***
Оказавшись на месте, Дениз заозирался по сторонам в ее поисках, безуспешно пытаясь зацепить взглядом хоть какую-нибудь подсказку и вновь набирая номер. В ответ были лишь гудки и тишина, что заставляли нервничать ещё больше. А потом он задрал голову вверх, и внутри все содрогнулось от вида хрупкой и такой крошечной фигуры на крыше. Из груди бесконтрольно вырвался крик: — Асуман, успокойся! Хорошо? Успокойся! И, проигнорировав ее ответ, он сорвался на бег. Ступени, пролеты, сбившееся дыхание — скорее наверх, оттащить ее от злополучного края, не дать совершить очередную ошибку, которую будет уже не исправить. Не отдышавшись, срывающимся от нехватки кислорода голосом, он попытался заговорить с ней, медленно приближаясь. Понимая, что каждое слово, каждый шаг сейчас несли одновременно риск и спасение. — Не подходи, иначе я спрыгну, — остановила она его. Дениз так и замер на месте, поднимая руки в принимающем жесте. — Успокойся, спускайся, — старался сохранять тихий тон, хотя хотелось кричать от ужаса, тревоги и бессилия, хотелось немедленно подбежать, схватить и спустить ее оттуда. Он видел, как ее всю трясло то ли от перенапряжения и сопротивляющегося решению тела, то ли от пронизывающего холодом ветра. Смотрел и не понимал, что она здесь делает, его полная жизни девочка, так непринужденно смотрящая на жизнь, наслаждающаяся каждым мгновением. Слушал ее и не узнавал. «Я не заслуживаю жизни, я всем причиняю вред». Будто перед ним был другой человек, такой же внешности, с таким же голосом, но с совершенно другими мыслями. Это была не Асуман, которую он знает. Его Асуман никогда бы не сказала такого, никогда бы не решилась на подобное. Сколько бы проблем не царило вокруг, она находила способы поднять настроение, поводы хотя бы для маленькой радости. Сейчас же перед ним стояла девушка, потонувшая во мраке, в собственном шторме проблем и отчаяния, из которых не видела выхода. «У меня нет другого пути, чтобы все исправить». Обессиленная, потерявшая всякую связь с прежней уверенной собой и не находящая смысла жить. В его голове царил напряжённый звон, мешающий мыслить здраво. И хотя она все же слушала его, он замечал отстраненность и пустоту в ее взгляде. Но он не мог просто стоять и смотреть, как его солнце постепенно теряется за грозовыми тучами, не желая видеть, как нужна им всем, нужна ему. — Если ты спрыгнешь, разве не причинишь вред родным? Матери, отцу? Назлы? Они с ума сойдут, — она решила избавить всех от себя, словно от ходячей катастрофы. Но что переживут те самые люди, которых она так хотела спасти? — А я? Ты даешь мне силы жить, Асуман. И неважно, что произошло вчера между ними, неважно, сколько раз она попадала и будет попадать в дурацкие передряги. Потому что её улыбка, ее смех, ее умение найти что-то светлое и веселое, ее способность вытащить его из самого глубокого меланхоличного состояния несравнимы со всеми проблемами, которые выпали на их пути. Потому что все эти проблемы не стоят ничего в сравнении с тем ударом, который она могла и собиралась сейчас нанести. — Прошу… — взмолился он, обращаясь то ли к девушке, то ли к самим небесам. — Ты меня не любишь, — сломленным голосом признала она, вынуждая его потупить взгляд. Внутри все кричало, что это неправда, что он привязался к ней, что он любит ее. Но он смолчал. Потому что она ожидала совсем не такой любви. Он полюбил ее как друга, как младшую, порой творящую глупости сестру, которую надо защищать и оберегать. Он любил ее даже больше, чем сам сознавал — в его сердце давно зародился росток той любви, которую она хотела в нем видеть. Росток, который он сам не замечал. — Я огорчаю всех, кого люблю, все устали от меня, — дрожащим голосом заговорила она вновь, и Дениз поднял на нее очередной, полный напряжения, страха и волнения взгляд. Кого