Только они имеют значение

      Алдер с трудом открывает глаза, веки тяжёлые и неподъемные. Усталость буквально ощущается каждой клеточкой, и она на какую-то долю секунды думает, что, возможно, пользоваться так много силой Матери было глупо. Хотя, вспомнив, кого она смогла спасти, тут же отталкивает дурную мысль прочь.       В комнате совсем темно, Алдер медленно поворачивает голову к окну, замечая, что оно закрыто массивными шторами, старыми, даже древними, наверное, им лет столько же, сколько и владельцу этого дома. Вдруг откуда-то слева доносится тихий шелест, и взгляд падает на тёмный силуэт.       И сначала Алдер думает, что это Маршал, поэтому пытается сесть, опираясь на подушки. Но тут же слышит тихий знакомый голос, наполненный волнением.       — Тебе нужно отдохнуть.       Талли Крейвен быстро преодолевает расстояние между ними и, чуть наклонившись к тумбочке рядом с кроватью, что-то крутит у лампочки, отчего в комнате становится светлее. Алдер жмурится несколько секунд, прежде чем глаза успевают привыкнуть к теплому свету. Она смотрит на Талли, подмечая про себя, что та выглядит уставшей, волосы растрепаны, одежда мятая. Позади нее у самой двери стоит небольшое кресло, и плед висит на подлокотнике.       Ты все это время была здесь?       Хочет спросить, но вместо этого Алдер вновь встречается с каштановыми глазами, замечая в них некое ожидание и беспокойство, и говорит:       — Сколько я спала? — она указывает Талли на кровать и кивает, приглашая присесть.       — Всего несколько часов, — Талли подтягивает под себя одну ногу, позволяя второй болтаться с кровати, едва касаясь носком пола. Половицы такие старые и скрипучие, Талли вдруг вспоминает, как какие-то пару часов назад просила всех сохранять полную тишину на этаже. Благо, наступила ночь, так что все уверили её, что никто не помешает.       Но с каждым часом, как Алдер не просыпалась, Талли только сильнее переживала, то и дело ловя себя на мысли, что непрерывно смотрит на спящую в кровати женщину. И, когда, Алдер, наконец, открыла глаза, Талли выдохнула, но нервное напряжение, даже когда она подошла и села рядом, никуда не исчезло.       Теперь при свете Талли еще отчетливее видит, как Алдер слаба, седые пряди все ещё не исчезли, хотя одежда и потемнела. И весь этот образ даёт такой резкий контраст с тем, что Талли привыкла видеть, сильную и буквально источающую мощь женщину в военной форме, со строгой косой и таким же взглядом голубых глаз, что разум затуманивается.       — Талли?       Голос Алдер, такой тихий и спокойный, вырывает её из вязких мыслей, и Талли встречается с обращенными к ней глазами, замечая, как она внимательно смотрит на неё.       — Прости, я… — Талли честно не знает, что сказать. Она просто пытается успокоить быстро стучащее внутри сердце, потому что от всего ожидания и незнания появляется чувство тревоги, а в голове скользят образы того, как Алдер падает, теряя сознание. И Талли отводит взгляд, смотрит на свои пальцы, сжимает руки, отчего-то не в силах сейчас ответить на пронзительный взгляд, с которым смотрит на неё Алдер. Она буквально чувствует, что та следит за каждым её движением. Но у Талли ком в горле, потому что все вдруг становится слишком реальным. Их чуть не убили, Алдер спасла их, но сама же оказалась под ударом. И ей нужен отдых, покой и тишина. И Талли впервые думает, что, может быть, зря она осталась. Но и мысль оставить ее одну в этой невзрачной, безликой комнате, кажется абсолютно неправильной.       — Талли…       Талли слышит взволнованный голос, но не поднимает взгляда, только инстинктивно смахивает со щек слезы, лишь сейчас понимая, что плачет.       — Мы должны доверять Матери, — Алдер говорит как можно спокойнее, добавляя, — уверена, Раэлль будет в порядк…       Горький смешок, срывающийся с губ Талли, не дает Алдер договорить. Слез становится больше, но Талли вдруг поднимает на нее свой взгляд, позволяя в полной мере наблюдать свое падение.       — А ты? — губы у Талли дрожат, но вопрос застывает в воздухе, словно топор над шеей смертника. А Талли ощущает именно это. Раньше она старалась избегать этих мыслей, думать больше о сестрах, о грядущей войне, но то, что предстало перед ее глазами только после одного столкновения, просто не дает теперь думать ни о чем другом.       Алдер смертна.       Поэтому Талли вдруг отчетливо понимает, что и кто на самом деле ее волнует. Она вытирает слезы, хотя они предательски не отступают, но ей все равно.       — Ты будешь в порядке? — повторяет Талли и, сама от себя не ожидая, придвигается ближе. Внутри хочется еще ближе, но Талли останавливает себя, боясь причинить боль. Она лишь накрывает руку Алдер своей, не в силах контролировать этот момент собственной слабости. Ей просто нужно знать и чувствовать.       