Мы невозможны.

Джинни любила полёты. Лишь там, наверху, над квиддичным полем и трибунами, она чувствовала себя свободной. Ветер, трепавший тонкие пряди выбившихся из косы волос, заставлял прикрыть глаза и насладиться ощущением сладкой невесомости. Здесь никого нет. Только она и высота. Она и уединение. Она и спокойствие. Резко опустив метлу, Уизли летит вниз и в последний момент, когда столкновение с землей неминуемо, когда пульс бьёт по ушам, вытесняя все звуки вокруг, рывком заставляет древко выровняться и не дать ей столкнуться с неизбежностью. Она не могла признаться никому в том, что у неё есть проблемы. Обычно жизнерадостная и улыбчивая, сейчас она больше походила на тень себя прошлой. Смерть брата подкосила всю семью. Мама почти сошла с ума от горя, видя лицо Фреда в каждом из членов семьи. Молли Уизли то плакала, то смеялась, разговаривая с умершим близнецом. А они все пытались объяснить ей, что его больше нет в живых. Больнее всего было Джорджу: он потерял часть себя, развалился на куски, но собраться снова уже не сумел. Нора превратилась в средоточие боли и отчаяния, поэтому Джинни приняла решение вернуться в Хогвартс и закончить школу. Одинокие полёты стали её отрадой. В отсутствие Гарри она стала ловцом и упорно тренировалась, желая связать свою жизнь с игрой, которая дарила ей свободу. Кстати о нём. Их отношения медленно, но верно скатывались в пропасть непонимания и жгучей ревности. Поттер сходил с ума, пытаясь контролировать всё, что с ней происходит. Писал письма, наведывался в школу и Хогсмид. Но разорвать этот порочный круг она не могла, боялась осуждения со стороны близких, ведь Гарри был такой хорошей партией и тем человеком, который много сделал для магического сообщества, и она терпела, улыбалась сквозь злость и обиду, продолжая страдать от его паранойи. С Блейзом они впервые столкнулись в конце сентября: он медленно шёл из раздевалки с метлой наперевес, а потом долго стоял внизу, наблюдая, как она летает. Джинни это дико раздражало, и, спустившись, хотелось только одного — стереть эту самодовольную улыбку с лица Забини. — Какого черта ты пялишься, — она недовольно морщится. — Наконец-то увидел, как летает нормальный ловец? — Пялюсь? Не льсти себе, Уизли. Честно говоря, у тебя даже не на что посмотреть. Твоя задница настолько плоская, что ещё немного — и сравняется со спиной. Да и вообще, ты такая тощая, что я удивляюсь, как тебя вообще не сносит ветром там, наверху, — Забини брезгливо поджимает губы. — Видимо, у твоей семьи и правда проблемы с деньгами, раз они не в состоянии тебя прокормить. Но ты не переживай, в Хогвартсе еда бесплатная, сможешь набить своё плоское брюшко. Уизли вспыхивает, лицо покрывается красными пятнами от злости. Кинув метлу на землю, она начинает подходить ближе. — Ты совсем охренел, Забини? Ты что себе позволяешь? Откуда тебе знать, что вообще происходит в моей жизни? Слизеринское ты мудло! — она не стесняется в выражениях, гневно хмуря брови. — Слушай, Уизли, может хватит уже строить из себя жертву обстоятельств? Вали с поля и дай мне спокойно полетать. Ты и так тут ошиваешься каждый день. Что, гриффиндорские друзья больше не уделяют тебе внимание, потому что рядом нет твоего дружка Поттера? Рот Джинни безмолвно открывается и закрывается, она краснеет ещё больше. — О, так я попал в точку. Маленькая Джиневра страдает от одиночества, — губы Забини растягиваются в улыбке. — Может, мне тебя согреть? Его щёку сразу же обжигает, Джинни отнимает руку и, сжав челюсти, мчится в сторону раздевалки. На следующий день она снова встречает его на том же месте; он лениво идёт в сторону поля, закинув метлу на плечо. — Я слышу, как ты зло сопишь сзади, Уизли, — голос Блейза звучит насмешливо. — Сегодня моя очередь летать, поэтому вали обратно в школу. — Поле не твоя собственность, поэтому, пожалуй, ты пойдёшь к чёрту, — Джинни равняется с ним. — Змейкам лучше греться на солнышке, найди себе камень у озера и растянись там, подальше от меня. Забини усмехается и поворачивает к ней голову. — Уизли, я вот не могу понять. Тебе что, нечем заняться? Сходи поболтай с подружками, накрасьте друг другу ногти или уложите волосы. Ты мне мешаешь. — Судя по всему, твои волосы укладывал Малфой, иначе я просто не могу объяснить то количество геля на твоей башке, — Джинни криво улыбается и, сев на метлу, взмывает в воздух. — Выглядишь, кстати, как придурок. Забини качает головой и проделывает то же самое, поднимаясь на высоту. Как бы это не звучало, но последующие дни не стали исключением. Забини все время ошивался где-то рядом. Каждый раз, в какое бы время не пришла Джинни, он был там. Либо уже летал, либо только переодевался в форму. Её безмерно раздражало, что единственный оплот её спокойствия и умиротворения теперь был постоянно занят этим смуглым недоноском. И когда в один из тёплых дней она пришла на поле, он подошёл поближе и предложил сыграть. Джинни раньше, как и Блейз, была охотником. Забини достал квоффл и кинул Уизли. — Ну что, попробуешь отобрать его у меня? — он улыбается, слегка щуря глаза. — Опостылело наблюдать твои бесцельные полеты. — Ладно. Они гонялись друг за другом в течение, наверное, нескольких часов. Джинни не помнила, когда в последний раз ей было так весело. Ветер шумел в ушах, а адреналин впрыскивался в кровь, заставляя её наконец-то забыть о боли. Отобрав в очередной раз квоффл у Забини, она неслась что есть силы в противоположную сторону поля, к воротам Блейза; тот не отставал, летел следом, практически равняясь с ней. Она подлетает к кольцу и закидывает мяч туда, победно улыбаясь. Оказавшись внизу, Джинни толкает Забини плечом. — Не расстраивайся, в следующий раз, может, я тебе поддамся, — она не успевает прикусить язык. Мерлин, какой следующий раз, о чем она вообще? Блейз улыбается, стоит почти вплотную, его грудь вздымается так часто, что ей невыносимо хочется приложить к ней руку, чтобы почувствовать, как сильно бьётся его сердце. Джинни замирает, лучи угасающего солнца падают на лицо юноши, подсвечивая его смуглую кожу, она делает шаг вперёд, обвивает его шею одной рукой и впивается в губы. Словно холодной волной на неё накатывает осознание того, что она только что сделала. Джинни пытается отстраниться, однако руки Блейза смыкаются на талии. Он с жаром отвечает на поцелуй, толкается языком в рот, сжимая что есть силы в своих цепких объятиях. Животный — именно так, наверное, можно было назвать их поцелуй. Сжигающий внутренности дотла, оставляя лишь пепелище, на котором возводится монумент их желания. Забини напирает, шарит ладонями по её телу, толкая куда-то в пустоту. Джинни спотыкается о древко и падает на траву, увлекая за собой Блейза. Он наваливается сверху, заставляя её судорожно выдохнуть. Забини прижимается ближе и ведёт носом по шее, его длинные пальцы пробираются под форму и прикасаются к животу. Предательские мурашки покрывают кожу, а внизу обдаёт жаром. Лёгкое, мимолётное прикосновение вызывает внутри неё целую бурю эмоций. Его губы мажут по линии челюсти к подбородку, а ладони вовсю исследуют каждый дюйм тела под верхом формы. Забини отнимает одну руку и проводит ей между ног, прикасаясь плашмя к промежности. Джинни откидывает голову назад; наверное, она должна испытывать стыд. Разораться, просить все прекратить, сбежать