***
— На самом деле я много денег трачу на собаку, — Шастун бесконечно крутит руку с конфетой перед лицом. — Батя вообще считает, что животные не стоят того, чтобы вкладывать в них душу и деньги. Поэтому ни копейки не дает мне на лечение Блинчика. Кстати о них. Вы с чем едите блины? С вареньем или с сиропом? — Шастун подносит уже потрепавшуюся конфету ко рту, как вдруг резко что-то вспоминает. — О! Мне однокурсники рассказывали, что вы часто по ресторанам ходите. Что вы обычно заказываете? Кого водите? Про вас очень интересные слушки ходят. Антон подмигнул, заставив уставшего Арсения от болтовни парня сильнее нахмуриться. Он буравил взглядом конфету в руках Антона, которая вот-вот должна рассыпаться. Сам студент как ни в чём не бывало продолжил свой увлекательный монолог, широко размахивая руками, отчего преподаватель не выдержал и вырвал несчастную конфету из пальцев парня и кинул себе в рот. А Шастун, будто и не заметив, вытащил последнюю из уже пустой коробки и задумчиво рассказывал про своё трагическое детство, связанное с морской свинкой по кличке Стусси, которая, по словам родителей, убежала в лес. Арсений закатил глаза и оперся рукой о подбородок и краем глаза глянул на настенные часы. Маленькая стрелка без пяти минут указывала на двенадцать часов ночи и это (а также бесконечный ротовой двигатель напротив) объясняло накатившую усталость. Он глянул на Шастуна, который, видимо, всё-таки заметил, что его рассказ уже как минут десять никому не интересен. Тот положил в коробку несъеденную конфету и встал с места, что-то продолжая говорить, но уже не с таким энтузиазмом. А Арсений его совершенно не слушал, погружаясь в расплывчатое состояние. Антон присел на корточки перед брюнетом, обеспокоенно заглядывая в синие глаза. — Всё в порядке? Арсений очухался, быстро моргая и пытаясь рассмотреть человека перед собой. Он встал со стула, а парень, видя, что мужчине нехорошо, подхватил его за руку и повёл в гостиную. — Антон, тебе пора. Комендантский час, тебя скоро не пустят в общежитие. — Уже не пустят. Шастун усадил преподавателя на диван и побежал на кухню, вернувшись со стаканом воды. Залпом осушив весь стакан, Арсений кивком попросил ещё. Антон в гостиную вернулся уже с полным графином. Выпив следом несколько стаканов, мужчина лёг на диван. Обеспокоенный взгляд студента метался по комнате, соображая, чем может помочь. Быстро сдавшись, парень просто сел рядом с диваном, наблюдая за самочувствием Арсения. Что-то снова начало происходить с организмом, но Попов не понимал что. Однако даже идиоту понятно, что причина странного состояния сейчас сидит перед ним и театрально строит глазки. — Что ты мне втюхал? Понимая, что его раскрыли, кудрявый мигом стер с лица выражение заботливой сиделки. Антон встал и наклонился перед Арсением, выдавливая самую из его лицемерных улыбок, которые когда-либо мог видеть преподаватель. — Скажу сразу по делу: поставьте мне четвёрку за экзамен, и мы разойдёмся. Поверьте, лучше согласиться сейчас. А вы рано или поздно распишитесь в зачётке, уж поверьте мне. Арсений опешил от угрозы милого на внешность парня и принял попытку подняться. Но Антону даже не пришлось мешать — мужчина в этот же момент грохнулся обратно — Всего одно слово, Арсений Сергеевич. Антон с каким-то особым удовольствием подчёркивал обращение. И Арсений быстро понял, что попал. Он сразу осознал, что лучше пойти навстречу и не строить из себя героя-преподавателя. Но самомнение взяло верх, и Арсений приподнялся на локтях, глядя прямо в зеленые глаза. — Ни. Ког. Да. Антон лишь хмыгнул. Догадывался. Но они оба знали, что Арсений сделал плохой выбор. Парень глотнул прямо из графина, проливая льющуюся мимо рта воду на себя. И уселся на бёдра преподавателя, стягивая его кофту вверх. Мужчине отнюдь не казалось, что с ним хотят переспать из-за оценки. Горящие