Правильное Рождество

- А я сегодня поеду к маме, - сказала Фелиция Харди в телефонной трубке. Наемник, который хочет, чтобы его отношения с клиентами складывались легко и плодотворно, должен хорошо владеть собой и внимательно следить за тем, что и с какой интонацией он говорит. Гоблин собой владел отлично, поэтому он подавил рвущееся с губ восклицание, выдержал для надежности паузу и только потом сказал: - А. Но, видимо, остатки первоначального “нафига” все-таки проступили в этой урезанной реплике, потому что Фелиция сочла нужным развить свою мысль: - Как-никак Рождество. Мама утром позвонила, говорит, я так давно у нее не была, хорошо бы, мол, встретить праздник в узком семейном кругу. Гоблин подумал, что “в узком семейном кругу” для миссис Элен Харди означает прием человек на тридцать, не больше. - Озборны, кстати, придут оба, - продолжала Фелиция, подтверждая его мысли. - Хоть какое развлечение. А ты где будешь отмечать? Этот вопрос застал Гоблина врасплох, потому что до самого последнего момента он был уверен, что будет встречать Рождество в компании Фелиции. Наверное, нужно было сообщить ей об этом заранее. Он посмотрел за окно - там шел снег. Он посмотрел в телевизор - там мистер Скрудж из последних сил противостоял Духу Прошедшего Рождества. Ни одно из этих зрелищ не подсказало ему удачного ответа, поэтому он сказал: - Не знаю. В “Коробочку”, наверное, загляну. Или к Панкеру на вечеринку. - Ясно, - сказала Фелиция. - Я бы тебя пригласила, но ты же знаешь, как мама к тебе относится. - Ну да, понятно. - У нее припадок случится, если ты придешь... - Да все нормально. - Ну ладно, - сказала Фелиция. - В общем, давай тогда не очень напивайся. Панкеру привет! - Ага, - сказал Гоблин, повесил трубку и некоторое время неприязненно взирал на Скруджа, который как раз в этот момент отвергал любовь всей своей жизни. Собственно, и вечеринка у Панкера, и вечеринка в пивной "Черепная коробка", и любая другая вечеринка, на которой его рады были бы видеть - все они предлагали довольно скудный набор развлечений. Сначала ты заливаешь в себя очень много спиртного, потом начинаешь искрометно шутить и веселиться. Потом, если все сложится удачно, ничего не помнишь. На такие мероприятия хорошо приходить с другом, готовым поддержать твою пьяную шутку и прикрыть спину, если окружающие эту шутку не оценят. Но имеет ли смысл посещать их, когда друг внезапно бросил тебя ради сомнительного удовольствия провести вечер с мамой и двумя поколениями Озборнов? Нажраться, сказал он себе, вообще говоря, отлично можно и дома. А если покажется, что вечер проходит как-то пресно - ну так всегда можно выйти на улицу и с кем-нибудь подраться! Приняв такое успокоительное решение, он с довольным вздохом устроился поудобней на диване, взглянул на Скруджа с куда большей благосклонностью, и тут в дверь позвонили. Гоблин никого не ждал, а из тех, кого он не ждал, это с наибольшей вероятностью могли быть Панкер или миссис Кримп снизу. Панкер был должен ему денег, а миссис Кримп была противной любопытной теткой, всюду сующей нос, и Гоблин бы глубоко расстроился, если бы не нашел в уходящем году повода спустить ее с лестницы. Поэтому он бодро вскочил с дивана и под аккомпанемент третьего звонка открыл дверь. Перед ним стоял Санта-Клаус. Несколько мгновений они смотрели друг на друга молча. Это был самый сантаклаусный Санта-Клаус, какого Гоблин когда-либо встречал. Он был толст, румян и белобород. Очки на красном носу радостно сверкали, равно как и