с этого чёртового поля, но она сдаётся, расслабляется в руках Блейза, позволяя ему сделать всё, что захочется. Ей нужно дать волю чувствам, попробовать запретный плод и раствориться в ощущениях чужого тела. Она сама это начала. Забини словно чувствует, что ей нужно, мнёт, ласкает, трёт. Скользит языком по шее, выписывая только ему понятные узоры и рвано дышит, прижимаясь пахом к её бедру. Солнце садится, окончательно скрываясь за горизонтом, даря последние отсветы небу. Квиддичное поле потихоньку погружается во мрак, она уже с трудом начинает разбирать черты Блейза. Им это на руку, темнота укутает их маленькую шалость, даст возможность скрыться от незваных гостей. Забини отстраняется, его палочка при нём. Он встает и наскоро накладывает согревающие чары, выводит руны заклинаний, видимо, желая спрятать их получше. Древко выскальзывает из руки на жухлую траву, и они подаются навстречу друг другу, срывая чёртову одежду, мешающую их близости. Это похоже на безумие. Джинни поддаётся неведомому ей доселе порыву, её разрывает от желания прикоснуться к обнажённой коже Блейза, вдохнуть его запах и раствориться в нем. Всё её естество стремится навстречу парню напротив, будто гравитация выбрала его центром притяжения для Джинни Уизли. Её влечёт к Забини с непреодолимой силой, и противиться нет смысла. Она подаётся вперёд, резким движением подцепляет край его свитера и решительно тянет ткань вверх. Она снимает зелёную кофту, бросает её на траву и пальцами проходится по напряжённому торсу. Джинни забывает, как дышать, а он замирает, наблюдая, как её рука скользит от груди до низа живота, а затем перехватывает её. — Уверена? — голос звучит хрипло, на грани между шёпотом и нет. Воздух искрит от напряжения. Рёбра сводит болезненной тяжестью. Дышать становится труднее. Забини смотрит на неё в упор, взглядом горящим, словно фитиль: ещё немного — и будет взрыв. — Заткнись, — Джинни проникает ладонью под квиддичные брюки и задыхается, чувствуя, насколько сильно он её хочет. Забини склоняется и запечатывает короткий влажный поцелуй на губах. Он снимает с себя остатки одежды, наблюдая за Джинни, которая проделывает то же самое. Жар заклинания согревает тела, позволяя им не опасаться того, что они замёрзнут. — Мы посреди поля, — Блейз снова оказывается сверху, вжимая её в землю. — Я в курсе, — с придыханием отвечает она и прикасается губами к его торсу. — Тебя это не волнует? — он разводит её ноги шире, изучает пальцами внутреннюю поверхность бедра. — Забини, ты хочешь меня? — прямо спрашивает она. — Да, — выдыхает он. — Ну так займись делом. Блейз лукаво улыбается, рывком притянув к себе Джинни, он облизывает пальцы и проходится ими по и без того влажному лону. Она подаётся ему навстречу, прижимаясь к широкой ладони. Два пальца без труда скользят внутрь, и Забини проводит языком по пересохшим губам. Слишком сексуально для слизеринца. Это просто какое-то блядское безумие. Джинни Уизли лежит перед ним, похотливо улыбается и раздвигает шире ноги, она насаживается на его пальцы и стонет, блять, как же сладко она стонет. Эта картина — последняя капля в переполненной чаше терпения. Он убирает руку, вытирая влагу о её бедро и переворачивает Джинни на живот. Руки располагаются на боках, и он заставляет Уизли встать на колени. Он торопится, прижимает её задницу к паху, трётся стояком, изнывая от желания. Головка упирается ко входу, и Блейз слишком резко толкается в неё до основания. Джин невнятно стонет, а затем заводит руку за спину и упирается пальцами в его живот. — Подожди, — голос Джинни дрожит, — не двигайся, дай мне привыкнуть. Забини, словно извиняясь, нежно проводит ладонями по спине и плечам. Гладит бёдра, обхватывает её талию и, когда девушка выпрямляется, прижимаясь спиной к его торсу, шепчет ей на ухо: — Прости, Джин. Я не буду торопиться. И он начинает двигаться. Медленно, чувственно, стараясь не причинять ей боль. Горячо дышит в затылок, сходя с ума от той близости, что сейчас происходит между ними. Кожа к коже, они липнут друг другу, мокрые от пота после долгой тренировки, но, кажется, это никого не смущает. Джин плотно обхватывает его член внутренними мышцами, превращая желание в похоть. Её спина усыпана веснушками, позвонки едва выпирают под кожей, а волосы горят в лучах заходящего солнца. Джин тоже горит, постанывая от удовольствия, и Блейз охвачен её огнём. Джинни впивается пальцами в его предплечье, стараясь удержаться на ногах. Она словно медленно тонет в сладкой патоке ощущений: смесь боли, удовольствия и жгучего стыда наполняет её изнутри. Мысли путаются, сосредоточившись на монотонных толчках Блейза, Уизли откидывает голову назад и стонет, не в силах больше сдержаться. Забини прижимает её плотнее и склоняет голову к шее, горячие губы оставляют бордовые пятна, метки, яркие напоминания их порочной страсти. Он отпускает её, снова заставляя встать на четвереньки. Темп движений становится рваным, Блейз вбивается в податливую плоть, слушая симфонию вскриков и стонов Уизли. Она сильнее прогибается в спине и начинает подмахивать задницей. С губ Забини срывается первый хриплый стон, круговое движение бёдрами — и он прикрывает глаза, ещё одно — его пальцы вжимаются в нежную кожу ягодиц; то, что она делает — толкает его к краю бездны. — Стой, — он тормозит, не давая ей подать навстречу тазом, пытаясь избавиться от желания кончить прямо сейчас, — ты меня сейчас сожжешь. Джин тяжело дышит, ей нужно это — почувствовать исступление, жар, что поглощает всё тело, прожигая дыры насквозь. Она не слушает его, подаёт снова и снова бёдрами, насаживается до основания и громко стонет, ощущая себя живой. Блейз шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, дрожит всем телом и зажмуривается до разноцветных пятен под веками. Внутри взрывается чёртов фейерверк, он хватает её за бока и кончает, делая ещё несколько судорожных движений. — Неугомонная, — срывается с его губ, и он отстраняется, укладываясь рядом с ней на землю. Вокруг тишина. Джинни приподнимается на локтях и смотрит на Блейза. Тот лежит с закрытыми глазами, пытаясь унять к чёрту сбитое дыхание. Он словно чувствует, что она на него смотрит, и поворачивает голову, привстает и запечатывает поцелуй на её плече. Уизли вспыхивает; это невинное прикосновение губ подарило ей больше эмоций, чем она когда-либо чувствовала с тем, кто, казалось, жил в её сердце. Ей становится тошно, она начинает собирать вещи, натягивая их на себя. Блейз перехватывает запястье и смотрит в глаза, с трудом различая лицо Джинни в тусклом отблеске света. — Я не жалею, — слова-признание, — и ты не жалей. Забини отпускает её и начинает одеваться. Они делают это молча, словно несколько минут назад не сгорали в объятиях друг друга. Джинни чувствует, как предательские слёзы жгут глаза, не давая ей разглядеть ничего перед собой. Она сдерживает рвущийся наружу всхлип и, схватив метлу, бежит через поле к раздевалке, оставляя Блейза одного. Когда Джинни появляется на ужине, ей кажется, что все взгляды устремлены на неё, словно все знают, что она натворила. Смотрят, буравят, заглядывают в душу. Десятки глаз смотрят с осуждением и презрением. Уизли чувствует, что начинает задыхаться. Горло сжимает паника, воздух в один миг исчезает из лёгких, она на грани того, чтобы развернуться и