Yandere Collection

      С тихим хлопком ты ударилась спиной о матрас в маленькой хижине Казухи, бывшей тюремной камере, переделанной под путешественника. Ты зажмурила глаза, надеясь, что через секунду ты откроешь их и окажешься в своем доме, проснувшись от кошмара. Однако, когда ты заставила их открыться, все, что ты увидела, были два тускло освещенных пылающих глаза, смотрящих прямо на тебя.       — Зачем ты это делаешь? — захныкала ты, не в силах больше сохранять самообладание.       Этим утром все было мирно, и жизнь шла хорошо. Но после встречи с другом, и проведенного вместе всего дня, пока звезды не замигали над вашей головой, напоминая тебе попрощаться с ним, все быстро изменилось. Казуха должен был уйти от тебя сегодня вечером — навсегда. Ты позволила слишком многим чувствам разгореться между вами двумя, зная, что он никогда не согласится ни на тебя, ни на ваш мирный дом Ли Юэ. В твоих же интересах было поцеловать его на прощание и сохранить хорошие воспоминания, пока ваши пути расходятся.       Тем не менее, ты не должна была быть с ним на этом корабле.       Тем не менее, ты не могла игнорировать угрозу ножа приставленного к спине. Опасность того, что он разбудит твою семью, раскроет все грязные секреты дочери богатого торговца, которая скоро выйдет замуж за делового партнера, чего не должно было быть. Как он рассказал способы погубить тебя больше, чем просто этими правдами. Ты могла бы влюбиться в Казуху раньше, наслаждаться нежными прикосновениями под деревьями вашего тайного убежища и целовать его в ночи страсти, ради которых ты солгала своей семье. Но после того, как он провел тебя по городу с несколькими дорогими вещами, которые он разрешил тебе взять, прощальное письмо, которое он заставил написать, и угрозы, которые он использовал, чтобы забрать тебя из твоего дома, ты больше не была так уверена в своих чувствах.       Ты искоса смотрела на него всю дорогу до Алькора, корабля, на котором он путешествовал. То, как он по-прежнему добродушно улыбался, мило приветствовал людей, пряча маленькое лезвие в ладони, с настойчивостью прижимая его к твоей спине.       — Ничего не говори, — приказал он тебе, когда вы двое садились на деревянное судно, способное пересечь бурное море. — Все будет в порядке, — было его заверение, нож двигался от твоей спины к боку режущим движением, когда он обнимал тебя, притягивая ближе к себе, защищая. Вне досягаемости от кого-либо, чтобы никто не мог забрать тебя.       Моряки - пираты? - не то что бы они обращали на тебя внимание. Но не их капитан. Она внимательно слушала, осматривала тебя с ног до головы, пока Казуха говорил, что хочет взять тебя с собой, потому что это было «твое желание путешествовать». Казалось, она хотела спросить тебя, а ты открыла бы рот, чтобы умолять ее о помощи. Но нож всегда был рядом, острый, смертоносный, и ты была слишком напугана, чтобы говорить, когда он смотрел на тебя, прося подтвердить его историю. Ты кивнула, прикусив язык, немного ненавидя себя за то, что поступаешь неправильно.       Но как только занавески в его импровизированной каюте упали, а деревянная дверь захлопнулась, твоё самообладание рухнуло, как карточный домик. Слезы наполнили твои глаза, когда корабль качало волнами, удаляясь от места, которое ты любила больше всего; твоего дома. Тяжелые шаги эхом отдавались по комнате от половиц наверху. Тем не менее, ты не сомневалась, что никто не услышит ваш маленький разговор, особенно когда Казуха заглушил твои крики грудью, обняв и крепко прижав тебя к себе в объятиях, увидев твои слезящиеся глаза.       Это было утешение, которое он всегда раньше давал тебе, но теперь, когда он принуждал тебя к этому, оно стало горько-сладким. Несколько часов назад ты бы с радостью прыгнула в его объятия, но теперь ты даже не была уверена, кто этот человек. Мошенник, похититель, угроза, но точно не твой тайный любовник, такой заботливый и нежный сердцем.       — Я знаю, — прошептал он, поглаживая тебя по голове и откидывая назад волосы, пока ты плакала. Ты оказалась между злостью и грустью, готовой нанести первый удар и отчаянно пытающейся удержаться за знакомого человека перед тобой для какой-либо стабильности. — Я ненавижу, что мне пришлось это сделать, но ты бы пошла со мной, если бы я попросил тебя?       Что это был за вопрос? — Нет, — честно ответила ты. Не то чтобы в ваших отношениях был момент, когда вы двое не знали, что они закончатся и ваши пути разойдутся. Возможно, было бы несправедливо позволять каким-либо чувствам развиваться за то время, что вы провели вместе, в нежных объятиях и шепотом милых пустяков, но это не было причиной, чтобы заставить тебя уйти от твоих обязанностей и того места, где ты хотела быть! Фантазии о том, что вы всегда будете вместе, не соответствовали реальности того, что ты должна была делать и кем ты хотела быть. Время с Казухой было веселым и расслабляющим, но он не был той семьей, которой ты была предана и которую любила.       Просто у него, похоже, были другие представления об этом.       — Видишь? Я должен был сделать это. Как еще ты могла последовать своему сердцу и остаться со мной?       — Но я этого не хотела! — ты сразу поправили, твердо, — Я хотела остаться в Ли Юэ! С моей семьей! Я хотела решать свое будущее, выйти замуж и построить свою собственную семью! Я никогда не говорила, что хочу этого.       Подняв руку, ты указала на бедно обставленную комнату. Только кровать, стол, стул. Валялись какие-то безделушки, напоминающие рассказы о приключениях Казухи, но ни одна из них не имела для тебя значения. Это была не та жизнь, о которой ты мечтала, когда однажды в шутку сказала ему остаться с тобой навсегда. Когда ты попросила его жениться на тебе, вместо того человека, которого выбрали твои родители. Но это была его жизнь. Он уже знал это тогда, когда отказывал тебе, покачивая головой, говоря, что хочет тебя, но не эту твою жизнь. Жизнь, которая не была похожа на его. Он заставил тебя поверить, что все пойдет так, как ты планировала. Чтобы он мог отпустить тебя, когда придет время.       Но правда в том, что он не мог.       Казуха поймал твой подбородок пальцами, твое дыхание сбилось от неожиданности из-за внезапной силы, прижавшейся к твоему лицу. Притягивая тебя, чтобы посмотреть на него, его глаза на короткое время перебегали с твоих глаз на твои губы, выражение его лица выражало сдержанность, прежде чем он взял себя в руки.       — Мы все еще можем это сделать. Я могу дать тебе все это, но на моих условиях. Я знаю, что ты любишь меня, но, может быть, тебе нужно напоминание о том, как сильно я тебя люблю. Может быть, я не был достаточно убедительным в последние пару раз. Может быть, ты просто не можешь понять, потому что я недостаточно показал тебе всю свою любовь.       Губы, врезавшиеся в твои, отпустили тебя только тогда, когда ты ответила на его пылкий поцелуй. Твое сердце не могло угнаться за его страстью, а твой разум не мог угнаться за его словами. Но его чувства были искренними, верными любви, о которой он говорил. Едва ты ушла за огни гавани Ли Юэ, как он заставил тебя снова лечь на свою кровать, положил твою голову на его простыни и его губы вновь оказались на твоих в безошибочной необходимости проявить всю свою любовь перед тобой.       Его руки блуждали, ты чувствовали, как они перебирали пуговицы на твоей одежде, нетерпеливо царапали ткань, пока она не поддалась его жадному прикосновению. Несмотря на то, что он раздевал тебя несколько раз, Казуха никогда раньше не делал этого с таким удовольствием. Он всегда обращался с тобой нежно, как со своим личным сокровищем, но теперь его потребность в доказательствах, казалось, взяла верх, сняв с тебя то, что казалось твоей броней, оберегая тебя от него.       Обнаженная перед ним, твоя одежда падает на матрас, чтобы позже потеряться в страсти, Казуха прикусил твои губы, удивленный вздох вырвался у тебя, когда он потянул ее на себя, прежде чем отступить. Его глаза смотрели в твои, как будто он пытался заглянуть в твою душу, чтобы найти крупицы любви, которые ты таила для него. Но он исчез из поля зрения, прежде чем нашел их; мгновенное облегчение.       