Всему есть цена

1. Санджи не мог поверить своим ушам. Я же ухмылялся его простодушной радости. Может, стоило рассказать все, как есть. Но зачем? Он же слышал все сам. И спустя секунды до него дойдет, что это не просто совместная поездка, как мы хотели до этого. - Плакал наш отпуск, да? – усмехнулся Санджи. - Но все равно! Съездить на почти что правительственный остров! Остров, которого нет на картах! Это сколько денег стоит отдохнуть там как на курорте хотя бы пару дней! Это надо быть каким бога… Я улыбнулся. Деньги у нас водились, не отнять. Санджи замолчал. Я понимал его. С одной стороны, мы посетим великолепное место, прекрасное, и, по словам Хачи, ужасное одновременно. С другой стороны, мы хотели побыть только вдвоем, а этого скорее всего не получится. В дверь зала вошел Михоук. - Зоро, Санджи. Я уезжаю. С Луффи я уже попрощался, остались только вы. Зоро, можно тебя на минутку? Я отошел под настороженный и недовольный взгляд Санджи. - Монки сказал, вы поедете на Саободи? – тихо сказал Михоук. Я кивнул. - Глупая затея, которая может стоить вам жизни. Я снова киваю. - Ты не понимаешь до конца… - Да, не понимаю, - говорю я, смотря прямо в его глаза, и Михоук начинает хитро улыбаться. - Ты не зря меня учил, Соколиные Глаза. Михоук посерьезнел. - Зоро. Ты стал много сильнее, но есть кое-что, что мне непонятно, или то, от чего бы я хотел тебя предостеречь. Михоук не мог подобрать слова, ему было тяжело выразить то, в чем сам начал сомневаться. - Зоро, - наконец, вздохнув, сказал он, - ты уверен, что тебе это все нужно? Ты будешь силен сам по себе, я могу продолжить тебя тренировать без единой монеты. Я улыбнулся. За два года я хорошо узнал великого мечника, впрочем, владел он не только мечом, но и любым холодным оружием. Он считал отношения обременением. Оковами. И не мог понять, зачем я добровольно связываю себя далеко не одной связью. - Есть люди, от которых я не могу отказаться. - Но, если ты потеряешь их, ты сломаешься. Я пожимаю плечами. - Я не потеряю их. - Зоро, ты силен, но не всесилен, - как слабоумному сказал Михоук. - Граф… Есть ли хоть одно существо, потеряв которое, ты начал бы скучать? Я ожидал быстрый ответ: “нет”. Но против ожидания Михоук задумался. - Есть человек, к которому я привык. Это одно и то же? - Это может быть началом, - улыбнувшись, сказал я, - а может и не быть. Странно говорить на равных с человеком, который раньше был вне досягаемости. - Тогда, - тихо сказал Михоук, - скажи мне. Если бы погиб Луффи, ты бы остался жить? - Да. У меня есть Санджи. Не важно, как сильно ранена моя душа, он соберет ее по кусочкам. - А если погибнет он? – Михоук посмотрел через плечо на Санджи. - Он не погибнет, - уверенно сказал я. - И все же. - Я не позволю. - Зоро! Я улыбнулся, широкой улыбкой. Я не из тех, кто боится даже подумать о плохом раскладе. - Я буду пытаться спасти его до последнего, до самого конца. И, если выпадет плохая карта, смерть мы встретим вместе. Плечом к плечу. Михоук внимательно смотрел на меня. - Если он погибнет, никто не соберет мою душу, даже Лу, - по-простому сказал я. Я хотел бы хлопнуть Михоука по плечу, но это было бы слишком фамильярно. - Вот про это я и хотел сказать. Свяжи себя связями, пусть их будет много, так даже лучше. Одна связь вытянет другую. Но не переходи грань. Ты говоришь, что не будешь жить в мире, в котором его не будет. Ты лишаешь себя возможности быть с Луффи. Ты говорил мне, что хочешь, чтобы он стал Главой! Кумитё! Ты хотел, чтобы он нашел Сокровище! Если ты погибнешь, никто не станет такой же опорой. Ты этого не понимаешь? Я улыбнулся. - Луффи живет такой же жизнью, как и я. Он уже был на волосок от гибели. Знаешь, что он сказал? “Простите, братцы, я умер.” И