убежать. Голос Полумны выводит её из ступора. Гомон, звон приборов, звук отодвигающейся скамьи резко бьёт по ушам, и Джинни судорожно выдыхает, понимая, что это было наваждение. До неё нет никому дела. Мысли возвращаются к Забини, девушка кидает робкий взгляд на слизеринский стол. Он сидит вполоборота и смотрит на неё, глаза в глаза. Сохраняет зрительный контакт, заставляя Джин отвернуться первой. Она снова хочет жить. *** Пальцы касаются загорелой кожи, слишком медленно крадутся вверх по спине, ныряя под тонкую футболку. Он морщится, но продолжает спать, уткнувшись носом в белоснежную гладь наволочки. Её пальцы становятся настойчивей, перемещаясь на живот. Указательный скользит по белой линии вниз, проводит по косым мышцам и замирает у кромки трусов. Она чувствует его судорожный вздох и слегка улыбается, склоняясь ближе. Губы мажут по плечу, пробуя на вкус кожу, поцелованную солнцем. Их с Блейзом отношения не вписываются в рамки нормальности. Всё происходит под покровом ночи, почти без разговоров. Их встречи сопровождаются какофонией шлепков, горячих стонов и выкриков его фамилии. Джинни тяжело вздыхает и проводит носом по местечку между лопаток, а затем оставляет парочку слишком нежных на её взгляд поцелуев. Он поворачивается к ней и приоткрывает глаза, точнее, делает попытку разлепить чёртовы веки, что, кажется, намертво приросли друг к другу. — Джи, спи Мерлина ради, — он сгребает её в объятия, наваливаясь сверху. — Чёрт бы тебя побрал, ранняя пташка. Его губы находят шею, Блейз щедро покрывает поцелуями каждый дюйм кожи, отстраняется и откидывается на спину, словно пытаясь сдержаться. — Мне нужно идти, — она облизывает пересохшие губы и откидывает одеяло. — Ладно, — слишком небрежно бросает Забини, вновь прикрывая глаза. — Ладно, — вторит Джинни его словам и начинает натягивать на себя вещи, что сбились где-то в конце кровати. Они скрыты от любопытных глаз за плотным пологом, в один момент Блейзу надоедает трахаться в заброшенных классах и он предлагает продолжить их встречи в слизеринском общежитии. Желания попасть в логово змей не было в её списке и уж тем более по такому поводу. Она отказывалась, пыталась достучаться до голоса разума в голове Забини, однако это было его главным условием продолжения встреч — секс в тёплой постели. Уизли ничего не оставалось сделать, как попросить Гарри прислать ей мантию почтой, конечно, Поттеру было интересно, для чего ей нужен был сей артефакт, и она соврала, в очередной сраный раз. Обманула того, в кого она раньше была влюблена. Закинула в его голову начинку для сладкой лжи о том, что ей тяжело быть в четырёх стенах спальной комнаты, что её мучают кошмары и она хочет выходить за пределы гостиной ночью. И, на удивление, даже несмотря на свою паранойю, он сразу же согласился, посылка не заставила себя долго ждать. Серый филин принёс свёрток на следующий день. А уже вечером она спешила по подземельям, петляя то вправо, то влево, стремясь быстрее добраться до слизеринской гостиной. Её пальцы застёгивают мелкие жемчужные пуговицы на рубашке, Джинни старается не смотреть на Забини, чтобы вновь не испытать желание никогда не уходить из этой спальни. — Сегодня суббота, не думаю, что эти двое проснутся раньше одиннадцати, — Блейз поворачивает голову в её сторону. — Останься ещё на пару часов. Руки замирают, и она громко сглатывает, борясь с демонами внутри себя, что призывно шепчут, заставляя её согласиться. — Я не могу. Забини порывисто садится на кровати и резким движением отнимает её руки от грёбанных пуговиц. — Можешь. Не зли меня, Джиневра, — его ладонь впивается в талию, и он рывком тянет Джин на себя, обвивая руками. Они лежат молча. Уизли слышит его монотонное дыхание и наконец-то расслабляется, прислоняя голову к плечу юноши, но это, видимо, не совсем то, на что рассчитывал Блейз. — Зачем ты вообще начала одеваться, — недовольно тянет тот, — снимай с себя тряпки. Джинни на удивление послушна: она приподнимается и снимает с себя то, что уже успела надеть. Рубашка и лиф летят вниз, к спинке кровати, и девчонка возвращается в тёплые объятия Забини. Он скользит рукой по её бледной, покрытой веснушками коже бедра и прижимает плотнее, не прекращая движения вверх, к ягодице. Ладонь крепко сжимает задницу, и он тянет её на себя, устраивая Уизли сверху. Забини ловит её взгляд, она всегда смотрит на него с нескрываемым желанием, впрочем, как и он на неё. Для него до сих пор остаётся загадкой, как случилось так, что он увёл девчонку у золотого мальчика. Точнее, сделал так, что она стала ему изменять. Грязная, порочная предательница крови и влюблённых шрамоголовых придурков. Эта рыжая сучка проникла под его кожу, смешалась с кровью и внедрилась в разум, к своему стыду, он не мог прожить без неё и одного долбанного дня. Поначалу она боялась их связи, постоянно убегала, говорила Блейзу, что нужно остановиться, несла чушь про неправильность их выбора, а потом смирилась. Делила с ним постель почти каждый день, прижимаясь что есть силы ночью к его боку. Трогала по утрам лицо, нежно очерчивая линию челюсти, ласкала тело влажными губами и горько молчала, наблюдая за тем, как он спит. Его кожа заметно контрастирует с её. Белое на тёмном. Блейз опускает ладони на плечи и скользит вниз, осторожно касаясь пальцами груди. Небольшая с маленькими стоячими сосками. Немного приподнявшись, он вбирает по очереди их в рот, посасывает, теребит языком, втягивает и отстраняется, наблюдая, как блестит её кожа от его слюны. — Меня бесит, что ты пытаешься сбежать, — большие пальцы очерчивают полушария груди. — Сделаешь так ещё раз, разозлюсь. Он не знает, как проявлять к ней свои чувства, поэтому обычно просто грубит, ревнует, а потом долго и страстно просит прощения. Наверное, стоило бы быть с ней понежнее: ухаживать, дарить цветы или вообще признаться в любви. Но Джин всё это не нужно, Блейз давно понял, что с ней не прокатит то, что прокатило бы с другими. — Ладно, — он слышит уже второй раз за утро от неё это слово. — Я не шучу, — Блейз располагает ладони на её талии. — Ладно, — она наклоняется, прикасается языком к его губам и прикрывает глаза, — Я так больше не буду. Ему нравится ответ. Он отнимает одну руку и с силой давит на затылок, вовлекая в жёсткий поцелуй. Забини сминает её губы, кусает, толкается языком и рвано дышит, будто злится. От такого напора Джинни сдавленно охает и давит на его грудь, пытаясь отстраниться. Блейз сбавляет темп и хватку, невесомо касается то верхней, то нижней. Уизли слегка ёрзает, устраиваясь задницей там, где нужно. Он подаёт бёдрами навстречу и трётся об её промежность пахом, желая как можно быстрее оказаться внутри. Блядски узко, влажно и горячо. Она знает, что нужно сделать. Маленькая рыженькая сучка, прижимается вплотную и начинает двигать тазом, отчего Блейз откидывает голову назад и тяжело дышит, дожидаясь, когда она наиграется. Но Джин не успокаивается, размазывает мокрое напоминание её возбуждения о его член и улыбается, обнажая ряд белоснежных зубов. Её огненные волосы лоснятся, спадают длинными гладкими прядями на плечи и грудь, пока она усиленно двигает своими худыми ляжками, тесно прижимаясь. Забини ловит локон и пропускает солнечный шёлк между пальцев, ловит её озорной взгляд: прищур глаз собирает в уголке морщинки, а зрачки-блюдца