пуговицы на красной куртке, которые, казалось, вот-вот отлетят, не выдержав оказываемого на них давления. - Хо-хо-хо! - провозгласил наконец гость гулким голосом. - Ну-ка, милый мальчик, угадай, кто я! - Социальный работник, - уверенно сказал Гоблин. - Или продавец "Кока-Колы". Санта склонил голову набок. - Хо-хо-хо, - повторил он уже с меньшим энтузиазмом. - А вот и нет, деточка, попробуй еще раз! Гоблин окинул его более пристальным взглядом. - Маньяк-убийца? - предположил он с сомнением. - Хотя вряд ли, я не вижу топора... Пронзительно голубые глаза Санты за стеклами очков сделались печальны. - О-хо-хо, - произнес он, - как же летит время: вот детишки пишут тебе трогательные письма и оставляют у камина стакан молока, а потом не успеешь оглянуться - и они уже поверят скорее в маньяков и рекламных агентов, чем в старого доброго Санту... - Не то чтобы я не хотел вам поверить, - сказал Гоблин. - Я бы хотел. Но я пока еще слишком трезво мыслю. А знаете что? - воскликнул он, осененный внезапной идеей. - Заходите-ка вы часа через три, я как раз дойду до необходимой кондиции... С этими словами он попробовал зарыть дверь, но пришелец ловко заблокировал ее ногой и горестно продолжал: - ... А ведь совсем еще недавно ты писал мне: "Дорогой Санта! Пожалуйста, сделай так, чтобы миссис Пибоди, занимаясь йогой, свернула себе шею, и ее семь котов, которых она заставляет быть вегетарианцами, смогли наконец поесть мяса." В восемь лет ты был таким добрым мальчиком... Гоблин уставился на него во все глаза. - Вот сейчас, - промолвил он после некоторой паузы, - я бы подумал, что вы недобросовестный работник почты на пенсии. Но я точно помню, что сжег письмо в камине! - Разумеется, сжег, мой мальчик, - кивнул Санта. - Это было весьма разумно - вряд ли родители, попадись оно им на глаза, оценили бы твой душевный порыв... Кстати, может быть, ты пригласишь меня войти? Есть деловой разговор. Глаза Гоблина загорелись. - Ага! - сказал он. - Пони принесли? Санта моргнул. - Какого пони? При чем здесь пони? - Ну как же, - сказал Гоблин. - Вы что, забыли? В том самом письме я еще просил пони. Так ждал, так надеялся... - О-хо-хо. Ну надо же, совсем из головы выскочило, - Санта выглядел смущенным. - Не думал, что ты про него еще помнишь... - А я помню, - ответил Гоблин веско. - Я все помню: и пони, и набор юного вьетконговца, и снайперскую винтовку М82. Детские травмы, они, знаете ли, со временем не проходят, они только усугубляются. Санта пожевал губами. - Послушай, - сказал он наконец, - мне действительно жаль, что я забыл про пони. Правда, я чувствую себя очень неловко. Ужасно просто. Но мы все-таки взрослые люди, да? Детские обиды - это детские обиды, а сейчас я хочу сделать тебе деловое предложение. Хо-хо-хо? Гоблин посмотрел на него скептически. - Я-то точно взрослый, - сказал он. - Дважды на одну удочку не попадаюсь. С теми, кто меня один раз обманул, новых сделок не заключаю... - Но я не мог! - воскликнул Санта. - Я правда не мог тебе его подарить! Мне приходится соизмеряться с финансовыми возможностями родителей, и с их мировоззрением тоже... - … Да и вряд ли вы сможете мне предложить что-нибудь дельное, - нанес Гоблин последний удар. - Небось, устали и хотите на пенсию? Ищете тощего преемника, который пролезет в каминную трубу? Ну так мне это неинтересно. Тут Санта огляделся по сторонам, словно желая убедиться, что у лестничной клетки нет ушей, и тихим, конспираторским голосом молвил: - Мне нужно убрать кое-кого. Гоблин смотрел