***
По меркам даже такого невзрачного и скучного захолустья, вечеринка в честь именнинька была по меньшей мере — шикарной, по большей — грандиозный. Попустительская модель воспитания своего чада у старших Тозиеров не особо воспротивилась массовой молодёжной тусовке в их доме без их личного присутствия. Они не особо озаботились чем-то, предпочитая пропадать в своих увеселительных утехах больше, чем участвовать в досмотре за сыном. Сам Ричи, не забывая о своей неотразимой харизме и природном магнетизме, снова обаятельно что-то вещал новому предмету обожания, такому же не настоящему, как и его симпатия к очередной эпизодической девке. От количества явств ломился стол, окрещёный негласно шведским, то и дело кого-то можно было уличить с чем-то из алкогольных напитков, само убранство дома обрело какую-то мистическую и потустороннюю красоту за счёт неона и преобладая различной кислотной атрибутики, само лицо Ричи — иконописное, прекрасное в своей восковой красоте хотелось удалить из памяти за ненадобностью и одновременно выжечь неисправимым клеймом на сетчатке глаз. — Ричи, — перекрикивая возбужденную толпу, подзывает его к себе, едва не певуче, а самому хочется то ли станцевать на похороненной глупой надежде на отношения с обормотом и фриком, то ли заплакать от адресованной в ответ плакатной улыбки и манящих своей пустотой глаз, — я хотел подарить тебе в уединении подарок, можешь уделить мне минутку? — Конечно, малыш ЭДС, особенно после того, как ты хотел скинуть меня с окна, оформишь путешествие первым классом? — губы напротив изгибаются сардонически, едва не издеваясь, но тот умело маскирует сказанное за будничными шпильками, но поза напряжённая, выжидающая малейшей неполадки. Так готовиться к прыжку хищник, так выглядит сейчас Ричи, и Эдди с неожиданным для себя хладнокровием не обиделся, не впал апатию, а подумал, как же он мог не замечать этого пропащего в своём пороке и самоненависти человека? На втором этаже менее душно из-за открытых настежь окон, быстрее передвигаться из-за отсутствия столпотворения и, возможно, легко не только из-за того, что это привычный диалог тет-а-тет. Ричи галантно пропускает его вперёд, как бы насмехаясь над его чувствами, на что Эдди вопреки своим привычкам не раздражается, а позволяет скользнуть по своему лицу выражению, отдалённо напоминающем забаву. Все эти по скрытому злые подачки и экивоки совсем перестали цеплять буквально за месяц, как, оказывается, приятно чувствуется свобода и какое-то зрелое прозрение. Он легко садится на кровать, да, вот так просто и без приглашения, чего раньше бы никогда себе не позволил, перед последним капитулирующим выстрелом, где перед ним не будет контрольного, намного легче отпускать себя и свои надуманные прегрешения. Он с той же лёгкостью поворачивается с затаившемуся поблизости бывшему приятелю и выдыхает, на что Ричи хмурится и настороженно делает шаг назад, завидя по-мечтательному блуждающее выражение лица. Без лишнего стеснения, он не тратя собственного времени и не видя надобности в промедлении, отдаёт ему подарок, над котором трудился не покладая рук полгода, пока Ричи задушенно сипит от переполняющих эмоций, Эдди также легко уходит, оставляя неоновый макет площадки и исполнителей в руках некогда любимого человека вместе с парными билетами на выступление. Он слишком поздно позади слышит странный скрип и треск, а в следующий момент энергичное, подтянутое тело кого-то очень сильно по-хмельному счастливого вжимает его тело, в противовес худое и более слабой комплектации, в ближайшую стену, служившую ему опорой, без этого подспорья Ричи выбил бы из него весь дух, как и подкасившиеся ноги. Такие жаленные на протяжении долгих лет непокорные губы оказались в его власти, невозможно было и мечтать о подобном радикальном видом благодарности со стороны недосягаемой мессии, Эдди послушно подставляет губы, будто в бреду, а после мягко, но настойчиво цепляется в предплечья каким-то совершенно ненавязчивым образом, словно не его целует сейчас вопреки желанию бывший друг. Поцелуи явно со вкусом полыни, жалили не хуже змеиных укусов. Ричи недовольно хмурится, озабоченно вглядываясь в глаза напротив, что смотрят отсутствующе и совершенно не враждебно, не осуждая, не злясь и… и больше ни на что не надеясь. Тозиер вцепляется лишь сильнее очень по-собственнически в плечи непослушными пальцами так, что точно останутся следы, но прямо сейчас Эдди это не волновало, как и тот факт, что человек напротив явно пытается что-то от него узнать. — С праздником тебя, Ричи, я дарю тебе намного больше, чем кажется на первый взгляд, — говорит он прежде, чем снять с себя чужие руки, с каким-то сумасшедим задором жалея, что нельзя соскоблить и чужие прикосновения также легко. Я дарю тебе свободу выбора, Ричи. Я не знаю, что из материального собирается подарить тебе моя Беверли, но с праздником, Ричи, она оставила тебя позади, а я отстал со своей глупой любовью. Конечно, Эдди не мог так быстро избавиться от синдрома спасателя, но он совершил подвиг и конструктивно поговорил о наболевшем со своей матерью, работы предстояло много, но теперь он точно понимает, в каком направлении надо идти именно ему. Он выстроил возле себя крепость, ставшую ему камерой, в которой сам маленький Эдди стал золотой птичкой, желая выглаженной жизни, по ту сторону наблюдать за всем лёгко, а в итоге только он остаётся позади всех основных персонажей в собственной истории, будучи сторонним человеком, а затем стекло осыпалось, розовые очки разбились вдребезги вместе с его надуманными духовными ценностями. Со всеми многочисленными походами своих друзей он благополучно завязал, объясняя это тем, что теперь он хочет двигаться сам по себе, как и осознать, что нужно конкретно ему. На этот шаг ему тоже понадобилась внутренняя смелость и желание познать самого себя, поймать за хвост ту самую умиротворенность гедониста Ричи, так легко берущего от жизни всё и не особо волнующегося за нужды других. Вот, что его так сильно привлекало в бывшем объекте воздыхания помимо травмированности. Это тот вид эгоизма, которым не обладал сам носитель синдрома спасателя. Это возможность руководить своими потребностями так, как хочется тебе без оглядки на остальных. Настоящие друзья, коими они и являлись, дружно поддержали, что же по поводу коллективного восприятия его им в качестве младшего брата, то тут уже помог тот самый главарь всей банды, решительно пресекая весь этот фасад странного отношения к его персоне, подмигнув с каким-то необычным для Дэнбро шармом, но настоящим удивлением было, когда Эдди внезапно стушевался и отвернулся, чувствую заалевшие щеки, но с этим он разберётся позже, ведь о каких-то поползновениях на данный момент думать было бы слишком невовремя. С Ричи поговорить с тех пор так и не пришлось, многим позже Эдди осознал, что зря так они ополчились друг на друга, всё проходит, как с белых яблонь дым. Он хоть и являлся в некотором плане оппозиционером формы поведения, не мог не признать, что в запале перед нервным срывом тоже наговорил много вещей, избежать которые было более выгодно для их нейтралитета. О случившемся поцелуе предпочитал не размышлять слишком долго, да и вообще даже мысли лишний раз не хотел пропускать о этом недоразумение. Жалел ли он, что первый поцелуй был с бывшим другом? Иногда ему сильно не хотелось, чтобы это было явью. Он даже порывался извиниться, но неожиданно удерживавший его Билл, имел почему-то наибольшую привлекательность в данный миг, чем далёкий и призрачный образ хулиганистого Тозиера, к которому подозрительно часто начал захаживать Урис, на что Эдди нет-нет, да тайком улыбнётся, он ещё чувствует, как светлая грусть и ностальгия по воспоминаниям греет его глубоко внутри, а потом натыкается взглядом на свою задышавшую личность, очнувшуюся ото сна, где он развивается в любимых направлениях, да и сферы деятельности идут на поправку, и вся печаль мигом спадает с глаз эфемерной пеленой. Он до сих пор не мог публично высказать своё негодование или вынести на обозрение в их узкий круг лиц собственные проблемы, но ребята весьма деликатно молчали и не заостряли внимание на подобных казусах. Да и порой порывался впутаться в какие-то сомнительные истории, связанные с выслушиванием чужих душещипательных историй, но затем сразу останавливает различные порывы подобного срыва, все эти акты милосердия он начал душить в себе на корню. Мать же в ответ добыла ему успокоительные отвары и таблетки, так и начался восставливающийся курс самоподдержания. Оказывается, так легко жить, а не просто выдавать желаемое за действительное. Эдди научился говорить «нет», не протягивать руку помощи тогда, когда им манипулируют, и даже понял в чем прелесть знания личного пространства на деле. Все эти обывательские вещи получались изначально очень тяжело, потому что перекроить пришлось многолетний устав, по которому тот жил, впереди ещё слишком много задач, который он, кстати, смог чередовать с отдыхом, даже впадая в прокрастинацию, хотя до этого скабрезно и успешно справлялся со всем сразу же, и так отрадно было на душе Эдди, как и Беверли Марш за него, которая не переставала радоваться за своего самого близкого друга, как за саму себя. Та в свою очередь тоже претерпела внутренние и внешние изменения, Эдди, навестивший её, прешёл в восторг, как и она отметила здоровый вид, она даже пошутила, якобы, к глазам подходит, которые светились своим необычайным медовым цветом, как до всей этой неприятной влюблённости в Тозиера, на что Эдди смущённо ведёт плечами, старательно делая вид, что от этой новости ему на ум не пришёл Билл, успешно справящийся с заиканием. Беверли же не хочет остепениться в ближайшем будущем, её ход жизни устраивает саму девушку, познавшую прелесть большого города. Эдди осознал, как легко ему может дышаться, без всех этих чувств с надрывом и всяких Балаболов, не разобравшихся в себе. Через время клуб неудачников снова соберётся в прежнем составе, когда их навестит рыжая бестия, при виде неё у Ричи по привычке глаза вновь зажгутся неоном, но тот тут же спешно отведёт взгляд в сторону, а умная и понимающая Беверли сделает вид, что ничего не заметила и как-то совсем незаметно подмигнет Бэну, на что тот до слез покраснеет, расправит плечи и вообще непривычно приосанится, а рядом стоявший Майк с чувством хлопнет того по спине, едва не сталкивая его с Марш. Беверли легко обнимет всех по очереди, чуть дольше задержавшись на Бэне, Ричи хмыкает уважительно и непринуждённо отвернется к Урису, глаза которого тоже начали светиться. Эдди в который раз подумает, что не любить Ричи было одним из самых правильных решений, которые он принял для себя самого, а не из-за невзаимности со стороны. Младшие братья непременно вырастают из статуса «младших», как и из восхищенной и беспощадной любви к старшим братьям.***
19 марта 2024 г. в 19:54
В их большой компании он был маленьким лекарем, общей матерью и умным младшим братишкой. Вспыльчивым, но отходчивым, с горящими медовыми глазами и хаотичными, суетливыми движениями. Эдди искренне любил всех неудачников и уважал каждого, но прислушивался и советовался с их негласным главарём — Заикой Биллом.
