Магия, Герои, самогон из мухоморов.

      - Сто-о-о-о-ой!!! Стой, собака! Сто-о-о-о-ой!!!       Царский дружинник поскользнулся на повороте и со всей силы врезался в стену, смяв столкновением двух одинаковых по крепкости тел, сиречь, стеной и лбом дружинника, стальной шелом в лепёшку. Через его бессознательное тело перепрыгнула пара стрельцов в красных кафтанах, угрожающе размахивающих бердышами над головой и орущих что-то угрожающее, обещающее беглецу обезглавливание, четвертование, сожжение на медленном огне и ещё тысячу и один способ казней в одном лице.       - Сын собачий! - орал один из стрельцов, под левым глазом которого наливался большой синяк. - Плевать, что бессмертный, поймаю - изрублю! И порознь по всем уголкам Тридевятого царства захороню!       - Кишка тонка, сынок! - злорадно ответил Кощей, поудобнее перехватывая куль человеческой длины из перевязанного простынёй одеяла, с одного конца которого свешивалась русая коса. - Ты мне это уж седьмой раз обещаешь!       - Попался, нечисть! - из бокового коридорчика выскочил ещё один стрелец и, отбросив в сторону бердыш, что для царского стрельца поступком считалось из ряда вон выходящим и требующим особых обстоятельств, мёртвой хваткой вцепился в окованный златом и привязанный бечёвкой к кощеевой спине сундук.       - Святое не трожь! - заорал Кощей, высоко под своды палаты подбрасывая пискнувший куль с русой косой и со всей силы прикладывая сундук и повисшего на нём стрельца о стену. Стрелец издал сиплый звук, но хватку не ослабил.       - А и ладно! - Кощей поймал упавший обратно куль и побежал дальше, шаркая сапогами повисшего стрельца по мраморному полу.       - Собака! Нечисть поганая! Хоть Федота отпусти! - кричали Кощею в спину стрельцы.       - Да с радостью! - ответил Кощей, на бегу уворачиваясь от бердыша очередного стрельца. Не увернулся, поймал голову и рукой присобачил на положенное ей природой место. - Но он сам... Эй, а чего это вас штук десять набежало?!       - Вот те и "глаза на затылке", - проронил проходивший мимо иноземный купец в изрядном подпитии, провожая взглядом бешеную погоню, после чего перекрестился и посмотрел в небо. - Всё, завязываю с русскими пить!       Кощей развернул голову куда она должна смотреть и пуще прежнего припустил к дверям в гридню, откуда был прямой путь в Стольный град. А там по закоулочкам, по переулочкам, за стену городскую - и в леса! И чёрта с два его кто там найдёт - не зря же он лесовичкам подарки носил, бусы да серьги, у купцов иноземных взятые!       Но прямо перед самыми дверьми Кощей неожиданно свернул в сторону - и вся стрелецкая кавалькада, не успев затормозить, врезалась в запертые, окованные железом дубовые створки и вынесла их во внутренний двор царского терема, вместе со стальным запором, петлями, на которых остались куски кирпичной стены, и четырьмя стрельцами по ту сторону дверей. Кощей ехидно посмеялся, спокойно скинул с сундука Федота-стрельца и побежал по коридорчику.       - Сволочи! Дураки! Шуты гороховые! - разорялся с балкона сам Царь на копошащихся во дворе стрельцов. - Кощея одного поймать не можете! И на что я вас, собак, держу-то?!       - Дык, царь-батюшка, - ответил ему воевода Ждан. - Стрельцы ж, они на Кощея ходить не учились. Соловья-разбойника аль Тугарина усмирить - это для них хоть сейчас. А Кощея токмо богатыри побороть могут.       - И где все богатыри?! - развернулся к Ждану Царь. - Где они, а?! На кону, между прочим, честь государства! От нас послы иноземные отвернутся! Где это видано, чтобы у принца заморского невесту крали?! Отвечай!       - На Руси и видано, - тихо пробормотал под нос воевода, затворяя за собой дверь на царский балкон. - Да и не очень-то я на Кощея обозлён. Принц энтот мне сразу не по нраву пришёлся, да и Елене, видать, тоже. И смотри, какая холера, а! Кощей у него его же суженую прямо из-под носа умыкнул, и вместе с залогом Царю, а он даже не шелохнулся! "Я, мол, посол, мол, и разбираться с вашим ворьём не намерен! А если мне мою принцессу и злато сей же час, мол, не вернёте, я, мол, все торговые отношения порву!" Да больно нужны нам твои "отноше-е-е-ения"! Сами сколько лет справлялись без вас, глиста заморская! - Ждан остановился и тяжко вздохнул. - А так хоть богатырь какой её из полона кощеева спасёт, так она за нашего, за родного замуж выйдет и здесь, на Руси останется. И муж у ней хороший будет, опора и защитник, а не энтот, тьфу-ты, Господи, пры-ынц! Ложки ему серебряные подавай, он, вишь, деревянными трапезничать не привык...       Продолжая ворчать себе под нос, Ждан Твердятич спустился по лестнице до трапезной и только отворил двери, как на него вылетел Кощей, сжимающий свою голову под мышкой.       - Здрав буди, воевода! - поприветствовал Ждана Кощей. - Что-то богатыри твои новые не шибко за мной гоняются, на стрельцов все свои обязанности скинули. Двое только за мной побегали, видать, из совсем уж молодых. Кстати, тебе теперь одному новый шелом покупать, а второму - сапоги.       - И тебе хворать, нечисть, - ответил воевода, пристраивая вновь отделённую голову Кощея на место. - А на богатырей ты зла не держи...       - Да как это так?! - возмутился Кощей. - Как зла на них не держать, ежли я - Зло по натуре своей?       - Верно молвишь, - воевода задумался. - Так, шелом, допустим, я понять могу. Головой да об стену, я тебя знаю. Но сапоги-то?       - А вот сапоги! - Кощей хвастливо повертел ногой в алом расшитом золотыми узорами сапоге. - Размерчик великоват, но это ничего - ушью.       - Тать ты и есть, - усмехнулся воевода и вмиг стал суров. - Ну что, Кощей, сам усё понимаешь.       - Понимаю, - вздохнул Кощей и аккуратно положил куль на пол.       - Ты уж прости, Кощей, - воевода хрустнул костяшками. - Но ежли сам воевода с Кощеем в битву не вступает, то почему должны дружинники-то вступать? Да и не могу я тебя просто так отпустить. Враг ты мне, враг лютый. Да и племянницу мою к тому же нонче умыкнуть решил. Не стыдно?       - Был бы царевич нормальный - капельку было бы, - ответил Кощей, хрустя шеей. - А так - вообще не стыдно. Ну что, держись, воевода! Я, пока в темнице сидел, силушки-то поднакопил!       - Да здравствует то, благодаря чему, мы ни смотря ни на что! - прохрипел Кощей в мраморный пол.       - Так ты что, не сдаёшься? - спросил воевода, вжимая голову Кощея в пол.       - Русские не сдаются! - прохрипел в ответ Кощей.       - Так ты ж нечисть, - удивился воевода. - С какой стати ты русский-то?       - С той, что нечисть тоже русская! И вообще, кто тебе шесть лет назад кровососов румынских остановить помог, а?       - В том твоя выгода была, - ответил ему Ждан, связывая руки. - Ты ж сам мне молвил, что на русской земле томко ты злодеяния творить можешь.       - А ты что хотел? - Кощей по-совиному развернул голову. - На русской земле злодействовать могут только русские злодеятели! Аль я не прав? Хошь, гоблинов приглашу? Мелкие, зелёные, пакостливые такие.       - А лешаки их, часом, не перебьют всех? - с сомнением спросил Ждан. - Они ж не потерпят энтой, как её, а, "кункруренции"!       - Кон-ку-рен-ции, Ждан Твердятич, кон-ку-рен-ции.       - Да хоть прокрастинации, - Ждана Твердятича передёрнуло. - Фу, слово-то какое богомерзкое. Есть же старое доброе понятное всему люду "лень". А гоблинов твоих сельские изведут в первые же дни, стрельцы даже не понадобятся. Мелкие и гадливые ежли.       - Да уж, - вздохнул Кощей, пока Ждан взваливал его на своё плечо. - Ваши сельские такие.       - Слухай, да чего они кричат? - спросил толи у Кощея, толи у самого себя Ждан Твердятич. Кощей прислушался и злобно ухмыльнулся. Со двора доносились чьи-то крики, вопли, стрельба из пищалей, высокий протяжный визг и хлопанье крыльев. Очень больших крыльев.       В следующий миг стена терема разлетелась по кирпичам, и в пролом просунулись две драконьих головы на очень длинных шеях. Из ноздрей и полуоткрытых клыкастых пастей валили клубы чёрного дыма и вырывались языки пламени, глаза сверкали огнём.       - Горыныч? - спросил Ждан Твердятич, опуская Кощея на пол.       - Он самый, - разом ответили обе головы. - Ты не серчай, воевода, да только мне Кощея с Еленой забрать надо. Сам отдашь аль боем решать будем?       - Воевода, ты только учти, - подал голос Кощей, уже освободившийся от пут. - Одно дело я, человеческое тело имеющий. Ну разнесли мы с тобой пару горниц, одну башню свалили - дело-то житейское. Другое дело - Горыныч.       - Со мной почему только в чистом поле-то сражаются? - продолжил Горыныч. - Потому... Ай, погань мелкая! Стрельцы у тебя, воевода, вовсе не обучены! Кто ж под хвост честным Горынычам из пищалей-то стреляет?!       - Короче, - продолжил за обиженного Горыныча Кощей. - Пока ты с ним сражаться будешь, вы вдвоём весь терем да половину Стольного града в щепы разнесёте. И посему спрашивается...       - А оно тебе вообще надо, воевода? - закончил Горыныч. - Энто у недалёких богатырей первым делом (а часто - и единственным) всегда стоит борьба с нечистью. А твоё-то дело - град да жителей его защищать.       - Уболтали, нечисть поганая, - вздохнул воевода, отпуская Кощея. - Мне уж собирать дружину?       - Потом, - улыбнулся Кощей, проверяя верёвку на прочность. - Иначе какой же я злодей, ежли тебя не свяжу?       Когда стрельцы ворвались в горницу, где на лавке на мягкой перине сидел связанный воевода с грустным, но довольным взглядом, Горыныча с Кощеем и похищенной дуэтом злодеев всея Тридевятого царства царевной Еленой уж и след простыл. Только откуда-то из голубого неба доносился истошный вопль:       - Сундук!!! Сундук со златом забыл, дубина-а-а-а!!!