Пальцы у Алдер теплые, она позволяет им переплестись, но так и не сводит взгляда с сидящей перед ней девушки. Она не знает, сколько у нее еще времени, пока Мать не призовет ее, но эта близость, забота, Алдер только сейчас ощущает, как на самом деле ей этого не хватало. Последние, кто так заботились о ней, уже давно покоились в земле. А Талли была здесь сейчас, и у Алдер в груди щемило от того, что она не могла дать ей ответов.       — Я не знаю, — так же тихо говорит Алдер, немного сжимая пальцы Талли в своих, хоть как-то желая поддержать ее, и добавляет, видя, как губы Талли слегка подрагивают. — Если на то будет воля Матери.       Талли усмехается. Она ожидала услышать что-то подобное. Но правда всегда больнее. И она не знает, что на это сказать. Разве вообще что-то можно ответить, когда внутри все обрывается от одной только мысли о потере?       Я хочу, чтобы ты была в порядке.       Талли так и не говорит этого, только опускает взгляд на сплетенные пальцы. Когда они стали так близки? Или всегда были, просто обе предпочитали не замечать? Талли больно от осознания и радостно, что это происходит, пусть и сопутствующие обстоятельства вызывают дрожь по всему телу.       — Ты другая, — внезапно говорит Талли, совершенно не зная, откуда это взялось. Что-то в присутствии Алдер с ней происходит, лезет под кожу, заставляя говорить и выворачивать свои чувства наизнанку. Она все так же не поднимает взгляда, только видит, как Алдер накрывает их руки другой, крепко сжимая.       — Ты тоже, — выдыхает Алдер, — … Талли.       Имя, произнесенное с такой теплотой и спокойствием, вызывает в Талли бурю эмоций, с которой она, скорее всего не готова справляться прямо сейчас. Ведь Алдер права, той наивной девочки, которая только требовала и требовала, давно уже нет. Конечно, она все так же стремится к истине, но теперь, особенно теперь, когда Алдер лежит без сил в постели, а она сидит рядом с ней, понимает, что цена иногда бывает слишком велика.       Талли ухмыляется и качает головой.       — Хотелось бы, чтобы эти изменения произошли раньше, — она вздыхает и, наконец, смотрит прямо в глаза Алдер, отмечая, как та немного хмурится от ее такого ответа. А затем, отпустив руки Талли и опираясь на локти, садится на кровати. Теперь они еще ближе, и Алдер, втягивая воздух, потому что тело все еще ломит, одной рукой смахивает выбившиеся рыжие пряди, другой притягивает Талли ближе к себе так, что их лбы соприкасаются, а дыхание сливается. Алдер стирает остатки слез со щек, ее прикосновения такие легкие и нежные, что Талли наклоняется ближе, желая не разрывать это волшебное мгновение. На глазах выступают слезы, но Талли не дает им упасть.       — Не будь к себе слишком строга, — так же тихо говорит Алдер, и Талли не может ничего ответить, поэтому просто кивает, но не отстраняется. Наоборот, близость Алдер успокаивает, и Талли ясно понимает, что сама сейчас не сможет отпустить. Слишком тяжело и хорошо одновременно.       Но Алдер и сама не отпускает. Она ведет рукой по рыжим прядям и, отклоняясь назад, тянет Талли за собой.       — Иди сюда, — ее голос почти шепот, она вымотана и физически, и психологически. Восстановление всегда дается тяжело, и слезы Талли, то, как она буквально распадается перед ней и из-за нее, — все это вырывается в огромное желание прижать ее к себе. Для себя, для нее, да для них обеих. Им просто нужно это мгновение друг с другом. И Алдер не в силах противиться собственному желанию. Она заслужила.       А Талли слишком слаба, чтобы отказать себе даже в такой малости. Она подчиняется и забирается на кровать, позволяя Алдер обнять ее крепче. Нет смущения или скованности, когда голова опускается на грудь женщины, а пальцы путаются в темно-серебряных прядях. Есть только этот момент.       Две уставшие, вымотанные души.       — Алдер, — Талли шепчет, но глаза не закрывает, лишь чувствует, как та медленно гладит ее по голове и спине, — ты ведь не исчезнешь утром?       Рука в волосах замирает, но всего лишь на секунду, прежде чем опускается на волосы. Талли чувствует, как Алдер чуть-чуть наклоняет голову, губы легко касаются ее лба и там и остаются. Но Талли, немного отстранившись, заглядывает в темные глаза. Ей важен ответ, Алдер понимает.       — Я буду здесь, — говорит она, замечая, как Талли расслабляется и выдыхает, а затем опускает голову назад и обнимает Алдер сильнее. Она готова поклясться, что женщина в ее руках улыбается, но не решается проверить. Усталость берет верх, и Талли, наконец, закрывает глаза, желая отдаться такой притягательной тьме. Страх от всего происходящего никуда не делся, но сейчас отступает на второй план. Важен только этот момент.       Только они имеют значение.