Я здесь.

- Да остановись же ты! Хватка на запястье стала крепче, намекая, что попавшего в этот захват не собираются отпускать в ближайшее время. Радужки глаз, окрашенные алым цветом закатного солнца, обводили фигуру перед собой в немой просьбе, упрашивая всем своим видом остановиться. И как же, чёрт возьми, трудно было отказать этим прекрасным глазам. Плечи Адепта были напряжены. А ладони грубо сжаты в кулаки, слегка дрожа то ли от злости, то ли от испуга. Он стоял спиной к самураю, напрочь отказываясь повернуться лицом, словно не желая открыть ему эмоции, которые легко могли быть прочитаны лишь одним его взором. Глаза Сяо, в темноте такие ржавые, на свету вовсе сияли солнечным блеском Кор ляписа, впитывая перед собой море разных чувств и эмоций. Кадзуха провёл достаточно времени вместе с Адептом, чтобы обучиться читать его, словно открытую книгу, как бы сам охотник на демонов не старался. Веками построенная плотина, укреплённая тяжестями кармы и потерями своих близких соратников, могла пошатнуться от одного дуновения ветра, приносящего с собой кленовые листья. Сяо, некогда уверенный в своей выдержке, начинал сомневаться, как только на горизонте появлялся Каэдэхара. Словно охваченной самой чистой энергией артерий земли, он приносил с собой такую лёгкость и удовлетворённость, от которой хотелось раскинуть руки в стороны и прокричать свою любовь к миру. - Оставь меня в покое, смертный, - Адепт резко развернулся к тому всем телом, отбрасывая ладонь Кадзухи прочь, однако, вовсе не поднимая на него своих глаз, - я говорил, что моя карма опасна для вас, людей! Ты врал мне всё то время, находясь рядом, что тебя это не достаёт, н-но взгляни на себя сейчас! – Его голос подвёл его, дрогнув на полуслове, а руки невольно потянулись к груди, сжав ткань, пытаясь заземлить себя и успокоить. Дыхание спёрло, а ладони вовсе вспотели, хотя окружавших их вихрь ветра отдавал прохладой. Зрение помутнело, и не ясно, было ли это из-за тени нависающих над ними облаков, или из-за образовывающейся влаги на уголках глаз, обещающей вырваться в любую минуту. Кадзуха выглядел не так, как в первый день их встречи. Его кожа была бледнее, а синяки под глазами выражены сильнее, чем ранее. Он будто похудел, и каждое движение, видно, доставляло дискомфорт. Алатус соврал бы, если бы сказал, что ничего не чувствовал к ронину-самураю, что однажды заговорил с ним в постоялом двору Ваншу. _____________________ Тогда был солнечный, слегка душный день. Многие постояльцы забивали номера в гостинице на недели вперёд, желая отдохнуть в сердце великого региона Ли Юэ от всех забот. Да и духота всегда предзнаменовала начало дождей, и любой опытный путешественник или обычный турист не согласился бы отдыхать под покровом ливневых туч. Тогда Сяо посетил уже постоянный гость – Эфир, путешественник из далёких земель вместе со своей верной спутницей Паймон. Однако в тот день он пришёл не один, а с новым лицом – Каэдэхарой Кадзухой – так ему представился этот юноша. Кожа парня была слегка загорелая, покрасневшая в щеках от поцелуя солнечных лучей, а локоны волос на голове были белоснежными, словно, вовсе светились при направленном на них свете. Одна лишь алая прядь выделялась среди сугробов снега, словно лужа крови – тогда Сяо представлял это в жестокой форме, ведь как душа, изношенная бескрайними битвами, он не видел ничего романтичного во внешнем виде этого мальчика. По крайней мере, пока не узнал его получше. С того рокового дня Эфир частенько приходил к адепту вместе с их новым знакомым (Якша пока не мог назвать его своим другом), и их компания поначалу, хоть и мешала ему заниматься своими «важными делами», по типу: осмотра территории, проверки Коршуна на лишние засечки и их последующее исправление, то позже Адепт к этому привык, решая просто игнорировать их странные шуточки и приколы, которые он, конечно, не понимал. В один вечер Кадзуха пришёл к Великому Якше абсолютно один, неся за собой грустную и слегка тяжелую ауру. Тогда они не обменивались словами, лишь уселись на верхушку дерева Ваншу, в нескольких метров друг от друга, обводя взглядом бескрайние земли Властелина Камня молча, в уютном спокойствии. С того момента их отношения пошатнулись, двинувшись с мёртвой точки вперёд. Два абсолютно одиноких существа, окружённые своими травмами, находили утешение в глазах и руках друг друга. Они развивались медленно, постепенно, прикасаясь сначала пальцами. И если могли обжечься, то не отталкивались, а лишь притягивались с бОльшей силой, обвивая руки вокруг тел, словно сливаясь воедино. Сяо боялся. Чувства, охватывающие его с момента их знакомства, росли с каждым проведенным моментов вместе, и ему казалось, что он горит изнутри. Что его сердце плавится и жар идёт к животу, к ладоням, и к щекам. Могут ли болеть Якша? Архонты, как же часто задавал себе этот вопрос Адептус Сяо, пытаясь разобраться, в чём проявления этих странных симптомов. Неужели этот самурай принёс с Инадзумы неизвестную, древнюю болезнь, что передалась ему из-за их близости? Не то, чтобы ему хотелось скидывать на парня все