поблескивают в полумраке. Ему надоедает это влажное родео, Блейз ловит её бёдра и насаживает сверху, толкаясь ей навстречу. Уизли шипит и прикрывает глаза то ли от боли, то ли от удовольствия. Не разобрать. Он медлит, пальцы мнут нежную кожу, оставляя красные пятна. Секунды тянутся, сливаясь со сбитым дыханием, и Джинни начинает двигаться сама, острые коленки упираются в матрас, помогая ей приподниматься и опускаться, приподниматься и блядски медленно опускаться. Забини следит за каждым её движением, чувствуя волну мурашек, заставляющих все волоски на теле вставать дыбом. Он наслаждается сладкой пыткой, которой его награждает хрупкая «наездница». Блейз даёт ей возможность контролировать процесс, глубину и темп. Он расслабляется, концентрируясь на ощущении тесного проникновения. Она увеличивает амплитуду движений и приподнимает руки вверх, закапываясь тонкими пальцами в жидкую магму длинных волос. Забини облизывает пересохшие губы и любуется; ему всегда нравилось, как она чуть выгибалась в груди и, откинув голову назад, приоткрывала рот, давая волю стонам. Он мысленно благодарит волшебника, придумавшего заглушающее заклинание, дающее им возможность не сдерживаться, и резко подаётся вперёд, обвивая руками её талию. Пространство за пологом наполняется влажными шлепками тел друг о друга, Блейз вколачивается в девчонку, уткнувшись лицом в ложбинку между грудей. Они меняют позу: оказываясь сверху, он вдавливает её хрупкое тело в матрас. Плавное движение, Джинни громко выдыхает, что есть силы сжимая его внутри. Забини наблюдает, как её рука скользит между их тел вниз. Начинается его любимая часть. Джиневра Молли Уизли начинает себя ласкать. Каждый раз, когда её пальцы касаются клитора, начиная свой медленный танец, Блейзу хочется сдохнуть, потому что он не увидит и не услышит ничего лучше, чем она, метающаяся на грани исступления среди белых простыней. Это поистине прекрасное зрелище, заставляющее его забыться и хотеть большего, чем просто секс. Он готов всю жизнь любоваться своей Джи, боясь в этом признаться даже самому себе. Джин раздвигает ноги шире, подаётся навстречу и начинает двигать рукой быстрее. Он видит, как начинают подрагивать ее бёдра, как она покусывает губы, немного хмурит брови и приоткрывает рот. — Блейз, — она впервые называет Забини по имени, его прошибает словно молнией оттого, насколько хрипло оно звучит, срываясь с её уст, — не останавливайся. Толчки становятся резкими, интенсивными, он хочет чтобы она кончила, чтобы снова произнесла его имя, разбиваясь на тысячи осколков. И это происходит. Она немного прогибается в спине и начинает сводить бёдра, сокращаясь вокруг него. Забини не выдерживает и кончает следом, наваливаясь сверху. Опустошение — единственное слово, которое приходит ему на ум спустя пару минут. Блейз ложится на спину и тупо смотрит в зелёную ткань полога. Джинни занимается тем же, попутно шаря рукой под подушкой, видимо, пытаясь найти свою палочку. Когда ей это удаётся, она накладывает очищающее заклинание и переворачивается на живот, прикрывая глаза. Забини поворачивается на бок и кладёт руку на её спину, понимая, что сегодня она не попадёт в гриффиндорскую гостиную. *** Рождество — праздник, который Блейз ненавидел всем сердцем. Обычно он либо оставался в Хогвартсе, либо ехал к Малфоям, не желая встречаться с очередным богатым и безнадежно влюблённым мужем своей матери. В этом году была парочка предложений, как провести каникулы, но Забини решил, что уж лучше проведёт их в одиночестве, чем будет чувствовать себя лишним. Джинни, естественно, едет в Нору. Еще бы, в их семейке с этим все строго: каждый член семьи возвращается в гнездо, чтобы провести этот день в обществе самых близких людей. Будь Блейз её парнем с серьезными намерениями, то точно бы попробовал стряпню Молли Уизли, ловя недовольные взгляды её братьев. Хмыкнув, он мотнул головой, прогоняя слишком идеальную картинку, где на нём изумрудный свитер с буквой «Б», рядом Джинни, кормящая его рождественским пирогом. Они просто любовники, отношения которых никогда не выйдут за пределы кровати. Всё обречено на провал. *** Забини кричит так, что портреты, висящие на стенах, призывают к порядку. Движение вперёд — и он припечатывает девчонку к стене, она прикладывается затылком и шикает от боли. Хочет отпрянуть, сбежать от него и его ярости. — Выбирай, либо я, либо твой ёбанный Поттер, — его дыхание обжигает кожу, а пальцы с силой сжимают лицо, — ты думала, что я буду тебя делить с ним? Думала, поедешь в Нору и на радостях раздвинешь для него ноги, а, Джинерва? Я похож на оленя? — кончики впиваются в щёки, Блейз видит, как с её ресниц одна за другой срываются слёзы. Он, блять, перегнул палку, сделал ей больно. — Прости, прости, прости, — он отнимает ладонь и тащит её в свои объятия, она сопротивляется, бьёт его по груди, лицу, царапает шею и воет, как баньши, в голос. Блейз перехватывает её руки, пытаясь угомонить. Она трепыхается ещё несколько минут и начинает оседать. Он снова подхватывает её, прижимая голову Джинни к своей груди. — Сделай уже выбор, чёрт тебя дери, — Забини прикасается носом к её макушке и вдыхает запах волос, ставший уже до неприличия привычным. Они пахнут солнцем, солью и домом, ему хочется убить себя за такие сопливые сравнения, но он ничего уже не может с этим поделать. Джинни едва заметно кивает, и Блейз нехотя отпускает её. Он уходит сразу же, как круг их объятий размыкается, бежит в сторону подземелий, желая заглушить своё горе, спрятавшись куда-нибудь подальше от людских глаз. В комнате никого нет, Забини благодарит Салазара и задвигает полог. Он тонет в зелёном покрывале, тонет в невысказанных чувствах, тонет в грёбанном воспоминании полных слёз глаз. *** Джинни рассеянно смотрит по сторонам, предательские слёзы жгут щеки, солёными каплями скользя по коже вниз, срываясь с подбородка на тёплый свитер. Сделать выбор. Как будто это было так легко? Она решилась признаться Поттеру, дать ему возможность сделать этот чёртов выбор за неё. Если простит, она забудет Блейза, если нет, то у неё всегда есть запасной вариант. Звучит паршиво, Джинни. Как вообще такое могло прийти в голову? *** Рождество в Хогвартсе всегда было чем-то волшебным, Блейз проводил его здесь не один раз и точно знал, что это действительно так. Преподаватели, домовые эльфы — все старались сделать этот праздник запоминающимся. Огромная ель в большом зале, поменьше — в гостиных. Расцветающая то и дело омела в коридорах, над ничего не подозревающими студентами, вкусный рождественский ужин, святочные песни и горячий глинтвейн в Хогсмиде. Всё это было для него привычным. Но в этом году было невыносимо находиться в этих стенах. Каникулы начались, студенты ещё вчера разъехались по домам. Желающих остаться в школе было очень мало, от силы набралось человек пятнадцать, и он точно знал, что среди них нет той, что была выцарапана где-то внутри его грудной клетки. Оказавшись в большом зале, Блейз по обыкновению прошёл к слизеринскому столу, за которым сидела всего пара человек. Обменявшись сухим кивком в качестве приветствия, он присел подальше, желая остаться наедине с самим собой. Чёртова яичница просто не лезла в горло, он задумчиво крутил вилку в руках, смотря на то, как желток медленно капает на тарелку. Все его мысли