Эдди любил всех, друзья отвечали тем же, но эти чувства никогда не были схожи. Не смотря на то, что шутником и балагуром, ведущим себя по-детски задиристо и непосредственно, по-прежнему являлся Ричи, все относились именно к Эдди с нежным снисхождением и заботой, очень тонко граничащей с начинающейся гиперопекой. Такое отношение его слегка раздражало, ведь собственная мать тоже до сих пор не может принять, что единственный ребёнок — подросток, формирующий свою личность, а не вредоносный маленький мальчик.
Каспбрак впервые подметил чрезмерную заботу в свой адрес, когда по глупому стечению обстоятельств поранил ногу. Признаться, орал он тогда больше из-за риска осложнений в дальнейшем с его нестабильным здоровьем, а не от боли. Но крик застрял поперёк горла, когда глаза нашли перепуганного лидера, едва не сильнее, чем он сам. Его дрожащие руки и участившиеся заикания видели все присутствующие, Эдди решил тактично промолчать, а Билл не нашёлся в словах, которыми бы смог охарактеризовать свою панику.
После того инцидента всё кардинально изменилось. Эдди общался с Биллом осторожно, с долей настороженности. С Биллом, потерявшим младшего брата. С Биллом, который винит себя и не может смириться с утратой. И до него с поразительной быстротой доходит, что он — самый младший, как и самый подходящий на роль замены брата Дэнбро.
После столь обыкновенных, но поражающих фактов его нехило передёргивает. Он решается прояснить образовавшееся недоразумение. Но… Билл ласково треплет чуть вьющиеся волосы и смотрит сквозь него с отстранённой нежностью, адресованной явно кому-то другому. Эдди сглатывает ком невысказанных слов, проглатывая вместе с горечью. И, возможно, маленький Эдди любил его чуть больше, чем остальных, раз предоставил ему возможность поверить в то, что он станет достойной заменой Джорджа. Это ведь никак не повлияет на их сплоченную компанию. Не может же это длиться долго, да?
Когда он дал молчаливое согласие на всё это мракобесие, то только заике. Следущий, кто взял на себя роль ещё одного старшего брата, — это Ричи. Отвратительно шутящий, с дерзкой ухмылкой на пухлых губах и дразнящей псевдо самоуверенностью. Вечно лез на рожон, подначивал и пытался вывести из эмоционального равновесия себе на потеху. Он столь же рьяно защищал его при различных авралах, что особенно ценил Эдди, но никогда бы не признался в этом добровольно. Братская любовь к самому младшему из них стала неотъемлемой и естественной, которую безоговорочно дарили все члены клуба. Эдди непримеримо отбрыкивался, острил с друзьями, возмущался из последних сил на очередную заботливую подачку в свою сторону, но сдавался каждый раз, видя потерянные глаза Билла. Он определённо позволял ему больше, чем остальным.
Спустя три года ничего не меняется, кроме того, что Билл сам как-то нагрянул к нему, стыдливо пряча печальные и красные глаза, признаваясь в том, что и так давно уже понял Эдди. После тысячного заверения об отсутствии обиды и злобы, Билл кивает, опускает виноватый взгляд и уходит тяжёлой, уставшей походкой. Неудачники существенно меняются, а сам он остаётся прежним. Эдди обречённо смирился с не особо почётной ролью меньшего родственника, стараясь избегать этой темы. У этой никчёмной роли было много отрицательных факторов, которые он не желал игнорировать и принимать. Многие из неудачников хоть и пытались скрыть, но Эдди всегда был не глупым парнем. Из-за его статуса идеи, выдвигаемые им, не воспринимали всерьёз. Как и его самого. Нет, безусловно, предложенное им выслушивали и брали на рассмотрение, но заранее зная, что оно так и останется не осуществимо. Это оскорбляло и вызывало слезы несправедливости, которые парень успешно скрывал от друзей чуть неровной улыбкой и простодушным пожатием плеч.
Окружающие быстро смекнули, что он был самым младшим, не таким, как остальные члены клуба. Пока его друзья заводили полезные знакомства с противоположным полом, его по-прежнему не воспринимали, как равного себе. И сейчас, будучи семнадцатилетним парнем, он смотрел на своих товарищей с белой завистью и затаенной тоской. Эдди предпринимал попытки познакомиться с какой-нибудь девушкой. Все знали их компанию, он вызывал умиление, но не уважение, как Билл или же Стэнли. Представительницы прекрасного пола с удовольствием проводили с ним время, смотря с неким восторгом. После встречи искренее благодарили, даря очарованный взгляд и довольную улыбку, подмечали, что он — прекрасный собеседник. Каспбрак польщенно улыбался и легкомысленно отмахивался. Всё было бы просто замечательно, если бы эти чудесные прелестницы не говорили о его некой субтильности, нарекая хорошим приятелем. Своё недовольство от своего незавидного положения он стоически игнорировал, про себя проклиная данное когда-то Биллу одобрение.
Эдди с улыбкой поглядывал в сторону, лелея одну мысль, ласкающую его и заставляющую гордиться. За помощью и советом обращались не к высокоморальному Стэнли, а к нему, младшему братишке. Его мать смирилась с их дружбой, разрешая приводить гостей, парень тогда растроганно пустил скупую слезу, разумеется, за дверью своей комнаты. Неудачники обрадованно закричали, поздравляя, Ричи отпустил одну из своих глупых шуток, на что Эдди милостиво закрыл глаза. Это была большая победа, ведь он смог отстоять свои права, что очень важно в подростковый период.
После чудесной новости в дом вереницей потянулись гости, что несказанно грело душу. А затем Эдди приобрёл ещё один более достойный статус: врачеватель чужих душ. Чаще всего дом посещали Билл, Майк и Бен; с первым за годы дружбы сложились весьма доверительные отношения, а для других он становился авторитетом. Бев — единственная, кто не имел возможности приходить чаще положенного из-за деспотичного отца; Стэн слишком привык полагаться полностью на себя. Ричи же не любил всех этих задушевных и обличающих бесед, ссылаясь на то, что у него нет каких-то травм детства, эмоциональной нестабильности и проблем в делах насущных. Он вызывал очень противоречивые чувства: одной стороны — непробиваемый гедонист, но с другой…
Повзрослевший Тозиер привлекал взгляды не только женской половины школы. Эдди хмыкнул, кинув на него многозначительный взгляд. Если бы не устаревшие взгляды и общепринятые нормы, то скорее всего в поклонники этого балбеса заделалась бы и мужская часть школы. Ничего удивительного в этом не было, друг оправданно вызывал всеобщее восхищение. Небрежный и неряшливый стиль не воспринимался негативно, как раньше, а манил; уверенная, чуть развязная походка и дерзко-шаловливая усмешка притягивали. Вот у кого точно не было проблем с личной жизнью. Когда-то неаккуратный, неприметный прыщавый мальчонка превратился в завидного молодого человека, а чуть погодя в Казанову.
Как-то после окончания учебного дня Ричи объявил о своих отношениях. Друзья замерли, коллективно ахнул, а Эдди, маленький братишка, понимающий всех и вся, вовсе остолбенел, задержав дыхание. Ричи продолжал довольно скалиться, перекатываясь с пятки на носок, пока неудачники неуверенно переглядываются и пытаются поздравить. Эдди делает это самым первым, обезоруживающе улыбаясь и желая им удачи, стараясь не замечать острые и внимательные взгляды Бев, направленные прямо на него. Ричи облегченно выдыхает, скрывая это широкой и привычной улыбкой. Эмили — миловидная и умная, Эдди импонирует ей, как и она ему, она — неплохой объект для симпатии и отношений. Девушка действительно была хорошенькой в противовес Ричи, тот хвастался своими достижениями в любовной сфере, чего многие из них не одобряли. Эдди с заученной интонацией интересуется о деталях их знакомства, да и в целом о мнение Ричи на этот счёт. Вышло всё не так романтично, как представлял себе Эдди, Эмили сама являлась инициатором отношений, в то время пока его друг отреагировал достаточно пассивно, даже легкомысленно, потому что это престижно, когда рядом красивая девушка, ты вроде и не лопух, да и вообще уже взрослый.
— Зачем, Ричи? Отношения без чувств — это мука, к тому же полный бред. Это не круто, чувак, совсем, мы все тебя знаем, ты совсем не серьёзен по отношению к девушкам, да и достаточно юн для чего-то большего, чем гулянки за ручки, — грубо выговаривает Беверли.
Марш раздражённо цыкает после своей тирады, остальные изумлённо молчат, девушка редко позволяла себе изъясняться в жёсткой форме. Эдди укоризненно взглянул на неё, а потом и на Ричи, он ей благодарен в какой-то мере. Боялся, что чрезмерное внимание вскружит другу голову. И ещё… Он растянул подрагивающие губы в подобии улыбки и попытался свести всё в шутку:
— Так, значит, моя мама больше не в твоём вкусе, и ты прекратишь терроризировать меня своими тупыми шутками?
Ричи моментально оживился, отводя от Бев нечитаемый взгляд, коварно усмехаясь:
— Не надейся, малыш Эдди, любовь к Сонечке бессмертна.
Во взгляде друга была видна благодарность, даже лицо единственной девушки в их компании сменило выражение на более нейтральное. Остальные расслабленно выдохнули, непринуждённо вливаясь в разговор. Ээди удовлетворенно выдыхает и сталкивается с оценивающими бирюзовыми радужками. Беверли осматривает его внимательно, поджимая губы в какой-то непонятной досаде, отворачиваясь. Неудачники расходятся, Эдди медленно шагает в сторону дома, отстранённо прислушиваясь к себе, вспоминая огорчённые глаза Бев и вчерашнюю беседу с Майком.
Матери дома не было, она с недавних пор трудоустроилась медсестрой в местную больницу. Нормализованные отношения со своей матерью он с гордостью вносит в список своих побед. Эдди — прилежный, чистоплотный и уравновешенный. Мать могла ставить сына в пример, он и сам не желал понапрасну огорчать женщину. Он дал себе обещание достойно закончить учебное заведение, поступить в престижный вуз на бюджет, выбирая деятельность, связанную с медициной. Потом найти хорошую девушку, обладающую способностью трезво мыслить и не судить о вещах стереотипно. В возрасте двенадцати лет он порой представлял, как ещё в подростковом возрасте встретит утончённую, лишённую всякий скабрезности и жантильности, хрупкую девушку. В любовь с первого взгляда он не верил, но их первая встреча должна быть милой и по-доброму неловкой. Они будут часто выбираться на природу и разговаривать на любопытные двоим темы. Эдди будет делать ей подарки и устраивать отменный уикенд, а та смотреть на него с безграничной любовью. Девушка будет выглядеть ухоженно, имея нежное и певучее имя, которое Эдди с наслаждением будет перекатывать во рту. Они создадут дружную и гармоничную пару, чтобы многим позже обвенчаться, создавая нерушимый союз. Их семья станет самой счастливой, а дом будет местом, куда хочется возвращаться.