улыбнулся. Михоук, ты никогда не жил в клане, и никогда не жил в нашем клане. Поэтому я клянусь. Я буду тем, кто возведет Луффи на пьедестал изнанки этого мира. И я ни за что не потеряю Санджи. Он всегда будет моим. - О чем вы тут шепчетесь! – это не выдержал Санджи, он схватил меня за плечо, дернул назад с такой силой, которой я прежде за ним не замечал. Я даже чуть не упал. В спешке быстро переставил ноги, чтобы поймать равновесие. Санджи был зол. - Ты на что его там подбиваешь?! Он никуда с тобой не пойдет! Я тихонько усмехнулся. - Санджи, - Михоук серьезно смотрел на моего повара, - я не прощу тебе, - сказал он глухим и очень страшным голосом, - я не прощу тебе, если из-за твоей слабости мой ученик погибнет. Сейчас он был очень похож на вампира, жаль перевелись. Санджи сжимает руки в кулаки. - Я не позволю ему умереть! Я не так слаб, как ты думаешь! - Тогда, - Михоук хитро ухмыльнулся, - понимаешь ли ты, что у него на душе? Понимаешь, почему он всегда с Луффи? Почему идет сначала к нему, а потом уже к тебе? Нет? Да просто тебе никогда не сравниться с таким, как Монки. Тебе не стать тем, кто поведет его за собой. Тебе только и остается, что плестись за ним. Неудачник! Руки Санджи сжались. - Думаешь, все так просто? Что они просто друзья? Ха! Не бывает такой дружбы! И тебе твоего парня никогда не понять! Я ошеломленно слушал Михоука. Что? Что, простите? Он намекает, что я трахаюсь с Лу? Во мне вспыхнула ярость. Отнюдь не от того, что он там думает, пусть думает, что хочет! Но он говорит это Санджи, а для него это очень больно! Михоуку никогда не объяснить ни что такое дружба, ни что такое любовь. Его не приручить. Акагами не раз жаловался на это Луффи. Но это не значит, что ничего не смыслящий в этом человек будет капать на мозги моему парню! Злость во мне перешла в ненависть. Но мозг мой вдруг очистился. Горела только душа. А как это выглядит со стороны? Я частенько, или даже почти всегда, если есть возможность, торчу возле Луффи. Люблю оставаться с ним наедине. Неважно чем мы занимаемся. Деремся или просто спим вповалку, напившись, за железными дверьми его спальни никто не знает, что происходит. Репутация Луффи однозначна. Ему все равно до секса настолько, что он может спать с кем угодно. Просто ему это обычно не нужно. Больше всего он выделяет Нами, но это ничего не значит. Можно сказать, у него свои моральные принципы, так же как и заповеди. Он все вспоминает, когда ему надо. Единственный принцип, что он не нарушал – семья не должна страдать. Зато есть я, который постоянно с ним. И только я знаю, что я никогда не спал с ним. Для меня это просто невозможно, даже если бы у меня не было Санджи. Я просто не могу. Не могу, потому что даже больше, чем Эйс, я считаю его братом. И он навсегда им останется. Я прекрасно знаю, что он тоже не думает о сексе со мной, даже если ведет себя странно. Я знаю, потому что его душа слишком похожа на мою. Знаю, потому что прошел весь путь вместе с ним. - Я убил его… Убил! – это я стирал чужую кровь с его детского лица. - Зоро… Что я сделал?! Это я поддерживал его во всех идеях. И пришло время, когда он стал сильнее меня. Пришло время, когда он протянул мне руки после тяжелой схватки и взвалил на худое плечо. Прихрамывая, он тащил меня несколько километров. Я не знаю, как объяснить, что для меня такое Луффи. Луффи не то же самое, что Санджи. Наверно, все проще. Разве можно спать со своим братом? Наверное, можно. Только я не могу. Для меня Луффи – младший братишка. И он же мой спаситель, мой покровитель. Я не могу этого объяснить никому, даже, возможно, самому себе. Почему, когда Робин обнимает Нами, даже целует ее, никто ничего не думает? Я представил и немного улыбнулся. Ненависть уходила из