глаза Антона Шастуна всем видом кричат, что его, Арсения Попова, сейчас изнасилуют. Избавившись от первого куска ткани, Антон приступил к штанам. Арсений не стал ждать и схватил руку студента, не позволяя продолжить начатое. Шастун поднял голову и столкнулся с испепеляющим взглядом голубоглазого. И ухмыльнулся, слезая с бёдер. Арсений попятился к подлокотнику, не сводя глаз с парня, который снимал с себя клетчатую рубашку вместе с мокрой футболкой. Тот достал из кармана пачку презервативов и какой-то тюбик. Антон бросил всё на пол и приблизился к мужчине, в этот раз усаживаясь уже между его ног. Попов попытался пнуть Антона, но конечности сжали крепкие руки, которые, пользуясь моментом, быстро стянули штаны, оставив мужчину в одних боксерах. Широкая ладонь парня гладит пресс, переходя на грудь и шею Арсения, выбивая из него выдох. В глазах на мгновение помутнело, а чёткое изображение потолка появилось только в момент, когда на шее почувствовались чужие зубы. Укус в тот же миг перешёл в поцелуи, которые медленно начали спускаться к ключицам. А руки шарили по телу, редко задевая бельё, почему-то оттягивая кульминационный момент. Насильник волнуется, вот тебе раз. И если бы не странная слабость по всему телу, тот бы уже валялся на полу, прикованный к батарее. А сейчас Арсений может лишь смотреть в зелёные глаза, которые пытаются найти что-то в его собственных. И, судя по реакции, находит. И Арсений понимает, что. Его накачали афродизиаком. Транквилизатор и возбудители, браво, Шастун! Попов бы засмеялся, если бы ему не хотелось плакать. Отчаяние захлестнуло его и он снова попытался вырваться. У него получилось заехать локтем в ухо студента, но тот даже не подал вида, что ему больно, лишь перехватив руку и заломав её над головой. Антон резко дёрнул Арсения за ногу, заставляя его лечь под себя. И мужчина ухнул, когда ласкающая его тело ладонь наконец начала стягивать бельё. Сил с каждой минутой становилось всё меньше, а искусственно вызванное возбуждение нарастало. Арсений почувствовал себя безвольной куклой, когда к промежности примкнули пальцы. Один из них толкнулся внутрь, вызывая неприятные ощущения из-за сухости. Парень быстро понял, что таким темпом он далеко не продвинется, поэтому попытался найти тюбик на полу. И всё это время не отводя глаз от Попова, будто тот мог сбежать. Рука нащупала какую-то бутылочку и Антон в непонятках поднял её и принялся читать этикетку: — "Лубрикант на водной основе". Это не то, что принёс парень, но явно лучше. Смазав нашедшейся смазкой пальцы, Шастун продолжил растягивать Арсения, который сейчас мог только истомлено открывать рот, пытаясь что-то сказать. А Антон и не силился понять — не за чем. Всё равно ведь не остановится. В какой-то момент парень цыкнул, будто ему надоело, и начал расстёгивать джинсы. А Арсений лишь обречённо смотрел на своего студента. И взглядом молил его остановиться. Но тот даже не обратил внимание. Именно этот момент был решающим: Антон мог бы спросить у преподавателя за оценку в последний раз. И Арсений бы согласился. Он бы сам вызвался, но парень лишил Попова способности внятно говорить. Всего этого можно было бы избежать, если бы Антон учёл этот момент. Но Шастун не знал. Не знал, что препод всё-таки прогнётся в последний момент. На пол полетела пустая упаковка от презерватива. Арсений закрыл глаза, не желая хотя бы видеть всего, что с ним произойдёт. И почувствовал, как в него медленно начал входить член. Безумно больно. Арсений был благодарен Антону за то, что тот не стал сразу рвать его задницу. Откуда-то с высоты на «стык» члена и промежности полилась холодная смазка. Парень немного подвигался, растирая лубрикант, и начал более активно толкаться в мужчину. Арсений зажмурился от боли только сейчас, стараясь до этого героически терпеть муки. Но стало плевать на гордость. Он