Эдди хочет найти достойную партию для себя.
Хочет хотеть этого.
И в его перманентно чистой репутации есть тёмное пятно, делающее уязвимым. Эдди добросовестно делает домашнюю работу, а потом зарывается деревянными пальцами во вьющиеся встрепанные волосы и тихо воет. Он знал, что Ричи не будет обделён вниманием, но это казалось таким далёким и призрачным. Бев — едва не единственная, кто общается с ним на равных. Тозиер никогда не упускал возможности напомнить, какие у них отношения. Малыш Эдди, смотрящий с тихим восторженным обожанием, и Ричи, улыбающийся задорно и хулиганисто. Маленький братишка, чьи потуги так никчемны и смешны в своей детской вере дотянуться до
Тозиера. Снисходительное отношение от Ричи всегда воспринималось больнее, чем от других.
Тозиер показательно брал за щёки, теребя в издевательской манере, намеренно напоминая о разнице в росте и возрасте, как бы подчёркивая, что малыш Эдди не представляет интереса, как партнёр. Каспбрак кривит губы в искуственной улыбке, убирая подальше назойливые и горячие ладони, а у самого внутри до ужаса холодно. Эдди всматривается в окно сухими глазами, по сути, он действительно видел насколько они разные, понимал, что вокруг и без него много кандидатов. В любом случае, глупая влюблённость пройдёт, она не даёт никаких преимуществ и плюсов, к тому же такая нездоровая её форма. Эдди не хочет давать Ричи власть над собой, открывать беззащитную душу.
Эдвард Каспбрак — маленький братишка, которого не воспринимают всерьёз даже друзья, а девушки считают хорошим и милым другом, твёрдо для себе решил. Жизнь сложиться должным образом, он заставит считаться с его мнением и воспринимать, как личность. Он осуществит задуманное на будущее: выучиться, уедет из Дерри, находя работу со стабильным заработком и верную супругу с нежным именем.
Малыш Эдди — мальчишка, который навсегда останется в глазах первой любви нервным одноклассником со слабой имунной системой. Эдди, который расскажет о своей ориентации после переезда, имея крышу над головой и постоянство в финансовом плане. У которого останется в Дерри первая невзаимная любовь и вечный самообман в виде утопии с супругой, имеющей мелодичное имя.
*
И данное самому себе обещание он принялся осуществлять. Стал чаще подавать голос, настаивая на своих словах. Его непримиримость с годами поутихла, но никуда не исчезла, как бы не хотела этого когда-то Соня Каспбрак. Перемены в устоявшихся нормах вызвали у друзей смятение, он это чётко осознавал. Но, естественно, искоренить то, что формировалось на протяжении нескольких лет, моментально невозможно. Но одной из главных сторон его характера являлось упорство, не без доли упрямства. К слову, некоторые изменения претерпело не только его восприятие. Эдди по-старому проводил вечерние сеансы психотерапии, как в один такой обычный приход Бэн как-то попытался заняться анализом его, Эдди, на что хозяин комнаты скептически вскинул брови в удивлённое насмешке, заметив этот демонстративный жест, друг привычно тушуется, а затем чуть грустно замечает:
— Поддержка нужна всем, Эдди, а в особенности тем, кто сам всё время поддерживает.
Каспбрак облизывает пересохшие губы и оценивающе прищуривается, не понимая такого резко возросшего интереса к его персоне. Неудачники интересовались его делами, но на поверхностном уровне. Обида не утихала, а множилась в геометрической прогрессии. Бэн вежливо прощается, покидая дом, пока Эдди провожает его прикленной к губам улыбкой, не показывая раздражение. Когда дверь закрывается, его губы автоматически сжимаются в тонкую линию. Не обращать внимания на сигналы из внешнего мира, оставаясь в зоне комфорта, значительно легче и удобнее, чем попытаться посмотреть правде в глаза.
Трусость присутствовала в каждом из ребят, но Эдди старался преодолевать свои страхи и психологические барьеры, зная, как вредят человеку его установки. Он закрывает глаза и тяжело стонет, возвращаясь мыслями назад в прошлое. Спустя несколько лет находит озарение, сметающее всё, как ураган. Теперь эмоции, которые мальчик испытывал, напоминают ощущаемые сейчас. Ни для кого не было секретом, что он относился к Биллу иначе. Всегда заглядывал в рот, слушал с неподдельным интересом, он и сам бы не отказался от старшего брата, если бы прототипом послужил бы образ Билла. Но это не единственное ошеломляющее открытие. Маленький он был влюблён в Дэнбро, не осознавая всю специфику новообретенных чувств. Это была неосознанная причина, по которой он тогда согласился стать заменой. Эдди закрывает горящее от стыда лицо руками, он тогда был достаточно экспрессивным. Он неловко и приглушённо рассмеялся, кладя ладони на полыхающие огнём щёки. Благо, все ребята ещё не умели правильно преподносить свои чувства, как и распознавать чужие.
Эдди может и не был образцовым показателем вечной безучастности, но по большей части пытался держать эмоции в узде. Он — сторонник порядка, для него лучше предельно чёткий план дальнейших действий, чем всякий сумбур, не внушающий доверия. Полученную от ребят информацию обрабатывал, тщательно систематизируя любые детали, процеживал и сохранял. Неудачники — его друзья, но только ему известно, что скрывается за их будничными улыбками. И это всего трое, не считая Бев, говорящую о своих неурядицах, когда есть возможность.
Единственный человек, который не вписывался в стандарты, сбивая выстроенную цепочку, это, разумеется, Ричи. Жутко упёртый, с по-мальчишески задорной улыбкой и глубоким, но прокуренным голосом. Друг успел разойтись с Эмили, Марш тогда ещё выдохнула с видимым облегчением, не замечая его напряжения. Эдди бы повторить это заурядное движение, вздохнуть без навязчивых мыслей, но младшие братья читают между строк, смотря сразу внутрь и не строят иллюзий. Майк озвучил интересующий всю компания вопрос об интимном опыте горе-любовника. Почему же он успешно избежал этого приятного дополнения к романтики со своей бывшей девушкой. Конечно, Эдди претила хоть одна мысль такого рода на счёт Ричи и кого-то ещё, но ведь на получение необходимых данных и было расчитано, разве нет? Поймав себя на такой циничной мысле, Эдди иронично скривился, некая червствость положена по «профессии», увы. Сам подросток больше не делал поползновений в сторону женского пола, ведь последний норовит записать в категорию друзей, пока он хочет попасть в другую графу. И хочет этого с определённым человеком. Эдди маниакально жаждет, чтобы хотя бы раз Ричи пришёл к нему вместо Билла, Майка, Бэна.
Малыш Эдди, нужно бояться своих желаний, они имеют свойство сбываться.
После Эмили Ричи пошёл в разнос. Марлен — очаровательна, умна и аккуратна. Она не стремилась заявить свои права на Ричи, ненавязчиво и вежливо вливаясь в рутинную жизнь всего клуба. Билл со Стэном одобрительно перешептывались, Майк тепло улыбался, а Бэн смотрел белой завистью, лишь Беверли была непривычно молчалива, держась отстранённо. Её ментальное состояние беспокоило всё больше. Долгие, вдумчивые взгляды, предназначенные главному шутнику компании, скрыть не пыталась. Марш всё же заторможенно здоровается, ссутулив по-птичьи худые плечики. Эдди переводит медовое глаза на снова затяного товарища и печально усмехается уголком обветренные губ, Бев рядом понимающе хмыкает и отступает назад.
Тозиер выглядит удовлетворенном и каплю смущенным, чуть дольше задерживаясь глазами на Марш. Марлен — девушка мечты, он бы и сам влюбился в неё. Возможно, в каком-то ином мире, при других обстоятельствах они смогли бы начать отношения. Но пока и он, и новоявленная девушка души не чают в одном человеке, но не в друг друге. Это не единственный повод для сближения, девушка тоже хочет связать жить с медицинским направлением, щебеча что-то про анестезиолога. Тозиер один раз с наигранной угрозой говорит, что отбивать вторую половинку не по-дружески. Марлен ласково журит тёмные вихры, целуя в макушку, от этого нежного жеста что-то внутри Эдди скребет. Ричи лыбится и подмигивает ему, Эдди давит оскорбления глубоко внутри, сдерживаясь, чтобы не плюнуть в нахальную физиономию. Ему до одури жаль Марлен.
Ричи счастлив, это видно невооружённым глазом, девушка рядом с ним тоже цвела день ото дня. Идиллия, желанная утопия. Эдди — маленький глупый братишка, оставшийся без внимания любимого старшего брата, смотрел глазами побитой собаки, вздыхал украдкой и продолжал заниматься своей жизнью, не имея право на что-то большее. Он влюбился в Ричи, как может только подросток: пламенно, увлечённо, даже с каплей безумства, от того горько и с надрывом.
Эдди никогда не хотел милую супругу с сахарно-сладким именем и медовым голоском.
Он хотел, хочет и будет хотеть одного человека. Который на его глазах день ото дня становился только краше, который взбудораженно обсуждает со своей девушкой детали предстоящего свидания, наклоняясь всё ближе к точеному личику и по-свойски заправляя выбившуюся прядь из причёски. Эдди никогда не мог контролировать себя настолько, чтобы и самому поверить в то, что он рад их отношениям. Марлен — чудесная девушка, и от этого он ненавидит её ещё сильнее. И Ричи он тоже презирает за заботу и внимание, как к младшему брату. Его недосягаемость становится суровым напоминанием жестокой реальности, в которой он живёт. Ричи не хочет его, Ричи любит Марлен, и этим всё сказано.
Всё меняется, когда Ричи и Марлен расстаются. Эдди распахивает глаза, приоткрывая рот от смешенных эмоций, одолевающих его. Билл рядом поражённо давится воздухом, Беверли давит усмешку, но Эдди видит злое торжество в глазах подруги. Балабол тараторит что-то о разных характерах и кардинально отличающихся взглядах на жизнь, пока в груди Эдди фениксом возрождается любовь и надежда к этому несуразному подростку. Стэн хлопает себя по лбу и страдальчески стонет, Бен и Майк непонимающе переглядываются.
Марлен была, наверно, единственным живым существом, которое могло оставаться умиротворенным рядом с этим парнем, строящим из себя bad boy. Для Эдди этот вечно неугомонный подросток навсегда останется катализатором плохих эмоций, но никак не синонимом спокойной жизни. И это ещё одна причина перерасти эту одностороннюю привязанность, не сулящую ничего положительного. Он вдруг осознаёт, что приятель вскоре снова обзаведётся очередной пассией, но и это уже не воспринимается с особой агрессией, надо отдать должное, что в отношениях Ричи становится смирнее, если так можно вообще о нём говорить.
