Милый, веселый и всегда доброжелательный

Когда Имаи рассказал обо всем Аччану, первым, что тот ответил, было короткое: – Понятно. Обдумав услышанное в течение пары минут, он все-таки уточнил: – Считаешь, будут серьезные проблемы? – Угу. Тяжело вздохнув, Аччан покачал головой. – Юте это не понравится. Очень не понравится. Вот этого-то Имаи и опасался больше всего. – Пригляди за ним, – попросил он. – Он только тебя слушается. – Когда Юта расстраивается из-за сорванных планов, он не слушается никого… Я постараюсь. Надеюсь, это все не затянется надолго. Имаи тоже надеялся, что это не затянется надолго, но был при этом реалистом: за хранение наркотиков его могли и посадить, и потребовать от лейбла, чтобы тот разорвал с ним контракт, и… Много чего, короче говоря, могло произойти из-за его любопытства и неосторожности. Но, если честно, из всех самых мрачных перспектив больше всего Имаи боялся, что Юта разозлится. Потому что злой Юта… Имаи видел это один раз, хоть и краем глаза, и до сих пор мечтал забыть увиденное. Аччан однажды во время попойки сказал с усмешкой кому-то из приятелей группы: «Юта – страшный человек, даже я его боюсь». Имаи помнил, как тогда рассмеялись присутствующие, посчитав это шуткой. Не смеялись только свои. Те, кто знали, что нет тут ничего смешного. Те, кто понимали, что шуткой во фразе Аччана было одно – то, что он назвал Юту человеком. Все считали, что Юта – младший брат Толла, даже сам Толл так считал до какого-то времени. Милый, веселый и всегда доброжелательный паренек на самом деле обладал взрывным темпераментом, и если самообладание по какой-то причине покидало его… – Ты думал, я по своей воле решил бросить работу на заводе, уехать в Токио и присоединиться к очередной кучке раскрашенных идиотов? – сказал как-то Толл в подпитии. – Юта был так расстроен из-за того, что он договорился о выступлениях для группы, а все срывается, потому что у него больше нет ударника… Я же пытался сопротивляться и возражать, но когда у него лопнуло терпение и начал открываться рот… я решил, что черт с ним, жизнь мне дороже, чем пара лет дурацких занятий. Что примечательно, до сих пор ни разу не пожалел. И не только потому, что выжил… Тогда Имаи не очень-то понял, о чем это Толл говорит. Чего это он так испугался собственного брата. А потом увидел сам. Это было где-то через год после дебюта. Юте очень нравилась одна девушка из только образовавшегося фан-клуба, он девушке тоже нравился, и что-то такое у них там вроде намечалось серьезное... Но однажды с девушкой случилось несчастье, и она попала в больницу в очень тяжелом состоянии. На Юту в те дни смотреть было страшно. А потом во всех новостях грохнуло: тело виновника произошедшего нашли в камере предварительного заключения, и выглядел он так, будто подвергся нападению какого-то дикого зверя. Имаи тогда смотрел на размытые в целях цензуры фотографии, и его мутило от ужаса. Все вокруг были в шоке, только Юта невозмутимо заметил, что ублюдок получил по заслугам. Тогда-то Толл и рассказал им троим по секрету, что Юта – не его брат. Вернее, брат, но не по крови. Их мать нашла младенца в лесу, когда сам Толл был еще малышом. Почему ребенка не сдали в систему усыновления, почему решили оставить в семье и записать как собственного, он не знал, но помнил, что когда крошечный Юта лежал в колыбельке и время от времени бессмысленно, как все младенцы, улыбался, у него был полный рот острых как иглы зубов. Подрастая, Юта время от времени менял свой облик на истинный – по рассеянности, из озорства или разозлившись, и только окрик матери мог привести его в чувство. Когда мама развелась с отцом и уехала, было очень тяжело – пять лет с Ютой никто не мог справиться. Даже объяснения отца, что если кто-то увидит Юту в таком виде, не поздоровится и ему, и всей семье, не производили особого впечатления. Тот был уверен в своей неуязвимости, да и семью обещал защитить, если что. Понимание того, что один против всего мира он никогда не выстоит, приходило к нему с трудом. Матери даже пришлось вернуться и снова выйти замуж за отца, чтобы хоть немного привести Юту в чувство. Зато, став взрослым, он наконец-то осознал уникальность и опасность своей истинной сущности. И теперь показывался только в самых исключительных случаях. В основном, когда что-то мешало его планам на приличную человеческую жизнь… Да, после ареста Имаи Юта был чрезвычайно зол и расстроен. – Что теперь будет? – спрашивал он постоянно у каждого, кто попадался на глаза. – Что сделают с Имаи-куном? Что будет с группой? Прогнозы были самые неутешительные, и Юта все больше мрачнел с каждым днем. Никто не знал, как ему удалось ускользнуть из-под домашнего ареста в ночь перед судом, но приговор удивил многих своей мягкостью и тем, что не принес группе в целом почти никаких негативных последствий… – Кажется, Юта все уладил, – лаконично ответил на незаданный вопрос Аччан, когда им с Имаи было позволено увидеться. – Он никого не… – Нет, – Аччан поспешно покачал головой. – Но говорят, что главный судья на заседании выглядел бледным и нервным. Имаи вздохнул. Хорошо, конечно, что все обошлось малой кровью. Больше всего он боялся, что Юта придет высказать свое недовольство непосредственно к нему… Но тот был милым, веселым и всегда доброжелательным пареньком. Он просто взял с Имаи обещание больше никогда не употреблять и даже не думать в эту сторону. Имаи обещал, и правда – больше ни разу в жизни у него даже мысли не возникало поэкспериментировать с запрещенными веществами. Потому что он знал, что если нарушит данное слово, Юта придет за ним. И то, что он до сих пор понятия не имел, что Юта такое, только усиливало его мотивацию.