на него с каменным лицом. - Я понимаю, конечно, странно, когда такое предложение исходит от Санта-Клауса, - пробормотал Санта застенчиво. - Добрый дух Рождества, слезы умиления и счастья, остролист и карамель, все такое. Но время теперь совсем другое, приходится двигаться в ногу... - Ладно, - сказал наконец Гоблин и посторонился. - Проходите. Пока он запирал дверь, Санта прошел в комнату, огляделся по сторонам и снова приободрился. - Отлично! - воскликнул он, ткнув пальцем в пластмассовую елочку, стыдливо перекосившуюся в самом дальнем и захламленном углу комнаты. - Чудесно! - восхитился он, сердечно улыбнувшись старому Скруджу. - Ты знаешь, мой мальчик, на какое-то мгновение мне показалось, что время превратило тебя в унылого брюзгу. Вижу, вижу теперь, как я ошибся, хо-хо-хо! Свет Рождества в твоем сердце не угас и сияет все так же ярко... - Вроде бы мы уже договорились, - сказал Гоблин, скривившись, - что и вы, и я - люди взрослые. Завязывайте тогда хохохокать и рассказывайте, от кого вам приспичило избавиться. Эльф-помощник шантажирует вас компрометирующими фотографиями, а? Во мгновение ока Санта помрачнел, улыбка сошла с его лица, а лоб прорезали глубокие морщины. - Злой Санта, - промолвил он тихо. Тут Гоблину не удалось сохранить невозмутимый вид. - Кто? - переспросил он в изумлении. - Злой Санта. - Впервые о таком слышу. У вас что, нашелся брат-близнец, потерянный в детстве? - Ты удивительно близок к истине, мой мальчик, - печально сказал Санта. - И он, и я - суть воплощение чувств, которые люди испытывают в отношении Рождества. Я - радость и ожидание чуда. Я - всепрощение, я - любовь. Я тот, кто смягчает самые жестокие сердца и стирает самые глубокие обиды. Я... - Про вас я уже понял, - сказал Гоблин. - А он? - Он - все остальное. Он - злость, скука, разочарование. В былые времена Рождество было днем, который люди проводили с теми, кого любят - или, если жизнь или смерть разлучали их, вспоминали тех, кого любят. Сейчас, - голубые глаза Санты сверкнули гневом, - они говорят: к чему? Зачем выделять один специальный день для любви к близким, когда можно любить их каждый день? - он презрительно фыркнул. - Обычный день, говорят они, но для них этот день все равно не станет обычным! Он станет днем печали, днем отчаяния - а чем больше отчаяния, тем больше сил у Злого Санты. Когда-то он был лишь печальным отзвуком моих бубенцов, теперь же он силен и с каждым годом становится сильнее... Некоторое время Гоблин молчал, пытаясь разложить по полочкам обрушившиеся на него мифологические сведения. - Так, ясно, - сказал он, совершенно в этом не преуспев. - Он вам мешает, и вы хотите его убрать. Расценки мои вы знаете? Его собеседник моргнул. - Санта-Клаус, - сказал он с достоинством, - ни с кем не вступает в денежные отношения. - Понятно, - кивнул Гоблин. - Не буду вас больше задерживать. Счастливого Рождества! - Постой, постой, - Санта успокаивающе поднял руку. - Я - дух Рождества, не забывай об этом. Я никому не плачу денег, но я дарю подарки. И я собираюсь сделать тебе отличный подарок! - Если вы о пони, - предупредил Гоблин, - то поезд уже ушел. Санта покачал головой. - Я собираюсь подарить тебе Рождество, мой мальчик, - молвил он торжественно и, видя скептическое выражение, перекосившее физиономию собеседника, развил свою мысль: - Давай начистоту. Как ты проведешь сегодняшний вечер? Ты проведешь его перед телевизором. Ты напьешься. Еще и, не исключено, ввяжешься в какую-нибудь уголовно наказуемую историю. Утром