В один из вечеров, когда от него ушёл Билл, Эдди никак не ожидает увидеть ещё одного ночного гуляку в виде забравшегося на его окно Ричи. Каспбрак ошарашенно следит за разворачивающимися событиями, будто бы не он — главный герой. На смену шоку приходит беспокойство за шкуру этого неусидчивого мерзавца, после и этой волны приходит раздражение от непомерной наглости людской глупости. Тозиер прекрасно осведомлён, что он слишком ценит своё время и хочет после этих сеансов побыть наедине со своими мыслями, дабы их структурировать. Юноша уже готов разразиться длинной тирадой на счёт внезапной выходки друга, пока не приходит в повторное отупение от сложившейся ситуации: Ричи в его комнате с бутылкой в руках, пьяно хихикающий и явно не трезвый. Эдди впервые не находится не то, что со словами, даже в его голове пустое пространство.
Визитер тем временем по-хозяйски осматривает свои владения, театрально взмахивает бутылкой с каким-то простеньким названием и довольно садится на убранную кровать, не заботясь о сохранности чистоты на ней. И вот тут Эдди уже не мелочиться, раздражаясь крайне сильно, снова злясь на этого тупого и легкомысленного парня. Тозиер чуть подслеповато щурится, вальяжно, даже вульгарно восседая на чужом ложе.
— Малыш Эдди, выпьем же за любовь, мой дорогой, — изрекает Ричи, а сам заходится смехом, а черти в глазах танцуют, что отзывается в самом Эдди непонятной дрожью, — она такая дрянь, как и все девчонки, я для неё всё, а она неблагодарная кинула меня.
Эдди чувствует запах перегара, понимает, что это алкоголь, циркулирующий в его крови, развязывает Балаболу язык, но не может отказать себе в маленькой слабости, заключающейся в желании послушать этого рубаху-парня, которому всё ни по чем. Ричи же всё чаще прикладывается к бутылке, говоря, что Марлен — манипулятор, с виду только стеснительная и учтивая, на самом деле корыстная мегера, не понимающая тонкой душевной организации Ричарда. Эдди понимающе кивает, будто и в самом деле понимая, но нет. Он бы поступил иначе, если бы друг позволил показать ему, как сильны его чувства, то тому бы не пришлось жаловаться на тяжкую долю кому-то.
Ричи вдруг сгребает его в охапку, слезливо тычась в макушку, который Эдди чувствует непрошенные, пьяные слова, вылетающие из уст Балабола всё чаще, переходящие в тяжёлый и рыхлый присвист. Эдди физически тяжело принимать то, как содрогается спина Ричи от эмоций, переполняющих юное тело. Его ведёт от близости с человеком, в которого он влюблён, но с тем же чувствуется досада. Не так он хотел начать их первую совместную посиделку, всё не так, как в его представлениях. Он с какой-то стороны даже рад, что всё вышло, как вышло, потому что сейчас Ричи в его объятия просит утешения, скорее всего, это не осознавая. И от этой странной, даже чудной мысли Эдди хотел побыстрее избавиться, отстраняя от себя непутевого друга. Балабол непонимающе хлопает большими глазами и пьяно, без какого-то осмысления улыбается, смотря мутными глазами сквозь него, приваливаясь назад к оторопевшему Эдди, который морщится от повторного вторжения в своё личное пространство, но больше не делает попыток избежать физического контакта. Наоборот слегка приглаживает взъерошенные кудри на затылке, позволяя себе пропустить через них мягкие пряди, Ричи внезапно начинает урчать, от чего Эдди буквально распахивает в восторге глаза, становясь на мгновение самым счастливым.
А потом Ричи продолжает нелинейное повествование о настоящей сучести его бывшей пассии, на что Эдди не обращает внимания, наслаждаясь таким близким физическим контактом, мучительно краснея, особенно, когда Тозиер в подтверждение своей правоты поднимает кофейные глаза на него, чтобы убедиться в том, что его услышали. Не влюбиться в Ричи невозможно, это Эдди для себя понял кристально ясно, но Марлен он ненавидит всё сильнее, особенно на словах о том, что бросили Ричи, его Ричи, который никак этого не заслуживал. Если бы только друг знал, как может утешить его Каспбрак, как верно и преданно может любить, то всё было бы иначе. Но, понимая, что мысли начинали приобретать пугающий оттенок, Эдди поспешил навести порядок в голове, пока Ричи не выбил из его лёгких весь воздух, попросту укладываясь на него сверху так, что невыносимо было и думать, и терпеть, и не влюбляться. Юноша не знает, чего ждать в следующий момент, но, прислушавшись, понимает, что Балабол уснул, так и не рассказав причину разрыва. Эдди осторожно выбирается из-под друга, не находя в себе сил встать с кровати, потому что ватные ноги, казалось, не удержат его вовсе не из-за гемоглобина. Он сжимает дрожащие руки в кулаки и рывком поднимается, вздрагивая, когда слышит позади недовольное бормотание. Спотыкаясь бредёт вниз, чтобы принести стакан воды, таз и таблетку, дабы человек, оставшийся в комнате, не умер от похмелья. Около кухонного стола ноги его предательски подводят, моментально роняя худое тело, от чего Эдди сползает по стене, так и не дойдя до комнаты.
*
А дальше потекла вереница из каких-то искривлённых, будто отражающихся в кривом зеркале, дней: Ричи начинал отношения, которые не длились долго, приходил в клуб Неудачников, сообщая об очередной неудаче на любовном фронте, улыбаясь совершенно непринуждённо. Но всё это блажь, ведь Эдди с наслаждением предвкушал, когда Ричи снова заберется к нему пьяной кучей, дабы излить душу младшему братишке, который всё понимает, поддерживает и ничего не просит. Этот избитый сценарий повторялся из раза в раз, и Эдди влюблялся всё сильнее, так неотвратимо и глупо. Потому что сама схема всей это подростковый драмы совсем не романтична, как раз наоборот, не было ничего положительного в новом положение Эдди, за что можно было бы закрыть глаза на бесчисленные похождение. Сам Эдди буквально помешался на этом: на пьяных объятиях Балабола, очень тактильного и просящего любви, его любви; лежащем рядом с ним, таком близком и доверяющем ему безоговорочно. Все ранее существующие предписания, касаемо чувств к Ричи, он благополучно анулировал.
И, честное слово, он старался довольствоваться малым, тем, что давал ему разбитый друг, но хотелось большего. Он хотел взглянуть в осознанные, трезвые глаза друга и увидеть в них тот же дьявольский пожар, который созерцал поздним вечером. Но этого не было, как и желанного признания, ничего из того, чего бы хотел получить Эдди. Привычный сценарий начал надоедать, как и жалостливые рассказы о том, какие несчастия снова приключились с Тозиером, вызывали не трепет, а раздражение; пьяный лепет, навязчивые объятия, что только брали, но ничего не отдавали взамен. У Эдди стальные нервы, но любому терпению приходит конец, даже его, удивительно, как он не сорвался раньше с его-то резкостью. Но он зачем-то оттягивал разговор с трезвым Тозиером, боялся лишиться этих крупиц внимания от Ричи, хоть его уже и начинало кошмарить от сложившейся ситуации, так бередившей незаживающие раны, полученные от того же Ричи.
На смену всему этому калейдоскопу из отрицательных эмоций пришла ледяная злоба, с каждым днём всё больше отравляющая его изнутри. Он гневался на всех: на неудачников, несправедливо черпающих его ресурсы во благо себе, на Ричи, который никак не мог одуматься и решить свои вечные проблемы с подружками, на последних он тоже агрессировал, но про себя, потому что они всё равно получали больше, чем он. И на себя Эдди тоже злился, презирал за то, что поступился своими моральными принципами и отказался от своих амбиций ради мимолетного увлечения, но с тем же рьяно доказывая себе, что Ричи — это буквально весь мир для него, так некстати уместившийся в одном человеке. Он стал оголенным проводом, который нужно было держать в сохранности, но никто этого не понимал.
Он осознал, что падает и сдаётся, когда в очередной раз Ричи пришёл не пьяный в усмерть, но явно и не от мира с его, чтобы снова начать что-то повествовать. Эдди тщательно выбирает слова, желая оборвать это образовавшуюся больную привязанность из-за стремления обезопасить своё ментальное здоровье. И он почти справляется с поставленной задачей, когда видит озорную, чуть менее пьяную, чем обычно, улыбку Балабола, бесхитростно стучащего в закрытое окно. И Эдди снова начинает безосновательно надеяться, а ещё не желая признаваться самому себе в сносящей нежности и чувстве вины за приготовленные хлесткие слова. Ричи кичится новой бутылкой, будто это его знаменательное достижение, заслуживающие лавров и оваций, пока Эдди, скрепя сердце, колдует над его обезображенными костяшками рук. Он позволяет себе коротко взглянуть на захлебывающегося в словах друга, а мучающий вопрос оседает горечью, ведь явно не из-за него Балабол занимался самоистязанием любого характера.
Эдди всегда знал правильный подход к каждому своему другу, у него в запасе множество советов, как будто он прожил несколько жизней, не исчерпав ресурсов и скурпулезно взвешивал информацию для опыта и устоявшихся моральных ценностей. У Эдди всегда есть в поясной сумке нужная пилюля, пачка жвачки или же деньги на игровые автоматы обедневшему другу. Он нальет чай, обустроит свою комнату для комфорта других людей, он даже придёт на школьное мероприятие, чтобы друг не чувствовал себя одиноко, хотя знает, что каждый из его друзей может найти общий язык с другим человеком, и это, скорее всего, он будет чувствовать себя подавленно. Малыш Эдди хорош во всём, что касается человеческих коммуникаций: в подбадривающих улыбках, мотивирующих словах поддержки, крепких объятиях: в доброте, позволяющей остальным положиться на него, не боясь разглашения конфедициальной информации на счёт их биографии. Эдди предоставит убежище и бесплатную консультацию по направлению хим-био, проанализирует чужое состояние души и попытается диагностировать причину возникнущего ментального недуга, как и сможет улучить подходящий момент для тишины, давая возможность осмыслить своё положение самим.
И он пытался, видит Бог, пытался стать для Ричи тихой гаванью, добросовестно выполняя свою работу по обеспечению моральной поддержкой. С тем же проклиная себя, оставляет окно открытым, терпеливо закрывая глаза на грязь, ошметками остающуюся на чисто вымытом полу от громоздких ботинок Ричи, который не утруждает себя снятием лишних атрибутов одежды, взирая на него преданно, едва не с фанатичным обожанием, добровольно уступая мягкую кровать и садясь на жёсткое, кожаное кресло. Великодушно, в тайне радуясь, держит надравшегося в хлам товарища за стертую, с огрубевшей кожей руку, слушая, как Сидни/Мэри/Джессика вероломно вторглись в юное и впечатлительное сознание, а после ушли в закатное марево по-английски, не обременяя себя никакими объяснениями. Он старается подавить в себе пронизывающую дрожь до самых костей, когда в памяти услужливо всплывают воспоминания о том, как этот же оскорбенный до глубины души мерзавец властно притягивает очередную пассию за талию, целуя мокро, глубоко и напористо, да так неприкрыто, что волей-неволей прикипаешь к парочке глазами. А позже, намного позже, Тозиер цепляется за него непослушными пальцами, плюясь ядом и метая из глаз молнии в адрес бывшей девушки. Он смотрит в его жалостливые, любящие глаза, безропотно соглашающиеся на более близкий физический контакт. Потому что именно с ним одним он такой открытый, без показушных обескураживающих улыбочек, озорных подмигиваний и пламенного темперамента. Такой разбитый, не спорящий и безотказный Ричи привлекал ещё больше, хоть и звучит это дико.