она пыталась убедить: его или себя? Сам он с трудом переживал картину сгорбленной фигурки, подавленной гнетом отчаяния и проблем. Она же старалась не смотреть на него, отводя взгляд от окутанного тревогой лица. Кажется, он пробуждал в ней сомнения, лишая теплящейся внутри нее решимости. Она старалась держать его на расстоянии, словно это единственный способ не растерять эту решительность. — Я использовала все свои шансы в этой жизни. Дениз ощутил, как воздух выбивают из лёгких. Да, она часто оступалась, подставлялась снова и снова, но о каких исчерпанных шансах она говорит? Жизнь не расписывает лимита на пробы и ошибки, только сам человек может сдаться. Асуман, которую он знает, не из такого типа людей. Да, она ошибалась, но она училась на набитых жизнью шишках, стремилась к лучшему, она так хотела и старалась измениться. Но вместо поддержки каждый раз ударялась о стены непонимания, недоверия и обвинений, вновь оказываясь крайней во всех бедах. — Тебя любить очень легко. Ты встретишь другую, — он вздрогнул: в ее расширенных зрачках больше не было прежних чертят, что сплетали замысловатый танец жизни. Она готова была отказаться от всего. Она отказывалась от него. Но ему не нужны другие, ему нужна она. Конечно, порой она бесила его и надоедала, как это бывает с младшими сестрами, но он не справится без нее. Только ей удалось найти путь в хаосе его внутреннего мира. Она спасла его, и теперь он спасет ее. — Асуман, Асуман, подожди, стой. Посмотри на меня. Ты не хочешь поговорить с сестрой? Не хочешь ее увидеть? — она промолчала, а Дениз, не дожидаясь ответа, уже выудил телефон из кармана и нервно, промахиваясь мимо нужных клавиш на экране, набрал нужный номер. Напряжение все сильнее стягивало обручем грудь от каждого длинного гудка без ответа. «Ну же, Назлы, давай, ты сейчас так нужна! Так нужна своей младшей сестре, потому что я понятия не имею, что делать». Не сводя обеспокоенного взгляда с девушки, он дрожащими пальцами вновь нажал на звонок. И когда трубку наконец подняли, не смог сдержать вздоха облегчения. Он даже не вслушивался в слова Фатош, перебивая ее тираду об их с Назлы не лучшем состоянии. Сейчас самым важным была рыжеволосая девочка, что вновь успела отрешиться от него, что сразу же потеряла интерес к разговору. — Ты храбрая девушка, ты не трусиха, чтобы так быстро сдаться, — вновь заговорил он с ней, рассчитывая напомнить ей самой о той девушке, которой она была. — Ты очень любишь жизнь. Ты проживаешь каждый миг. Если бы ты так не любила жизнь, ты бы не ответила на звонок, не сказала бы, где ты. Ты хотела, чтобы я пришел к тебе на помощь. Ты любишь жизнь, по-настоящему любишь. На секунду ему показалось, что все получается, что он пробудил в ней сомнения, что сейчас она слезет оттуда и бросится в его расставленные для нее объятия, но она вытянула руку в очередном предупреждающем жесте, когда он сделал пару шагов ей навстречу. «Может, уже не люблю, Дениз!» Фраза, что отправила в нокаут одним ударом. Отбивающая болезненный ритм в висках, мешая сосредоточиться на ее словах. — У меня нет другого выхода, — донеслось, наконец, до его растерянного сознания. И он не выдержал: — Асуман, послушай, всегда есть другой выход, — решительно и твердо заявил он. — Асуман! — раздался женский крик сзади. Назлы. Во всем этом напряжении он даже не заметил ее с Фатош появления. Несмотря на напряженность и испуг в ее голосе, она подействовала на Дениза успокаивающе. Это же Назлы, она всегда умеет все разрешить — сейчас они поговорят, и все наладится. Но облегчение испарилось так же быстро, как и появилось. Судя по состоянию Назлы, она сама готова была вот-вот впасть в истерику, из ее уст вырывались лишь бессвязные крики и фразы, не сплетающиеся в целостную речь. Конечно, никакого эффекта они не