Бессилие ложного бога

            Лучики рассветного солнца отражались в окнах, лужах и заполня собой пустое и холодное начало дня. Воздух был холодным и отчасти моросящим. Возможно, лишь пару часов назад прошел дождь? Да, скорее всего. Хотя, я не знаю.             Я люблю, когда день начинается так же, как сейчас. Люблю смотреть на оранжевое небо и морщиться от холода, что так иронично контактирует с летним, покрытым свежей росой пейзажем. Пусть я заболею после того, как пройдусь в прохладную погоду. Пусть пойдет дождь и вымокну я до нитки, от чего будут последствия. Пусть. Но моменты эти радуют. А разве ль кто-то волен отобрать счастье у самого бога?             Юноша чье тело, лик и волосы были чисты от всей грязи, что могла задеть простого человека улыбался. Сейчас он находится в полном одиночестве и единственными собеседниками иль слушателями приходится ему тишина и крыша здания, где он расположился, сидя на самом краю и свесив ноги с «обрыва». Обрыва жизни и реальности, один шаг на встречу которого поглотит его без вероятности когда-либо вернуться назад. Но ему этого и не надо! Совсем нет. Винсент не боится уходить. Не боится исчезать. Все наоборот! Он жаждет этого.             Совсем скоро, тишина прервется. На крышу взойдет Она. Хотя. Возможно теперь лучше оправиться и сказать Он? Ах, как же порой встречи с интернет друзьями могут быть жестоки.             Долгая прелюдия, полная вопросов, догадок и бог весть чего еще взяла своё начало в тот момент, как «чистейший» усмехнулся, показывая личное удивление к том, что «Шарлотта оказалась Шарлем», как выразился его собеседник. Но разве ли это страшно? Разве ли он сердится или грустит?       Нет. Потому что Винсенту не важно это. Почему люди придают столько значения физической оболочке, игнорируя человеческое «Я» и то, что может скрываться под мясным костюмом?             Время шло. Уже окончательно посветлело. Разговор и правда затянулся. Похоже, парни были бы не против продлить это. Они бы хотели, чтобы диалог этот тянулся вечно. Отстранив их от забот и мирской суеты, оставив в мире, где есть только эти двое с возможностью говорить. Но увы, желаниям рода сего не дано сбыться никогда.                         Время пришло.             Белоснежный Бог непринужденно вздохнул, встав на ноги и чуть пошатнувшись. Вскоре, присоединился к нему и второй. Нечистый, запачканный микробами и грязью… Но тоже Бог.             Их руки соприкоснулись. На лице первого расцвела улыбка. Столь искренняя, почти детская… Но при этом столь горькая, что даже глядеть на неё было больно. Но Чарльз не отвернулся. Он все же хотел видеть эту улыбку. В последний раз.             Тревога нарастала в ускоренном темпе. Не будь рядом Феннелла, изуродованные руки Чарльза скорее всего начали бы трястись. Он напуган. Так сильно напуган. Почему же так получается? Почему ему вдруг стало так больно от взгляда на эту улыбку. Улыбку, что казалась столь родной и приятной… Но почему же сейчас Эйлер испытал отвращение?       Прекрати улыбаться. Хватит. Я безмолвно умоляю тебя. Прекрати делать вид того, что все в норме. Что ты в норме. Это не так. Ничего и никогда не придет в норму, так почему же я не могу привыкнуть к тому, что люди притворяются что все хорошо? Потому что… Ты не человек. Ты Бог. Бог моего мира. И всего остального то в общем. Тот, кто не был замечен за все свои старания. Но почему же ты улыбаешься!?       Он не хочет видеть эту улыбку.       Он не хочет видеть её в последний раз.             Юноша не позволил знакомому сделать шаг вперед. Резко оступившись назад, он не отпустил его руку, а лишь потянул за собой, заставив того с болезненным выдохом упасть грязную крышу, от чего тот не успел перевернуться со спины на бок. Не запачкает ли эта крыша и эта пыль его идеала и чистоты? Похоже, что для этого должны были более сильные средства, ха-ха.             Пусть теперь возненавидит он меня. Пусть назовет эгоистом. Пусть не напишет мне больше никогда. Но я не дам этому мальчику умереть. Он взял на себя ответственность бога, при том, будучи лишь ребенком, что прикрывает свои страх и тревожность за этим. Я не позволю ему больше страдать от этого. Пусть и будет это означать для меня потерю личности.             Но ненависть не поглотила Винсента. Наоборот. Спустя несколько минут безмолвия, мальчик звонко рассмеялся. Но стоило перевести взгляд на его лик, как все резко вставало на места свои. Он плакал.             Теперь все будет хорошо. Теперь, когда оба рыдают, прибывая в объятьях друг друга, оскверненный грязью бог был уверен – Он спасет его. «Отныне, все будет хорошо», клялся он себе.             Но не учел оскверненный бог одного нюанса.             Ложные боги бессильны.                         На следующее утро, Винсент Феннелл умер. А тело его нашли у дома, где впервые встретился он с Богом ложного царства.