Контраст

Дастин, сгорбившись, сидит в ванне. Тёплая вода, шумно льющаяся из поеденного ржавчиной крана, ощущается стылой, а жёлтая, резиновая утка смотрит с осуждением — не понятно, только, за остатки шампуня, вылитые вместо пены, или за то, что он планирует разбойное нападение. - Солнышко, давай поскорее, — кулак матери бьёт в хлипкую деревяшку двери, а следом слышится надрывный плач Бо. Шлёпают ноги. Брякают петли. К запаху геля для душа примешиваются смердящие макароны с сыром, а Дастин всё смотрит и смотрит на кафель в разводах чистящего средства и дурацкие наклейки со зверушками, существующие, чтобы развлекать младшего брата во время купания. Контраст. За розовыми стенами трейлера Броков — другой мир, тот, о котором не подозревает Брэнди и тот, который с малых лет знаком Дастину, ведь он — сын своего отца. Контраст, вообще, — это воплощённый Скип Брок, начиная от чёрно-белой куртки и заканчивая заразительной, широкой улыбкой с дыркой между зубов, что не слетала с его лица даже в момент, когда палец жал на спусковой крючок. И это Дастин запомнил очень чётко. Ему, — не в тот же день, а по сути, — только-только исполнилось семь, а мать недавно устроилась посудомойкой в ресторан, грезя, когда-нибудь, заполучить должность шефа и отсутствуя дома до глубокой ночи. Обязанности няньки, по обстоятельствам, сносно исполнял отец и жаловаться было бы не на что, не вмешайся в их досуговый распорядок "досадная случайность"... так, по крайней мере, в извиняющейся манере изъяснился Скип. - Вот я тебя и нашёл, гондон, — заорал мужик в чёрном худи, с ноги выбивая дверь трейлера и потрясая пушкой. Дастин, игравший у телевизора, сжался в комок, по-детски, наивно осознавая, что сейчас же напрудит в штаны и точно получит родительскую взбучку, — а вот Скип ничуть не удивился, одним движением выуживая из-под кресельной подушки пистолет и дёргая затвор. А Брэнди, до сих пор, думает, что в мебели живут клопы-вонючки и туда страшно лезть... - Блять, как же ты меня зебал, — оба дула замирают друг напротив друга, а отец — улыбается. Тогда, Дастин ещё не знал, что вся его работа в магазине — фарс, прикрытие, а настоящее дело прячется за потайной дверью между стеллажами, где он фасует таблетки и считает вырученную наличку. Что этот самый контраст, — когда копы ищут чёрных и латиносов, а он, блондин фенотипа моли, умеющий очаровательно натягивать губы, — славится на весь криминальный Плезантвью, потому, что нет ни единой мухи, способной подточить жало к его бизнесу и не обломать рыло. Даже легавые, и те, пытаясь найти причину его посадить, довольствуются выводом: среднестатистический семьянин, есть жена, сын и доходы от продажи палёных компакт-дисков. Ничего эдакого, напрашивающегося на реальную статью. - Короче, — Скип встаёт, как будто, не опасаясь, что ворвавшийся тип начнёт шмалять, — Пиздуй отсюда, иначе, устрою тебе встречу с Богом, — ухмылка выглядит жутко, как у психопата, а мужик, — не отвечая, — неуверенно дёргается, наконец, обратив внимание на ребёнка и резко перенацелив пистолет в его сторону. - Я всё из-за тебя проебал, — зло шипит он, — Работу, тёлку, всё. А тебе жалко авансом колёс дать?.. Какой же ты гондон... За секунду перед тем, как чел взводит курок, Скип стреляет. - Поебать мне на твои проблемы, долбоёб, — он пинает его носком тапка, а тот слабо булькает запенившейся кровью. Дастин, — цвета мелка, — дрожит, — А вот детей впутывать... ебанутый дебил. Хуй с тобой, — потом, Скип смотрит на обои с узором виноградных лоз, заляпанные медленно стекающими алым пятном и мозговой жидкостью, — Брэн меня убьёт. Следующий час он ползает на карачках, оттирая полы. После, зажав между щекой и плечом телефонную трубку со спутанным проводом-спиралькой, чистит стену и выговаривает кому-то поручения: купить строительные пакеты, удобрения и кусты малиновых роз. А, через полтора часа, — нервно курит прямо в милой, пастельной кухне с котиками на фасаде