крутились лишь об одном человеке — Джинни. Его разрывало на части от жгучей ревности и понимания, что она сделает выбор не в его пользу. Поттер раньше был занозой в заднице у Тёмного лорда, а теперь он стал занозой в заднице Забини. Поначалу казалось, что ему было плевать. Её отношения с героем войны не волновали, между Блейзом и Уизли не было ничего глубже проникновений. Просто секс. Хороший, страстный, горячий, но завязанный не на эмоциях, а на похоти. Они хотели друг друга, и этого было достаточно. Но чем дальше в лес, тем становилось сложнее. К привычному желанию поиметь её во всех позах прибавилось желание утешить, помочь, спасти, принять, сберечь и любить. Чёртово любить усложнило все. И, как ему казалось, было не только у него. И в один момент похоть уступила, давая дорогу развитию их отношений, о которых, естественно, никто не должен был знать. Он злился, когда они трахались в пустых классах и прятались в безлюдных коридорах, ревновал, когда она встречалась с Поттером, запечатывая осторожный поцелуй на его щеке, и ненавидел, когда она прижималась к нему ночью, цепляясь руками, словно за спасательный круг. Ненавидел и любил. Потому что не мог иначе. И он потребовал сделать выбор, повёл себя грубо, но справедливо по отношению к самому себе. Он заслужил честность. Не желая быть просто парнем до окончания школы. Раздражённо кинув вилку на тарелку, он переводит взгляд на двери и внутри всё сжимается, кажется, что внутренности делают кульбит и разбиваются плашмя о кости. Она не уехала домой. Джинни в тёмно-зелёном свитере шагает в его сторону. Хмурая и явно не очень довольная. Перекидывает ноги через скамью и садится вплотную. — Просто молчи, — говорит она, и перед ней появляется тарелка и пустая кружка, Уизли наливает себе кофе и делает глоток обжигающей жидкости. — Ещё ни разу я не была здесь на Рождество. — А родители? — Блейз заходит издалека. — В ярости, — её тон совершенно обыденный, будто она совершает что-то подобное каждый день. — Не удивлюсь, если мама пришлёт мне вопилку, — губы растягиваются в улыбке, — и я опозорюсь, как когда-то Рон. Блейз не верит в происходящее, он был, чёрт возьми, уверен, что она не нарушит традицию ради него, но оказался неправ. Она рядом, сидит с ним за слизеринским столом, словно в этом нет ничего такого. Джинни поворачивает голову и смотрит ему в глаза, долго, и делает то, что никогда не делала. Упирается своим лбом в его и шепчет: — Я выбрала того, кто вновь научил меня жить, — её кофейное дыхание щекочет кожу, она отстраняется, принимаясь за завтрак. *** — Что это? — она вертит небольшую коробочку в руках. — Подарок, — Блейз заваливается на кровать, подкладывая руки под голову. — С каких пор ты даришь мне подарки? — интересуется она, слегка прищурив глаза. — С этого момента. Открывай молча, — он поворачивается в её сторону. Уизли осторожно разрывает упаковочную бумагу и, кинув взгляд на Забини, открывает крышку: внутри ворох разноцветного наполнителя. Она шарит в коробке и выуживает что-то круглое, а потом до неё доходит: это снитч. Джинни смотрит на него. Тонкие крылышки начинают трепыхать, и он немного приподнимается над ладонью. — С Рождеством, Джин, — голос раздаётся из-за спины. — Знаешь, по правде, у меня тоже есть подарок для тебя, но, думаю, ты его не оценишь, — Джинни поворачивает голову и поджимает губы. — Я не вижу на тебе банта, — Блейз улыбается, — или он под одеждой? Уизли цокает, однако её губы растягиваются в предательской улыбке. — Забини, у тебя на уме только одно…— он её перебивает. — Ты у меня на уме. Она кладёт коробку на прикроватную тумбочку и ложится рядом, прижимаясь лицом к его груди. — Блейз, — её голос звучит глухо, — спасибо. — Странный ответ, Уизли. Она легонько толкает его в плечо и улыбается. И он улыбается ей в ответ. — Так что там, насчёт моего подарка? — Блейз не унимается. Джинни достаёт совсем крошечный свёрток из кармана джинс, а затем увеличивает его заклинанием. Коричневая упаковочная бумага хрустит в руках Забини, он разрывает её и видит свитер крупной вязки изумрудного цвета. — Ты серьезно? — Более чем. С буквой «Б». — Уизли, это предложение руки и сердца? Хочешь затащить меня в свою семейку? — Блейз хмыкает. — Малфоя хватит удар, когда он увидит меня в нём. Джин закатывает глаза, на что Забини улыбается ещё шире и расправляет его, смотря на серебристую «Б», а потом надевает сверху на футболку. — Ты сама? — Сама. Он невнятно хмыкает и снимает с себя свитер, кидая его на спинку кровати. — Спасибо, — тянет на себя, целуя в губы вскользь, — я польщен. Джинни снова цокает и хмурит брови, кидая недовольный взгляд на Забини. — Джиневра, в следующий раз Санта Блейз подарит тебе кусок угля, — он притягивает её ближе, смотря в глаза, — ведёшь себя, как плохая девочка. И она в подтверждение его слов хищно улыбается, располагаясь напротив паха, он прикрывает глаза, чувствуя, как ловкие пальцы Уизли проникают под пижамные штаны и нижнее белье, а затем горячие губы отправляют его на небеса. *** Утро после рождества выдалось на удивление поздним и чертовски приятным. Блейз никак не мог угомониться, всеми силами пытаясь не дать ей одеться. Кое-как избавившись от его назойливых объятий, Джинни натянула на себя свитер и, договорившись с Забини встретиться на завтраке, выскользнула из спальни, а затем и из факультетской гостиной, спеша в сторону гриффиндорской башни. Однако её желанию побыстрей искупаться и поесть не суждено было сбыться, потому что как только она переступила порог гостиной, сразу же наткнулась на осуждающий взгляд зелёных глаз. — Я ждал, что ты выйдешь из своей спальни, но видимо я ошибался, — голос принадлежит никому иному, как Гарри Поттеру. Статус героя давал слишком много привилегий, одной из которой было посещение Хогвартса в любое время дня и ночи. Джинни мнётся у входа, не предпринимая ни единой попытки сблизиться. — Ходила в совятню, нужно было отправить письмо, — ложь неприкрытая и глупая, она просто не может ничего придумать на ходу. — Совятня значит? — Поттер встает с дивана и окидывает её раздражённым взглядом, засовывает руки в карманы, ссутулившись. — В зеркало себя видела? — он делает шаг навстречу. — Ты выглядишь так, словно всю ночь кувыркалась в чьей-то постели, — его слова с горечью. — Попробуй ещё разок, соврать более правдиво. — Я не вру, — говорит Джинни. — Ты была с Забини? — он спрашивает, не задумываясь. — Он тут причём? — тон голоса Уизли меняется. — Заткнись, чёртова сука! — Гарри подрывается, оказываясь почти вплотную, его руки мелко дрожат, кажется, что ещё немного — и он сорвётся, смыкая пальцы на её шее. — Мелкая дрянь. Ты раздвинула свои грёбанные ноги перед тем, кто не гнушался служить Тёмному Лорду, ты предала меня, опустившись настолько низко. Как ты могла лечь с ним в одну постель после всего, что они совершили? — Гарри, послушай… — Закрой свой грязный рот, не произноси вообще моё имя! — он кричит, совершенно не заботясь о том, что его может кто-то услышать. — Я спас тебя, я, блять, спасал всю твою ёбанную семью, делал все, чтобы мы сейчас были живы, я потерял столько близких мне людей, а что сделала ты? Сосала член этого уёбка? Стонала под ним? Ты просто мерзкая шлюха, мне противно, что все эти годы я тебя любил. Как ты могла? Как ты, блять, могла? — он орёт ей в