Шалости

      Запретный плод сладок. Мина давно поняла это для себя, потому что есть для неё что-то такое в том, чтобы ходить по краю, нарушая и обходя правила. Ничего серьезного или криминального, конечно, Мина – не собирается рисковать своей будущей карьерой.       Но небольшая шалость ведь никому не повредит. И, конечно, Айзава-сенсей был довольно строг, когда говорил о комендантском часе и о том, что все они должны быть в своих комнатах, но Мина сомневалась, что даже он верил в то, что его запрет действительно заставит их послушаться.       Они были на третьем курсе, в конце концов! Молодые, полные сил здоровые ребята, которые достаточно регулярно занимаются физическими нагрузками вместе, чтобы иметь возможность хорошо разглядеть тела друг друга. В ту самую пору, когда так и тянет исследовать новое, неизведанное и… запретное.       Не то чтобы ей нужно было особо стараться "разглядеть" Эйджиро: у Киришимы была очаровательная склонность ходить без рубашки чаще, чем в ней, и порой это сильно действовало на душевное спокойствие Мины. И не только на душевное спокойствие, если уж быть совсем честно…       Именно поэтому она сейчас осторожно пробирается по темным коридорам ЮЭЙ, стараясь производить как можно меньше шума, чтобы ненароком не разбудить никого из одноклассников. Успешно достигнув знакомой двери четвертого этажа, она ненадолго замирает, чтобы использовать стащенный какое-то время назад ключ, а потом также тихо проскальзывает в нужную комнату.       Дверь закрывается за ней с тихим хлопком, и Мина едва сдерживается, чтобы не взвизгнуть от веселого возбуждения. Мурашки бегут по её розовой коже – она даже еще ничего не сделала, но уже чувствует себя неоправданно радостной и довольной, но, чтобы ничего не испортить, заставляет себя оставаться на месте, какое-то время просто прислонившись к гладкой поверхности и оглядываясь вокруг.       В комнате должно быть почти ничего не видно: плотные шторы задернуты, блокируя любой свет, который мог бы проникнуть снаружи, но её глаза устроены иначе, чем у большинства людей и она прекрасно может видеть в темноте, хотя и предпочитает не слишком распространяться об этой своей особенности.       Всё вокруг буквально кричит о "мужественности" в самом стереотипном понимании этого слова: все стены увешаны плакатами на тему боевых искусств, над столом висит расписание тренировок, есть даже настенные часы с двумя мультяшными руками, демонстрирующими мускулы, на полу тут и там лежат гири и гантели, почетное место занимает боксерская груша, и даже занавески – и те с изображением огненных всполохов.       Мина улыбается про себя: она хорошо знает о вещах, которые сложно или невозможно заметить поверхностным взглядом. Эйджиро, возможно, и повторяет слово "мужественный" чаще, чем это должно быть позволено законом, но Мина слишком хорошо с ним знакома, чтобы не понимать, что для Киришимы это является способом обозначить вещи, которые он считает правильными и настоящими, никогда не переходя при этом в агрессивное навязывание собственных идеалов.       Эйджиро считает мужественным проявление эмоций, например.       Эйджиро считает мужественным доброту, порядочность, верность и честность.       Эйджиро считает мужественным, когда человек может отложить в сторону свою гордость ради важных и значимых людей в его жизни и много других замечательных вещей…       Этот самый упомянутый Эйджиро, к слову, сейчас еще спит в своей кровати. Мина едва сдерживается, чтобы не захихикать, и, недолго думая, стягивает с себя футболку. Прохладный ночной воздух приятно холодит кожу, по спине пробегают мурашки, а её соски слегка твердеют, вызывая будоражащую дрожь во всем теле.       