души. Оставалась только тоска. Спать с Луффи означает не только предать Санджи. Это означает предать самого Луффи. Он находит во мне то, что не находит в других. И я знаю что это. Уверенность. Я не предам. Никогда. - Уходи, - холодно сказал Санджи Михоуку. - Убирайся. Иди разбирайся в своей голове, прежде чем выплескивать всю эту грязь. Что ты сам знаешь о Луффи? Что ты знаешь о его страданиях? Что ты знаешь о его жизни? Михоук довольно улыбнулся. - Вы отлично подходите друг другу, Зоро. Это даже я вижу. Михоук развернулся, его плащ демонстративно задел Санджи по носу. И ушел. Санджи медленно опустился на колени. Его плечи слабо вздрогнули. Я не знал, что говорить, боялся, что если обниму его за плечи сейчас, он оттолкнет меня. - Я всегда знал, с самого начала, - сказал Санджи, и я почувствовал, что он слабо улыбается, но это была нехорошая улыбка. - Знал и смирился. Я знаю, насколько ты любишь меня. Я понял это. И я не сомневаюсь в твоих чувствах. Но так же я знаю, что Луффи для тебя на первом месте. И я не претендую. Поверь мне, не претендую. Я готов быть вторым для тебя. Михоук… Даже не знаю, как тебя благодарить… Я подошел и сел на пятую точку перед ним. Он уверенно посмотрел на меня. Он сильный. У него есть воля. Он не готов отказаться от меня, какие бы ни были трудности ни сейчас, ни потом. Его упрямый взгляд говорит мне об этом. Но я чувствую его боль. Он говорит, что готов быть вторым, но на самом деле, он не хочет делить меня ни с кем. Я нежно притягиваю его к себе, кладу голову на плечо. - Я хочу тебе рассказать это. Это наша тайна. Только наша. И я надеюсь, ты меня поймешь. 2. Я не люблю смерть. Не люблю убивать. Но я должен. Я вытираю кровь. Сопливым юнцам на войне две дороги: либо стать настоящими бойцами, либо вернуться в цинковом гробу. Меня ждут дома. Ждет моя девушка. Мое сердце, моя душа, моя любовь. Когда наша дивизия уезжала на тайную операцию, которую не покажут в новостях, потому что у Японии официально нет армии, она злилась и обижалась на меня. Она была не слабее меня. Может, даже сильнее. Но ей отказали из-за проблем со зрением. Эта "проблема" ей не мешала. Даже оставаясь в полной темноте, она превосходно обращалась с ножами. Уши ловили каждый шорох и реагировали. Она чуяла, кто свой, а кто враг. Майор настоял, чтобы она осталась. - Медицина развивается быстро. Ты сможешь вернуть зрение, и тогда все будет, просто подожди. Помолчав, майор добавил. - Пройдет время, и ты поймешь. Ты - девушка, и твое предназначение рожать детей и создавать домашний уют. Пусть твой Зоро сражается за двоих. Хорошо? Я знал, какой это удар по ее самолюбию. Мы прощались, она колотила меня руками по груди. Когда я вернулся, она работала в штабе, и меня, за заслуги, перевели туда же. Жить среди толстых штабных крыс было невыносимо, но пока она была там, жизнь была похожа на жизнь, а не на отхожее место. А потом... меня подставили. Меня обвинили в ее смерти. Секретные документы исчезли. Куина пыталась помешать, но в тесном коридоре все случилось за мгновение. Ее облили серной кислотой и толкнули с лестницы. А обвинили в этом меня. Я сидел около нее, держа ее руку, но лица не было. Меня обвиняли, а я смеялся. Это был смех, в котором распадается душа. Наконец, они это поняли. - Он спятил! Транквилизатор! Срочно! Нам же надо обвинить кого-то в ее смерти! Удар чего-то похожего на меч вспорол мне грудь, и все замерли, думая, что убили меня. Но того, кто мертв, убить тяжело. Жить, пока Куина не будет отомщена. Убивать, пока есть чем убивать. Пока остаются зубы, которыми можно грызть. Я не помню, что было. Те воспоминания покрыты туманом. Кровь, боль, смерть. Я знал, что там, где я прохожу, ничего не остается. Я не зря пережил чужие