лицо, замахиваясь рукой, останавливая ладонью, которая следом сжимается в кулак, почти перед её щекой. — Я купил сраное кольцо, чтобы сделать тебе предложение, а когда оказался в норе, мне сказали, что ты решила остаться здесь. Я думал, что что-то случилось, что тебе нужна помощь, что может я в чем-то провинился, и стоило мне попасть сюда, как мне сразу же рассказывают о том, что ты не гнушаешься общаться со слизеринцами, пропадаешь непонятно где ночами, а все оказалось слишком, сука, просто. Моя девушка — слизеринская шлюха, подстилка для Блейза Забини. Почему не Малфой, а, Джинни? Не его поля ягодка, поэтому пришлось выбрать одного из его прихлебателей? — щеку Поттера обжигает от резкого удара. Джинни смотрит ему в глаза, высоко подняв подбородок. — Ты не имеешь права так со мной разговаривать, Гарри Поттер. Твоя избранность не даёт тебе никакого морального права вести себя так, как ты сейчас себя ведёшь, — её голос дрожит, а слова застревают в глотке, с трудом срываясь с языка. — Не имею права? — Поттер с ненавистью выплёвывает буквы, подходя к ней ближе. — То есть ты считаешь, что всё в порядке? Что ты поступила так, как поступила, и не чувствуешь ни капли вины? Ты ебалась с ним, а потом шла в Хогсмид, чтобы губами, которыми сосала его член, поцеловать меня и напеть мне в уши о том, что скучала. Я-то думал, почему мы перестали заниматься сексом, сваливал всё на то, что мы ещё не оправились от войны, не давил, ждал. Но, как оказалась, близости не было только у меня. Ты прекрасно справлялась на стороне. Какая же ты мразь, — он хватается за голову, впиваясь пальцами в непослушные волосы, тянет их, метаясь по гостиной, словно пытаясь понять, как так получилось. — Я ненавижу тебя. — А где был ты? — Джинни поджимает губы, которые сильно дрожат. Она наконец-то подаёт голос, пытаясь оправдаться, — где была твоя поддержка? Мы всегда были рядом: Гермиона, Рон, я, мои родители и братья. Где был ты, когда я переживала смерть Фреда? Ты ни разу не спросил, что я чувствую, лишь виновато отводил глаза, не в состоянии выдавить и слова. Зато твоя паранойя была в абсолюте, ты подозревал меня во всём, добавлял сверху страданий. А Блейз был рядом, успокаивал, когда я плакала, слушал то, что я ему рассказывала. Давал мне выговориться и говорил со мной в ответ. Он не отводил взгляд, а вытаскивал меня за шкирку, возможно, слишком грубо, но лишь встретив его, мне захотелось снова жить. Отпрянув от неё, как от прокажённой, Поттер замер, слушая всё то, что она говорит. Не веря своим ушам. Джинни обвиняла его в том, что он не оказал ей помощь. — Ты совсем охуела? — он снова переходит на крик. — Ты пытаешься за всё перенести ответственность на меня? Что скажет Рон, или может Билл, Джордж? Что скажут они, когда узнают, что их сестра обычная шаболда, тупая шлюха, променявшая светлое будущее и любовь на пару месяцев развлечений с чистокровным отродьем? Ты думаешь, ты ему нужна? Сколько ты его знаешь? Пару—тройку месяцев? Или может все началось еще в прошлом году? Мы были знакомы почти с детства, мы столько прошли с тобой, и какую благодарность я получил? Удар в спину от самого любимого мной человека? Это просто невозможно, моя Джинни никогда бы так не поступила! У Поттера сдают нервы, слёзы жгут кожу, солёными дорожками появляясь на лице. — Они примут мой выбор, — Уизли говорит это неуверенно, стоит, не в состоянии держать голову прямо. — Никто не примет твой выбор. Рон будет первым, кто тебя осудит. Первым, кто встанет из-за стола, когда ты вновь появишься в «Норе». Не только ты потеряла брата, но и он. Какого ему будет понимать, что его сестра в постели с врагом? — Гарри вытирает порывисто щеки ладонью. — Джордж возненавидит тебя, вспоминая лицо умершего Фреда каждый раз, когда будет думать о том, что ты сделала. — Я была в тот год здесь, Блейз не поддерживал Тёмного Лорда. Как и не поддерживал травлю гриффиндорцев. Он был нейтрален в своей позиции, не выбирая ничью сторону. Война закончилась! Мы давно уже не дети. Очнись уже, Мерлин. Какие враги? — выдавливает из себя девушка, почти задыхаясь. — Как это мило. Ты пытаешься его оправдать? Может скажешь, что он не такой? Что у вас есть, Джинни? Что ты о нём знаешь? — Поттер снова начинает приближаться. — Я задал тебе ёбанный вопрос: что у вас есть? Джинни задумывается, вжимаясь спиной практически в стену. Вопрос Гарри поставил её в тупик. Ощущение паники захлёстывает с головой, утягивает на дно, припечатывая в грязную жижу из стыда, отчаяния и непонимания. На что она променяла любовь избранного? Ощущения неправильности выбора било по вискам. В голове крутился вихрь вопросов: а что, если? Что если Блейз её бросит, что если он просто игрался, подталкивая к краю просьбой о выборе? Она мотает головой, словно пытаясь избавиться от назойливой мухи-мысли. Джинни понимает, что дело вовсе не в Забини, скоре, он просто послужил толчком к этому. — Я тебя не люблю, — слова легко слетают с губ, как раньше слетали без частички «не». — Я просто больше не могу связывать свою жизнь с тем, к кому ничего не чувствую. — Как так получается? Ещё летом ты клялась мне в любви под простынями в «Норе», а теперь говоришь иначе? — Поттер тяжело дышит, раздувая ноздри, словно огнедышащий дракон, хотя иногда ей на секунду кажется, что у него и правда вырвется пламя, сжигающее всё напалмом. — Он опоил тебя зельем! Это чёртова амортенция, поэтому тебя так отвернуло от меня. — Какая к черту амортенция? Мерлин, Гарри, просто хватит. Я прошу тебя, давай поговорим как взрослые люди! — Джинни повышает голос, пытаясь достучаться. — Точно! Джин, Джин, Джин, — он хватает ее за плечи, пытаясь обнять, — послушай, все будет в порядке, мы просто сварим антидот, ведь так? Амортенция действует при постоянном приёме зелья, я просто заберу тебя отсюда. Мы договоримся с МакГонагалл, ты побудешь немного дома, а когда придёшь в себя, вернёшься сюда и будешь держаться от него подальше. Чёртов ублюдок, я знал, что здесь что-то не так. Ты просто не в себе. Руки Поттера шарят по её предплечьям, сжимая, он смотрит ей в глаза, стоя почти вплотную. Его дыхание щекочет кожу, вызывая лишь отвращение. Джинни ненавидит себя за то, что сделала. Нужно было просто поставить точку, послать Поттера к чёрту ещё летом, когда она поняла, что не хочет быть с ним рядом. Не слушать речи мамы о сложных временах и кризисах, что они просто отвыкли друг от друга и позже обязательно все наладится. Ладони Уизли упираются в грудь Гарри, она толкает его, пытаясь отстраниться. — Я не люблю тебя, — Джин собирает остатки мужества, вкладывая в слова всю свою боль. — Прими это и уйди. Дело не в Забини, а во мне. Такое бывает. Карточный домик наших с тобой отношений рухнул. Каждый берёт по карте и прощается. Возьми свою и забудь меня. — Джинни, — Гарри произносит её имя с какой-то щенячьей нежностью, от которой хочется провалиться сквозь землю; заслуживает ли она вообще сейчас чего-либо? — Давай попробуем сначала, чёрт. Просто давай, ладно? Ты и я. Наверстаем всё то время, что меня не было рядом. Это не должно закончиться вот так. Уизли прижимается спиной к стене и отводит голову вбок, не желая встречаться с ним взглядом. — Уходи, — она должна это сказать, донести до него горькую донельзя правду, которая отравит, сделает больно, свернётся змеёй