Футболка падает на пол, а Мина подбирается ближе, замирая на секунду, чтобы полюбоваться своим спящим парнем. Его волосы, обычно уложенные в форме острых шипов, теперь лежат прямо, рассыпавшись по подушке, делая лицо Эйджиро мягче и спокойнее. Умиротворенное спящее лицо выглядит немного непривычно обеспокоенным из-за слегка нахмуренных бровей, его глаза быстро двигаются под веками, указывая, что Эйджи скорее всего видит сейчас какие-то сны, и Мина в душе радуется, что она одна из немногих, кто может застать Киришиму таким непривычно тихим, беззащитным и почти уязвимым.       Затем взгляд девушки скользит ниже его лица, и её мысли принимают уже совсем иной оборот. Потому что, разумеется-разумеется. Киришима спит без футболки. Она бы не удивилась, если бы он спал вообще без одежды и даже слегка разочарована, что это не так, но здесь нет ничего, что она не могла бы исправить.       Мина начинает с того, что ставит одно колено на кровать, а ладошку кладет на ключицу своего парня, а потом медленно-медленно скользит рукою вниз. Дыхание Эйджиро ровное, размеренное, и девушка чувствует, как поднимается и опускает грудь под её рукой, и это на секунду вдруг наполняет её такой невообразимой нежностью и любовью, что она не выдерживает, порывисто сдвигается, чтобы приблизить своё лицо к лицу Эйджи и оставляет быстрый легкий поцелуй на его губах.       Ей кажется, что дыхание Киришимы слегка сбивается, а его тело становится чуть напряженнее. Она оставляет еще один небольшой успокаивающий поцелуй на его челюсти, потом один на шее, спускаясь с каждым разом всё ниже и ниже, а сама тем временем аккуратно взбирается на кровать с ногами. Тонкие пальчики скользят по загорелому торсу, ласкают и поглаживают рельефные линии пресса.       Ей приходиться повозиться, чтобы раздеть его полностью, но Мина не может чувствовать нечто вроде ликования, когда замечает небольшое влажное пятно от прекама на темно-синей ткани его трусов. Сбивчивое, тяжелое дыхание тоже красноречиво говорят о том, что её прикосновения не оставили его равнодушными, хотя, разумеется, не настолько явно, как его твердый, полностью стоящий член, который буквально выскакивает из нижнего белья, когда ей, наконец-то, удается стянуть его с ног Эйджиро.       Мина облизывает губы, пытаясь представить, что должен будет почувствовать Эйджи, когда проснется и поймет, что происходит. Девушка аккуратно устраивается между мускулистых ног, слегка опираясь на бедра Эйджиро, и опускает голову ниже, чувствуя как её ноздри заполняет очень даже мужественный запах Киришимы. Немного резкий, мускусный, тяжелый, принадлежи он кому-то другому, она бы, вероятно, скривилась от отвращения, но когда он исходит от Эйджи, это лишь усиливает её возбуждение.       Мина почти стыдно, когда она понимает, что становится влажной от всей непристойности своего положения и от того, что она собирается сделать. Почти – но недостаточно, чтобы останавливаться. Она склоняет голову и осторожно лижет головку, чувствуя солоновато-горький вкус на языке, одновременно обхватывая ладонями основание члена. Дыхание Эйджиро над ней становится более учащенным, тяжелым, а его тело начинает метаться на кровати: он даже неосознанно поднимает бедра, будто пытаясь плотнее прижаться к её губам.       Мина находит это восхитительным. Ей хочется слегка подразнить, поэтому она слегка дует на головку, заставляя Эйджиро бормотать что-то невнятное, а прежде чем наконец-то сжалиться и позволить своим губам мягко обхватить его. Позволяя слюне свободно стекать мимо своих губ, Мина слегка двигает языком, тщательно стараясь не задеть Эйджиро зубами, а затем наконец-то начинает по-настоящему посасывать и двигать головой, усиливая ощущения.       Тянущее сладкое чувство внизу её живота к тому моменту становиться невыносимым, и она скользит одной рукой по своему плоскому животу, чтобы проскользнуть под нижнее белье и коснуться себя так, как ей нравится. Нежные подушечки пальцев намеренно не касаются горошины клитора, вместо этого скользя и поглаживая мокрые складки, то проникая внутрь, то потирая губы друг от друга.       