больше не мужчина, красоваться не перед кем. Тем временем насильник как можно аккуратнее входил и выходил из обесчещенного им тела. Это был первый анальный секс Антона, и он хорошо подготовился к нему, чтобы не навредить «партнёру». Физически, разумеется. Не хотелось бы бегать по незнакомому дому, пытаясь остановить хлыщущую кровь и вызывать скорую. А там уже и до ментов недалеко. По скорченному лицу Арсения Шастун понимал, что даже афродизиак не помогает тому отвлечься от боли, поэтому не торопился разгоняться. В его планах заставить чувствовать преподавателя стыд за то, что тот получил удовольствие от сношения с мужиком. Антон-то может отмазаться, что нет разницы, кого трахать в задницу: девку или пацана. А вот на месте нижнего всё намного сложнее. Когда боль стала роднее члена в своей жопе, Арсений разжал глаза и уставился в потолок, чтобы не пересечься взглядом с Антоном. Руки парня, до этого момента удерживающие мужчину только за бедра и таз, поползли по талии. Медленно, будто нежно, они оглаживают бока и рёбра, призывая лежащее тело испытывать наслаждение. И по реакции Арсения Антон понял, что двигается в правильном направлении: его глаза оторвались от несчастного потолка, на котором была выжжена взглядом каждая неровность. Мужчина посмотрел на парня, и на его лице чётко просматривался диссонанс от собственных ощущений. А состояние металось от «пожалуйста, прекрати» до «пожалуйста, продолжай» и обратно. Добравшись медленными движениями ладоней до ключиц, студент правой рукой вернулся на талию. И опустился широкой грудью на горячее тело мужчины, продолжая медленно в него толкаться. Горячие губы Антона начали целовать шею и ключицы и Арсений ахнул. Шастун приподнялся, глянув в возбуждённые глаза преподавателя, и начал двигаться активнее. Арсений дышит через рот и еле находит силы сглотнуть накопившуюся во рту слюну. И смотрит на Антона. А тот в ответ. Они оба не испытывают друг к другу чувств, но сейчас наслаждаются близостью под действием афродизиака. Арсений себя за это ненавидит. Антону же всё равно — ебут не его. И успокоенный этими мыслями уже он почти вдалбливается в тело под собой, выбивая из него выдохи и редкие ахи. И думает, что будь Попов в состоянии шевелиться, то наверняка бы сейчас прижал Антона к себе и впился ногтями в спину. Но сейчас одна рука свисает с дивана словно тряпка, а вторая обессиленно лежит над головой. Антон чувствует приближающуюся разрядку и поудобнее укладывает мешающиеся тяжелые ноги Арсения. Он с сомнением кладет руку на член брюнета и помогает ему справиться с возбуждением, доводя до конца и себя. Арсений не отводит помутневших глаз, наблюдая за каждым движением парня. Шастун изливается в презерватив не выходя из Арсения, и доводит до оргазма мужчину. Пальцы ног сводит судорогой и Попов кончает, закатив глаза, обрызгав спермой себя и руку Антона. И сразу же вырубается. Парень вышел из Арсения и вытер сперму о его ногу. Никак не укладывая изнасилованного, Антон оставил бессознательного преподавателя в том же положении. Он "заботливо" бросил связанный презерватив у дивана и начал одеваться. Ему наверняка стоило бы избавиться от следов преступления, но Шастун с самого начала этого не планировал. И всё для того, чтобы Попов, очнувшись, смог в красках вспомнить весь ужас, который ему пришлось пережить. А в полицию обратиться не позволит мужская гордость и боязнь за репутацию. Антон оглянулся, проверяя, не забыл ли он что-то и направился к выходу. Когда он надевал куртку, его взгляд зацепился за валяющиеся ключи на тумбочке. В этот момент парень пожалел, что с собой не взял коробочку с пластилином. Однако долго горевать ему не пришлось — на стене висела ключница, открыв которую Шастун обнаружил запасные ключи. Проверив, подходят ли они к замкам, он прихватил связку с собой. Так, на всякий случай.