около сердца, сжимая мышечный орган тисками, но это будет самым правильным решением. — У нас не получится по-хорошему расстаться, Гарри, пусть я буду предательницей, пусть я буду шлюхой, которая тебе изменила, но это будет намного лучше, чем выйти замуж за того, кто не живёт больше в твоём сердце. Не будет больше никаких «нас». Всё закончилось. Я совершила ошибку, нужно было прекратить это ещё летом, но тогда я думала, что просто устала, что просто смерть брата и тех, кого я знала, оставила на мне отпечаток. Думала, что умерла не любовь, а я — от горя и боли. Но как оказалось, нет, я жива, вот только не рядом с тобой. Даже если мы не будем вместе с Блейзом, я буду ему благодарна за то, что не дал мне стать удобной. Поттер не отступает, словно не слышит те слова, что так и рвутся изнутри, разрезая воздух между ними. Лишь сжимает её предплечья сильнее. — Джинни, подожди, нам нужно успокоиться, слышишь меня? Он явно что-то с тобой сделал. Чёртов ублюдок, — Гарри тянет её на себя, пытаясь обнять. — Мы все исправим, милая, снова будем рядом. Джинни вырывается из его рук и начинает кричать, чувствуя, что больше не может себя сдерживать. — Уходи! Проваливай к чёрту! — губы начинают дрожать сильнее. — Хватит! Она ощущает его отчаяние, кажется, что если захотеть, то можно будет потрогать его, узнать горький вкус из тысячи. Поттер открывает рот, чтобы ещё что-то сказать, но его прерывает голос, раздающийся с портрета. — Мисс Уизли, мистер Забини ожидает вас около входа в гостиную, он очень сильно настаивает, чтобы вы вышли к нему. Он принёс вашу палочку. Джинни замирает, боясь даже шелохнуться. Теперь всё складывалось ещё хуже, чем она ожидала. И не зря. Поттер подрывается, выхватывая палочку и как только портрет отъезжает в сторону, стрелой вылетает в коридор. Уизли бросается следом, чувствуя, как щеки обдаёт жаром, а внутри разрастается неконтролируемое чувство страха. — Гарри, стой! — её отчаянный крик отражается от стен пустого коридора, девушка застывает, наблюдая, как Поттер приближается к ничего не понимающему Забини, который медленно переводит взгляд на девушку, в глазах которой стоят слёзы. Блейз засовывает руки в карманы и смотрит в упор. — Поттер. — Забини. Гарри бросается вперёд, между ними разительная разница в росте, но это, кажется, совершенно не пугает избранного, он бьет Блейза в живот, не собираясь драться с ним как волшебник, предпочитая пустить кулаки в ход. Забини складывается пополам, явно не ожидая, что тот так сразу бросится в драку. Джинни громко всхлипывает и делает шаг вперёд, однако её отбрасывает заклинанием, болезненно припечатывая к полу. Она пытается встать, ощущая пульсирующую боль в затылке и металлический привкус во рту, девушка прикусывает язык, падая плашмя на каменную плитку. Блейз отвлекается, пытаясь понять, что с ней произошло, и Гарри сразу пользуется его заминкой, точным ударом угождая в скулу, рассекая кожу. Поморщившись, мулат сплевывает на пол и достаёт палочку. — Ты не в себе, Поттер, — Забини вытирает кровь с лица и отступает в сторону, приближаясь к Джинни, он подаёт ей руку, помогая встать. — Джин, ты в порядке? — Блейз хмурится, прижимая девушку к себе, в его глазах плещется беспокойство. Пальцы с силой сжимают древко, он поднимает палочку, но Джинни кладет руку ему на предплечье и шепчет одними губами: — Не надо. Поттер не унимается, кидается вперёд, желая закончить начатое, Уизли встаёт перед Блейзом и с вызовом смотрит ему в глаза. — Уходи, — её голос срывается на хриплый крик. — Достаточно! — Ты еще пожалеешь, Джинни, будешь валяться в ногах и проситься обратно. Но даже не думай, что я тебя приму назад. — Гарри низко склоняется, бросая ей это в лицо, а затем резко поднимает взгляд, встречаясь глазами с Забини. — А ты подумай хорошенько. Если она изменила мне, то где гарантия, что завтра эта сука не прыгнет на член одного из твоих дружков? Забини рвётся вперед, хватая Поттера за грудки, приставив палочку к его горлу. Уизли сдавленно произносит, давясь всхлипами, рвущимися из глотки: — Блейз, прошу. И Блейз опускает палочку, толкая Гарри в грудь так, что тот едва удерживается на ногах. Поттер кидает на них последний, полный ярости взгляд и, развернувшись на пятках, уходит. Когда звук его шагов затихает, теряясь где-то в тёмных коридорах школы, Джинни отмирает и упирается в грудь Забини лбом, а тот в свою очередь обвивает её руками, пытаясь успокоить. Выбор окончательно сделан. *** Как только она переступает порог собственного дома, все затихают, возня за столом прекращается, а несколько пар глаз устремляются на неё, словно на незваную гостью, человека, которого они больше не ожидали здесь увидеть. Горькое чувство разочарования оседает где-то на языке, заставляя поморщиться. Молли вытирает руки о фартук и подходит к дочери, сжимая ту в объятиях. — О, Джинни, дорогая, мы не думали, что ты приедешь, от тебя не было ни одного письма, — тон матери скорее вежливый, чем любящий. Джин отстраняется и ставит сумку на пол. — Хотела вас увидеть, — голос дрожит, а в горле стоит ком, вот-вот готовый прорваться рыданиями. — Как поживаете? — она задаёт вопрос, который звучит так, словно Джинни не её дочь, а просто знакомая, пришедшая на праздник. — Всё отлично, Артур пропадает в министерстве, впрочем как и Перси, ты же понимаешь, высокая должность требует особых усилий, — Молли переводит взгляд на Рона, который сидел, сжимая руки в кулаки. — Рон помогает Джорджу в магазине. Думаю, они сами тебе расскажут о своих делах. Присаживайся. Скоро уже все будут в сборе. Атмосфера накаляется с каждой секундой, заставляя воздух вибрировать, выдавая поразительно огромную дозу неприязни, направленную в её сторону. Джинни слегка улыбается и убегает в ванную, закрывшись на замок. Склизкое ощущение стыдливого отчаяния распространяется с бешенной скоростью внутри, переворачивая внутренности и причиняя почти физическую боль. Включив кран, она набирает воду в руки, сложенные лодочкой, и брызгает на лицо, пытаясь хоть немного привести себя в чувства. Решение приехать на пасхальные каникулы было принято спонтанно: Уизли думала, что те несколько месяцев, что она не общалась с семьей, немного поумерят пыл и сделают их терпимей, однако Джинни ещё никогда так не ошибалась. Вернувшись в столовую, Джин садится за стол, стараясь не смотреть никому в глаза. Мама суетится, отвлекаясь на прибывающих гостей. И когда наконец-то вся их большая компания занимает свои места, Джинни хочется уменьшиться до размера бобового зёрнышка и скрыться к чёрту, потому что она просто не может вынести происходящего. Нарочито вежливые фразы, жеманные улыбки, которыми сопровождается их ужин, действуют на нервы, которые и так натянуты до предела, до звона в ушах и боли в черепной коробке. — Как успехи? — Билл подаёт ей пряные булочки, румяные, которые Джинни так сильно любит. — Гарри … — её брат замолкает, понимая, что сказал лишнего, — он говорил, что ты усиленно тренируешься и планируешь летом пойти на отборочные. Гриффиндор в этом году возьмёт Кубок по Квиддичу? Она поднимает голову, Билли смущенно улыбается, застыв с вилкой, зажатой в руке. — Да, осталась одна игра… — Джинни волнуется, боясь даже произносить имя факультета, — со Слизерином, думаю, я смогу обойти Малфоя. Он не в лучшей форме. — А своего