войны, в которые, как щенят, бросали нас. Не зря. Я вышел из здания, и, истекая кровью, побрел по дороге. Потом я, очевидно, потерял сознание. Очнулся я уже рядом с Аомори. Правда, я, конечно, тогда не понимал, где это. Рана была заботливо зашита, в руке клочок бумаги с адресом в Токио. Я знаю, кто зашил меня, потому что потом отыскал его. Отыскал и привел к Луффи. Но тогда я просто поднялся и побрел. Когда рана начинала невыносимо болеть, я садился на землю отдохнуть, а потом снова шел дальше. Потом я встретил тебя. И благодаря тебе мне хватило сил дойти до Луффи. Попросту я упал на пороге его дома. Тогда там еще жил его отец. Его шестерки избивали меня ногами, пока не появился сам Луффи. По его лицу стекала кровь, он улыбался, а взгляд был таким же безумным, как мой. Шестерки струхнули, быстро поклонившись, исчезли в доме. Лу оттащил меня к себе в комнату. Он сидел рядом со мной, привалившись к стене, а я молча лежал. Когда вошел его отец, он поднялся. - Что ты ютишь всякую грязь! – он схватил его за волосы и поднял. Луффи смотрел на него совершенно без страха. - Почему ты такой… Странный! – силы его отцу было не занимать, и он легко бросил его в другую стену. Однако же, и Луффи поднялся, отряхиваясь. Я попытался встать, потому что отец Луффи направился ко мне. - Я покажу тебе, как надо вести дела со всякими шпиками полиции! От него за версту разит копами! - Еще бы, - сказал вдруг Луффи, резко приблизившись к нам. - Он убил три сотни человек. Как тебе, отец? - Что ты несешь за глупость, сын? Я спокойно смотрел, как его отец поднял руку. Он собирался со всей силы ударить меня по сердцу. С его силой - я умру. Но его отец замер. - Кажется, мне пора уходить, да, Лу? - Да, Драгон. Пора. Если хочешь остаться живым. - Но ведь мои люди разбредутся. Ты им не хозяин. - Неважно. - Хочешь, чтобы я притворился мертвым? - Да. На время. - Ты страшный человек, Луффи, даром, что мой сын. - Ты таким вырастил меня, отец, грех теперь жаловаться. Была бы жива моя мать, было бы все по-другому, я уверен. - Но ты бы не встретил его, - на меня кивнули подбородком. - Встретил бы. Непременно. Есть встречи, предопределенные судьбой. Я чую такие вещи. Драгон уже развернулся. - Я не буду драться с тобой, когда ты серьезно настроен, так и пострадать можно. Я оставлю тебе все, Луффи. Живи, как знаешь! Потекли дни рядом с ним. Я исцелял тьму в его душе, он - в моей. Он никогда не унывал, даже когда, казалось, проще застрелиться. Он просто шел дальше, оглядываясь, и с широкой улыбкой, поправляя шляпу, протягивал мне руку. И в какой-то день я вдруг понял, что ни в нем, ни во мне, не осталось того черного чувства, что мешало видеть в мире краски. Вокруг нас стали собираться верные товарищи. Нас было мало. Но, казалось, все нам ни по чем. И только мы двое знали, что души наши изранены сильнее тел. Как бы мы ни старались, как бы сильнее ни становились души и тела, все равно находилось что-то, что рвало тонкие швы. Но покуда мы были вдвоем, этого было достаточно. Не прятать мысли, не глушить слова. И любая проблема переставала ей быть. Когда Луффи казалось, что он сломается от проблем, что он возложил на себя, он просто шел ко мне. Молчал ли он или говорил, рядом была душа, способная его понять. Поэтому я не могу покинуть его. Я его опора. Он делает для нас все, но он не всесилен. Ему нужен кто-то, кто понимает его, кто не предаст. Он становится сильнее, значит, его опоре тоже надо становиться сильнее. Я замолк. Я хотел сказать, что здесь нет смысла ревновать. Что Луффи прекрасно понимает разницу в наших отношениях и не претендует на место Санджи. Наоборот, он боялся, что я ему это предложу. Он хотел, чтобы все было, как есть. Потому что он черпал во мне силу. Я