Ты почувствовала его дыхание вокруг своих сосков, сильные руки обняли твои груди, сведя их вместе, чтобы ощутить вкус твоего тела. Его потребность в тебе была похожа на наркотик, дрожь ускользала от него, когда его язык высовывался, играя с твоими чувствительными сосками. Казуха застонал в твою грудь, услышав, как ты стонешь от наэлектризованного удовольствия, твоя спина инстинктивно выгнулась от его прикосновений, вспоминая это как нечто, что ты раньше так любила. Плохая, плохая память! — ругала ты своё тело, скуля, когда он жадно сосал твои соски.       Если бы только Казуха не знал тебя так хорошо, сопротивляться было бы легче.       Ты зарылась рукой в его волосы, сильно царапая его затылок. Но одна из его рук одновременно опустилась ниже, дергая тонкое нижнее белье, которое ты надела специально для него в этот день. У тебя не было времени переодеться, и ты выглядела так же, как когда встретила его сегодня днем. Такой же, какой ты была, когда он занимался с тобой любовью под огромным деревом песчаника, вдали от шумного города и твоей обычной жизни. Это была совершенно другая ситуация, и все же, по иронии судьбы, почти такая же.       — Ч-черт, — пробормотала ты, его пальцы скользнули мимо твоих нижних губ, встретились с твоим клитором и остановились на нем. Он усмехнулся, касаясь твоей кожи, горячее дыхание опалило тебя маленькими струйками, когда сладчайший звук его игривого смеха наполнил воздух.       — Какие озорные слова, миледи, — игриво отругал он тебя, слова, которые танцевали в ушах, заставляя тебя напрягаться. Хотя чем дольше он играл с тобой, тем менее крепкой становилась твоя хватка.       Пока ты приглушала свои стоны, кусая свой свободный указательный палец, твое тело извивалось. Под знающими прикосновениями Казухи ты сходила с ума гораздо быстрее, чем хотела себе позволить. Ты пыталась сопротивляться, сохранять лицо в этой жестокой, несправедливой ситуации. Если бы ты только могла взять верх, сделать хоть что-то против него. Но это было не единственное, чего ты отчаянно хотела в этот момент.       Потянув за кончики его волос, это был твой последний шанс взять себя в руки. Поднять волну в этом море безумия и, возможно, вернуть тебя на берег. Не то чтобы качание корабля и звук плескавшейся воды напоминали о том, как далеко ты уже была от дома. Но все же, пока был шанс, ты бы попробовала! Ты должна! Ты…       При малейшем рывке Казуха поднял голову. Без колебаний, без ропота. Его руки перестали блуждать, его рот, работающий над твоими чувствительными местами, ожидаемо остановился, и он посмотрел на тебя. Мягкая улыбка играла на его губах, глаза были так полны любви, что ты была уверена, что можешь попросить его о чем угодно в этот момент, и он бы изо всех сил собрал для тебя звезды с ночного неба. Вот он. Тот, кого ты так нежно любила все лето. Кто заставил тебя забыть об ужасном затянувшемся будущем, когда ты выйдешь замуж за кого-то неизвестного. Тот, который продержал тебя до поздней ночи и позаботился о том, чтобы ты благополучно добралась до дома, прежде чем кто-либо заметил, даже не требуя компенсации. Казуха, который заботился о тебе, обожал тебя, любил тебя. Твой Казуха.       Ты смотрела глубоко в его глаза, глаза, которые ты когда-то искала в толпе, которые так тепло отражали костер, когда вы были вместе. Настала твоя очередь искать любые намеки на его душу, которая вернет тебя сегодня вечером, заставит забыть об ужасных вещах и страхе, через которые он заставил тебя пройти. Но то, что ты нашла, было любовью. Ни больше, ни меньше, наполняя его до краев и одновременно опустошая. Это заставило тебя понять, что ничто из того, что ты сказала или сделала, никогда не удовлетворит его жажду твоей любви. Сделает его разумным и чутким по отношению к тебе снова.       Твой Казуха уже потерялся в океане. В тебе.       