. её семья редко проводила вечера вместе, а сама младшая дочь не очень была заинтересована в фильмах про оборотней, вампиров, ведьм и всякую другую нечисть. её больше интересовали научно-фантастические драмы, где герои в конце оставались одни из-за своих идей, которые другие люди не принимали. это было знакомо ей. — не припомню, — чёрные брови сошлись на переносице, хэллебор нервно дёрнула свою чёлку, зацепилась пальцами за заколки в виде звёздочек, которые она надела, чтобы волосы не мешались, и резкими движениями начала сдёргивать металлические украшения. когда она положила их на стол, а олеана отошла и упала на свою кровать, коул стала дышать ровнее, и в её голове всплыло воспоминание, — однажды на хэллоуин брат показал мне «что мы делаем в тени», там были забавные вампиры. и оборотни. о, и люди тоже, а ещё фильм был сделан наподобие документалки. мне понравилось. она улыбнулась. конечно, не только фильм был тогда замечательным. брат, вставляющий какие-то иногда нелепые комментарии о том, что организм вампиров не может так работать (он уже тогда хотел учится на врача, и коул ему охотно верила), и вообще современные режиссеры намеренно делают кровопийц обладающими таким шармом, что истоки — безжалостные вурдалаки, — совсем скоро канут в лету. когда она вспомнила, как давно не видела брата, улыбка вновь померкла, уступая место какому-то печальному отпечатку на её рту. — хмм… — протянула олеандра, вновь потягиваясь, но на этот раз вставая с кровати. плед на той помялся лишь слегка, — это хороший фильм. но, к сожалению, я прихватила не его… она достала из-за пазухи прямоугольную тонкую коробочку, на обложке были изображены парень и девушка и надпись «twilight». брюнетка перевела скептичный взгляд от коробки к лицу олеаны. та вновь ухмыльнулась и подошла к соседке. — я хочу пойти в зал и посмотреть это с помощью проектора. знаешь, я видела его только отрывками в детстве. почему-то захотелось вновь… почувствовать это. коул так и не поняла точно, почему согласилась на эту авантюру (их бы точно наказали, если бы застали бодрствующими после отбоя, да ещё и нагло пользующимися лицейским оборудованием). возможно, ей правда хотелось посмотреть что-то лёгкое. возможно, она хотела почувствовать немного адреналина — она редко нарушала правила. возможно, последняя брошенная фраза олеаны, где она объяснила свои мотивы, была откровенной, искренней, как посчитала коул, и ей совсем не хотелось портить момент, совсем не хотелось быть лишней, хотелось быть частью этого чего-то важного. возможно. поэтому сейчас она еле перебирает ногами — сказалась усталость, накопленная за весь день, — и совсем не сопротивляется напору соседки, хотя обычно она бы вырвала руку и пошла сама, если не гордо подняв голову, то хоть не идя за ручку, словно потерявшийся ребёнок, которого тащили за собой, будто он сам ничего не может. коул могла многое, и большинство людей это знало. но разве писан закон олеане? «дуракам…» — про себя подумала коул, завершая в голову распространённую фразу. так как олеана держала в одной руке плед (в лицее было холодно в эту пору), а в другой — запястье коул, то последней она доверила нести коробочку с диском «сумерек». очень ответственное задание. коэлло пару раз уже чуть не провалила его, спотыкаясь на ровном месте и чуть ли не падая лицом на пол. благо, ей быстро удавалось восстановить координацию, и ни один нос или диск пока не пострадал. они юркнули в общий зал. в голове у брюнетки мелькнула мысль о том, что она вообще без понятия, откуда у ла бэйл есть ключи. взглянув на соседку внимательно, а потом вновь посмотрев на коробочку в своей руке, коул решила, что не будет задаваться этим вопросом. у олеандры ла бэйл много вещей, которые появляются из ниоткуда, и если каждый раз спрашивать, как она их достала, то можно сойти с ума. олеандра закрыла зал изнутри и пошла опускать белую доску для проектора. коул нашла старый проигрыватель, который тут пользовался большой популярностью, подключила его к проектору и открыла дисковод. иногда она радовалась, что в их доме была старая техника, и в лицее, который не блистал излишествами, тоже было то оборудование, с которым хэллебор умела работать. она открыла коробочку, положила диск на его место, закрыла дисковод и нажала на кнопку «play». белая доска, которую олеана уже успела опустить, отразила яркий синий цвет. проектор был включён, диск вставлен, а ла бэйл похлопала по месту рядом с собой, на полу. коэлло села и, подняв свою половину пледа и отряхнув её, замоталась в тёплую красную шерсть. беловолосая недовольно фыркнула, когда почувствовала, что бордовая ткань соскальзывает с её плеч из-за мельтешения и нервных движений коул, и ткнула её локтем в плечо. — не дергайся. это мой плед, я великодушно с тобой им поделилась, а ты пытаешься отобрать его у меня. — я не пытаюсь. — коул улыбнулась, услышав шуточную интонацию в голосе соседки. — тут просто холодно. она ещё хотела сказать, что переживает из-за того, что думает, что их застукают, но взвесив все за и против и решив, что за такие заявления олеана будет насмехаться над ней и стебать бедную коул ещё неделю, решила промолчать. фильм начался с монолога о том, что за любимого человека умереть не так уж и плохо. коул подумала, что, наверное, так и есть. но только если ты бессмертна. потому что иначе твой любимый человек будет горевать по тебе слишком сильно. — ты бы умерла за меня, коэлло? — спросила олеана, в её голосе звучал смех, она даже использовала полное имя хэллебор, которое та так не любила, чтобы добавить издёвки. олеана явно любила задавать