Пугает

      Мир обнимает его со спины. Скрывает дрожь в руках, сцепляя пальцы в замок, большие потирая друг о друга; не может остановиться. Прячет лицо меж лопаток, выравнивая дыхание. Фаэтон засыпает быстро, своей ладонью накрывая его, мягко и властно. Мир лежит без сна; тревога колючей проволокой сдавливает сердце и лёгкие. В голове, против его воли, словно заевшая плёнка в проигрывателе, одним кадром крутится улыбка Фаэтона. Едва заметно она меняется, из ласковой и любящей, в чужую, пугающую.       Он разлепляет глаза; рядом всё так же спит Фаэтон, стрелка часов сместилась всего на полчаса. Кошмар застал его даже в полудрёме. Стараясь не разбудить партнёра, он выпутывается из объятий и бредёт в ванную.       Под руками вот-вот пойдёт трещинами кафель раковины. Мир смотрит на себя в зеркало: по лицу стекает пот вперемешку с ледяной водой. В последнее время ему снятся удивительно красочные кошмары.        «Мир?» — доносится хриплый ото сна голос Фаэтона. Тот опирается на косяк двери, взлохмаченный, ещё не до конца проснувшийся. Мир ещё пару раз брызгает в лицо водой. Чувствует, как крепкие руки обхватывают его за талию и выпрямляется. «Прости, — говорит он, глядя на их отражение. — Кошмар приснился, не хотел тебя будить».        Фаэтон целует Мира за ухом, опирается подбородком на его плечо. От этой нежности Мира ведёт. Наваждение стирается, и он позволяет утянуть себя обратно в темноту спальни. Когда Саша звонит ему, он соглашается на встречу, даже не задумавшись. Радуется как ребёнок, что сможет сбежать из давящих стен квартиры, что сможет сбежать от видений. Что сможет сбежать от него.        Саша быстро замечает, что с ним что-то не так. Мир не знает, благодарен ли он, что она не лезет после отмашек, или всё таки желает, чтобы она всеми силами вытрясла из него эту тайну.        Позже он старается не замечать её долгих взглядов, тяжёлых вздохов, завуалированную в колкие замечания тревогу. Ему и самому тревожно, поэтому старается скрыть это чувство — пугающее, незнакомое и отталкивающее — глубоко в себе.       «Что-то ты нервный в последнее время», — замечает Фаэтон. Мир виновато опускает глаза на свой завтрак, мямлит неловкое «прости». Фаэтон не отвечает. Целует в висок, ласково ерошит волосы. Когда он отворачивается, Мира передёргивает.  Что-то изменилось в его поведении. Едва заметно: движения, касания, взгляды, улыбка; всё кажется неправильным.       Фаэтон переплетает с ним пальцы. «Ещё немного, — думает Мир. — И он сможет их сломать». Только сломанными оказываются не пальцы, а он сам.       Мир ловит на себе взгляд, который раньше казался родным, но теперь вселяющий только тревогу. Чувствует себя так, будто из живота выкрали всех бабочек, так горячо любимых и дарующих успокоение, прикололи их на булавки и рассмотрели под микроскопом. А на него нацепили ошейник с тяжёлой цепью, чтобы он, опустошённый, не мог сбежать.       Он снова чувствует себя испытуемым.       Он не хочет признаваться, что Фаэтон пугает.