***
— Чтоб я сдох. И сдохнуть Попову реально хотелось. Мало того, что его недавно трахнули, так и тело напоминает об этом каждым сантиметром. И не везде болью: Засохшая сперма на животе, всё ещё скользящая смазка между ног, ощущение фантомных поцелуев на засосах. Арсений приподнялся с дивана, медленно усаживаясь, и старался не сильно тревожить разрывающееся от боли очко. И когда он поставил ноги на пол, то с отвращением заметил, что наступил в использованный презерватив. Он резко поднял ногу, и поясницу стрельнуло болью, заставив мужчину скорчить лицо. Арсений подождал, пока болезненное ощущение ослабнет, и всё-таки встал. Он вылил остатки воды из графина в стакан и осушил его двумя глотками. У дивана валялась его одежда, но надевать её не было ни желания, ни сил. Поэтому он нагой медленно поплёлся на кухню, чтобы выпить ещё. А уже там в глаза бросилась одинокая конфета в большой коробке. Фирма производителя не предусматривает запечатывающую плёнку, поэтому вскользь понять, что коробку вскрывали до встречи, было невозможно. Арсений взял конфету и начал её рассматривать. И обнаружил на донышке след от иглы. И вывод напрашивался сам: Шастун ел либо только те конфеты, которые были чисты, каким-то образом запомнив их расположение, либо… Попов прокрутил в голове вчерашние события. Вспомнил все эти хаотичные взмахи руками. И в голову торкнуло осознание: Антон не съел за вечер ни одну конфету. Всю коробку Арсений слопал в один рот. Конфеты были отравлены все. Коробка была отправлена в мусорное ведро. А Арсений уже забыл, зачем приходил на кухню, и пошёл в ванную комнату. Брюнет стоял под горячей водой и старался думать обо всём, кроме произошедшего. О проблемах в университете, о милых студентках, пытающихся его соблазнить, о бывшей жене, о дочери. Ком в горле будто становится твёрже. И не только ком. Начали подкатывать слишком знакомые ощущения. Дыхание участилось, а в груди и паху разливается вчерашнее тепло. Арсений выключил душ и вылетел из ванной, пытаясь понять, в чём дело. Вода. В воде был возбудитель. Мысленно разбив голову о косяк, Арсений укорил себя за то, что не догадался об этой очевидности. Мигом сообразив, мужчина добежал до аптечки и достал таблетки, содержащие анафродизиаки, и проглотил без воды. Никакую жидкость в рот сейчас брать не хочется. Даже в отсутствие насильника в этом доме небезопасно. Арсений стянул с кресла плед и накинул на себя. Он осел на ничем не укрытый пол и поджал губы. Ему потребуется много времени, чтобы оправиться от этого.***
— Ну что, Шастун, отвечайте на билет. Преподаватель не поднимает глаз, записывая в ведомость оценку вышедшей из аудитории студентки. Антон самодовольно откинулся на стуле и кинул зачётку на стол. — Я уже ответил. Арсений взглянул на него поверх очков, выгибая бровь. Попов будто молча высказал всё, что думает об «ответе» студента, и спокойным голосом даёт ещё один шанс: — Шастун, либо вы отвечаете, либо я ставлю вам неудовлетворительно. Выбирайте. Антон же молча и уверенно смотрит на преподавателя, а тот глядит в ответ и крутит в руке кем-то подаренную ручку. Посидев так ещё с минуту, Арсений тихо вздыхает и всё-таки берет зачётную книжку и изящным почерком выводит название дисциплины и количество часов. Ещё раз окинув взглядом ехидно улыбающегося студента, ставит оценку. Заполнив оставшиеся колонки, он отдаёт зачётку. Антон победно встает и направляется к выходу, листая книжечку. Что он ему поставил? "Хорошо"? "Отлично"? — Жду вас на пересдаче. Глаза парня полезли на лоб. Шастун несколько раз пересмотрел оценку, не веря в происходящее. Четыре буковки слова "неуд." были тщательно вырисованы перед датой сдачи экзамена. Антон еле сдержался, чтобы не смять картонку зачетки и зло выплюнул, обернувшись на преподавателя: — Вы об этом пожалеете, Арсений Сергеевич. И покинул аудиторию.***