тебе будет плохо и стыдно от себя самого. И не смей мне возражать, я Санта, и про то, как ты встретишь Рождество, мне известно _все_! Я же, - продолжал он, - предлагаю тебе совсем другое. Я подарю тебе Рождество такое, каким ему и следует быть, правильное, светлое Рождество, полное радости и чудес! Ну что, по рукам? Некоторое время Гоблин в задумчивости смотрел в телевизор, но мысли его были далеки от злоключений Скруджа. Он представлял себе ожидающий его вечер. Он думал об одиночестве и о Фелиции Харди, которая будет веселиться где-то далеко и недосягаемо. - Но это должно быть действительно отличное Рождество, - уточнил он наконец. - Хо-хо-хо! - Без “хо-хо-хо”. Давайте к делу. Где и когда я найду вашего родственника? - О, это легче легкого, - Санта сиял. - Собирайся, мы немедленно найдем его вместе. Я с удовольствием тебя подвезу, - и, не в силах сдержаться, он приглушенно, но с большим чувством, добавил: - Хо-хо-хо. Гоблин подошел к книжному шкафу и дернул за корешок Хемингуэя, после чего шкаф отъехал в сторону, явив взору потайную нишу, под завязку забитую оружием. Внимательно обозрев ее содержимое, Гоблин со словами: “Вот это подойдет” вытащил винтовку с оптическим прицелом. Красные щеки Санты покраснели еще больше. - Это она, - пробормотал он. - М82. Я узнаю ее при любых обстоятельствах. Сколько ты мне о ней писал... Сколько прислал вырезок из каталогов... - Еще и объяснял, где можно достать подешевле, - сказал Гоблин укоризненно. - Ну не мог, не мог я ее тебе подарить! - вздохнул Санта. - Как бы это выглядело, а? Что сказали бы родители, если бы я начал дарить детям оружие? - Что сказали бы родители, не знаю, - ответил Гоблин, убирая винтовку в чехол. - А дети бы в вас души не чаяли. Санта ничего не ответил на это замечание, и квартиру они покинули в молчании. В молчании же спустились по лестнице и вышли из подъезда, но на улице Гоблин не удержался от восхищенного “Ух ты!” Огромные расписные сани стояли на тротуаре. Запряженные в них северные олени переступали ногами и тянули морды вверх, ловя падающие с неба снежинки. У идущих по улице прохожих это зрелище, однако, не вызывало ни малейшего интереса. На глазах у Гоблина какой-то мужчина, бормоча: “Понаставили тут!”, обошел сани по мостовой, отпрыгнул в сторону, когда впередистоящий олень попытался укусить его шляпу, и невозмутимо пошел дальше. - Забирайся, мой мальчик, - распорядился Санта, усаживаясь на облучке. - Не сядь на мешок, там хрупкое... Готов? Хо-хо-хо! Он дернул вожжи, и под звон бубенцов город мягко ушел вниз. Гоблин завороженно смотрел на открывшуюся перед ним панораму. Благодаря практически идеальным условиям для наблюдения: большому расстоянию, темноте и снегопаду - Монстер-сити выглядел почти праздничным. Снег придал городу обманчивое впечатление нарядности, спрятав покрытые грязью и копотью крыши. Во тьме, скрывшей от взора то, что этот взор не обрадовало бы, ярко сияли рождественские гирлянды. Даже в дымящих на горизонте трубах Озкорпа было что-то радостное. Олени скакали на север. Внизу проплыл городской парк, мелькнула черная и глянцевая Монстер-ривер, затем потянулись одинаковые ряды частных коттеджей. - Вот он, - внезапно сказал Санта. Гоблин перестал смотреть вниз и, прищурившись, уставился туда, куда указывал его спутник. Метрах в четырехстах от них по воздуху двигался некий предмет, который... да, который вполне мог оказаться вторыми санями. И сани эти шли на сближение. - Отлично, - сказал Гоблин, расчехляя