Dress Management

Цок. Цок. Цок. Цок. Драко провел рукой по волосам и сжал зубы, почти сломав свое перо напополам, когда знакомый стук каблуков Грейнджер завибрировал в черепе. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Они только неделю назад закрыли дело, которое шло два месяца. Он уже и не помнил, каково это – не использовать окклюменцию большую часть дня, и это изматывало. Вселенная была жестока именно с ним, вообще без причины. Разве он не заслужил передышку? Это же его день рождения, черт возьми. Он рассеянно думал, что будет сегодня. Полночно-синие туфли-лодочки? Самая яркая ведьма нашего времени словно жила для того, чтобы мучить его своей чертовой коллекцией туфель на шпильке, благодаря которым ее ноги – и задница – выглядели однозначно аппетитно. Достаточно большая часть его дней была занята разглядыванием того, как напрягаются ее икроножные мышцы, когда она цокает по его кабинету. Наблюдением за тем, как напрягаются бедра и ягодицы, когда она встает на цыпочки, чтобы взять что-то с верхней полки. Мечтаниям наяву о том, как эти каблуки будут впиваться в его спину, пока он будет вылизывать ее. Или, возможно, черная юбка-карандаш с разрезом на левой стороне? Этот разрез был таким маленьким, что это было практически оскорбительно. Он открывал вид на верхнюю часть бедра Грейнджер всякий раз, когда она сидела на диване, закинув ногу на ногу так, что эта дьявольская юбка задиралась. Драко часто воображал, как берет за края этого разреза и разрывает юбку прямо на ноге. Он почти слышал звук разрываемой ткани, а ещё её удивленный выдох. В один въевшийся в память день она надела пару идеально сидящих по фигуре брюк. Драко не очень хорошо помнит, что вообще происходило в тот день. Только постоянную потребность прижаться к ее заднице и просунуть руку между бедер, чтобы почувствовать тепло, исходящее от неё сквозь толстый материал. Достаточно сказать, что он уже давно освоил беспалочковые чары Сокрытия. Окклюменции уже было явно недостаточно, чтобы справиться с постоянным стояком, когда она была рядом. Всё было бы хорошо, если бы это было просто плотским желанием. Он привык игнорировать желания своего тела: время, проведенное с Волдемортом под крышей его дома, и Азкабан тому свидетели. Увы, ему пришлось влюбиться в её великолепие, в её страстное и чуткое сердце, и, конечно, в её волосы, обладающие собственным разумом. И он не был уверен, что сможет сопротивляться этому и дальше. В каком-то смысле их можно было считать друзьями. По крайней мере, Грейнджер на этом настаивала. Он не мог до конца поверить, что она приняла его извинения два года назад, когда они оба только начинали работать в отделе расследований. Он был по-настоящему ошеломлён, когда спустя несколько месяцев понял, что она приняла его в круг людей, о которых заботилась, а он этого даже не заметил. Он вспоминал все долгие часы, которые они провели вместе, работая над различными делами, все нескончаемые выездные задания, слежки, ночи в пабе с их друзьями, и те пару раз, когда она оказывалась в его руках на министерских балах. Если подумать, наверное, именно его длительное наблюдение за Грейнджер привело к нынешнему затруднительному положению. Хотя он не заслуживал её дружбы. По иронии судьбы, на большее он и надеяться не мог. Его чувства сделали все ещё хуже. Он хотел её тело так же сильно, как и её разум. Он хотел препираться с ней, и он хотел поцеловать её. Он хотел трахнуть её так же, как и держать её за руку по пути к точке аппарации. Ну, может, не так же сильно. Он хотел, он тосковал, он жаждал. Он рассматривал тот факт, что указанная ведьма ещё не поняла его чувства, как великую милость свыше. Он не смог бы переварить жалость и сожаление на её прекрасном лице, когда она бы пыталась мягко отказать ему. Вполне возможно, ему бы пришлось бежать из страны. Устало проведя рукой по лицу, Драко попытался взять себя в руки, прежде чем увидеть проклятье всего его существования. Он глубоко вдохнул, а потом подавился выдохом, когда Гермиона Грейнджер появилась в дверном проёме. Потому что на ней было надето платье. Платье на запах. Цвета бургунди. Он ненавидел это платье с силой тысячи пылающих Инсендио. По счастливому совпадению, оно также было его любимым. Неужели она была настолько жестока, чтобы так мучить его? Вот именно в его день