101 Bowl Rose

Шаги по коридору. Осталось совсем немного времени, и уже слышно неистовые крики беснующееся многотысячной толпы, которая то ли ждет тебя для того, чтоб ты спел, то ли для того, чтобы растерзать тебя на куски при первой же удавшейся возможности. Им никакая охрана не помеха. А пока ты все еще считаешь про себя чертовы шаги до сцены. Где будут стоять бесчисленное количсетво камер, снимающих каждый твой шаг. Сердце с каждым движением начинает предательски сильно стучать, язык прилипает к пересохшему от волнения нёбу, косуха давит своей тяжестью на молодые, но уже почему-то уставшие плечи. И никто не должен догадаться о том предобморочном состоянии, что ты сейчас испытываешь, даже коллеги по группе. И уж точно не публика. Для нее надо выложиться на полную катушку. Они требуют хлеба и зрелищ, не задумываясь о том, что ты по—настоящему чувствуешь, хотя готовы каждую потную шмотку, выкинутую со сцены хранить как сувенир. Любую. И трусы, и майки, и полотенца – точно сумасшедшие. Поэтому все приходится скрывать за натянутой улыбкой. Может они ощущают то же самое? Думаешь ты, глядя на счастливые и взволнованные лица – нет. У них железный иммунитет, а, возможно, железная маска, которую не каждый пробьет. Года проведенные вместе с ними никогда не гарантировали того, что они все всегда поймут друг друга с полуслова. Просто профессиональная выдержка. Ничего лишнего. И вот уже выход. Крики становятся громче и напоминают ультразвук, стуки сердца уже пробивают кожу, ставшую горячей и влажной. Раз. Два. Три. Все. Ты выбегаешь и снова улыбаешься, приветствуешь людей. Их не то, что тысячи. Их миллионы. Они все ждут тебя. О да. Адреналин ударил в кровь и прошел до головы, отключив все. Конечности не слушаются, лишь причудливо двигаясь под аккорды песни. Голосовые связки надорваны окончательно, но останавливаться нельзя – уже пойман кайф, пронизывающий каждую клеточку тела. Болят мышцы, сводит руки и ноги, ты садишься на колени, уже скинув надоевшую куртку и сжав пальцами микрофон, вынутый из стойки, непонятно как вращающейся в усталых ладонях. И уж потерян счет времени. Лишь когда ты видишь бессчетное количество вздернутых в темное небо рук, приходящих в хаотичное движение по твоему негласному указанию, понимаешь, что все подходит к концу. Поклон. Выход. Ты на пределе эмоций, бьющих через край еще не отошедшего от неведомой эйфории сознания. Садишься в гримерку. Холодное пиво стекает по дрожащим от напряжения губам, разливаясь по пересыщенному толпой организму. Мозг включается. Наступает боль. Жуткая, всепоглощающая. Не ноющие конечности, а душа. Ее разрывает на мелкие клочки. Как и голову. Хватаешься за виски, впуская пальцы в потные черные волосы, и начинаешь рыдать. Никаких слов. Сейчас ни одно из них неуместно. Только слезы. Больше никогда.