Когда Арсений просыпается среди ночи, он чувствует, как над головой его руки что-то стягивает. Как будто его… приковали кожаными наручниками к кровати? Он распахивает глаза и видит возвышающийся в темноте силуэт. Эта фигура направилась в сторону выхода и нажала на выключатель, заставляя привыкшего к темноте Арсения зажмуриться. И представить уже не неизвестного. — Чтоб тебя собаки загрызли, Шастун. Антон улыбнулся всё ещё щурящемуся мужчине своей фирменной беспечной улыбкой, будто и не он вовсе пристегнул своего преподавателя к спинке кровати. И не ему только что пожелали смерти. — И вам доброе утро. Правда, на часах только два… — он посмотрел на наручные часы, — два двадцать. Шастун подошёл к кровати, где уже стоял рюкзак, который Арсений заметил только сейчас. Антон пошарился в открытом кармане и достал небольшую тёмную коробочку и положил на матрас. Он забрался на кровать, приближаясь к оглядывающемуся Арсению. Но даже если бы у него были развязаны руки, он бы не смог долбануть парня каким-нибудь светильником, которые обычно стоят на прикроватной тумбочке во всех фильмах. Потому что не было как светильника, так и самой тумбы. Но где-то на кровати валялся телефон, и в теории можно попробовать набрать сто двенадцать. Однако аппарата в поле зрения не было, поэтому «теория» быстро скатилась до уровня «гипотезы». Антон уже привычно усаживается на чужие бедра и выжидающе смотрит в глаза напротив. Арсений непонятливо смотрит в ответ и не выдерживает: — Что? Шастун в ответ хлопает по своим ногам и слегка наваливается на мужчину под собой. — Разве не интересно, как я всё это устроил? Арсению действительно очень хотелось узнать, как Антону удалось всё обыграть так, чтобы двойку аннулировали. Даже несмотря на гнилую систему, одних денег недостаточно, чтобы получить пересдачу как отсутствующему по уважительной причине. А Попову нехило влетело в кабинете ректора за выставленную «неудовлетворительно» вместо неявки. Однако показывать свою заинтересованность в разговоре не хотелось, поэтому он лишь гневно сказал: — Ты тяжёлый. Парень хихикнул и сел обратно, оставив ладони на животе Арсения. Мужчина нахмурился, глядя на руки, потому что тяжесть переместилась именно в них. Антон облизнул губы и всё-таки перестал упираться кистями, лишь невесомо касаясь неприкрытого одеждой участка тела под собой. — Достать справку не сложно, однако ты был в аудитории и все тебя видели, — Арсений подёргал плечами, пытаясь удобнее уложить руки. — Наверняка ты и на камерах на вахте засветился. Почему тебе поверили? — Я дружу со старостой с первого курса, — ладони Антона медленно поползли под пижамную рубашку Арсения, сам же Арсений делает вид, что не замечает этого. — Убедил его и ещё нескольких своих сходить со мной в деканат. Соврали, что все зачётки с самого начала были на вашем столе. Мне повезло попасть в группу к ответственным студентам — на экзамены всегда ходит вся группа. И «отсутствовал», — Антон с особой ироничностью выделил это слово, — только я. Поэтому мне с лёгкостью удалось запудрить голову декану, что вы некомпетентный преподаватель, который из-за какой-то личной ненависти сразу выставили мне неуд. Арсений выгнул бровь в удивлении. — Серьёзно? Это всё? Они действительно повелись на этот бред? Антон тем временем расстёгивал нижние пуговицы пижамной рубашки, внимательно наблюдая за этим процессом, будто от этого зависит его жизнь. — У меня есть парочка рычагов давления, — Антон подмигнул, на что Попов закатил глаза. — О, ну конечно, стоило догадаться. Воцарилось недолгое молчание. Антону больше нечего было говорить, Арсений же продумывал каждое своё последующее действие, прежде чем заявить: — Ты же понимаешь, что я не буду ждать, пока ты начнёшь меня трахать? Даже связанные руки не помешают мне навредить тебе. — Тогда вам стоило это сделать немного раньше, потому что больше возможности не будет. Антон взял ту самую коробочку и снял с неё крышку. Парень посмотрел куда-то поверх мужчины и словно что-то вспомнил. Он потянулся к правой руке Арсения и откатал рукав рубашки выше локтя. Пока пацан рылся в портфеле, не слезая с бедер, Попов постарался заглянуть в коробочку. — Это же не то, о чём я думаю? Голос мужчины подрагивает и это заставляет парня оторваться от поисков. Он переводит взгляд сначала на самого Арсения, а потом на предмет, куда тот смотрит. — Ну, смотря, о чём вы подумали. Шприц сложно с чем-то спутать, — Арсений смерил Антона взглядом из разряда «да что ты, заюш», — Если