Виноград

Лорд пахнет виноградом. Курильщик обнаруживает это спустя месяц и четыре дня проживания в четвертой, потому что спит непозволительно рядом. Легкоплавкое золото волос стекает с подушки почти на щеку Курильщика, и тот, мучимый бессонницей, просто захлебывается внезапным открытием. Хотя, мог ли Лорд пахнуть как-то иначе? Не чистым-светлым и терпким-темным? Следующим утром Курильщик выводит виноградные лозы в потрепанном жизнью и состайниками альбоме. Пока прямо на спешные штрихи не приземляется сигарета знакомой марки. Лорд раздражен, идеальные черты лица острее обычного, а фарворовые пальцы с ухоженными ногтями бьет злая дрожь. Вероятнее всего, его выбесил Табаки. Или Сфинкс. Или Лэри. Или кто-угодно-еще-из-четвертой. —Покажи, что рисуешь.—цедит эльфийский принц, и Курильщик мельком думает, что тон с содержанием не вяжется совсем. Ему будто обещают долгую смерть в мучениях, а не просят показать бессмысленные почеркушки в альбоме. —А... да. Смотри.—кивает Курильщик, беря с листка сигарету. Видимо, Лорд без слов предлагал покурить, пока проходит своеобразную арт-терапию, пытаясь абстрагироваться от состайников. Лорд просматривает весь альбом и молча отдает назад, уезжая с зажатой в зубах новой сигаретой. *** Четвертая пустует редко, очень редко. Но сегодня, видимо, выдался особенный день. Меняльный Вторник или что-то в этом роде, наверное. Ближе к обеду Курильщик осознал, что остался в спальне совершенно один. Не считая Наннеты. Она, нахохлившись, сидела на шкафу в окружении рваных газет и стащенных амулетов. От нечего делать Курильщик снова открыл страницу альбома с виноградными лозами, подправляя и пытаясь довести до совершенства. Но штрихи уплывали, не слушались, тени прыгали и не хотели ложиться ровно. Точно так же, как когда художник пытался запечатлеть Лорда. Бессмысленная попытка перенести идеал на бумагу. —Не рисуй меня больше.—раздается резкий голос из-за плеча. Так близко, что золотые локоны эльфийского принца почти щекочут щеку. Курильщик и не заметил его появления. —Почему?—интересуется он, нервно сжимая карандаш. Хотя ответ, конечно, знает. Лорда бесит даже собственное отражение, что уж до портрета... —Я не так красив, как ты видишь. Курильщик удивленно распахивает глаза, не понимая смысла чужих слов. —Почему?—снова этот вопрос. Кажется, он понимает, чем так раздражает состайников. —Я уже сказал. Лорд закатил глаза, сделав это красиво и стеклянно-прекрасно, как и все, что делал вообще. Он, кажется, мог бы упасть с коляски, растянувшись на грязном полу, и выглядеть при этом не меньше, чем королем или гениальной скульптурой. *** У Курильщика бессонница становится диагнозом в последний месяц. Половину ночи он почти каждый раз теперь любуется Лордом, тихим и хрустальным в своем сне. Никак не может досконально запомнить черты для рисунка. В одну из таких ночей эльфийский принц вдруг открывает глаза, неожиданно покинув объятия Морфея. Курильщик наливается красным в цвет своего нелепого свитера. Он знает, что замечен и пойман с поличным на месте преступления. Но Лорд, вопреки ожиданиям, не злится, только раздражнно цокает и придвигается ближе. Они все еще на разных подушках, но кажется, что будто на одной. Все из-за ничтожного расстояния или единой наволочки, в которую Табаки запихнул едва не половину постели и пару амулетов от сглаза. —Ты постоянно на меня пялишься. Это, вообще-то, мешает спать.—шепчет Лорд. —Прости... отвернуться?—смущенно бормочет Курильщик, но прерывается, заткнутый сильной хваткой фарфоровой ладони. Он губами чувствует, какая же она на самом деле горячая. Нет, точно не фарфор. Белая драконья чешуя с магмой по венам. Спустя мгновение Курильщик понимает, что ладонь заменили не менее горячие губы. Раскаленные и легкоплавкие, как золото. Он неловко отвечает, задыхаясь от жара и запаха летнего винограда. Эльфийский принц любит кусаться. Это почему-то очевидно, но Курильщик все равно вздрагивает, когда нижнюю губу прихватывают острым клыком и чуть оттягивают. Это заставляет тихо промычать. Не от боли, скорее от неожиданности. Лорд все делает безупречно, и целуется тоже, так что неприятно быть просто не может. —Теперь-то уснешь?—шепчет Лорд после поцелуя, успев когда-то – не в этой эпохе? – переплести их пальцы. Руки Курильщика ледяные и непослушные, его – такие горячие, что страшно истлеть. Он все-таки засыпает, не отпуская чужой ладони и гладя холодными пальцами раскаленную чешую.