Музыка Марли

— Осторожно, дура. — Леви крепко схватил Ханджи за плечо, тем самым не позволив ей вылететь прямо на проезжающую мимо машину. — Может перестанешь уже глазеть на все подряд, кроме дороги? — Ох, Леви, всё ведь в порядке! Мило, конечно, что ты меня так опекаешь, но я же не твой новобранец, в конце концов. — Знаю. Ты гораздо хуже. — Аккерман устало закатил глаза, но Ханджи успела заметить, как на мгновение правый уголок его губ дернулся вверх. Уже темнело, город загорался все новыми цветными огоньками. Люди выходили на прогулки в красивых нарядах, сидели в ресторанах и кафе, отовсюду доносились разнообразные ароматы незнакомых блюд. Марлия жила своей повседневной, но великолепной жизнью. Ханджи шла рядом с капитаном, который всё продолжал хранить гордое молчание по поводу того, куда же они направляются. После собрания он просто подошёл к ней и сказал, что ей нужно кое-что увидеть. А она просто пошла за ним, как не пойти? Девушка, конечно, сгорала от любопытства и, будь на месте Леви кто-нибудь другой, давно бы уже устроила допрос с пристрастием. Однако это был он, поэтому нужно было просто довериться и идти следом. Они уходили все дальше от центра, и высокие, хорошо освещённые дома постепенно сменялись на небольшие жилые здания, на первых этажах которых не было ни лавок, ни ресторанов. Леви чуть замедлил шаг. Он казался спокойным, но немного напряжённым. Руки в карманах, плечи чуть приподняты, взгляд чуть нахмурен. А еще постоянные оглядывания по сторонам. Создавалось впечатление, будто он боится, что кто-то за ними следит. Ханджи отложила всё это у себя в голове и, немного подумав, взяла его под локоть. — Замёрзла? Скоро будем на месте. — Леви посмотрел на руку, но сопротивляться не стал. Им сейчас всем не хватало тепла, точнее, не хватало того семейного уюта, который на пару с хаосом царил на острове — в казармах, в лаборатории, даже на вылазках за стены. Сейчас им не хватало прикосновений — случайных, осторожных, поддерживающих, лечащих. Им просто нужно было почувствовать, что они все ещё держатся вместе, что спустя столько лет они все ещё являются друг для друга домом, которого на самом деле ни у кого из них толком и не было. И Леви не был исключением. — Здесь… Секунду. Пара остановилась у небольшого домика в одном из дворов, а внутри, судя по черным окнам, никого не было. Ханджи удивлённо осмотрелась вокруг в поисках чего-то подозрительно, однако ничего такого не заметила. Леви тем временем достал ключи из кармана пиджака. — Леви, ты серьезно? Здесь?.. Я уж думала, ты нашёл какую-нибудь полезную зацепку.. — Разочаровал, да? — он открыл дверь и отошел от порога, пропуская Зоэ вперед. — Тебе понравится. Я надеюсь. Всего несколько секунд в кромешной темноте — и вот уже тёплый свет настольной лампы заливает собой всё пространство, мягко обрамляет лицо Леви, которое, впрочем, стало выглядеть более умиротворенным. Комната была самая обыкновенная — на стенах висели какие-то картины, в углу стоял небольшой диван, чуть левее — стол. А на нём. — Боже мой, Леви! Откуда ты раздобыл эту штуку?! Это ведь.. — Граммофон. Помнишь, нам о таких Николо рассказывал. Ты вроде хотела.. Ханджи мигом проскочила через всю комнату и, полная энтузиазма, принялась изучать чудо техники. Она всячески вертела его в руках, что-то восторженно нашёптывая себе под нос. — Да, да, не сомневаюсь, ты бы и сама такой изобрела. Только дышать не забудь. — Аккерман мягко улыбался, не отрывая глаз от счастливой Ханджи. — .