ружье. - Держитесь поровнее, сейчас я его шлепну... Э, мы снижаемся? - Битва должна произойти внизу, - ответил Санта, не оборачиваясь. Сани накренились, устремляясь к земле, и спустя несколько секунд копыта оленей глухо застучали по заснеженной дороге. - Так, - сказал Гоблин, всем сердцем ощущая какой-то подвох. - И почему же битва должна произойти внизу? Олени пробежали немного вперед, затем повернули, так что сани встали поперек дороги, и замерли. По обе стороны дороги темнели за живыми изгородями дома, их окна и электрические гирлянды сияли сквозь ночь. Сани Злого Санты приземлились метрах в пятидесяти от них. Когда Гоблин увидел влекущих их оленей, у него неприятно засосало под ложечкой. Темнота мешала ему разглядеть подробности, но в том, как эти олени двигались, как ставили ноги и держали головы, было что-то совершенно не оленье. Злой Санта выпрыгнул из саней и двинулся им навстречу. Гоблин поднял винтовку и выстрелил, почти не целясь - с такого расстояния он не боялся промахнуться. Он увидел, как Злой Санта покачнулся, когда пуля ударила его в левое плечо, встряхнулся и пошел дальше. - Что за черт? - спросил он. Санта спрыгнул с облучка. - Теперь, мой мальчик, - сказал он быстро, не спуская глаз с приближающегося доппельгангера, - заткнись и слушай внимательно. Винтовка против него не поможет. Есть только один способ причинить ему вред. Ты должен вспомнить самое лучшее Рождество в твоей жизни. Самый светлый, радостный, не омраченный праздник. Тогда победишь. Ясно? “Что ж вы мне раньше про винтовку-то не сказали?” - мог бы спросить Гоблин, но не спросил, потому что ответ на этот вопрос был достаточно очевиден. - Что ж вы не нашли человека, который действительно относится к Рождеству с любовью? - спросил он вместо этого. Санта пожал плечами. - Никогда заранее не угадаешь, кто тут лучше подойдет, - сказал он. - Вот, скажем, женщина, которая пробовала до тебя, на каждое Рождество пекла чудесных пряничных человечков и раздавала их детям на улице, но ей это совершенно не помогло. Злой Санта подходил все ближе. Он слегка припадал на правую ногу. Ветер развевал его бороду и уносил пар изо рта. - А сколько всего человек пробовало до меня? - спросил Гоблин, ощущая все большую тревогу. - Поверь, тебе не надо сейчас об этом думать, - ответил Санта. - Не отвлекайся, вспоминай лучшее Рождество. - А если я не вспомню? Злой Санта остановился шагах в пяти от них. - Джейсон Филипп Маккендал, - молвил он низким, хриплым голосом. - Хо-хо-хо! Надеюсь, ты хорошо вел себя в этом году? Возможно, изначально его куртка и шапка тоже были красными, но этот цвет давно исчез под слоями грязи. Он был ужасающе худ, так что костюм висел на нем, как на пугале. Его волосы и борода, спутанные и слипшиеся, торчали неопрятными клочьями. Его глаза были налиты кровью. Через стекла его очков бежали трещины. Общий вид противника произвел на Гоблина тягостное впечатление, и впечатление это усилилось многократно, когда Злой Санта стащил с рук драные варежки и обнаружилось, что его скрюченные узловатые пальцы заканчиваются длинными когтями. Гоблин непроизвольно отступил назад. - Предупреждаю, - сказал он, перехватывая винтовку за ствол, - я очень люблю Рождество. Серьезно, отличный праздник! Добрый и радостный! С этими словами он обрушил винтовку на голову противнику, но Злой Санта легко отвел удар, подставив руку. Когти чиркнули по стволу, высекая искры. - В самом деле? - каркнул он Гоблину в лицо, и тот отшатнулся, почуяв запах тлена и разложения. - А