Потерянный в море одержимости, никогда не желая больше расставаться с тобой. Когда он изменился? Почему ты не заметила, как он переключился с милого и заботливого на безумного и такого, такого бесчеловечного? Или, может быть, он был таким все время? Было ли это всего лишь притворством?       — В один момент… — пробормотал он, нахмурив брови, и медленно поднялся над тобой, не останавливаясь, пока его лицо не зависло над твоим. — Ты снова полюбишь меня. Куда она делась, мой маленький колокольчик? Не волнуйся. Я верну её.       Словно по сигналу, два его пальца прижались к твоему входу, быстро раздвигая тебя, пока он толкал их внутрь, вплоть до костяшек пальцев. Тихий вздох вырвался у тебя, перейдя в хныканье, когда он начал скользить пальцами внутри, растягивая, прощупывая и проверяя твою способность сжиматься и стонать, когда он потирал самые приятные места. Влажность, покрывающая его пальцы, несомненно, была твоей, и ты была благодарна за это, когда он протолкнул свои пальцы еще глубже внутрь тебя. Опираясь на тебя своим весом, чтобы ты не извивалась, в то время как его губы оставляли мягкие, наэлектризованные поцелуи на твоем плече. Ты не сомневалась, что Казуха знал твое тело лучше, чем ты, каждое движение было таким расчетливым, но невыносимо приятным. Идеальное сочетание мягкости и жесткости, нежности и страсти.       Двух пальцев вскоре стало недостаточно, когда он двигал их туда-сюда. Быстрее, глубже и требовательнее в твоей маленькой киске, но все же недостаточно. Не тогда, когда ты знала, как хорошо его член чувствовал себя внутри тебя. Как каждое сжатие твоей маленькой дырочки подчеркивало выступы на поверхности его члена, и каким горько-сладким был поцелуй его кончика, когда он широко открывал тебя на всю его длину. Даже большой палец Казухи, ласкающий и дразнящий твой клитор, только заставлял тебя скучать по заполненности его члена, когда он был внутри тебя.       Это была борьба с собой, но в конце концов ты проиграла, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему, желая гораздо большего, чем ты имела сейчас. Казуха был гораздо более откровенен в своих чувствах, усмехаясь от удовольствия, когда ты покачивала бедрами в такт движения его руки, желая почувствовать каждое малейшее прикосновение кончиков его пальцев внутри, доводящее тебя до предела.       — Хорошая девочка, — похвалил он тебя, воспоминания о том, как он говорил то же самое, когда ты была сверху и насаживалась на него даря вам двоим удовольствие, возвращались к тебе, и сдерживаться стало еще труднее. Все ты помнила, но жаждала того, что уже было потеряно. Близость, которую не мог вернуть даже секс с ним.       Но это было близко, ты должна была признать это с горечью.       С громким стоном голова откинулась назад, ощущений и воспоминаний слишком много, чтобы вынести. Тебе было все равно, кто услышит, и Казуха не помешал тебе громко закричать, когда он толкнул тебя через край, подогнув ноги, и твой разум отключился на добрых десять секунд, полностью потерянный для удовольствия.       Его пальцы выскользнули из тебя, рот открылся, чтобы попробовать все сладкие соки, которые ты для него приготовила. Казуха облизывал пальцы, как будто это была сладчайшая конфетка, и ему, несомненно, так оно и было. Затаив дыхание, ты смотрела на деревянные половицы над собой, чувствуя, как корабль раскачивает твое тело, тяжелое от оргазма. Он двигался, но ты просто хотела остаться так, никогда больше ни с кем не сталкиваясь. Кто, черт возьми, так сильно насаживался на пальцы своего похитителя, что ты увидела звезды?! Верно, ты.       Но Казуха не закончил. Его тело двигалось между твоими ногами, вокруг тебя шуршала одежда. Ты не могла поднять голову в том состоянии, в котором ты была, с облегчением, что все закончилось, и все же немного неудовлетворенным. Тем не менее, ты резко проснулась и вылетела из своих мыслей в тот момент, когда ты почувствовала что-то круглое и толстое, прощупывающее твою уже измученную промежность, что-то, что ты слишком хорошо знала, просто по ощущению этого на твоей горячей коже.       — П-подожди! Я ведь только кончила! Я не могу…       Как только кончик его члена проник внутрь, несмотря на твои колебания, у тебя перехватило дыхание, и ты упала на матрас. Твои руки, которыми ты раньше упиралась ему в грудь, чтобы остановить его, оказались в его хватке, Казуха помог тебе дотронуться до него, водя кончиками твоих пальцев по его груди и животу, вздрагивая. Он был не единственным, чьи прикосновения воздействовали на другого, и ты не сомневалась, что он жаждал твоих рук на нем больше, чем ты его.       — Ты можешь, малышка. Ты так хорошо намокла для меня. Ты можешь это почувствовать?       Пока он говорил, его член продолжал двигаться вперед, все глубже внутрь тебя. Его подготовка была безупречной, что позволяло легко принять его внутри себя независимо от твоего душевного состояния. Ты извивалась в его объятиях, не в силах иначе показать свой дискомфорт, когда твой рот предал тебя, громко застонав.       — Я знаю, что ты хочешь меня, — внезапно прошептал он, наклоняясь к твоему уху и целуя его мочку, когда ты почувствовала, как он направляет твои руки к его бедрам, призывая тебя держаться за него. Он хотел твоего участия, твоего руководства даже после всего этого. Казуха хотел, чтобы ты показала ему то, чего он жаждал больше всего.       — Ведь ты меня любишь, да?       И с этими словами он врезался своими бедрами в твои, проталкивая последние несколько сантиметров своего члена, когда он вонзил его в тебя, глубже и с большей целью, чем когда-либо.       — Я не отдам тебя, никогда, никому. Ты моя, и никто тебя у меня не отнимет. Я тебя люблю. Я так люблю тебя, мой лепесточек.       Каждое сказанное им предложение было резким, но его слова были невнятными, быстрыми и беспорядочными, в отличие от той изысканной манеры, в которой он обычно выражался. Стихи, которые он обычно произносил, были такими неземными, но прямо сейчас, вбиваясь в тебя, Казуха был не чем иным, как диким животным, заставляющим себя проникать внутрь, пока он не поцелует каждую чувствительную, ноющую часть твоего тела.       — Хочешь семью? Я дам тебе одну! Я позабочусь о тебе! Сделаю тебя счастливой! Так что никогда не оставляй меня, хорошо?       Внезапно он остановился, твои крики превратились в хныканье, когда ты медленно сморгнула слезы перевозбуждения, глядя на него снизу вверх. Казуха тяжело дышал, его верхняя часть тела рухнула на тебя, как будто он пытался прийти в себя.       — Больше не прощайся со мной, — вдруг захныкал он, и твои глаза расширились от шока. Его голова дернулась вверх, и в них можно было увидеть отчаяние, боль и гнев. Это была сторона, которую он никогда не показывал тебе, и ты была полностью перегружена вопросами о том, что теперь делать.       Ты должна была злиться, ругать и кричать на него за его странное поведение и принуждения тебя ко всему, но в то же время Казуха выглядел таким уязвимым в этот самый момент. Как будто нечто подобное уже случалось с ним раньше. Что-то, что он не мог рискнуть повторить, иначе это могло бы полностью сломить его.       Но так же быстро выражение его лица изменилось, грустный смех сорвался с его губ, прежде чем он медленно покачал головой. Резкими движениями он начал вколачиваться в тебя, и ты громко кричала, когда он снова быстро входил и выходил. Даже при чрезмерной стимуляции твое тело пылало от удовольствия от каждого толчка, каждого легкого нажатия на твои чувствительные точки. Ты чувствовала, как напряжение побежало вверх по твоей спине, как маленькие иголки, не причиняя ничего, кроме все новых и новых ощущений удовольствия, которые хотели онеметь от его члена и твоего оргазма. Бормотание Казухи вскоре отошло на задний план, когда ты стонала и вздыхала при каждом его толчке, твоя мокрая дырочка сжималась вокруг его члена, пока ты не почувствовала, как он начинает пульсировать, так близко к тому, чтобы излиться внутрь тебя.       — Вот почему я должен был это сделать. Но не волнуйся, по крайней мере мое имя все ещё известно в Инадзуме. Если тебе нужно обосноваться и создать семью, ты можете сделать это со мной, под моим именем.       