возымели. Асуман по-прежнему вся дрожала и выглядела как загнанный в угол зверёк, но даже не думала спускаться. — Я больше не сделаю ничего, что расстроит тебя. Я тебя так люблю, ты знаешь?.. Прости меня, сестра… — Дениз отчётливо различал отчаяние, боль и страх в ее речи. Казалось, что она прощается с Назлы и вместе с сестрой — со всеми ними и с этим миром. Очередной нервный крик Назлы прозвучал словно из-за стены. Дениз чувствовал, как время утекает в бездействии и нужно срочно что-то предпринять, пока не стало поздно. Нейроны в голове упорно искали решение, и вдруг в голову пришла идея, безумная, но, он надеялся, эффективная: — Прыгнем вместе, — сказал он, и сам ошалел от собственных слов, а она посмотрела на него, словно затравленный щенок: — Ты этого не сделашь. — Сделаю. Ты совсем меня не знаешь, — уверенно глядя на нее, ответил он, замечая, как в ее глазах промелькнул ужас. На это он и рассчитывал. Может, она готова была проститься со своей жизнью, но она не могла даже допустить мысли, что он уйдет вместе с ней. Она пыталась его остановить, глядя, как он поднимается на соседний с ней блок кирпичей. До этого момента он видел лишь потерянную девочку, что находила лучший выход от испытываемых обиды, боли, страха и проблем в собственной смерти, а теперь он заметил проблески прежней Асуман, что тревожилась за него больше, чем за себя саму. Ту Асуман, что со всех ног примчалась в больницу, узнав об аварии. Ту, что пыталась, пусть неумело и неуклюже, заботиться о нем, пока он ходил с гипсом. Ту, что старалась показать ему всю красоту и насыщенность этого мира, вытаскивая из очередного приступа меланхолии и тоски разбитого сердца. — Может, ты и права. Может, прожить жизнь не так уж и важно. Вся эта суета, сомнения, выдумки, ложь… Так глупо… — он посмотрел вниз, прикидывая исход даже самого удачного прыжка, и, понимая очевидный конец, покачал головой, прогоняя образ лежащей на земле в неестественном положении рыжеволосой девушки с застекленевшим взглядом, переломанной, в крови, бездыханной. — И у меня были сомнения, правда. Может, для меня это лучший выход… — он вспомнил, что сам чувствовал в тот день, когда, не нажимая рычаг тормоза на руле мотоцикла, выскочил из-за поворота и врезался в фуру. Тогда ему казалось, что физическая боль поможет справиться с терзаниями внутри него. Казалось, что это был единственный выход из паутины несчастий, что окутала его. Ему повезло в той аварии отделаться лишь сломанной рукой, зато случившееся вправило мысли на место. Жизнь слишком хороша, чтобы переживать из-за того, что не в силах изменить. Надо двигаться дальше, искать новые эмоции и краски. Асуман научила его этому. И теперь он поможет ей вспомнить ее собственные уроки. — Вообще-то я должен поблагодарить тебя, знаешь? Спасибо. «Спасибо за то, что всегда была рядом, за все те минуты радости, что принесла в мою жизнь». — Дениз, перестань. Спустись вниз. Но он словно не слушал. Он продолжал действовать по плану, что породил его безумный мозг, нарочито медленно приближаясь к краю. Отстраненный вид, глубокий вдох полной грудью. Он делал все, чтобы она поверила, будто он и правда готовится к прыжку. Поверила в его искренность, почувствовала непредсказуемость его безумного ума. — Ты готова? — протянул он к ней руку. — Дениз, спустись вниз, — ее трясло от нервного перенапряжения. — Я думал, мы сделаем это вместе, — добавив разочарования в голос, заметил он, кивая головой. — Так меньше боишься. Тогда я прыгну один. — Дениз, не надо, — с явным отчаянием, готовым вылиться в слезы, просила она. — Отсюда ты спустишься со мной вместе, одним из двух способов, — резко поставил он ее перед выбором, предпринимая последний шаг шокового воздействия. Последний стимул, последний вызов. Сейчас или никогда. — Решение за тобой, у тебя