как насчет того Рождества, когда тебе было пять? Помнишь, как ты замаскировал перед домом капкан и пол-ночи ждал, когда Санта туда попадется? А он так и не попался! Когти свистнули у Гоблина перед лицом, он отпрянул. - Ну да, - ответил он, - но зато туда попался сосед - забыл, как его звали - который хотел спереть нашего садового гнома. Тоже неплохо. Он снова попытался достать Злого Санту, но тот только отмахнулся. - А как насчет того случая, когда ты просил пневматику, а тебе подарили идиотский набор юного химика? Гоблин подставил винтовку под очередной удар когтей и, поднатужившись, отпихнул Злого Санту назад. - Это было обидно, - выдохнул он, - но из набора юного химика я сделал взрывчатку. И она круто взорвалась в духовке! Со стороны, наверное, наша драка смотрится смешно, подумал он, когда следующий его выпад также не достиг цели. Но ему не было смешно. Ему было страшно. Злой Санта дышал надсадно и тяжело. Треснувшие очки злобно сверкали. - Когда тебе было семь, - прорычал он, сверля Гоблина ненавидящим, безумным взглядом, - твой дедушка решил изобразить Санту и застрял в дымоходе. Какая ужасная, нелепая смерть! - Дедушку, конечно, жалко, - ответил Гоблин, отскакивая от мелькающих когтей. - Но зато к нам приехали скорая, пожарные и спасатели, и мне разрешили посидеть в кабине и постоять на лестнице, и это было та... - Не пытайся его переспорить! - воззвал Добрый Санта, предусмотрительно держащийся у него за спиной. - Вспоминай свое лучшее Рождество, если не хочешь, чтоб тебя выпотрошили! - О! - Злой Санта осклабился, обнажив длинные потемневшие зубы. - Мне как раз вспомнилось Рождество двухлетней давности. Помнишь, ты встретил его на занесенной снегом исследовательской станции, в компании ученых, один из которых оказался маньяком на пике обострения... Когти сверкнули у Гоблина перед глазами, но на этот раз он не отступил. Воспоминания, разбуженные словами Злого Санты, на мгновение вспыхнули у него в мозгу, и он широко ухмыльнулся. - А вот это было действительно _отличное_ Рождество! - ответил он и, размахнувшись, ударил противника прикладом. На этот раз его удар достиг цели. Злой Санта попятился, схватившись за лицо, искореженные очки упали на снег. - Отлично! - выкрикнул Добрый Санта. - А теперь вспомни еще что-нибудь и добивай его! Наверное, мало кого после просьбы вспомнить что-нибудь хорошее не охватит тотальный ступор. Гоблин изо всех сил пытался воскресить в памяти какое-нибудь чудесное рождественское воспоминание, но вспоминалось ему только, как в глубоком детстве он объелся мандаринов и ему было нехорошо. Злой Санта поднял погнутые очки и сунул за пазуху. Из его сломанного носа сочился и застывал в бороде кровавый гной. - Ладно, парень, - сказал он гнусаво, - я не хотел бить тебя ниже пояса, но ты не оставляешь мне выбора. Давай мысленно перенесемся на шесть лет назад. Как ты помнишь, зима тогда выдалась отличная - снежная, и мороза было в меру. Самое то, чтобы приехать на праздники к родителям. Хотя на мой взгляд, знаешь ли, появиться там всего через месяц после их смерти было не самой лучшей идеей... И снова разбуженные его голосом воспоминания поднялись откуда-то из темных закоулков памяти и захлестнули Гоблина с головой. … Это действительно было не самой лучшей идеей, но он все равно приехал туда, где не появлялся уже много лет, и пол-ночи бродил по дому, ставшему вдруг очень просторным, и трогал вещи, и включал везде свет, и рождественская ночь была полна одиночества и сожаления... Он