Убрав твои ноги со своих бедер, Казуха раздвинул их так широко, что ничто не удерживало его от того, чтобы погрузить член внутрь тебя так глубоко, пока от него ничего не останется. Ты не могла остановить его, поскольку он успокаивал свою боль с каждым толчком, только чтобы заставить тебя хотеть большего с каждым его рывком глубоко внутри тебя. Он был так полон решимости быть еще глубже, просто чтобы осуществить твою мечту своим извращенным способом.       — Я позабочусь о том, чтобы это было единственное, чего ты когда-либо снова захочешь в своей жизни, — ты сразу поняла, что он имел в виду. Его. Его член. То, как только он мог заставить тебя содрогнуться, как слабую маленькую девочку.       Казуха собирался запечатать в тебе эти мысли как лучшим, так и худшим из возможных способов.       Склонившись над тобой, ведь ты была так близка к тому, чтобы кончить. Отчаяние, дрожь, боль. Когда он целовал тебя, он обвил тебя руками и прижал к себе так сильно, что казалось, что он был единственным, что есть на свете. Все, что ты могла видеть, ощущать, слышать, чувствовать и пробовать на вкус был только он. Горячие струи его спермы пробудили тебя от кошмарного сна, пульсация на твоих измученных стенках казалась бесконечной, пока он продолжал покрывать твои внутренности белыми разводами. Казалось, его сперма была везде внутри, ты даже чувствовала, как она перемещается из стороны в сторону внутри тебя. Но даже тогда он не переставал проталкиваться еще глубже, гарантируя, что это пробьет вход в твоё святилище.       С последним долгим стоном ты сдалась, твоя киска утонула в сперме Казухи, когда ты просто пыталась пережить оргазм со сгибанием ног, выгибанием назад и закатыванием глаз в голове, который он тебе доставлял. Раньше ты видела звезды, но теперь ты теряла сознание, когда твое тело корчилось и тряслось. Он раскачивал тебя взад и вперед, пока ты крепко сжималась вокруг него, твои нежные стеночки еще не были готовы отпустить его, твое тело лучше, чем ты, знало, как убедиться, что ты не упустишь ни одной капли. Твое тело не переставало дрожать в его руках, но он держал тебя все это время, нежно, успокаивающе, пока она не закончилась, продолжая следить за тем, чтобы ты не соскользнула с него. Ты была одновременно убежищем для его члена и вместилищем для его спермы.       — Неважно, сколько времени это займет, я дам тебе то, что ты хочешь.       Он продолжал все больше нашептывать слов в твой ошеломленный разум, и становилось все труднее и труднее понимать их, по мере того как твои мысли, казалось, дрейфовали. Что он имел в виду? Отпустит ли он тебя? Все кончено? Ты можешь вернуться домой?       — Пока ты не захочешь меня так же сильно, как я хочу тебя.       В некотором смысле, твои желания должны были быть выполнены. Ты пойдешь домой, у тебя будут свои обязанности и семья, которую ты хочешь. Его дом, его семья. Казуха не был богат и даже не казался очень заинтересованным в этих вещах, но он компенсировал это своими чувствами к тебе. Он позаботится о тебе, как и обещал, делая любые грязные или манипулятивные вещи, которые ему придется делать, чтобы убедиться, что ты никогда не покинешь его.       И первым делом он перевернул тебя набок, обняв тебя сзади, прежде чем снова приставить свой кончик члена к твоему входу. Ты слишком поздно заметила, что он снова толкает свой член внутрь тебя, ужасно красивые звуки исходят как из твоего рта, так и из твоей промежности. Даже несмотря на то, что его сперма все еще горячая, выплескивающаяся наружу и стекает по твоим бедрам, когда Казуха проталкивается внутрь, тебя ждал еще один раунд. И еще один, пока он не убедится, что хотя бы один сперматозоид попал в твою драгоценную плодородную матку, сколько бы раундов для этого ни потребовалось. До прибытия в Инадзуму оставалось еще так много времени, и в идеале к тому времени ты уже была бы влюблена в него, сильнее, чем когда-либо прежде.       Казухе было наплевать на свое старое имя, на свой давно потерянный клан, но если это заставит тебя остаться с ним, он с радостью возродит его.