Бывали и другие приходы, когда срывы Ричи приобретали более агрессивный настрой: заканчивались лиричные монологи разбитого героя, переходя в бесконечные обвинения и угрозы, причём Эдди чаще попадал под горячую руку, пытаясь развеять это жестокое, незнакомое выражение на лице ночного визитера. Ричи смеялся в такие периоды совершенно не весело, а натужно, насквозь фальшивыо, на грани с клокочущей в груди истерикой, пытаясь вырветь себе волосы и впиваясь ногтями в кожу до красных отметин. Хуже даже не пугающая пустота в тёмных глазах, походящих на болотную тину, а моменты когда Ричи насильно пытался заставить Эдди выгнать его, неся чушь о его ассоциальности и нереализации в будущем. Тозиер прытко вертелся, уходя из захвата друга, по-волчьи скалился, от чего Эдди оставалось беспомощно пятиться, отступая под натиском бранных слов и занесённого кулака, ранящих в самое сердце.
А затем Тозиер успокаивался, бессильно падая на кровать и стремительно теряя связь с реальностью, не разрешая к себе подходить и прикасаться. Он придумывал миллион вариаций того, как было бы отрадно всё оборвать, только не решался, никак не мог разорвать фиктивные, непредсказуемые сеансы с этим сходящим с ума парнем, да и сводящим с ума тоже. Соня Капсбрак решила не вмешиваться, вернувшись пораньше и слыша ломкие, отчаянные рыдания в спальне своего ребёнка, Эдди ещё никогда не был так благодарен за чувство такта. А после и сам чувствовал, как горло сжимает тихий плач осознания, что днём всё возобновится и любимый из старших братьев снова ускользнет от него вольной птице в искуственные объятия с такими же поддельными улыбками.
А после приходит в попытках зализать раны, чтобы глупый малыш Эдди умело залатал шрамы на его черствеющем сердце, пока сам визитер подчёркнуто небрежно вырисовывает на его одежде незамысловатые узоры, смотря нарочито снисходительно и вскользь. Он после особоенно туманного срыва решает, что вот она точка кипения, сподвигнувшая его на принятие окончательного решения. Но внутренне содрогается, уличая Ричи в потерянности и прострации, вновь сдаётся, проклиная собственную не нужную жертвенность и пылкого, но по-детски инфантильного друга, и даже ни в чем неповинных, но мерзких девиц. Эдди продолжает внимать Ричи, осыпаясь безвозвратно и так громко, что стучит в висках, слышал, как Клэр/Патриция/Сьюзан эгоистично отняли у него веру в искренние чувства, как говорил сам Ричи, и чему переставал уже верить даже влюблённый Эдди. Он хочет сбежать, чувствуя подступающий ком истерики и с ужасом не понимает, в кого он превращается. Но на самом деле, это не правда, он всегда был спасателем, вытаскивая Ричи порой из банальных, можно сказать, рутинных обязанностей в виде уборки, домашней работы или выгула собаки. Он всегда всё понимал, все заготовленных шаблонные отмазки:
— Эдди, я знаю, что на тебя можно положиться, можешь помочь такому бездарю, как я, с этим эссе?
Или
— Да, я бы с удовольствием сходил с тобой и неудачниками, но мне совершенно некому помочь, а один я, увы, бессилен в этом огромном доме.
Или
— Ты всегда так хорошо ладил с людьми, уверен, что и моя собака тебя полюбит, не хочешь на прогулке познакомиться с ней поближе. Даже можешь перехватить поводок, разрешаю, как самому близкому и лучшему другу, а я пока сбегаю справить свои грязные делишки.
Синдром спасателя характеризуется постоянным перекладыванием ответственности на носителя, избытычным рвением взять проблемы даже при понимании их неразрешенности в необходимой степени. Формируется при отсутствии нужного количества внимания от родителей. Если в детстве ребёнок недополучил заботы от значимых людей, то во во взрослом возрасте попытается компенсировать упущенное, становясь склонным к гиперопеке, как и очень восприимчивым к ответу на оказанную помощь. Его мать игнорировала его потребности, либо была слишком настойчива, не умея находить золотую середину, волей-неволей нарушая личные границы и вторгаясь в зону комфорта. Её благие намерения в виде непрошенной помощи и советов сыграли больше пагубную роль, что отрицательно воспринимал Капсбрак. Заостряя на этом внимание, в ответ получал манипуляцию чувством вины, из-за чего сконфуженно и вынужденно соглашался, а женщина получала желаемое, сладком голосом убеждая в необходимости прислушиваться и доверять ей, ведь это ради его же блага. Эдди видел лишь несчастного человека, не состоявшегося на желанном поприще, взрослея, перенимал её модель поведения. И, что не хотел принимать, его мать неосознанно вбивала ему установку: ≪Не живи» своими скорбными слезами при рассказах о нелёгкой жизни, наполненной чередой неудач и несправедливых страданий. Эдди думал, что по его вине жизнь матери становилась ещё тягостнее, знал, что если родился не во время, то сам станет для неё и родителем, и другом, которых ей так не хватало. Он сам сможет побыть один, приготовить поесть и убрать за собой, если такими тривиальными вещами облегчит боль Сони Капсбрак. Он не хочет чувствовать эту беспомощность при прожигающем взгляде на него, не хочет чувствовать её от незназния базовых систем по типу микроволновки, стиральной машины или газа, иначе это вернёт всё к исходной точке, а он не может никого подвести, поступив недальновидно или наугад. Чуть больше лаконичности в послушании и чуть меньше заостренности внимания на собственные ощущения — вот удачная схема к счастью осунувшейся матери, чьи глаза, казалось, припорошены пеплом от её собственных обломков нереализованной личности.
Эдди поражался лёгкой мобилизации человека посредством своих уступок, значимых достижений и верно принятых решений. Он упорно шёл к заветной цели реанимировать материны жизненные провалы в жизни собственными успехами, полностью помешавшись на порядке и чёткости структуры, не допуская инакомыслие по поводу маячевшей на горизонте идеальности, от чего-то диктуемая призрачным голосом матери в его голове. И Эдди кружился в этом одиночном, неравном танце по завоеванию чужого расположения, не только из-за убивающейся женщины. Если он сможет компенсировать Соне недостаток социальных и личностных желаний, то выровнятся их детско-родительские отношения, после чего он сможет попросить ещё немного внимания безутешной женщины, носящий не проходящий траур уже несколько лет и по мужу, и по её ушедшей молодости и чёткости амбиций.
Но после этой постыдной мысли, он кидал украдкой виноватый взгляд исподлобья на неё, такую холодную, смотрящую строго мимо него, вздыхал, проглатывая ком, вставший поперёк горла. На смену вине приходила сумрачная, почти непроглядная агрессия на свои думы, Эдди учился отключаться от собственных ощущений, настраиваясь на чужие эмоции, питавшие его. Затем паника, услужливо раскрывающая свои объятия, нежно разбавленная страхом. Иногда адаптация к новому человеку давала сбой, и Эдди задыхался от переполняющих голову мыслей. Заветная точка в виде идеальности отдалялась, заходясь в гомерическом хохоте. От чего в груди расцветало раздражение. И, если признаться, то сей факт пугал. Гнев — диструктивная составляющая, способная испортить все его планы, порушить годами создающийся, иллюзорный образ и видоизменить его не омраченные ничем перспективы на будущее. Сильные чувства — табу, откровенная нелепица, свойственная вызывающим фрикам, радикалам или же эмоциональным людям.
Синдром спасателя, взращенный с детства, впитанный с молоком матери, никак не влиял в отрицательном ключе на его жизнь. Не будь этого чистого, неподкупного намерения нравиться окружающим, он не смог бы вернуть глазам матери живой блеск. Что плохого в мгновенной реакции на боль социума? Вот и Эдди убеждал себя в этом, с неизменной верностью самому себе выручая товарищей. Билла, разрешив видеть в нём замену. Майка от насмешек, пропитанных оскорблениями по поводу цвета кожи. Бэна, комплексующего из-за избыточного веса. Стэна, ставшего заложником собственного разума. Бев, уставшую из-за тяжёлых отношений с отцом. Ричи, падающего всё ниже из-за непонятных, однотипных связей с противоположным полом. Эдди свободен для каждого нуждающегося в нём. Он разбиться готов ради одобрения и признания.
Но как бы сильно он не был подвержен влиянию со стороны, он больше не может, и это признание буквально уничтожает его, и Ричи этому поспособствовал. Он чувствует ненависть, берущую бразды правления, одерживающую победу над светлыми чувствами к Ричи. Виновник его мук врывается непринуждённо, трет глаза совершенно по-домашнему, почти любовно присаживаясь на кровать, будучи трезвым. Эдди ничего не чувствует.
— Малыш Эдди, всё хотел поведать тебе, — легко начал Ричи, простодушно похлопывая по месту рядом, но поднимая глаза, настороженно стихает. Эдди передёргивает от этого приглашающего жеста, как хозяин собаке.
— Хватит, Ричи, в этот раз я хочу, чтобы ты оказал мне ответную услугу, — сухо усмехнулся Эдди, видя удивлённо огкруглившиеся глаза с отражающейся в них обидой, — герой-любовник, выслушай меня. Я твёрдо решил, что это последняя наша ночёвка и твоя исповедь тоже. Знаешь, мне нужен тот, кто выбирает меня в комнате, где полно народу, а не тот, кто планирует реабилитироваться за мой счёт, желая меня в пустой комнате.
— А ты, малыш Эдди, можешь быть взыскательным, даже жестоким, говорить прямо, когда хочешь, — издаёт смешок Тозиер, но этот тихий звук не коснулся его глаз, они оставались холодными, а лицо сделалось неприветливым.
— Какая, к чёрту, жестокость, если я готов срываться к тебе в любой момент, пока ты обращаешься только по нужде, — процедил он, сверля переставшего улыбаться гостя.
— Ты хочешь поговорить, — неожиданно жёстко хохотнул Ричи, заговорщицки подмигивая, — мой коэффициент эмоционального интеллекта не такой, как у тебя, но ты ведь не думаешь, что люди действительно так не наблюдательны? Ты равняешь всех, исходя из своих интересов и ситемы видинья, забывая, что ты — не Бог, а они не нерадивый людской сброд, которых нужно наставлять на праведный путь. Истина в правде, малыш Эдди, а она у каждого своя. На это я и намекаю. Ты совсем не понимаешь, что непрошенной помощью лишь вторгаешься в личные границы других людей.