вы об этом, — Шастун вытащил из коробочки флакон и потряс им, — то это вкус Вам понравившихся «Родных простор». Только принимается внутривенно. Арсений с ужасом смотрит на брошенный на одеяло пузырёк, пока Антон с недовольством вытряхивает содержимое портфеля. — Чёрт, я спирт в куртке оставил. Не сильно будете возражать, если я воспользуюсь влажными салфетками? Сами понимаете, если я встану, мне в лучшем случае в челюсть пяткой прилетит. Антон ждал язвительного ответа, однако мужчина под ним напрягся и начал заметно дрожать. — Пожалуйста, не надо. Голос Арсения пропитан страхом настолько, что Шастун засомневался в своих действиях. Но всё-таки протёр салфеткой место будущего укола, взял шприц и начал наполнять его содержимым из флакончика. Арсений не унимался и начал пытаться вырваться. — Пожалуйста! Пожалуйста! — голос начал срываться на крик, заставляя парня колебаться ещё больше. Он постучал по цилиндру, выбивая шарики воздуха. — Умоляю, я не буду сопротивляться! Только не закачивай меня этим. Антон с сомнением посмотрел на преподавателя, пытаясь найти толику притворства. Однако актёрским мастерством и не пахло – мужчина действительно боялся. Шастун вздохнул и закрыл колпачок, убрав шприц в коробочку. Хотелось бы оставить его для угроз, но Попов в любой момент мог освободиться и воткнуть иглу Антону куда-нибудь в глаз. — Что ж, будет по-твоему. Посмотрим, какой ты у нас «человек слова». Парень быстро расстегнул оставшиеся пуговицы, оголив быстро вздымающуюся грудь. И медленно начал спускаться с бёдер, придерживая их на случай, если мужчина всё-таки начнёт сопротивляться. — Перевернитесь на живот. Попов начал елозить в попытках перекатиться, и парень одной рукой помогал ему это сделать. Но Арсений не был бы Арсением, если бы не попытался воспользоваться ситуацией и ударить Шастуна ногой. Однако тот был готов к этому и крепко схватил мужчину за голень. — Ещё раз дернешься — ноги переломаю. Попов замер, будто Антон мог убить его за абсолютно любое движение. Такой строгий тон Арсений слышал только от своего разъярённого отца в школьные годы. А первое за всё время обращение на «ты» подчёркивало серьёзность слов парня. Всё-таки кое-как уложив мужчину на живот, Шастун снял худи и кинул его куда-то на пол — ему жутко не нравится чувствовать на спине любую ткань во время секса. Антон поставил Арсения на колени и устроился сзади. Он положил руки на задницу и, немного погладив половинки, стянул до колен штаны вместе с трусами. Сам Попов громко выдохнул — готов. Выдержал один раз, сможет и второй. Парень сразу вылил на Арсения много смазки и начал разрабатывать промежность. Но тот был напряжён настолько, что даже один палец было сложно протолкнуть. — Ну же, расслабься, — Антон окончательно перестал придерживаться этикета, — самому же хуже будет, если я трахну тебя в таком состоянии. Арсений постарался разомлеть, но вторая рука парня, которая гладила по спине, сильно отвлекала, хотя вроде бы пыталась помочь. Но судя по легко втолкнувшемуся пальцу, он уже не был так напряжён. Когда уже два пальца слишком долго копошились в нём, Попову показалось, что Антон просто начал издеваться над ним. Он коснулся какой-то точки и Арсений от неожиданности в голос издал громкий краткий стон. — Какой голосок, — по голосу парнишки слышалось, что тот был доволен своей работой. Антон начал расстёгивать джинсы и достал презерватив, мужчина же стыдливо уткнулся в подушку, — если я постараюсь, наградишь меня новыми стонами? Не дожидаясь ответа, Шастун толкнулся в голубоглазого, заставляя того вцепиться скрученными руками в кровать. Арсений думал, что в этот раз будет не так больно, но сильно, сильно ошибся. Он поднял голову, вбирая ртом как можно больше воздуха в испытывающее стресс тело. Антон не стал ждать, пока мужчина привыкнет: вопреки заинтересованности в стонах Попова, кудрявого парня не волновало, получит ли теперь Арсений удовольствие или нет. Главное сейчас — сломать. Но Антон в этот раз никуда не уйдёт, пока лично не проследит, что преподаватель поставит правильную отметку. Разве стоит всё это того? Антон считал, что определённо да — стипендия у него очень хорошая. Пока