рождения? Насыщенный цвет идеально подходил её оливковой коже и подчеркивал золотистые блики в глазах каждый раз, когда она была достаточно близко, чтобы он мог их увидеть. Это платье доходило ей до колен. Идеальная длина для офиса. Кого волнует, что оно лежало на бедрах так, что он мог думать только о том, чтобы запустить руки под юбку? Треугольный вырез лишь слегка открывал декольте, но больше всего внимания привлекал тонкий пояс на талии. Завязанный аккуратным бантом, он беспощадно дразнил его. Особенно сегодня. Она была воплощением подарка на день рождения, ожидающим, чтобы его наконец развернули. Чтобы он наконец развернул его. Ну а то, что он даже не попытался применить окклюменцию, только лишний раз демонстрировало, насколько он был измучен. Он бы не торопился. Он всегда очень аккуратно разворачивал свои подарки. Он бы положил её на свою кровать и только тогда бы потянул за конец пояса. Он бы развязывал бант болезненно медленно, тянул бы момент, как только мог. Он бы наклонился, чтобы поцеловать её, зажав её бёдра своими, не прекращая поглаживать её сквозь тонкую ткань. Он бы ловил каждый вздох, каждый стон с её губ, а когда, наконец, развязал бы пояс, то провёл бы рукой между складок платья, чтобы найти под ним разгорячённую кожу. Он бы оторвался от нее, чтобы полюбоваться на ореол спутанных кудрей вокруг ее головы, румянец на её щеках, быстрые подъёмы и опускания груди. Он бы отложил пояс, чтобы провести подушечками пальцев от груди к шее. Он бы касался большим пальцем углубления между её ключицами, а остальными бы скользнул к затылку. Лаская её кожу большим пальцем, свободной рукой он бы распахивал верхнюю часть её платья. Он бы открывал свой подарок медленно, аккуратно. В конце концов, у него было бы всё время этого мира. Каждый раз, когда она попыталась бы прикоснуться к нему, он бы говорил ей быть хорошей девочкой и позволить ему развернуть свой подарок без помех. В противном случае он бы нашёл ещё одно применение её поясу. Её глаза от этих слов, несомненно, потемнели бы, а рот бы приоткрылся, когда он бы чуть надавил на шею. Он бы продолжал её раздевать, скользя рукой дальше по её телу. Она выгибалась бы от его прикосновений, а платье бы раскрывалось сильнее от её движений и обнажало бы покрытое кружевом грудь. Глубокий красный цвет совпадал бы с цветом платья, которое все еще закрывал всю нижнюю часть тела. Кстати, о нижних частях… Он бы отпустил её шею, чтобы сползти ниже и убрать ткань платья с её ног. Он бы раздвинул их, поглаживая икры, сжимая бёдра, вырисовывая её кожу поцелуями и укусами. Он бы убрал хлопковую преграду, чтобы столкнуться с кружевной. Он бы слегка подул на неё, слушая её хныканье, а затем его рот обрушился бы на неё через тонкую ластовицу. О, нет, это совсем не препятствие. Скорее… ещё одна возможность её подразнить. Её пальцы зарылись бы в его волосы, и он бы не одернул её. Не тогда, когда она так отчаянно выстанывала бы его имя… – Драко! Голос Грейнджер вернул его обратно в реальность. Он отчаянно потряс головой и сфокусировался на лице этой ведьмы. Что не помогло справиться с интересной ситуацией в его штанах. Слава Мерлину за чары Сокрытия, твою мать, снова. Её волосы были собраны в пучок на затылке, но, каким-то образом, выглядели еще более объёмными, чем когда она распускала их. Несколько прядок обрамляли лицо. Последние два месяца сказались и на ней. Тем не менее, янтарные глаза светились решимостью, а брови были нахмурены. Обычно, такое выражение лица означало, что кого-то ждёт длинная лекция. Обычно, этим кем-то был он сам. Размышляя, что он мог успеть натворить за те несколько часов, что они не виделись, он поправил галстук и встал, чтобы встретить её посередине комнаты. – Грейнджер, – поприветствовал он хриплым голосом. – Что ты делаешь сегодня вечером? Что ж, он точно не ожидал, что она начнёт с этого. О чём должна была быть лекция? – Прошу прощения? Она фыркнула и убрала непослушный локон с лица. Он бы улыбнулся привычным признакам её нетерпения, если бы не было столь же знакомых признаков нервозности. Он знал её слишком хорошо, чтобы не заметить её напряжённые плечи или то, как пальцы барабанили по бедру. – Что. Ты. Делаешь. Сегодня. Вечером? – Эмм... ничего особенного? – он пожал плечами, изучая её лицо. – Скорее всего, ужинаю с моей матерью. Взгляд Грейнджер