— Люди добровольно идут ко мне, спрашивают моего совета, как и хотят моего участия в их жизни, — прохладно осведомил Эдди, постепенно теряя самообладание.
— Кто в здравом уме откажется от безвольного слушателя, когда он сам так охотно предоставляет возможность поныть. Открою тебе тайну, людям не столько советы нужны, сколько возможность переложить на время свои проблемы.
— Моя роль и заключается в том, чтобы выслушивать их, умник.
— Ты сам наделил себя этим бесполезным функционалом, малыш Эдди, и мне противно, — ленивое презрение в глазах напротив явно служило подтверждением, — ты всегда был неисправимым альтруистом, как и «психологом», из которого вытягивали энергию. Проблема твоего постоянного самопожертвования в том, что ты не представляешь, как попросить что-то взамен. Твоя судьба напрямую связана с чужими, и тебе кажется, что это только они несправедливо черпают вольно предоставленные ресурсы, но ведь и ты веришь в свою высшию миссию, питаешься их эмоциями. Ты всегда чья-то последняя надежда, комфортное убежище и тихая гавань. Но где они все, когда нужно спасать тебя? Невозможно, немыслимо, да, малыш Эдди, когда слышишь не угодную правду? Ты всегда умел сливаться с фоном, даже претендуя на первенство, всегда оставался позади, где-то в стороне. Не видный. Не важный и не особенно ценный, — закончил Ричи с сардонической ухмылкой на губах.
— И это говорит мне девиант с расстройством привязанности после всего того, что я для тебя сделал? — желчно полюбопытствовал Эдди, после последней фразы глаза напротив опасно блеснули, — Ты бросаешься в объятия каждого, кто уделит тебе незначительное внимание, как ненормальный пытаешься подольститься, после снова возвращаясь ко мне с рассказами о том, как тебе плохо. А днём, как ни в чем не бывало, цепляешься за любого другого. Сейчас, когда ты в трезвом рассудке, я хочу тебе сказать: каждый раз тебя бросают, а ты найдешь другую, и будешь также бегать за ней, а потом срываться. Я буду с тобой, как всегда рядом, буду утешать и надеяться на твоё озарение. Не надо убиваться из-за людей, которым нет до тебя дела.
— Не тебе говорить мне о чувствах, мистер Всезнайка, — изрёк он после непродолжительного молчания с каким-то загадочном смешком, а глаза его внимательно смотрели, следя за реакцией, — уверен, ты частенько рукоблудишь на мои фотографии, не думай, что я не понимаю, какую цель ты преследовал, когда выслушивал мои стенания.
— Что ты говоришь, Ричи, — шепчет Эдди, чувствуя себя по меньшей мере униженным, по большей преданным, понимая, к чему клонит друг, — я делал это потому, что нет никого другого, способного выслушать.
— О, Эдди, — тихо фыркает Ричи, смотря в этот раз с настоящим сочувствием, но по-прежнему подчёркнуто прохладно, — ты же не думаешь, что один такой мастак скрывать чувства и определять их в других? На самом деле, всегда видна чужая симпатия, если ты не типичный персонаж бульварного романа или не особо раскрученного фильма, слепо думающий, что все эти подачки — зов сердца без второстепенных мыслей. Я понял это почти сразу, Эдди, позволь и мне дать тебе совет, — Ричи внезапно посерьёзнел, будто подобравшись, пока Эдди напротив давит истерический, неуместный, но подступающий смех, — и тебе не стоит париться по поводу меня, ведь ты ошибаешься, ты бы «влюбился» в любого другого травмированного человека, на которого откликнулись твои детские психотравмы.
— Ты знал, — Капсбрак начинает дрожать, ощутимо вздрагивая всё сильнее, чувствуя, как до предела натянуты нервы, — но ничего не сказал, ты просто наслаждался моей безотказностью, потому что это удобно, да? Так ты сказал, Ричи, никто в здравом уме не откажется от возможности выплеснуть накопившиеся, — дублирует ранее сказанные слова, ощущая, как медленно, но верно осыпается осколками под ноги этого бессердечного мерзавца.
— Да, и я прав. Я знаю этот озлобленный настрой, сейчас ты чувствуешь себя растоптанным, хочешь попытаться сыграть на моей совести, которую я давно потерял. А затем начнёшь вымещать негатив на меня, пытаясь задеть за живое, так у тебя ведь и работает, да? Ты всегда знаешь, что в крайних случаях можешь просто воспользоваться полученной информацией от людей, которые наивно вверяли тебе значимые и секретные тонкости своей жизни. Признайся, ты никому не доверяешь и не стремишься открыться не только из-за того, что у тебя никогда не было чёткого понимая своих личных границ, желаний, но и потому, что опасаешься быть рассекреченным в своей неидеальности и уязвленным, если попытаются сделать больно тебе.
Эдди всё ещё дрожит, когда чувствует, как губы изгибаются в пугающе ломаную улыбку, на что Ричи реагирует заучено хладнокровно, почти с ледяным научным интересом.
— Не только ты можешь похвастаться нужной наблюдательностью, малыш Эдди. Я более, чем уверен, что ты даже сейчас не можешь найти достойный ответ, поскольку тогда тебе придётся окончательно выйти себя, а это ознаменует провал. Ты ведь не хочешь чувствовать вину за то, что позволил себе чуть больше обычного. Ты сам воздвиг стены вокруг себя, оградившись баррикадами, но при этом чувствуешь себя покинутым и одиноким, если не чувствуешь такой же отдачи от окружающих. — на последних словах Ричи становится тише, Эдди на секунду кажется мелькнувшее сожаление в кофейных радужках, — Люди не могут обеспечить тебе должного, по-твоему мнению, количества внимания. Это невыполнимо, потому что твоя сепарация от матери не пройдена, и тебе всегда будет мало. Ты и сам это понимаешь, но отказываешься принимать, ведь это не вписывается в твои нормы, созданные тобой же.
— Я искренне стремлюсь помочь людям, и это неплохо, если я хочу банального понимая и благодарности за оказанное содействие, — хрипло выдыхает Эдди, осознавая, что проиграл. Но правда в том, что проиграл он, когда впустил в дом Ричи.
— Ты утверждал, что делал это просто так, — остро заметил Ричи, придвигаясь ближе и дождавшись кивка, почти по-доброму скалится, — тогда почему ждёшь одобрения и похвалы? Разве по-настоящему сердобольные люди могут думать о том, что последует после их услуг? Поправь меня, но доброта означает добровольный жест помощи, не требующий ничего взамен. Раз уж на то пошло, то тебе и оваций с лаврами победителя будет мало, но люди — не пластыри, Эдди. Ты ждёшь от других невозможного, потому что сам готов сделать многое, если не всё, ради пустых слов, которые ничего не значат.
— Значат, — глухо воспротивился Эдди, поднимая глаза к потолку, чувствуя, как предательски болит в груди и колет в носу, — я хочу благодарности, потому что изначально на это и рассчитываю, потому что хочу подтвердить свою значимость. Да, Ричи, ты прав, что мне не хватало внимания, и я пытаюсь компенсировать его таким варварским способом. — в горле от таких откровений пересыхает, от чего Эдди под конец переходит на неконтролируемый шёпот, — Не поверишь, я не знаю, что сказать, когда дело касается меня, я не знаю, что нужно говорить, ведь у меня ничего и нет, кроме чужих историй.
Тозиер слушает внимательно, цепко следя за гаснущими глазами и бледнеющим лицом, устало потирает переносицу, а затем кивает своим мыслям.
— Ведь, рассказывая, начинаешь невольно делать из себя мученика, будто всё у тебя тускло, — Ричи неслышно усмехается, поймав мрачный, прожигающий взгляд, отвечая не менее прямым и жёстким, — даже сейчас ты упрямо желал от меня жалости, потому что из спасателя превращаешься в тирана, надевая личину жертвы, и ведь мало, кто сможет распознать это ухищрение, ты оказываешься не причём, а человек наоборот чувствует себя ничтожеством, ведь ты так сильно его выручил, а он не оценил по достоинству. Ты пытаешься пожалеть себя через другого человека, поскольку сам не обладаешь правом на это. Идеальный, таким ты хочешь казаться в этом своём идеальном несовершенстве. А ещё ты истинно, но тайно, ненавидя потом самого себя, жаждешь, чтобы тебя оценили. Когда перенагружаешь нервную систему, ты держишься, но не справляешься: плачешь, тешишь своё самолюбие игнорированием других людей, снова манипулируя техникой «горячо-холодно», чтобы твое возвращение было более желанным, находишь других нестабильных личностей, чтобы снова почувствовать опьяняющую нужность и значимость.
Капсбрак слушал, затаив и так еле слышное дыхание, чувствуя, как вместе с телом начинают исполнять ломаный танец и губы, вместе с мутнеющим изображением из-за влажной пелены перед глазами. Он уже практически не мог распознать подвижную мимику и колючие глаза, только рубленую интонацию с ядовитыми словами. Тозиер, внезапно сжалившись, замолкает, а после уже чуть более осторожно говорит:
— Всё, чего ты хочешь, это коллективные извинения. Ты так устал сам быть в своей голове, наедине с этим мракобесием, что хочешь банальных извинений. Эдди, — внезапно глухо произносит его имя, а после на котороткий миг отводит взгляд, — но ещё я понимаю, что ты хочешь правды, настоящей, даже если жестокой. Я хотел бы сказать, что мне жаль, извиниться за мои ночные визиты, но не стану. Потому что это было бы ложью, у меня нет совести и мне тебя жаль, а жалость унижает. Мне тебя жаль, но я не проникнусь к тебе сочувствием. Малыш Эдди, бумеранга не существует, это всего лишь иллюзия нашего подсознания, чтобы легче пережить боль.
— Это к чему сейчас, братец Ричи, — желчно выплюнул Эдди, внутренне содрогаясь от взгляда, коим его наградил Ричи, — зря я посчитал тебя человеком, нужно было скинуть тебя вниз, а прежде оконной рамой прижать тебе пальцы, — с ненавистью прошипел Эдди, на что друг ошарашенно молчит, не ожидая такого эмоционального дисбаланса. — Не волнуйся об всей этой дряни, которую изверг сегодня твой поганый рот, возможно, однажды кто-то сообразит зашить тебе его, а пока говори снова свою душещипательную историю, с которой ко мне пришёл, и убирайся.
Эдди с мстительным удовлетворением наблюдал, как едва уловимо резко вздохнул Балабол, и как дрогнули его пальцы.
— Мои последние слова к тому, что бессмысленно ждать от Бога, судьбы, кармы, да от чего угодно, что она сделает больно и мне, а ты этого хочешь, — тихо и ровно, без каких-либо эмоций отвечает Ричи, а в глазах зарождается слабо тлеющий огонь, так хорошо знакомый в момент его срывов, — сильнее, чем я сам, меня никто не накажет. Тебе кажется, будто ты влюблён в меня, но посмотри повнимательнее, умник, что ты видишь, если откинуть мысли о своих чувствах и взглянуть объективно?