свои проблемы, якобы, тот их зачинщик. Но, тем не менее, он был уверен, что Кадзуха как минимум имеет к этому своё отношение. Такие встречи случались не редко, но и не так часто, ведь как путешественник, Каэдэхара не мог останавливаться на одном месте. А кем был для него Сяо, чтобы связывать его и оставлять жить под своим крылом? Правильно, никем. Очередным знакомым, коих будет ещё сотни на пути ронина-самурая. _____________________ - Сяо, послушай, я не хотел врать… я и не врал вовсе! – Кадзуха взмахнул руками, показывая своё возмущение. Брови его сошлись на переносице, составляя узорчатую складку, а мышцы на ногах напряглись, дабы удержать себя на месте. Они оба имели глаз бога Анемо, поэтому находясь в скандале, поднялся ветер, пытаясь отогнать их друг от друга. – Твоя карма не сделала ничего плохого для меня сейчас, мы с-смотрели с Эфиром, мы удостоверились в этом… - Его взгляд ослаб, выражая печаль и мольбу, - прошу, выслушай меня, мы ведь друзья. Сяо, ох, Архонты… - руки Кадзухи опустились по бокам, - я понимаю, что ты волнуешься- - Я не волнуюсь! – Словно по призыву, воздух вокруг него стал гуще, а ветер – сильнее, устраивая маленький ураган. – Я зол, я рассержен, потому что понимаю! – Его голос сорвался на хрип, когда первые капли слёз вырвались из глаз, угрожая рассыпаться на щёках Якши, - потому что понимаю что моя карма! М-моя карма всё так же опасна для людей, Кадзуха! – Он отошёл на пару шагов назад, хватаясь ладонью за лицо словно в агонии, - Я-я на-надеялся… надеялся, что спустя века… что, возможно, благодаря Эфиру, Архонты, благодаря Глазу бога… я смогу наконец завести друга... – голос Сяо вовсе сорвался на плач, а он сам опустился на колени, чувствуя, как предательски подводит его собственное тело. – Когда Эфир привёл тебя.. мне казалось, что я наконец… я-я… Смотреть на страдания Адепта было больно. Каэдэхара жалобно всхлипнул, ощущая повсюду, от ветра, от звуков и от самого Сяо, как мир рыдает и скорбит о проблеме Якши, и его руки невольно потянулись вперёд, к нему, надеясь стать опорой и поддержкой, о которой так молило существо перед ним. Обхватив одной рукой щеку мужчины, Кадзуха медленно сел перед ним, ещё слыша жалобное рыдание и ощущая стыд, который сейчас переживал Сяо. - Прошу же, Сяо… выслушай меня сейчас… - второй рукой самурай прикоснулся к запястью Адепта, убирая его ладонь от лица, дабы удостоверится, что тот его послушает, - Ты не дал мне договорить! Да, твоя карма коснулась меня, не смотря на то, что я имею глаз Бога. Но мы с Эфиром… - он встряхнул чёлку с лица Якши, натянув слабую улыбку, - но мы с Эфиром нашли способом избежать большего влияния! От услышанных слов Великий Якша лишь скривился, медленно качая головой, не желая принять сказанное. – Быть такого не может… веками, я веками был окутан этой тьмой! Как Эфир смог найти решение? Почему только он смог сделать это?! – Крик вырвался из его горла совсем не по собственной мысли, однако Кадзуху это вовсе не спугнуло. – Отпусти меня. Кадзуха! – Он дёрнулся в сторону, но в итоге ронин схватил его за талию, притянув к себе плотнее. - Благодаря Эфиру, благодаря остальным Адептам, мы месяцами искали способ! Эфир даже попросил алхимика из Мондштада помочь нам… – Кадзуха положил свою ладонь на затылок Сяо, заставляя его уткнуться в свою шею, не давая двинуться с места. – И мы нашли. Архонты, Алатус, мы нашли этот способ! На мне стоит печать, теперь, да, повлиявшая на меня карма останется в моём теле до конца жизни, но теперь! – Он оторвался от него, хватаясь за щеки парня, смотря в глаза и не сводя свой взор куда-либо ещё. – Теперь, взгляни же на меня. Мы так близко… - ронин погладил Сяо по плечу, опуская руки ниже, касаясь пальцев его рук, – …и я не обжигаюсь, Алатус. Я здесь, с тобой. Живой. Жалобный скулеж невольно вырвался из глотки Адепта, и тот вовсе разрыдался, роняя лоб на плечо самурая. Поверить в то, что нашёлся способ отгородить людей от его кармы было трудно – конечно трудно, ведь прошло слишком много столетий, чтобы сосчитать, скольких он проклял своей причудой и как долго сам он страдал от неё. Однако теперь, благодаря Эфиру, о, этому чудесному мальчику, нашёлся путь. И если он не сделает хуже другим, тогда возможно, однажды, найдётся и лекарство для него самого. - Но сейчас ты такой… - Сяо коснулся рук Кадзухи, обводя его запястья, что стали тоньше, - ты такой хрупкий… - Не думай об этом. – Юноша покачал головой, позволяя себе улыбнуться чуточку шире. – Как я и сказал… твоя карма повлияла на меня, но, совсем немного. Через пару месяцев всё будет хорошо… а пока… А пока, нежась в лучах закатного солнца, единственный оставшийся в живых Якша позволял себе ощутить ту любовь и ласку, которую, возможно, он никогда вовсе и не ощущал за долгие годы своей жизни. В руках, таких нежных и таких родных, он чувствовал, как расцветает его душа, а надежда кричит в затворках его головного мозга, пища радостное «наконец-то!» от осознания, что, совсем скоро та боль, нисходящая с его жизненного пути, смениться мирными днями, проведёнными в кругу близких ему существ.