отвлекся всего на мгновение, но этого оказалось достаточно: одним ударом Злой Санта выбил у него из рук винтовку, а вторым вогнал когти ему в грудь. Боль обожгла его, как огонь. Он отшатнулся, попятился и, споткнувшись о полозья, свалился в сани. Под его весом мешок с подарками жалобно хрустнул и расползся по шву, игрушки раскатились по снегу. - Хо-хо-хо! - Злой Санта поднял окровавленную правую руку и лизнул коготь на указательном пальце. Шипя и задыхаясь от боли, Гоблин шарил вокруг, надеясь найти хоть что-нибудь подходящее для защиты. Плюшевый медведь для этого явно не годился, и Барби тоже... … а затем он нащупал пистолет. Рукоять легла ему в руку так удобно, словно специально под него была сделана. Он в изумлении уставился на кислотно-зеленый пластиковый пистолетик, сделанный в Китае и выглядящий соответственно. - Мне было шесть, - сказал он тихо. Злой Санта, прихрамывая, надвигался на него, но сейчас его это мало занимало. Что-то забытое давным-давно снова открылось перед ним. - Мне было шесть, - повторил он, - и я не мог определиться, хочу ли я стать укротителем мустангов или Чаком Норрисом. Рано-рано утром я спустился к елке и нашел пистолет. Я спрятался с ним под лестницей и стал ждать. Я ждал, пока не проснулись родители. А когда они спустились вниз, я выскочил из-под лестницы и выпустил присоску прямо папе в лоб. И тогда я понял, чем хочу заниматься... Злой Санта навис над ним. Гоблин посмотрел на него и улыбнулся. - Я понял, что хочу стрелять в людей, - сказал он. - И это было мое самое лучшее Рождество. Он поднял руку и нажал на спуск. Дальше много всего произошло почти одновременно. Струя слепящего белого пламени вырвалась из дула пистолетика; Злой Санта завизжал; Добрый Санта крикнул: “Хо-хо-хо, ты его достал!”; запели бубенцы; все завертелось. А когда все перестало вертеться, Гоблин обнаружил, что сидит, привалившись спиной к живой изгороди, и снег вокруг него потемнел от крови. Злой Санта исчез. Добрый Санта тоже исчез. Исчезли олени, сани и мешок с подарками. У Гоблина возникло щемящее чувство, что его только что обвели вокруг пальца. - Санта! - просипел он без особой надежды. - Эй! Где-то очень, очень далеко, на пределе слышимости звенели бубенцы. Кривясь от боли, он полез в карман за мобильным телефоном, но нащупал там только осколки пластмассы. Вот черт! Дом, подумал он. За изгородью дом, там люди. Надо постучаться и попросить, чтоб вызвали “Скорую”. Цепляясь за кусты, он поднялся, огляделся, пытаясь определить, в какую сторону ближе идти до калитки. Не определил, сделал несколько шагов вправо и снова свалился. Нет, подумал он, глядя в белесое небо, с которого сыпались огромные снежинки, - с какой-то стороны это, конечно, правильное Рождество. Каноническое. Какую рождественскую сказку ни возьми, там обязательно найдется персонаж, замерзающий под дверью богатого дома. Но я все-таки ждал чего-то другого. Снег заскрипел под чьими-то ботинками. Это был веселый, праздничный скрип. Некто шагал вдоль забора и от избытка радостных чувств насвистывал "God Rest You Merry, Gentlemen". Если бы у Гоблина в руках в эту минуту оказался пистолет, он бы не раздумывая разрядил его в беспечного свистуна. Шаги смолкли, свист тоже. - Эй, мистер, - послышался мужской голос, - мистер, не лежите на снегу, вы так замерзнете... Эй, у вас кровь! - Я встретил духов Рождества, - сказал Гоблин. - И мне нужен врач. И отключился. Спустя два часа он лежал в палате интенсивной терапии и смотрел неподвижным