Self-Sabotage

— Миш, ужин готов, — Серёжа, вытерев руки о кухонное полотенце, прошёл по коридору и заглянул в комнату, в которой Миша последние полчаса гремел дверцами шкафов так, что было слышно даже сквозь шипение масла на сковороде. Серёжино внимание тут же привлекла одежда, небрежно сваленная на кровать. В основном это была офисная одежда, в последний раз которую Миша надевал, кажется, на первых прослушиваниях в «Арию». Став полноправным участником группы, Миша практически без сожалений сменил брюки и рубашки на узкие джинсы и футболки. Серёжа уже начал забывать, что когда-то Миша был рядовым офисным сотрудником. Он приложил много усилий для того, чтобы избавиться от этого образа — и не напрасно. Теперь было сложно представить Мишу в деловом костюме. — Ты ревизию старых вещей устроил? С чего вдруг? — Серёжа прошёл вглубь, и взгляд его упал на вертящегося перед зеркалом Мишу. — Думаю, вот, в чём пойду послезавтра, — Миша вздохнул и развернулся к Серёже лицом. — Нормально сидит или по-дурацки? Рукава белоснежной рубашки были закатаны до локтя, а её низ — заправлен в джинсы, такие же тёмно-серые, как и пиджак, болтающийся на Мишиных плечах. В целом, смотрелось хорошо. Отлично. Великолепно. Десять лет назад Серёжа бы не обратил никакого внимания на пухленького клерка в несуразных штанах и рубашке на размер больше, однако в настоящий момент перед ним стоял совершенно другой человек. Рубашка не стягивала каждый сантиметр кожи, но и не висела бесформенным мешком, а джинсы… Ну, что греха таить, ноги у Миши были на зависть — что в джинсах, что без. Серёжа поймал на себя на мысли, что ему слишком нравилось и что он откровенно пялился на Мишу, который, похоже, начинал что-то подозревать. — Что? Не нравится? На идиота похож? — Скорее, на пижона, — Серёжа осклабился. — Или на папика. Или на папика-пижона. Круто выглядишь, в общем. С Мишиных губ на выдохе сорвалось тихое «блять». — Я так и знал, — уже громче произнёс он и, скинув с плеч пиджак, повернулся обратно к зеркалу. — Ещё скажи, что на мафиози. — Для мафиози у тебя слишком доброе лицо. — В этом и суть. Серёжа взглянул на Мишино ухмыляющееся отражение и хмыкнул: — Да-да, не суди о книге по обложке, — он сделал несколько шагов вперёд и приобнял Мишу со спины. — И чего ты сейчас переполошился-то? Время есть ещё, а там еда стынет. — Чтобы завтра была возможность сходить в магазин и что-то докупить. Штаны, например. Мои старые мне слегка великоваты. — Резонно. Но давай сначала поедим, ты же с утра ничего в рот не брал. — Да как будто в первый раз, — Миша поморщился. — Я пока не очень голодный. Ты иди, я присоединюсь. — Миша, — Серёжа губами прижался к шее, которую так удачно открывала расстёгнутая на одну пуговицу рубашка. — Не испытывай моё терпение. — А то что? — Миша наклонил голову вбок, позволяя Серёже целовать его дальше. — А то свяжу тебя твоим же галстуком — хорошо, что их тут много, — и буду кормить с ложечки. — Только лишь кормить? Чем? — А есть предложения? — Ну, не зна-аю, — протянул Миша. — Ты так тяжело мне на ухо дышишь, что я подумал, будто ты перевозбудился из-за одной лишь белой рубашки. Серёжа промолчал. Миша знал его слишком хорошо. Повисла неловкая пауза, которую Серёжа поспешил разбавить настойчивыми прикосновениями сквозь ткань, параллельно при этом шагая в сторону кровати и утаскивая Мишу за собой. — Ты серьёзно, что ли? — Миша приподнял бровь и нервно усмехнулся, когда его спина коснулась покрывала. Серёжа спихнул всю одежду на пол, оставив лишь первый попавшийся под руку галстук. — Про ложечку? Да. И не про ложечку тоже. — Так там же еда стынет, — напомнил Миша, запрокидывая голову, чтобы видеть, как запястья стягивает мягкий шёлк. Вырываться и протестовать он и не думал, только хмурился, если Серёжа слишком туго затягивал узел. И еда его, судя по всему, ни капли не волновала — а вот подтрунить над Серёжей он был всегда за. Серёжа лишь хмыкнул, довольный проделанной работой: — В таком случае нам нужно поторопиться.