— Я всегда видел тебя, знал о твоих недостатках, но продолжал волноваться и помогать тебе. Я хочу держать твою руку, пока мы растем вместе, Ричи, — сипит он в отчаянии, судорожно бегая глазами по лицу напротив.
Тозиер впервые замирает, невидяще смотря поверх его головы, а затем опускает голову, чтобы потом посмотреть на него непонимающими, насквозь больными глазами.
— Ты видишь отражённого меня от призмы своего синдрома спасателя, ты думаешь, что я изменюсь и хочешь помочь мне в этом исправление. Но этого не будет, потому что я такой, какой есть, и я не хочу меняться. Я много раз видел этот неозвученный вопрос в твоих глазах, но позволь озвучить и мне его, буду ли я нужен тебе, если излечусь от всего, что меня гложет? И смог бы я тебя заинтересовать, будучи здоровым человеком с адекватной психикой, а не ходячей травмой? — Ричи водит глазами по застывшему в ответ Эдди, и с пониманием хмыкает, после чего подмигивает чуть печально, но пытаясь сыграть весёлость и бодрость духа, — Это ведь не особо нормально — притягивать таких нестабильных людей, малыш Эдди. Что ты видишь, помимо моих загонов?
— Парня, у которого есть неплохие шансы на счастье, — с готовностью выпаливает Эдди, только и ждав этого вопроса.
— Спасибо за веру в меня, но я не хочу тебя, как и быть с тобой. Ты вызываешь триггер, а я не хочу нервировать свою истощенную нервную систему таким серьёзным делом, как изливать тебе душу. Не хочу, чтобы ты сочувствовал мне, а при этом думал, какой ты отличный товарищ и желанный любовник. Я никогда не смогу развидеть в тебе младшего взрывного брата и увидеть то, что хочешь ты. Мы оба жаждем внимания, но способы достижения цели у нас колоссально разные. Мы разрушим друг друга, если попытаемся помочь друг другу. Кто-то из нас вполне может выплыть за счёт пошедшего ко дну другого, а я так не хочу. Ты сам виноват в своих проблемах, но я не хочу их усугублять, Эдди, потому что слишком эгоистичен, чтобы принять твои недостатки, мотивы и причины поступать так, а не иначе. Но ты заслуживаешь правды, и я говорю её тебе. Мы слишком разные, Эдди, чтобы понять друг друга до конца и принять без остатка. Я — ходячий сборник девиантного поведения со смесью разрушающих установок, не имеющий ничего кроме гнева. Что со мной будет, если я выберу это твоё счастье и отпущу весь гнев, копившийся годами?
— Ты сможешь стать счастливым, — жестоко припечатал Эдди с необычной сухостью.
— Нет, Эдди, я стану слабым, а потому уязвимым. Моя защитная реакция — это смех, глупые шутки, флирт в общение, не потому, что порой хочу, а из-за привычки. У меня ничего нет кроме разъедающего одиночества. А ты состоишь целиком из глубоко спрятанной вины, нам не по пути никаким образом, Эдди. Но, знаешь, что меня пугает? Чего нет во мне, и я этому искренне рад, но есть в тебе?
Эдди в ожидании прищуривается и ощущает гнев, клокучущий в груди, гомерически хохочущий около сердца. Он хочет ударить его, хочет причинить боль. Эдди сходит с ума, потому что нельзя постоянно всех вытаскивать. Эдди, спасая остальных, сам пошёл на дно, с ненавистью взирая на выплывших.
— Это факт, не требующий доказательств, что если бы я сейчас извинился перед тобой, то ты бы всё мне простил. По крайней мере сделал вид, что простил, чтобы потом при каждом удобном тебе случае напоминать мне об этом, принижая меня и возвышая себя за счёт меня. Твоя склонность к самопожертвованию эквивалента твоему всепрощению. И это пугает меня, Эдди.
Капсбрак выжидающе смотрит на Ричи, не подозревая, какие пронзительные, но мёртвые у него сейчас глаза. Тозиер украдкой вздыхает, а после с какой-то обреченностью роняет:
— Никто не любит рабов, Эдди. А я особенно не люблю безвольных и бесхребетные мучеников, готовых на всё ради тебя. Я не люблю тебя, Эдди. Я с малолетства влюблён в другого человека.
Эдди поднимает руку, веля ему замолчать, на что Ричи понимающе соглашается, не проронив больше ни слова. Он по привычке не обращает внимания на вопящую от боли душу, покалеченную в один день до предела. Он лихорадочно перебирает воспоминания с бывшими пассиями Ричи, систематизируя всё по порядку, находя сходства во всех них, словно они копированы друг с друга или выпущенны с одного конвеера. Он задыхается, не понимая, как сразу не разглядел эти долгие, наполненные чем-то непонятным, но глубокие взгляды; желание тактильного контакта; это детское стремление заставить ревновать с помощью очередной девушки. Ричи терялся во всех этих непродолжительных связях, дабы добиться внимания, но и отвлечься от безуспешности попыток, как и от своего разбивающегося годами сердца.
Эдди неверяще всматривается в Балабола, тот кивает безысходно, но со смиренной улыбкой, от которой его прошибает током. А дальше он уже ничего не видит из-за слез, всё же настигших его так предсказуемо, но от того не менее болезненно.
— Я любил Беверли, сколько себя помню, малыш Эдди. Ты мог бы быть счастлив со мной, может быть, и я бы смирился. Стерпится — слюбится, но счастлив я с ней и люблю я её. Знаешь, вы похожи с ней в этой неискоренимой идеализации людей. Ты не в праве говорить мне про мои недоотношения, потому что кроме неё мне никто не был нужен. Ты ведь замечал какие-то неоднозначные жесты, может быть даже на подсознательном уровне понял, но не пожелал признавать. Знаешь, в этом ты с одной стороны прав — нельзя приносить своё психическое состояние в жертву, но с другой и врать себе не стоит. Но я хочу тебя обрадовать, знаешь, в чем похожи я и ты?
— Заткнись, Ричи.
— Мы одинаково безразличны тем, кто дорог нам.
— Убирайся, Тозиер, — шипит Эдди уязвленно, сверкая безумно блестящими глазами.
— Никто не любит рабов, Эдди. — кидает Ричи на прощание, мимо ходом, будто это какая-то незатейливая вещь, от которой не больно.
— А любит ли кто-нибудь Балабола с поганым ртом и замашками дикаря?
— Нет, Капсбрак, не любит.
*
Эдди летел к дому Беверли на всех парах, как ему казалось, в действительности же он медленно ковылял по знакомой дороге, едва передвигая ногами и в некой прострации смотря на встречающиеся на пути дома. После состоявшегося разговора час назад, Эдди твёрдо решил прояснить многие возникшие недоразумения и успокоиться. Но он понимал, что как раньше уже не будет, и этот диалог разделил все на пресловутые «до» и «после». Капсбрак, какие многие подростки очень болезненно воспринимают тычки от матушки-судьбы, склонны драматизировать, последним он сейчас и занимался, прикидывая возможный стиль общения между ними тремя. Эдди не знал, какая ещё правда может открыться перед и так шокированным им. Он не хотел принимать, что Ричи никогда не считал его ровней и все едкие слова являются лишь истинным мнением, а не простым желанием задеть.
Беверли неторопливо затянулась сигаретой, восседая на ступеньки своего крыльца и смотря перед собой, явно что-то обдумывала. Если она и удивилась его приходу, то виду не подала, молча двигаясь в сторону, освобождая место рядом с собой. Эдди сверлил её профиль невидящими глазами. Марш коротко хмыкает с сигаретой во рту, с интересом на него покосившись.
— Твой отец ведь уже не достаёт тебя, да? — больше утверждает, чем спрашивает
— Не больше твоей матери, — улыбается она уголками губ, по-прежнему смотря вперёд неосмысленным взором, — Эдди, мой отец действительно свихнулся после смерти моей матери, видя её во мне, но несколько месяцев назад в нём что-то замкнуло, словно зажглось. Осознанность, признаки чистого разума, жить сразу стало легче, — простодушно доверилась Марш, но он рассмотрел нечто большее. Как после этих слов последовала более глубокая затяжка, повлекшая за собой непродолжительное молчание, — Но ты ведь не это хочешь узнать, верно? Ричи приходил ко мне до того, как пошёл к тебе. Он всегда был таким эмоциональным, когда дело касалось меня, и инфантильным в отношении других. И я этим поначалу даже кичилась, пока не дошло, что после и ко мне он будет относиться соответствующе, чему я не буду находить оправданий, как некоторые. — лицо девушки посетила многозначительная, тонкая усмешка, — Мне было искренне любопытно, на сколько тебя хватит.
— Вы в равной степени жестоки в своих словах.
— Прекрати врать себе, и жестокость моментально исчезнет, Эдди. Я не ходила к тебе, бегая на свидание с ним. Мне стоит извиниться за нас двоих, но ему не жаль, а я ничего не чувствую. Да, мой отец в курсе. Да, я знаю о твоём неоднозначном отношении к нему. Именно с моей стороны поступило предложение о расставании, у нас не было будущего за пределами Дэрри, как и перспектив на дальнейшую жизнь здесь. Скорее всего ты смотришь на него сквозь розовые очки, принимая каждое слово за чистую монету. Могу поклясться, не раз слышал, как подло его бросали. Ложь, сам с ними всё обрывал. Не смотри так ошеломленно, не думай, что, наделив его привилегией своего гостеприимства, откроешь дверь в его душу. С ним так не работает, сама не сразу просекла, понять можно, но оправдать нельзя. От разбитого сердца он с ними расставался, бред же, это поступки слабого человека. Образ у него, конечно, привлекательный, а личина гнилая, не знаю, что в нём когда-то нашла.
— Ты не так сформулировала последнее, — с неохотой, медленно поправляет Эдди, прерывая монолог, — ты влюбилась в того, кем он был когда-то, скучаешь по нему же, а точно не по тому, кем он стал.
— Эдди, — Марш укоризненно поморщилась, соизволив глянуть исподлобья, — я считаю, что люди не меняются, понимаешь? Если человек был мразью изначально, ей же и останется, по факту и без прикрас. Я осознала, что по умственному развитию перешагнула эту высокую детину, а потом разошлась без драм и истерик. Он пытался убедить в своих словах о высоких чувствах, а я ответила, что ему нужны эмоции, испытываемые рядом со мной. Это не любовь, а нездоровый эгоизм. И думает он вовсе не обо мне, а о том, что чувствует ко мне. Поняла, что он чертов инфантил с зависимым типом привязанности и пожалела об этих отношениях в принципе. Иногда дружба с каким-то человеком намного лучше, чем отношения с ним же.