нет, ты только посмотри! Оно же идеально!.. Если нам привезти на остров немного материала для… Он всё смотрел и смотрел на неё, облокотившись на стену. Он так скучал по ней, такой родной и весёлой, так скучал по её трясущимся от волнения рукам, по её горящим глазам. Да, здесь, на материке, она успела увидеть немало диковинных для острова изобретений, но почти каждый раз она должна была скрывать свои истинные эмоции, чтобы не вызвать подозрений. Конечно, это у неё получалось не очень успешно, но все вокруг отчаянно старались превратить старую добрую чудачку Ханджи в нормального цивилизованного человека. И Леви тоже пытался, хоть и знал, как тяжело Ханджи держать все в себе. Ради общего блага. И вот наконец они снова вдвоем, прямо как тогда. Наконец он снова может видеть её настоящую, которую ничто и никогда не должно сломить. Не имеет права. — Спасибо огромное, что привел меня сюда… — она крепко обняла Леви и заодно взъерошила его аккуратно уложенные волосы. Точно как тогда. Раньше. — Господи, какой же ты ребенок... — Леви смог наконец выбраться из объятий и принялся приводить причёску в порядок. — Ха! Сказал ты, которого только недавно перепутали с... — Еще одно слово, и ты труп. — Страшно, молчу! — Ханджи весело подмигнула парню. Тот совсем не казался обиженным. Он никогда на неё не обижался. Она села перед граммофоном и похлопала рукой по стулу рядом. — Давай. Прошло около пяти минут до того момента, когда заиграла музыка. Леви, должно быть, уже был ознакомлен с тем, как включать граммофон, знал, где лежит нужная пластинка и делал всё верно, но осторожно. Они сидели бок о бок, с ровными спинами, боялись упустить нужный момент. Зазвучала мелодия. Они замерли, вникая в звук. Было слышно скрипку. А потом добавилась ещё одна, и ещё, ещё, пока они не образовали целый оркестр. Ханджи с первых нот почувствовала, как мурашки расползаются по её коже, заставляют вздрогнуть всем телом. Она не так часто слышала игру музыкантов на острове, и сейчас её охватило какое-то непонятное, новое чувство. Как будто что-то до боли прекрасное пробирается в душу и хочет разорвать её на куски своей красотой и величественностью. Ханджи уставилась в точку перед собой широко раскрытым взглядом. Мелодия становилась все более напряжённой, а лицо девушки становилось печальнее. — Ханджи?. — Леви тихонько коснулся её пальцев. Она не могла заметить, но он все это время пристально наблюдал за ее лицом. Он говорил шёпотом, хотя музыка звучала достаточно громко. — Ханджи, ты.. Тоже чувствуешь это?. Она наконец взглянула на него — зрение почему-то затуманилось — и удивлённо подняла брови. У него был такой встревоженный вид, что сложно было поверить, что это на самом деле он, тот самый Леви, от которого остальные не ждут ни одной человеческой эмоции. — Ты ведь тоже чувствуешь это, я вижу. — Он протянул руки к лицу Ханджи и снял очки. Несколько секунд смотрел прямо в карие глаза, которые выглядели еще выразительнее и глубже без линз, а потом провел большим пальцем по её щеке, вытерев слезу. — Это так красиво, Леви… Не знаю, что на меня нашло, просто… Ты назовёшь меня глупой, но.. — Не назову. Продолжай. — Он все так же серьезно смотрел ей в глаза, как будто хотел найти в них какой-то ответ. — Я словно услышала в этой музыке нашу жизнь?.. Как мы боремся за неё, отчаянно пытаемся ухватиться хоть за что-нибудь. Как будто. Да, как будто мы снова маневрируем на УПМ, на огромной высоте, только не знаем, сможем ли за что-нибудь зацепиться через несколько секунд, чтобы не упасть. И есть ли там вообще что-то, за что можно зацепиться. И сердце замирает каждый раз, но мы всё летим вперед, пока не разобьемся… А ещё… Как будто я слышала в этих скрипках всех тех, кто оставил нас… Эрвина… И вообще всех солдат. И они словно стоят за нашими спинами и оберегают. И просят не падать так рано… Понимаешь? Низкий голос Ханджи дрожал и, казалось, причинял почти физическую боль для Леви. Он уже тысячу раз мысленно проклял себя за то, что привел её сюда, но деваться было уже некуда. Она уже просто плакала, смотря невидящими глазами вниз, и слезы капали с её носа на деревянный стол. — Я понимаю, Хан. Не знаю, как это работает, но я чувствую всё то же самое. Это очень странно. Знаешь, перед тем, как привести тебя сюда, я прослушал эту пластинку и хотел узнать. Прости меня. Я