насильник грубо сжимает чужие ягодицы, Арсений перебирает в голове все известные ему способы самоубийства. И понимает, что пора остановиться, когда всерьёз начинает выбирать между повешением или отравлением. Антону же всё равно рано или поздно надоест, чего переживать? Подумаешь, после первого изнасилования всего-то боялся покинуть пределы квартиры, потому что опасался столкнуться с Шастуном. Подумаешь, во время экзамена, когда парень сидел напротив него, коленки дрожали так, что почти бились о стол. Подумаешь, что был готов к повторному изнасилованию прямо в аудитории, когда рисовал в зачётке неудовлетворительную оценку. Подумаешь, хватался за грудь и глубоко вдыхал кислород ещё несколько минут после того, как студент ушёл, потому что не дышал всё это время. Подумаешь, что теперь он будет вздрагивать от каждого шороха в своей же квартире. Мужчина попытался уйти мыслями от происходящего: можно же представить эксперименты в сексе. И кого-нибудь другого вместо насильника. Когда начало получаться, он даже позволил голосу негромко вырываться, когда член входил в него под особенно удачным углом. Арсений прикусил губу, когда парень улёгся грудью на спину и обвил руками его талию. Плечи и так болели от неудобной позы, и не рухнул он от навалившегося тела только потому, что его держал Шастун. Антон начинает входить намного грубее, и Арсений шипит, когда на его шее сильно смыкаются зубы. И не отпускают до тех самых пор, пока последними толчками кудрявый не получает оргазм. Кончает своим излюбленным способом: в презерватив, не выходя из зада. Парень отпускает и поднимается с Арсения, а тот падает на кровать, заодно выскользнув с члена Антона. Шастун снимает контрацептив и выливает из него тёплую сперму прямо на задницу Попова. А потом размазывает её и подло улыбается. Арсений нащупал ремешок на наручнике и высвободил руку. Он перевернулся с неудобной позы на спину, пачкая простыни. Попов садится и пытается привести дыхание в норму, заодно расстёгивая ремешок с другой руки, пока студент лениво наклоняется к полу, не спускаясь с кровати, чтобы нащупать худи. Что-то вытащив из кармана, он садится напротив и восхищённо говорит закрывшему глаза преподавателю: — Ну что, поставите четвёрку? — и протягивает зачётку с ручкой. Арсений открыл глаза и с омерзением осмотрел протянутые ему предметы и их хозяина. Парень улыбается так, будто это вовсе не он только что изнасиловал человека ради несчастной оценки в синей книжке. — Пошёл на хер, Шастун, — голос мужчины наполнен уверенностью. — Никогда, слышишь, никогда ты не увидишь эту сраную четвёрку. Улыбка с губ в мгновение испарилась. Антон злобно посмотрел на Попова и схватил его за предплечье, выкручивая руку. Арсений негромко вскрикнул и, вывернувшись, упал на живот, чтобы избежать вывиха или перелома. Парень наклонился к уху преподавателя и шикнул: — Вы не в том положении, чтобы мне отказывать, Арсений Сергеевич. Арсений снова оглядывается, ища, чем можно защититься, но снова ничего не находит и роняет голову на простынь. В этот раз Антон не раздвигает чужие ноги и проталкивает пальцы между стиснутыми ягодицами. Мужчина пытается вырваться, но насильник в ответ грубо дёргает брюнета за волосы и вдавливает его голову в матрас. От резкости в глазах потемнело, но свободной рукой он всё-таки пытается дотянуться до насильника. Антон отпускает волосы и хватает эту руку за кисть, заламывает за спиной и прижимает с такой силой, что Арсений прогибается в спине от боли. Шастун складывает обе руки Попова так, чтобы удержать их одной ладонью. И медленно толкается ещё мягким членом в зад. Когда мужчина всё-таки сдаётся и перестаёт сопротивляться, Антон снова ставит его на колени и даже отпускает руки. Арсений пользуется моментом и хватает подушку, подкладывая её под голову, но не перестаёт держать её. От стимуляции член Антона твердеет, но он двигается всё так же медленно. Шастун зачарованно гладит спину мужчины и возбужденно выдыхает. — Со спины от женщины и не отличишь. Разве что плечи шире. Арсений проигнорировал сомнительный комплимент в свою сторону. Он сильнее сжимает подушку и снова пытается уйти в свои мысли. Но излишняя