странные вопросы, и это был не первый раз, когда она делала что-то подобное. — я и так умерла из-за тебя. — брюнетка поворачивает голову к собеседнице, ловит мимолётный болезненный взгляд. коул не хотела говорить на эту тему. это не то, что позволит поддержать миролюбивый разговор. потом они долгое время молчат. сперва тишина ощущается нервной, но после они обе абстрагируются и следят взглядом за событиями фильма, за всплесками сине-зелёного тумана, отражающегося от поверхности белой доски. когда показывают сцену, где эдвард наблюдал за спящей беллой, коул передёргивает плечами. она вспоминает, как однажды проснулась около трёх часов ночи и поймала на себе пристальный взгляд соседки. хэллебор так и не поняла, были ли радужки ла бэйл окрашены в чёрный из-за освещения, или это было нечто иное. олеандра, видимо, тоже вспомнила тот эпизод, потому что скосила глаза на брюнетку и самодовольно ухмыльнулась. — это жутко, — решилась вставить комментарий хэллебор. её янтарные глаза, впитывая в себя сине-зелёный туман цветокора, приобретали грязновато-коричневый оттенок, — нельзя… — она запнулась, помолчала секунду, обдумывая слова, — это пугающе, так пялится на спящего человека, а ещё и пробираться в его личное пространство. это был явный укор не только в сторону вампира, но и в сторону беловолосой. она его поняла, отвернулась от экрана, и коул вновь не смогла понять, отчего её глаза такие тёмные. — но когда люди спят, они выглядят так беззащитно! — ла бэйл саркастически улыбнулась, — не говорят свои глупости о спасении мира и даже почти не раздражают, — она положила руку на свои согнутые колени и спрятала нижнюю часть лица за ней, хотя по изгибам век можно было точно понять, что она в шаге от того, чтобы засмеяться. — это не глупости, — упрямо ответила хэллебор, — разве есть что-то глупое в том, чтобы желать спасти кого-то? в мой первый день здесь ты сама уберегла новичка от нападок других учеников. — да, коэлло, в этом и есть разница, — беловолосая распрямилась, прищурив один глаз, и развела руками в стороны, почти скидывая с себя плед, — я не бралась за спасение всего человечества. потому что всем людям ты всё равно не поможешь, и это даже глупо. пытаться делать это. зачем? ты не главная героиня сенэна, и этот мир далеко не радужный. коул повернулась к собеседнице всем корпусом. она уже не обращала внимание на то, что показывал проектор, голоса актёров слились в один монотонный шум, и лишь хриплый голос ла бэйл с отчётливым британским акцентом выделялся среди всех звуков. — я всё равно попробую, — олеана часто насмехалась над коул за её «нелепое» по мнению самой ла бэйл желание помочь всем вокруг, и они много раз разговаривали на эту тему. скорее, пытались разговаривать, ведь беловолосая, только заслышав вновь одни и те же аргументы оппонентки, разворачивалась и уходила прочь, бросая напоследок ещё какие-нибудь колкие фразы, — ты, вроде, хотела смотреть фильм, а не вновь донимать меня? — но это же гораздо интереснее, — протянула олеандра, канюча. коул нахмурила брови и вперила в неё недовольный взгляд. ей отвечали ленивым взором из-под полуопущенных ресниц. решив, что она всё равно ничего не добьётся от игры в гляделки, а разговаривать с соседкой совсем не хотелось, коул вновь повернулась к белой доске, пытаясь по отрывку диалога понять, что происходит на экране. когда фильм закончился, настроение обеих девушек улучшилось. коул думала о том, что она просто устала и ей совсем не хотелось бы вновь начинать спор на ровном месте. она скинула плед, встала и пошла вынимать диск. олеана, в какой-то момент заснувшая (о, коул убеждала себя, что она решила пристально на неё смотреть тогда чисто из вредности, око за око, так сказать), потёрла лоб, которым, пока дремала, уткнулась в плечо хэллебор, и тоже встала. обе хотели спать, но нужно было ещё добраться до своих комнат. со стены тихо тикал круглый циферблат часов, секундная стрелка двигалась всё дальше. ла бэйл трижды сама пыталась отсчитать минуты, столько же раз сбивалась и в итоге попросила хэллебор сказать время. оставалось ещё два часа до рассвета. они тихо вынырнули из общего зала, предварительно осмотрев его на наличие существенных изменений, которые могли заметить пришедшие утром учителя или директор, олеана повернула ключ в замочной скважине три раза, а затем они услышали шаги. — чёрт, нам нужно скорее спря… — коул даже не успела закончить предложение, как цепкие пальцы олеаны схватили её за запястье (дважды за эту ночь), а после она на несколько секунд осталась в кромешной тьме, холодной, где единственным источником тепла была рука ла бэйл, тянущая её куда-то вглубь. во тьме они находились всего секунд семь, хэллебор отсчитала, а потом резко оказались в своей комнате. ла бэйл покачнулась, кинула коробочку с диском на подоконник, открыла окно и, достав из кармана зажигалку (почему она у неё в пижамных штанах для коул оказалось загадкой), закурила сигарету. коул пребывала в осознании, что впервые увидела способность ла бэйл. вернее сказать, почувствовала её. что-то в холоде тьмы было привлекающим, желанным. хэллебор отдёрнула себя от этих мыслей, положила красный плед, который теперь валялся на полу, на кровать олеаны и прошла к собственной постели, сперва садясь на край матраса, а потом, почувствовав мягкость, изгибающуюся под весом её тела, упала на подушку. штору, разделяющую комнату, она решила не закрывать сегодня. — спокойной ночи. не держи окно открытым долго, пожалуйста, становится всё холодней, — уже с закрытыми глазами пробормотала она. послышался смешок. — безлунной ночи тебе, коул.