метнулся к её ёрзающим рукам, плечи опустились. Прежде чем он успел спросить, почему она так нервничает, или, что было бы глупо, предложить какое-нибудь утешение, она посмотрела на него снизу вверх. – Как насчет того, чтобы поужинать со мной? Она произнесла это очень быстро, но Драко ясно её расслышал. Его разум не мог так жестоко подшутить над ним, правда? Он видел, как слова вылетали из её рта, но всё ещё не мог до конца понять, о чём именно она спрашивала. Может, это был сон? Это бы объяснило то, что одно из его самых заветных желаний – то, о котором он и думать слишком часто боялся, – сбывалось прямо на глазах. Ну, потому что никак не могло быть так, чтобы она говорила именно то, что он думал, что она говорила. А пока он просто стоял там, пялясь на неё, как полоумный. – О чём ты говоришь, Грейнджер? – Я прошу тебя поужинать со мной, – сказала она. – Это как свидание. – Свидание, – повторил он. – Почему? Он бы проклял себя. Женщина, в которую он был влюблен Мерлин знает, как долго, пытается пригласить его на свидание, а он пытается её допросить? Он хочет испортить себе жизнь? – Мы уже давно ходим кругами вокруг да около, – она махнула рукой, указывая на пространство между ними. – Я бы сказала, что этого уже достаточно. Она наконец набралась смелости, и все признаки нервозности исчезли. Он смотрел на неё широко раскрытыми глазами и едва дышал, пока она подходила ближе и аккуратно наматывала его галстук на свои пальцы. Он мог поклясться своей магией, что его сердце пропустило удар, когда она положила свободную руку ему на плечо и слегка притянула к себе за галстук. – Ты так не думаешь? Их разница в росте была намного менее заметной благодаря её каблукам, но ей всё равно пришлось подняться на цыпочки, чтобы запечатлеть медленный поцелуй в щёку. Драко наклонился к ней, инстинктивно преследуя незнакомое, но уже такое притягательное ощущение её губ на своей коже. Чуть повернув голову, он коснулся носом кожи на её шее, прямо под ухом. Он видел, как по её шее побежали мурашки, и ему очень хотелось попробовать их на своём языке. Чтобы отметить её. Заявить на неё свои права. Его руки легли на талию, притягивая к себе, пальцы играли с тканью, сводящей с ума. Фрагменты его не-совсем-мечты мелькали в мыслях, сбивая с толку, но, стоя так близко к ней, с её сладким ароматом, теплом и мягкостью её тела, он наконец позволил себе поверить, что это всё настоящее. Что это не порождение его воспаленного разума. Тёплое прикосновение её губ к его щеке длилось не так долго, как ему хотелось бы. Её зачаровывающие глаза были полуприкрыты, она опустилась, но не отодвинулась, глядя на него сквозь ресницы. – С днём рождения, Драко, – от её шепота волоски на его шее поднялись, в горле пересохло, а щёки покраснели. Она больше не смотрела на него, так что он позволил себе свободно любоваться ею. Раздумывая. Просчитывая. Будь он проклят, если он сейчас проебется. Он аккуратно приподнял её лицо за подбородок. – Я бы с удовольствием сходил с тобой на свидание. Настала её очередь по-совиному моргнуть и выдохнуть тихое: – О… А потом она широко улыбнулась. Он чувствовал себя обезоруженным её радостью, такой искренней и беззаботной. Он так сильно хотел удержать её рядом с собой, обнимать её и чувствовать тепло её тела так долго, как только мог. У них были обязанности, напомнил он себе. Он мог подождать. Он подождет. Грейнджер поправила его галстук, и он уже был готов сорвать с себя эту чёртову штуковину, потому что если она продолжит так на него смотреть, он потеряет сознание либо от её близости, либо от недостатка кислорода. Изящные ладони легли ему на грудь, аккуратно поглаживая. Он был уверен, что она могла чувствовать безумный стук сердца под рубашкой. – Сегодня вечером. После работы, – она дважды постучала по его груди, будто подчеркивая свои слова. – Я иду с тобой на свидание. Подняв на него глаза и увидев, несомненно, завороженное выражение лица, Грейнджер выдохнула и отошла с тихим: – Увидимся позже. Драко смотрел, как она уходит, все еще чувствуя легкое головокружение, а потом поднял руку, чтобы погладить то место, где несколько мгновений назад были её губы. Он почувствовал остатки её губной помады на своей коже и понял, к своему удивлению, что несмотря на все свои мысли о том, чтобы заявить свои права на неё, она сделала это первой.