неспешность парня заставляет Попова напрячься. Арсений обернулся. И о, Боже, лучше бы он увидел шприц. В руках Антон держал телефон. И, судя по положению руки, записывал видео. Арсений с ужасом взглянул в объектив, перевёл взгляд на сосредоточенное лицо парня, старающегося запечатлеть как можно больше. Сняв лицо мужчины, Антон перевёл камеру на зад преподавателя и входящий в него член. Толкнувшись ещё пару раз, Шастун демонстративно погладил излюбленные ягодицы — в кадре особо эстетично смотрелась рука парня, полностью покрытая кольцами и браслетами. Антон улыбнулся этой мысли и снова перевёл камеру на Арсения, который уже отвернулся и не издавал ни звука. Решив, что компромата достаточно, парень завершил запись и отложил телефон. Зеленоглазый что-то шептал и широкими ладонями пристраивал мужчину удобнее. Арсений не реагировал, поддаваясь любому действию Шастуна. И тупо пялился в валяющуюся перед ним зачётку, ожидая, когда Антон наконец с ним закончит. Никаких отвлекающих мыслей в голову не лезет, Арсений только и думает о шантаже и разрушенной жизни. Уже всё равно, что его трахает мужик. Просто хочет, чтобы всё это поскорее закончилось. Чтобы сбежать подальше ото всех и забыть эту ситуацию. Но Попов с ужасом понимает, что у Шастуна теперь есть рычаг давления на него. И если он скажет остаться — Арсений останется. Если он прикажет отсосать ему в кабинке университетского туалета — Арсений отсосёт. Если он заставит жрать дерьмо — Арсений сожрёт. Мужчина закрывает глаза. И не пытается сдержать льющихся слёз. Это конец. Антон толкается ещё несколько раз и выходит, кончая на спину преподавателя. Он подтянул джинсы и взъерошил кудри, поздно вспомнив о нечистых руках. Шастун берёт портфель и скидывает в него раннее вытряхнутые вещи. Он берёт в руки непонадобившуюся коробочку и смотрит на заплаканного Попова. Если сейчас Арсений не подпишет, то придётся этим воспользоваться. Арсений садится на край кровати, морщась от боли в заднице. И чувствует, как всем телом к его спине прильнул Антон, уложив подбородок на плечо. И видит перед собой словно парящие в воздухе зачётку и ручку. Помедлив, он открывает книжку прямо в руке студента. Антон внимательно наблюдает, что пишет Попов. И улыбается, когда видит, что преподаватель принципиально не ставит четверку. Вместо этого уже не таким красивым как в прошлый раз почерком пишет "отлично". Всё-таки человек слова. Арсений расписывается. А Антон касается губами щеки преподавателя и шепчет: — Сразу бы так, Арсений Сергеевич.***
Полтора года спустя
— Ты не зайдёшь? — Арсений снял туфли и протянул руку в приглашающем жесте. — Знаешь, мне сестра позвонила, сказала, что ей плохо... Девушка скорчила грустное выражение лица, пытаясь не спалиться, что звонка на самом деле не было. Но Арсений и так всё понял, поэтому просто попрощался с ней и, не скрывая раздражения, захлопнул дверь. Опять неудачное свидание. Попов прошёл в гостиную, и ему показалось, что что-то не так. Мужчина мельком оглянул комнату, но всё было на своих местах. Однако помещение будто кричало: здесь кто-то был. Арсений прошёл на кухню, и увиденное чуть не заставило его схватиться за дверной косяк: на столе стояла коробка конфет "Родные просторы". А сверху приклеен бантик, а-ля подарок. Сегодня у Антона выпускной. Арсений в университете делал вид, что этого парня не существует. Но Шастуна это особо не волновало: дисциплин с Поповым у его направления больше не было. Через два месяца после экзамена девчонки его группы принесли на День рождения преподавателя конфеты. И кто-то крикнул: "А Шастун не скидывался, потому что вы ему неуд в январе поставили". Однако Арсений был уверен в другом: Шастун прекрасно понимал, что нет смысла тратить деньги на сладкий подарок, потому что он полетит после поздравления в мусорное ведро. Как и все следующие в жизни Попова. Арсению вновь захотелось умереть. Он со злостью швырнул коробку в стену, заставив конфеты разлететься по всей комнате. Мужчина поспешил покинуть кухню и закрылся в спальне, которая тоже кишела негативными воспоминаниями. Он обессиленно сел на кровать и закрыл дрожащими руками лицо. И зарыдал. Пора менять замки.