— Бев, — осторожно начал Эдди, трогая девушку за плечо, — моё мнение отлично в плане разрыва вашего. Считаю, терять человека в любом больно. Не имеет значения, какой ранг имеет ваша связь. Друг, подруга, парень, девушка. Это всё равно бьёт по психике, не врешь ли и ты сама себе. Больше воспоминаний возвращают в прошлое только несбывшиеся ожидания, и это непрожитая обида держит вас двоих, не только его. Ты права, я совсем его не знаю. Только не смогу забыть, да оно и ни к чему. Я сейчас в абсолютном раздрае эмоциональном, а двигаться дальше необходимо. Но мой синдром. — гулко сглатывает, чувствуя нежные руки девушки, расслабляется, продолжая, — спасателя не делает мою жизнь лучше, как бы я себя в этом не убеждал. В моей голове так много предписаний и обязанностей, но так мало меня самого, порой это становится тягостно до невозможности, и я начинаю откровенно ныть.
— Твой разум — твоя тюрьма, а синдром спасателя — палач, Эдди, признание — это уже важный шаг вперёд. Не стану давать ложные надежды, всё же признание лишь мизерное достижение по сравнению с тем, с чем придётся столкнуться. Не обладаю соответствующими знаниями, дабы всё структурировать. Но ты уже привык жить с ним, будет сложно проработать, чтобы излечиться и принять себя таким, какой ты есть, да и не знаю, сможешь ли ты, нужно ли тебе вообще избавление.
— Ричи сказал, что никто не любит рабов. А ведь я — заложник своего жертвенного сознания. Среди всех его срывов был наиболее запоминающийся из-за слов: «Перестань быть тем, кем не являешься». А я не знаю, какой на самом деле. Я добрый, но порой злость клокочет во мне, затмевая позитивную сторону. Понимающий, однако, бывают моменты, когда моя, жестокость не ведает границ. Умею любить, но навряд ли это истинные чувства. Гордый, не могу забыть обиды. Не умею прощать даже тех, кого ценю. Ненавижу обман, но сам лицемерю, не говоря правды другим и не признаваясь себе. Презираю предательства, но мог бы поступиться своими принципами. Разве можно понять себя до конца?
— Можно, полагаю, вспомни, что ты просто человек, Эдди, ты был рождён, чтобы просто жить в своё удовольствие, а не ради высшего блага. Скажи, ты осуждаешь меня?
— За что, Бев? Сам только в данный момент осознал, взросление означает быть честным: чего я хочу, что мне нужно, что чувствую, кем являюсь. А я не знаю, существую ли вообще отдельно от тех, кого выслушиваю. Моя эмпатия токсична и разъедает меня самого, но так же действительно могу занижать себя, возвышая кого-то, чтобы подсознательно казаться лучше. И это отвратительно, потому что единственный и действенный способ обратить на себя внимание. Поведение ребёнка, не уверен, что хочу меняться, вот, что страшно. По сей день пекусь о своём статусе «младшего брата», боюсь, что лёгкое клеймо останется навсегда, за этими словами кроется нечто большее, нежели обида на вас. У меня не прошла сепарация от матери, всегда видела ребёнка. Мой статус никак не сочетается с синдромом спасателя, бросая из крайности в крайность: то зажигаюсь, как дитя, то моментально собираюсь, спеша помочь очередному бедолаге. Мне трудно объяснить, что чувствую. Есть все остальные и я, но незначительный и мелькающий на переферии. Меня некому было учить, как выражать свои эмоции, обличая в слова. Может быть мне хватает знаний, как коммуницировать с людьми, но нет заготовленного шаблона, которому можно следовать и мне.
— Я где-то слышала, что каждый спасатель становится тираном. Хочу думать, что всё сказанное ранее диктует доведённый до ручки Эдди, а не манипуляции твоего извращённого ума. Всё же слишком много вещей с таким форматом за гранью моего понимания. На мой взгляд, у тебя пошёл раскол личности на показательный образ пай-мальчика и на мученика. Из-за того, что тебя бросает из крайности в крайность, не можешь оценивать себя объективно, но и золотой середины не находишь: либо отдаешься без остатка, либо усложняешь и драматизируешь. У тебя временами очень стихийные выбросы пассивной агрессии, прямой свидетельство о нелинейном поведение, что явно не добавляет плюсов. Ты не только защитник, но с тем же и палач, и жертва. Как упомянула выше, не считаю, сможешь ли ты сам во всём разобраться, если да, то правильно ли это сделаешь. Надеюсь, ты помнишь, что у моего отца проблемы с неконтролируемой агрессией, он нашёл психоаналитика, который специализируется на особо тяжёлых случаях, звучит бредово и слишком заумно, но факт остаётся фактом.
— Где твой отец в этом захолустье нашёл квалифицированного специалиста? — удивлённо отметил через время Эдди, а затем поразившая догадка заставила мир перевернуться с ног на голову, он шокированно уставился на ещё более отстраненную подругу.
— Ты всё правильно понял, Эдди, знаешь, я буду жалеть только об одном, что пришлось оставить своих неудачников, — безумно спокойно говорит Марш, ни один мускул не дрогнул на её застывшем лице.
— О, Беверли, мне так жаль, черт, я не знаю, как быть в такой ситуации… Хочешь, я сам поговорю с ним по поводу отстрочки на отъезд? Хочешь, поговорю со своей мамой, будешь жить у нас?
А понимающая, умная не по годам Беверли с ласковым и терпеливым снисхождением глядела на него в ответ, что вероломные в своей внезапности слезы снова окропили покрасневшие щеки, подруга приглашающе раскинула руки, и Эдди в кои-то веки смог позволить дать волю и своим чувствам, годами копившимся в глубине порабощенной умом душе, а Беверли, предварительно затушив сигарету небрежным движением, сдала его так сильно, что вот-вот должно было открыться второй дыхание, с такой силой сжимают обычно в двух случаях. При счастливой долгожданной встречи или при прощании, как же несправедливо, что первое совсем скоро перестанет к ним относиться.
— Эдди, мой милый Эдди, это невозможно, и ты это прекрасно знаешь, он никогда не оставит меня одну на попечении чужого родителя. Да и всё же надо думать на будущее, а здесь у меня его нет, как и у нас всех. Дэрри явно не пособник в продвижение по карьерной лестнице или хотя бы получении годного образования. Забавно, обычно ты тот самый заядлый помогатор в различных овралах, только в реальных проблемах, не имеющих под собой десткие травмы, сладить не так-то просто, да? — она любяще уткнулась ему в макушку, давая возможность выпустить эмоции, вскоре и Эдди на переферии собственной разбитости почувствовал сверху подозрительно увлажнённые волосы, едва дыша от вины, хотел выпутаться из объятий и утешить, но хватка была слишком сильной, — Почему ты сразу пытаешься найти решение, даже если оно не требуется? Иногда люди хотят просто быть выслушанными, Эдди.
— Беверли, я…
— Я тоже, Ричи, я тоже буду по тебе скучать, по всём вам, даже по Ричи с его скотским поведением.
— Он знает?
— Нет, не хватало ещё разразившегося скандала и драмы актёра погорелого театра, тяжело воспринимать этого человека всерьёз после того, как он бил себя пяткой в грудь, чтобы вызвать банальную ревность. Так по-детски наивно и смешно, расстались вроде цивилизованно, а потом началась эта клоунада, ты даже не ведал, как я злилась на его тупые выходки, да и не менее глупых девочек. Дэрри — маленькая дыра, в которой друг друга знает каждая собака, а я устала жить в такой грязной клоаке.
— Ты знаешь точную дату отбытия?
— Думаю, после дня рождения Ричи, будь он проклят, не могу уехать — не попрощавшись, уходить в закат по-английски здесь не совсем честно в отношении всех неудачников. Да и ему такую подлянку не хочу устраивать, он и так не в себе, кретин безмозглый, — это от скорби, конечно, Беверли была преисполнена жёлчи, что так и наровила расплескаться через край, ей тоже было до обидного жаль прощаться с друзьями, ставшими семьёй за столько лет.
Так ведь оно и бывает, да? Серьёзные проблемы не выносятся на общее обозрение и выразить их словами порой легче в более шуточной или ворчливой форме, нежели скупыми слезами, как известно, ими делу не поможешь. А Эдди всё рушил и рушил воздвинутые им самим баррикады, так основательно, что плечи его ходили ходуном, а глаза непримиримо жгло хуже любой страшной раны, и когда последние бастионы пали, он акуратно с отстроченной в наступление апатии выпутался из крепкой хватки, так легко поддавшейся молчаливому согласию. Подруга рядом смотрела на него необычно мягким, каким-то очень личным взглядом, и тогда Эдди понял, что всю её подноготную можно было увидеть через эти стеклянные не пролитые озера так явно, так легко, если она сама того захочет. И с обречённой на несчастный провал надеждой до него дошло внезапно и отчужденно, что он потерял не просто друга, но и родственную душу, которая воспринимала его не просто, как равного, а как что-то очень дорогое и современное, что непременно оберегают.
— Ты ведь больше не вернёшься, да?
— Эдди, мой милый Эдди…
— Тогда увидимся в скором времени на тусовке века, зажжём, как в последний раз, да, Беверли? — он вопрошает взбудораженно, но покорно сдаваясь на волю судьбе и злому року, решившим разделить их по разным точкам.
— Обязательно, Эдди, это ведь не конец, — они синхронно улыбаются от получившихся в их речах каламбурах, а после Эдди сконфуженно отворачивается от злой иронии, также сквозившей в своих словах, а Беверли тонко, будто и нет этой улыбки вовсе, усмехается.
— Спасибо, Беверли, спасибо.
Именно в этот день он приоткрыл завесу ещё одного знания, такого простого в своей логичности.
Он, получивший право заглянуть в душу Беверли Марш, никогда не имея возможности самому кому-то открыться в ответ, предоставил равноценный обмен ей самой.
Он так и не открыл для себя возможность добровольно увидеть суть Ричарда Тозиера, как и последний никогда не знал настоящей Беверли Марш.
Всё честно, всё так, как и должно быть. Эдди казалось, что даже «железная дева» вокруг его неприступной крепости и «ледяная цитадель» его сердца стали восстанавливаться и избавляться от вечного износа с коррозией, пожиравшей не только металл, но и что-то более важное, ломая на своём пути все кости и разрывая ткани. Он знал, какой преподнесёт ему подарок не только он, но и его самая лучшая на свете подруга — Беверли Марш.
Примечания:
Я не знаю, как речь медленно перетекла в "синдром спасателя", ибо писалось под песню " Младшая сестра ", можно было в пометках указать " Songfik", но продолжила я многим позже, концепция изменилась и по факту "выросла на глазах".
Собственно, мне близка эта тема, ибо кто из подростков в какое-то время не страдал этой хуйнёй?
Если кого-то заинтересует, договорились Ричи или Эдди, то пишите в отзывах, с удовольствием отвечу. Не стала вносить диалог с их перемирием, ибо хочется, чтобы читатели сами пришли к какому-то заключению.
Было бы интересно узнать, какое мнение вы больше склонны поддержать?