взглядом в телевизор, закрепленный на противоположной стене. Ему было холодно, его тошнило, и он предвидел, что это цветочки, а ягодки начнутся, когда наркоз отойдет до конца. В палате он был один - больше не нашлось таких дураков, чтоб в Сочельник загреметь на операционный стол. Ему было плохо, а хуже всего было осознавать, что его надули. Облапошили, как последнего простака. А он купился. Отличное Рождество, ха! Лучше не придумаешь просто. "Ладно, - думал он, мрачно глядя в телевизор - в телевизоре, явно в качестве особенно изощренного издевательства, показывали "Записки Пиквикского клуба" в той их части, где мистер Пиквик встречает Рождество в гостях у мистера Уордля, - ладно. По крайней мере, я знаю, как проведу следующее Рождество. Я куплю дом с камином. С огромным старинным камином. Поставлю перед ним наряженную елку. Повешу на решетке носки. Замаскирую мины-ловушки..." За дверью палаты послышался какой-то шум: прислушавшись, Гоблин понял, что некто стремится войти, а дежурная медсестра этому препятствует. Прислушавшись еще, он с удивлением обнаружил, что войти хочет никто иной, как Фелиция Харди. Голос медсестры звучал все слабее, голос Фелиции, наоборот, обретал все большую силу. Контрольным выстрелом прозвучало: "И уж поверьте, я не поленюсь дойти до главврача!" - после чего дверь распахнулась, и раскрасневшаяся Фелиция в белом халате на одном плече и с пакетом в руке возникла в проеме. Глаза ее горели упоением битвы. - Лежишь? - выдохнула она. - Лежу, - ответил Гоблин. - Отлично. Она бросила торжествующий взгляд в коридор и захлопнула дверь. Подтащила стул к кровати, уселась и надела халат как полагается. - Привет, - сказала она. - Привет, - сказал он. - А что мама? - А что мама? - Ты же должна быть на вечеринке у мамы. - А, - сказала Фелиция. - Да, я только что оттуда. Все было очень мило. Я как раз загнала профессора Озборна под омелу, и тут мне звонят из больницы. Мы, говорят, у пациента в кармане нашли записку: "В случае моей смерти позвонить по этому номеру"... - Это они слегка поторопились. - Ну да, они предвосхитили события, но я-то об этом не знала. В общем, я попрощалась с мамой, взяла бутылку глинтвейна на случай, если придется пить за упокой, и приехала. - Мама не обиделась? - Нет. Но когда я ей объяснила, в чем дело, она сказала “Наконец-то!”, - Фелиция бросила взгляд на экран телевизора. - О! Я веселым святкам гимн пою, золотая пришла пора... - В честь ее я чашу налил свою и тройным встречаю ура, - откликнулся Гоблин. - Кстати о глинтвейне... - Тебе, наверное, сейчас нельзя, - сказала Фелиция задумчиво. - Наверное, - согласился Гоблин. - Но я выпью. Фелиция широко улыбнулась и вытащила из пакета бутылку и два пластиковых стакана. - Я знала, - сказала она, разливая глинтвейн. - Я в тебя верила. Стакан удержишь? - Всегда, - ответил Гоблин. - С Рождеством! - С Рождеством! Они чокнулись, выпили и некоторое время молча смотрели в телевизор. Затем, не отводя взгляда от экрана, Фелиция каким-то неуверенным движением накрыла руку Гоблина своей. - А теперь, - сказала она, - давай рассказывай, кто тебя так здорово отделал. Контрольный прибор размеренно пикал, телевизор голосом мистера Уордля исполнял рождественский гимн. Ее рука лежала поверх его руки, и Гоблин вдруг подумал, что на самом деле Рождество вышло не таким уж плохим. Не фонтан, конечно, но вполне сносно. - Ты не поверишь, - сказал он. - Возможно, - Фелиция пожала плечами. - Но ты все равно расскажи. Где-то далеко звенели бубенцы.