его оберег и талисман. Пристань. Дом. Семья, в конце концов. Но этого объяснить Санджи я не могу. Я опустил голову. Не те слова. Совсем не те слова, что хочется услышать любимому человеку. Я просто только что объяснил, как я дорожу Луффи. Объяснил, что дороже его не будет. Но это не так. Мы с Луффи вдвоем выбрались из тьмы. Мы пошли по этому свету. Но только благодаря Санджи жизнь перестала быть существованием дикой кошки, подчиняющейся вожаку, она стала жизнью. - Санджи, - я потерся щекой о его щеку. Как объяснить ему, как заставить поверить, что он никакой не второй номер? Что его и Луффи нельзя сравнивать! Это разные отношения! Я всегда буду его другом и братом, это верно, но буду, пока Санджи со мной. Остается молить бога, чтобы они не пошли в разные стороны, иначе мне придется разорваться на части. Санджи повалил меня на пол, подложив ладонь под голову, чтобы я не ударился. В его глазах стояли слезы: - Я знаю, знаю, что ты не изменяешь мне. Знаю, что ты любишь только меня. Знаю, как ты относишься к Луффи, и, если я и ревную, то только потому, что я человек! Но, Зоро, за твоими словами, мне кажется, будто я стал для тебя всем? Это так? Или это мои домыслы? Скажи мне сразу! Не ври мне! Просто скажи, что я на втором месте после Луффи, и я успокоюсь, только не надо меня обнадеживать, пожалуйста! – он крикнул последнее слово, и его слезы упали на мое лицо. Он видит за словами. Он читает мои мысли. Так же, как и Куина, так же, как и Луффи. Родство душ, которое не отнять. - Ты для меня все, Санджи. И, если ты прикажешь прыгнуть мне с крыши, я прыгну. - Если я буду крепко держать тебя за руку? – улыбнулся сквозь слезы тот. - Все или ничего, Санджи. Либо мы оба живем в этом мире, либо мы оба гибнем. Иного не будет. Санджи буквально падает на меня. Он плачет беззвучно, только слезы текут, а я крепко обнимаю его. В дверях появился Луффи, его лицо выражало беспокойство. Он сел рядом с нами на колени и положил руки нам на головы. - Санджи, ты в любой момент можешь приходить ко мне в спальню, я тебе этого не запрещал. Только пожалуйста, не издевайся ни над ним, ни над собой. - Но… Луффи улыбнулся. - Что но? Если у меня появится еще один человек, которому я могу доверять тревоги, что плохого? Будет легче не только мне, но и Зоро. Луффи поднялся. - И ты убедишься, что он тебе верен! – Луффи потряс указательным пальцем. - В этом-то я как раз был уверен, - слабым голосом проговорил Санджи. Луффи широко улыбнулся. - Зоро нашел единственный свет, который освещает его мир. А у меня им стала моя семья. Просто я иногда прячусь в тени, чтобы все это переварить и двигаться дальше. - Лу… - пробормотал Санджи, смотря на своего босса. - Санджи. Я не люблю Ад и не собираюсь снова в него падать. Поэтому руки в ноги вещички собирать! Ты не представляешь, что такое Саободи, и как там будет ужасно весело. - Что-то будет? - Да. Всенепременно. Луффи вышел, а я притянул Санджи к себе, нежно обнимая и целуя. - Зо…ро… - Санджи говорил с передышками, потому что я целовал уже не только губы, но и лицо, шею, грудь, живот… Ага… Он свел ноги, но я нежно раздвинул их, забирая член в рот. На большее времени не хватит, да и не хватало, чтобы кто-то сюда приперся. Санджи только мой. И только для меня. Что бы там Луффи ни говорил, делиться им я не собираюсь! Только потом пришло понимание, насколько же я эгоистичен. Но Санджи… Нет, Санджи только мой. Он извивается и стонет. Да, мы слишком много пережили, да, в голове у нас куча тараканов и полный бедлам, но это не значит, что я не понимаю самого простого. Я люблю его. Всей силой своей души. А для Луффи я всегда буду родственной душой, в тени которой можно отдохнуть и набраться сил. И ни одного, ни другого, я не предам.