любовничка? — Рон вклинивается в разговор, его язвительный тон слишком явственно намекает на то, что он спрашивает это не просто так. — Или ты ещё недостаточно много раз раздвинула перед ним ноги, чтобы он отдал победу гриффиндорцам? — Рональд Уизли! Что за разговоры за столом! — Молли возмущённо привстает со стула. — Я не потерплю такого в нашем доме. — Да? А не ты ли была расстроена, когда узнала, что твоя единственная дочка — пожирательская шлюха? — ядовитые слова заставляют Джинни отшатнуться; она сильнее сжимает вилку, стараясь унять дрожь. — Рон! — Миссис Уизли повышает голос. — Хватит меня затыкать! Вы все сидите, улыбаетесь ей, чёртовой предательнице. Она променяла Гарри на Забини! На ублюдка, который был бок о бок с Малфоем. Или ты сейчас скажешь, что он не поддерживал Воландеморта? — Рональд! — Ну и какого это, — Рон опирается руками о стол, — быть тупой сукой, забывшей о том, сколько горя пришлось хлебнуть нашей семье? Джинни впервые в жизни не находит слов. На что она надеялась, когда вернулась сюда? В грудной клетке, кажется, образовалась зияющая дыра. Горячая ненависть, осуждение и всепоглощающая злость — чувства, которые испытывает к ней один из старших братьев, а возможно, не только он один. Слёзы душат, скапливаются в уголках глаз, но Джин не даёт им пролиться. Она просто не может себе этого позволить. — Молчишь? — усмехнувшись, Рональд поджимает губы, презрительно морщась. — Мне жаль, что ты моя сестра. Жаль, что все наши друзья умерли зря, боролись за светлое будущее, чтобы потом такие, как ты, ложились под слизеринских уёбков, которые были в первых рядах. — Хватит! — Артур Уизли появляется в дверном проёме. — Ты уже переходишь все грани дозволенного. Джинни подрывается со своего места и выбегает на улицу. Лёгкие рвёт от судорожных вздохов, она прижимает руку к груди и бежит вперёд, толком не понимая, что делает. Высокая трава скрывает её от посторонних глаз, и девушка впервые за долгое время даёт волю чувствам. Воет в голос, падая на колени. Стена, что она возводила внутри себя, рушится, вскрывая огромный гнойник боли, раздражения, обиды и отвращения. Солёные дорожки жгут кожу, срываясь вниз, смешиваясь с землёй. Пальцы зарываются в чёрную кашу, она скребёт ими, ломая ногти. Физическая боль — ничто, когда душу жжет чёртовым адским огнём. Оставляя за собой пепел несбывшихся надежд и глупых ожиданий. Голос срывается на хрип, и она склоняется ниже, ссутулившись, словно под грузом неодобрения, который её семья взвалила на хрупкие плечи. Когда на смену буре невысказанных эмоций приходит опустошение, она поднимается на ноги и трансгрессирует. *** Гнев пронзает тело, лишая последних остатков терпения, когда Джин появляется на пороге поместья растрёпанная и вывалянная в земле. Увидев её, Забини клянется, что больше никогда не позволит её обидеть, судорожные девичьи всхлипы звучат надрывно и жалко, поднимая внутри волну неконтролируемой ненависти. Спасательные объятия, в которые он заключает Джинни, пробирают до костей и сквозят одним отчаянием на двоих. Она потеряла семью, выбрав его, а он поставил её перед выбором, боясь потерять. — Я больше никогда не вернусь туда, — она плачет, цепляясь грязными руками за кипельно-белую рубашку Блейза. — Я думала! — Джинни задыхается, срываясь на крик. — Я думала, что они примут меня, — судорожные вздохи рвут глотку. — Они меня не ждали, Блейз. Вычеркнули, просто потому что я выбрала любовь, а не их одобрение. Забини молчит, прижимая её к себе, ощущая, насколько она оказалась хрупкой. Его всегда поражал характер Джинни. Сильная, смелая, не боящаяся дать отпор, сейчас стоит в полной чёртовой беспомощности, и он был тому виной, не думая, что всё обернётся так. — Ты не виновата, — пара слов, которые с трудом срываются с губ; он хочет ее утешить, — рано или поздно они смирятся. Блейз мягко проводит рукой по её волосам, находится рядом до тех пор, пока Джинни не становится легче, врёт о том, что всё будет хорошо, вот только ей ли одной? *** Жизнь действительно странная штука. Ты думаешь, что такого никогда не произойдёт, а затем трансгрессируешь в поле недалеко от дома семейства Уизли. Поморщившись, Блейз хватает Джинни за локоть, помогая удержаться на ногах. Он переводит взгляд на странноватое сооружение с разномастными окнами, словно налепленными друг на друга. — Не бог весть что, но это мой дом, — она подаёт голос и пожимает плечами, поворачиваясь к Забини. — После твоего итальянского поместья равносильно, что попасть в сарай, да? Блейз недовольно закатывает глаза, поворачивается к Уизли. — Знаешь, Джин, слышала бы твоя мама, как ты говоришь о вашем семейном гнёздышке, надавала бы тебе полотенцем по заднице, как в детстве, — он поднимает голову вверх, подставляя лицо под крупные снежинки, медленно падающие с неба. На улице настолько тихо, что хочется зажать уши ладонями и резко отнять, чтобы определить, не оглох ли он. Потерев ладони друг о друга, Блейз привлекает Джинни к себе за талию и накрывает её прохладные губы своими. Пальцы скользят по кашемировой ткани пальто, сминая. Девушка горячо выдыхает и льнёт ближе, забираясь пальцами под воротник. — Ледяные, — выдыхает Блейз и улыбается, напирая сильней, углубляя поцелуй. Снег продолжает сыпать, хлопьями оседая вокруг, Джинни хихикает и толкает Забини в сугроб, разрывая поцелуй, ожидая, как Блейз будет ворчать и говорить, что она снова ведёт себя глупо, однако он хватает её за руку и тянет на себя, устраивая сверху. — Думаешь, они меня смогут принять? — сомневается он. — Я не общалась с ними с прошлого рождества, — голос Джинни звучит отстранённо. — Это было невыносимо, но … — она замолкает, обдумывая, что сказать дальше. — В общем, даже если не примут, это ничего не решает. Рано или поздно до них дойдёт, что я сама могу выбирать с кем быть. Забини молча кивает, наблюдая, как снежная сахарная пудра покрывает рыжие волосы его Джинни Уизли. *** Хлопок трансгрессии, раздавшийся в поле неподалёку от «Норы», и сработавшие охранные чары оповещают, что гости, которых Молли так сильно ждёт, наконец-то прибыли. Это был очень долгий путь, который пришлось пройти их семье от осуждения к смирению и принятию. Любовь, какой бы она не была: нежной или страстной, всепоглощающей или поверхностной, вечной или скоротечной — достойна любого, кто способен на это прекрасное чувство. Выглянув в окно, она увидела пару, лежавшую на снегу. И то, как юноша смотрит на её дочь, трогало до глубины души. Это был взгляд, полный отчаянной любви, которая готова была выдержать все. Грустно улыбнувшись, Молли переводит взгляд на своих детей, находящихся внутри, и тяжело вздыхает. Любовь Лили спасла Гарри; любовь Нарциссы — Драко. А любовь Молли сгладит все углы, удерживая мир в большом семействе Уизли. И когда дверь открывается, женщина раскрывает объятия, позволяя дочери снова вернуться в дом детства. Блейз мнётся на пороге, не зная, что ему делать дальше, Джинни оборачивается, ускользая из цепких рук матери. Она подходит к нему вплотную, распахивая полы его чёрного пальто, поднимает удивленный взгляд, когда понимает, что на Забини надет тот чёртов свитер с буквой «Б». Её губы трогает лёгкая улыбка, и она осторожно прикасается пальцами к его щеке. — Ты у меня на уме, — взволнованно говорит она. — А у меня — ты, — вторит он.