тумбочек, видимо, смирившись со скорой смертью от рук расстроенной жены. Напуганный же Дастин тихонько не отсвечивает с полосатого кресла перед телевизором, куда усадил его безалаберный, занятой разборками родитель. Кажется, тогда-то он и приобрёл унылое выражение лица, — в контраст улыбчивому Скипу, с которым его всегда сравнивают. Но Дастин такой, как теперь есть. Угрюмый, нелюдимый и замкнутый. Сын, достойный своего отца. - Ёбаный в рот! — с порога заявляет Гордон Кинг, приветствуя своего подельника, снова чиркнувшего колёсиком оранжевого "Крикета", — Я тачку пригнал. Всё есть. Ээ... а как малой? — молодой, одутловатый парень с носом боксёра кивает на мальчика, тут же насупившегося и вжавшегося в сидение. - Не спрашивай, братан, — и Скип, вдруг, развивает кипучую деятельность, — так, словно у него припаян мотор к заднице, — умело заворачивает труп, трындит с кем-то на проводе, подробно объясняет Гордону, отнесшему тело в багажник, что и как убирать в прихожей, чтобы Брэнди ничего не заподозрила и не увидела ни соринки. Заключая фронт работ, он достаёт из холодильника бутылку кетчупа и брызгает в стену, — Ну, пусть лучше решит, что я свинья, — беспечно пожав плечами и хохотнув, Скип сжимает ладошку Дастина, — Пошли, сынок, дельце горит. Дастину дурновато, но он — послушный. Если отец так уж уверен в его нужности, то ему не стыдно подчиниться. - Может, пацана-то оставишь?.. — неуверенно, но Кинг подаёт голос, когда они уже двигают к выходу на улицу, — Я послежу, не обломаюсь. - Не, ни хуя, — отвечает ему старший Брок, — Я пообещал Брэн, что позабочусь о мелком. И я это сделаю, чёрт тебя дери. Воспоминания душат, а ко лбу липнет мокрая чёлка. Он заворачивает барашек крана. Тогда их остановил полицейский — за превышение скорости, — и пошёл с козырей, сразу узнав, кто за рулём. Он заставил Скипа выйти из машины и открыть багажник, чтобы воочию увидеть груду мешков с удобрениями и розовую рассаду. Конечно, отец Дастина не славился в участке садоводом, но копнуть глубже копу не позволил маленький сын Брока, — Дастин, перебрав со страхом и терзающими эмоциями, тупо расплакался, с мазохистским наслаждением подвывая и молотя кулачками по приборной панели. Патрульному не осталось иного выбора, кроме как отпустить их, показательно отказавшись слушать детскую истерику. - Вот спасибо, сынок, — Скип, прежде чем продолжить путь, обнял хныкающего ребёнка, — Не зря я тебя взял... но маме ни слова, договорились? Типа, наша тайна будет. Мужская. Скелетов в шкафу, — с течением времени, — оказалось немыслимо. Дастин грыз "Сникерс", пока Скип закапывал в пролеске труп, водружая сверху ароматные розы. Дастин беззаботно болтал ногами, когда Скип засовывал ствол пистолета в горло шлюхе-наркоманке, взявшей в долг килограмм рецептурных таблеток, но не принёсшей в срок деньги. - Да мне поебать, соси, — улыбаясь, как безумный, кричал его отец, — Расплачиваться пиздой с другими лохами будешь, а мне бабло гони, сука!.. Потом, он стрелял в косяк, разгоняя орущих проституток ныть по углам, а сам шарил по квартире, отыскивая нычки. Гордон, подмигивая, как он выражался, "пацану", стоял на стрёме. Кто бы знал, что они подружатся и снова пойдут на дело... только без главы семейства Броков. И Дастин, — что немаловажно, уже повзрослевший, — ждал его, прислонившись к изрисованной граффити стене, когда Скип прощался с "корешами", отправляющимися отдыхать в дешёвый мотель с девочками-эскортницами. - Гоу с нами, братан, — ржал Кинг, порядком помотавшийся и заматеревший, — Жена-то твоя на сносях, не расслабишься толком. - Прикрой лопасть, дебил, — опять и снова Скип растягивал рот, показывая зубы, — Я верный человек и горжусь этим. Мне на всех поебать, кроме моей Брэн. Он не лгал и это разрывает Дастину сердце, ведь, — даже после смерти мужа, — мать ни сном, ни духом о всей гангстерской белиберде, что разворачивалась у неё под носом. Она жила — и пытается жить снова — в сказочном, женском мире, где ей позволено клеить обои с клубничками и украшать столы ажурными салфетками в цветочек, выбирая из ярко-розового и бледно-розового. - В чём смысл жизни? — как-то спросил у Скипа Дастин, привычно сидя на пассажирском сидении отцовского авто, — Ну, типа, реально... без приколов. - В любви, — без тени издёвки ответит тот, — А если спросишь про мой конкретный... в Брэнди. Умру, так ей и передашь. Сейчас не стоит. Разбалуется, — разумеется, он улыбнулся. У первого сына Брэнди, конечно, не выходит так же складно, как у бати, чудить. Вот, она уже в курсе, что он толкает колёса, и что связался с хулиганской бандой, и что нагло прогуливает школу. Ей неизвестно, впрочем, что ограбление их трейлера Гордоном срежиссировал он, — чтобы отвести подозрения. И что в кресле, всё ещё, оружейный склад. Потому, что сегодня они идут грабить банк. И поэтому, когда сырой Дастин выходит из ванной, — он хватает Брэнди за локоть. Она растерянно округляет серые глаза, а под ними — синеют пятна недосыпа. По носу идёт красноватая сыпь. - Мам, я задержусь сегодня. Поздно буду, — он силится улыбнуться, но он далеко не Скип. У Дастина Брока — мрачное, неприятное лицо, — Ты не волнуйся, окей? — выдумывать причину дело пустое. Она и так поймёт, а любое оправдание прозвучит тщедушно, так, будто бы он держит её за дуру. - Л-ладно, солнышко, — мать провожает его печальным взглядом, когда тот, покорно кивнув, идёт в прихожую, — Только покушай, как пойдёшь... Он — послушный сын, не имеющий привычки перечить матери. Такой, какого воспитал отец. - Окей, — говорит он и открывает холодильник, чтобы достать молоко, сделать кофе и набить брюхо макаронами с сыром. Жаль, что есть не хочется совсем. Во всём сквозит чёртов контраст. События запоминаются фрагментарно: вот, они встречаются с Гордоном на пересечении дальних улиц. Вот, грузят в тачку весь скрап, что обещает пригодиться. Вот, — натягивают маски. - Устроим пожар, все туда стекутся, — Кинг чешет подборок, не до конца уверенный, что младший Брок сдюжит. - Ага, — ему отвечают безразлично. - Мы так с батей твоим уже делали. Только, бля... баба тогда погибла... Дример или как её, короче, забей. Всё путём будет. - Ага, — эхом повторяет Дастин. Про Дарлин Дример он в курсе от Анжелы, а та — от Лилит. И он высказал бы отцу, что рисковать чужой жизнью — плохо, но, увы, Скип мёртв. А сам Дастин, будто бы, мёртв внутри, как бы пафосно оно не звучало. Они оба, по сути, грязные псы. Разве что, старший предупреждающе скалился и рычал, а младший — кусает сразу. Улицы Плезантвью укрывает промозглым, осенним туманом, где-то вдалеке собирается мерзкий, меленький дождь. Естественно, копы сразу смекают, что произошёл поджёг, — в такую погоду и листья на заднем дворе не полыхнут, что, бывало, случается. Реальность мажет от адреналина и Дастин приходит в себя, неожиданно и неуместно осознавая собственное тело, когда целится в рыжую девчонку на месте кассирши или как это там называется. Он не помнит. Перед ним — Анжела Плезант. Как плохо, что не сложились два плюс два, исходящие из её рассказов о предуниверситетской подработке. Ему-то, максимум, светит шарага. - Бабки гони, сука, — цедит Дастин, моля Бога, чтобы она не узнала его голос. По лицу Анжелы пробегает тень. Вот-вот заорёт, что он — Брок. Сдаст. Забьёт на все симпатии, а всё потому, что он нерешительный мудак, побоявшийся взять её за руку на прогулке, — Побыстрее, хули зависла. - Д-да, — близняшка Плезант горячечно кивает, косясь на пистолет, и быстро собирает купюры в кинутый парнем пакет. Потом, отдавая, делает вид, что мешок не пролазит и наклоняется, шепча так, чтобы только Дастин слышал, — Взведи курок. В её зелёных глазах мелькает что-то, что он уже видел в глазах Брэнди. - Валим, валим!.. — Гордон интенсивно машет, криком привлекая внимание, — А вы лежать, уёбки... давай, пацан, шевелись!.. Впервые, ему всё-таки хочется чуть-чуть улыбнуться.