идиот. — Сам признался! — печально воскликнула Зоэ, слегка улыбнувшись, и протянула руку в слепых поисках макушки Леви. «Совсем ничего без очков уже не видит..» — подумал он и незаметно подсунул свою голову под её ладонь. Пусть злорадствует. — Леви, Леви. — Ханджи наивно приняла данный подарок судьбы и принялась пропускать его тёмные волосы через свои пальцы. — Скажи, тебе ведь понравилась эта музыка? — Да. — Несмотря на то, что оно могло причинить тебе душевную боль? — Получается, что так. — Но тогда почему ты извиняешься? Мне ведь тоже понравилось. — Я. Не думал, что ты заплачешь. — А что в этом плохого? — Ты же и так ничего не видишь, дурёха. Еще и оставшийся глаз выплакать хочешь? — Капитан отвесил ей лёгкий подзатыльник. Ханджи посмотрела на него (получилось, правда, больше куда-то насквозь) и улыбнулась. — Спасибо, Леви. За всё. Не знаю, что бы без тебя делала. Аккерман еле заметно покачал головой и снова поднялся к граммофону, положив руку на плечо девушки. — Меняешь пластинку? — Угу. На этот раз из аппарата зазвучала спокойная, нежная мелодия на фортепиано, похожая на те, что доносились из ресторанов в городе. Леви наклонился к Ханджи. — Хэй. Может, потанцуем?.. Зоэ была готова к чему угодно, но только не к этому. — Что?! — Вставай. — он взял ее за руку и потянул к себе, — Когда, если не сейчас. — Э-э, погоди. Очки бы хоть вернул, я ведь не вижу ничего!.. — Ничего. Я же всегда рядом, разве не так? — Леви убрал очки еще глубже в карман и чуть улыбнулся. Интересно, она заметила, как покраснели её щеки от удивления?.. Он неуклюже взял её за талию, а она неуклюже взяла его за плечи. Ханджи только сейчас почувствовала всю усталость, накопившуюся в ней за долгие месяцы, только сейчас почувствовала себя обычным человеком, которому просто нужно отдохнуть. Она сонно опустила голову капитану на плечи, зная, что тот не будет против. Они ведь друг другу уже давно родные люди. Никто из них не умел танцевать, и они так и качались из стороны в сторону под какую-то мелодию, обняв друг друга. И оба думали о том, что такого больше у них никогда не будет. — Леви?. — Мм? — Можно тебя о чем-то попросить? — Ханджи остановилась и протянула раскрытую ладонь, Аккерман понял намёк и всё-таки вернул очки. Смотрел, как она привычными, ловкими движениями их надевает. — Чего тебе, четырёхглазая? - она немного помолчала, не решаясь заговорить. — Пообещай, что не умрёшь раньше меня. — Ханджи. — Сердце Леви пропустило удар. — Пожалуйста. Я прошу. — Ханджи. Не мучай меня. — Просто скажи, что будешь жить, несмотря ни на что. Что бы ни случилось потом. — Ханджи! — Леви. Он сердито посмотрел на Зоэ. Она была так спокойна и прекрасна. Мало кто видел её такой. Спокойной, то есть. Такой Ханджи просто невозможно сказать нет. Но, черт возьми, как можно просить о чем-то подобном? Тем более его. Леви, над которым судьба каждый раз играет злую шутку и оставляет его, живого и невредимого, смотреть, как умирают все его товарищи до единого? Леви, который живет только ради того, чтобы сдержать обещания, данные друзьям? Леви, который боится только того, что его единственный любимый человек может умереть? Леви, который уже точно не выдержит, если с ней хоть что-нибудь случится? Она хочет, чтобы он жил, даже если ей придется его покинуть? Она на самом деле думает, что у него получится?.. В конце концов Аккерман опустил взгляд. Он знал, что Ханджи так же упряма, как и он сам, знал, что она так же рассчетлива и серьёзна во всём, что касается долга. И знал, что в случае чего он не сможет себя простить. — Хорошо.. Обещаю. А ты… — Не надо. — Она резко перебила его и, наконец, слегка улыбнулась. - Спасибо, Леви. Продолжим?.. И она как ни в чем не бывало снова обвила его руками, пока он стоял, не в силах пошевельнуться. Она снова уткнулась ему в плечи, чтобы скрыть свои слезы, а он снова уткнулся в ее густые волосы, чтобы никогда не забыть её запах.