Сила власти

      Папайрус принципиально запрещает себе мечтать — будто такое не свойственно непоколебимым гвардейцам Короля, будто Папайрус слишком хорош для пустых несбыточных мечтаний, чтобы иногда грустно вздыхать, мечтательно поглядывая на камни в Водопадах. Поэтому свои мысли он формулирует иначе: Папс желает. Ставит цель, и добивается желаемого. И власть во всем кажется ему необходимой. Ему нужно контролировать, управлять; нужно, чтобы ему подчинялись. Папайрус знает, что он превосходный лидер, и что под таким предлогом страх доверия прятать лучше всего. От всех. От всех, кроме брата.       Папс мечтает завладеть им, научиться чувствовать и дышать им так, чтобы их мысли были синхронны. Это сводит его с ума. Он мог бы приказать ему что угодно, бесконечно проверять на прочность, издеваться и наслаждаться этим, манипулировать всю жизнь и давать команды категоричным тоном, будто хладнокровный диктатор — он прикажет и ты виноватый: не стой, не спи, умри за меня; и Санс бы все выполнил в ту же секунду, в то же мгновение. Пугающая преданность и покорность, доверие, от которого замирает сердце, — от страха, от наслаждения, — единственное, за чем Папайрус бы наблюдал. Но он лишь просит поступать осторожнее и сводит брови напряженно и хмуро, злясь на свою мягкотелость, на этот невыносимый внимательно-виноватый взгляд, пред которым хочется восстать из пепла, быть сильнее и властней, но он не имеет ни малейшего шанса перед братом и его покорностью, будто внутри автоматически срабатывают тормоза, и он распахивает глаза с ужасом. Вдруг, думает Папс, брату это однажды навредит. Вдруг он не подумает трижды, поддастся желанию и экстазу своего могущества. Санс никогда не остановит его, никогда не пойдет против. Ответственность отрезвляет и злит одновременно. Потому что Санс заставляет его чувствовать это. Санс заставляет управлять им, заставляет быть ведомым; заставляет доверять. Папайрус мечтает владеть братом и ненавидит это. Потому что мечты не сбываются.