Собственное дыхание быстро становится шатким, и Мина невольно стонет вокруг члена, который всё еще заполняет её рот, понимая, что вибрации её горла, должно быть только усиливают ощущения для Эйджиро, который теперь практически стонет и задыхается. Теперь она старательно двигается, пытаясь совместить движения пальцев и головы.       Она уже чувствует приближение собственного оргазма, когда сдвигает пальцы так, чтобы усилить давление на собственном сладком местечке, и теперь делает всё возможное, чтобы заставить почувствовать это и Эйджиро – плотнее сжимает щеки, старательно сосет, издавая громкие гортанные звуки и почти упирается горлом в толстую головку, стараясь не морщиться от жестких темных волосков почти у самого носа: так что нет ничего удивительного в том, что в конце концов Эйджиро резко дергает бедрами, едва не заставляя её задохнуться, застывает на секунду, а потом изливает ей в горло.       Мина даже успевает проглотить немного его семени, прежде чем отстраниться. Её зрение кажется затуманенным, тело горит, а пальцы изо всех сил потирают тот чувственный участок, в то время как сама она двигает бедрами, стремясь усилить ощущения – еще несколько движений – и она запрокидывает голову, чувствуя, как тело словно парализует от накрывающих её волн удовольствия.       Только чудом ей удается удержать руками крик, который так и рвется из её горла, и пару секунд она просто сидит так, отдаваясь послесвечению, прежде чем наконец-то может заставить себя вернуться к реальности и посмотреть на Эйджи, который каким-то чудом так и не проснулся от её манипуляций: почти бескостный, лежащий на кровати, раскинув конечности, с покрасневшими щеками и тяжело дышащий – он заставляет её почти чувствовать некую странную гордость за то, что Мина смогла довести его до такого состояния.       Она всё улыбается, радуясь своей выходке, а потом замирает, когда Киришима вдруг начинает бормотать что-то, однако её радость улетучивается, когда понимает, что именно он говорит. – Не надо… не трогай, – бормочет Эйджиро. – Убери руки…       Мина смотрит на него с недоумением, внезапно начиная чувствовать вину. Неужели она перегнула палку?       Конечно, ему было приятно, она знает это, но теперь на глазах у её парня почти что слезы, и ей вдруг становится стыдно. Мина собиралась обрадовать его, а не пугать или нервировать!       Ей и в голову не могло прийти, что он может реагировать так! – У меня есть девушка… – расстроено бормочет тем временем Киришима во сне. – …не трогай…       Мина замирает, теперь чувствуя слезы уже на своих глазах. – Эйджи… милый, – громко шепчет она, ласково проводя по его волосам, прежде чем начать уже по-настоящему будить его. – Дурачок ты мой. Это я.       Киришима при звуках её голоса сначала напрягается, а потом как будто сразу успокаивается. Он бормочет еще что-то невнятное, прежде чем наконец-то открыть глаза. Всё еще сонный, он смотрит на Мину, растерянный и сбитый с толку. – Мина? Что ты… я думал, мне сон снился… – бормочет он, но по мере того, как его глаза становятся ясными, Мина видит, что до него постепенно доходит, что случилось на самом деле, пока Эйджиро не издает потрясенный смешок. – Так это было на самом деле, – улыбается он, усаживаясь на кровати, неловко прикрываясь. – Я… это… – она прикусывает губы, чувствуя как ярко-красные глаза изо всех сил стараются избегать взгляда на её обнаженную грудь, но явно проигрывают эту битву, и он снова тихо смеется. – Ты страшный человек, Мина…       Она хитро улыбается, когда на коленях придвигается ближе, берет его за руку и устраивает ладонь Киришимы на одном из полушарий собственной груди. Эйджи не задумываясь обхватывает другой рукой второе, теперь уже совершенно бесстыдно разглядывая её с завороженным выражением лица. Мина слегка хихикает, когда его пальцы нежно сжимаются, но смех быстро перетекает в стон, когда пальцы погружаются глубже в мягкую плоть.       До утра еще полно времени, думает она, когда губы Эйджиро смыкаются вокруг её соска, возвращая то самое тянущее сладкое чувство внизу живота: вполне достаточно для еще одной шалости или даже двух…