пять секунд, — мысленные мольбы к Всевышнему, чтобы он подтолкнул ее к нему. — Один… Два… — чтобы она взяла его за протянутую руку. — Три… Четыре… — но она по-прежнему не двигалась. Он в отчаянии мотает головой. Делает ещё один шаг к краю, вставая одной ногой на отделяющий от земли выступ. Ступи он еще один раз — и полетит. И тут он почувствовал, как холодная ладонь касается его. Сработало. Дениз сжал эту маленькую ручку и наконец свободно выдохнул, чувствуя, как упавшая на плечи тяжесть мира исчезла, принося успокоение. Все позади. Он потянул ее на себя и сжал в объятиях. Она дрожала и прижималась к нему всем телом, а он гладил ее по голове, успокаивая и шепча что-то неразборчивое. И все это казалось таким правильным, что губы сами невольно растянулись в мягкой улыбке. Два хаоса, что объединились в единый покой. Гармония, которую он больше не нарушит. Он все исправит. Сегодня он чуть навсегда не потерял свое солнце, и теперь не выпустит его из своей жизни.Часть 1
27 июля 2022 г. в 22:17
Дениз мчался, не глядя на стрелку спидометра, не думая о возможных камерах и штрафах. В голове вибрировал заплаканный голос, пронзающий холодом изнутри. Страхом не успеть. Чувством вины.
«Если я умру, все избавятся от меня». Маленькая дурочка, что за глупые мысли влезли в ее голову? Кто хочет от нее избавиться?
«Я столько раз говорил, что между нами ничего не будет. Если ты не понимаешь, наверное, нам лучше вовсе не видеться». Он содрогнулся от воспоминания о брошенных в их последнем разговоре фраз. Неужели все из-за него? Но он не хотел. Да, погорячился, потому что устал объяснять, что они могут быть только друзьями, но не хотел, чтобы она уходила из его жизни. Она нужна ему!
Когда она только вошла в его жизнь, то совсем не вызвала у него интерес. Потом он и вовсе был зол на нее из-за истории с бумагами и Булутом. Но после, когда он узнал ее, увидел, что скрывается за этой, казалось, непроницаемой оболочкой равнодушия и эгоизма, все изменилось. Она оказалась рядом в самые тяжёлые времена и позаботилась о нем, когда он остался совсем один со всеми сердечными проблемами. Когда он своими порывами злости и грубости разогнал даже самых близких, она не оставила его. Она разгоняла тучи, когда он вновь готов был упасть в пропасть, подбадривала, дарила энергию. Заражала позитивным настроем и смехом. Она несла свет в его жизнь, наполняла его ставшие рутинными дни красками. А теперь Дениз вспоминал совершенно не вязавшийся с его воспоминаниями о проведенных вместе днях отчаянный дрожащий голос, и его одолевал ужас. Это он виноват. Он заставил ее плакать — его маленькую девочку, за чьи слезы он готов был разорвать любого.
А ведь совсем недавно он чуть не превратил в мясо Музафера за то, что этот подонок чуть не изнасиловал ее. Маленькая, наивная девочка, она так хотела доказать, что уже взрослая, что сама может решать все проблемы и согласилась на предложенную этим ублюдком работу, не зная, что скрывалось под этим предложением. Думала, что познала грязь этого мира и не поверила его предупреждениям, а может, просто хотела позлить, но в итоге угодила в ужасную ловушку. Дениз даже думать не хотел, что могло бы случиться, не найди он ее вовремя в том чертовом доме.
Он вспомнил ее испуганные глаза, наполнявшиеся слезами, дрожащее тело, что успокоилось только в его объятиях. Ее, кажущуюся ещё более миниатюрной в его одежде, свернувшуюся калачиком на кровати. Боящуюся остаться в одиночестве из-за чувства тревоги и ощущения собственной небезопасности, просящую посидеть рядом, чтобы почувствовать себя защищённой. И в очередной раз ощутил пронзающий насквозь и заливающий внутренние полости кровью укол вины, ведь теперь он сам стал причиной такого ее состояния, если не сделал ещё хуже. Он разбил ей сердце, и теперь она где-то там, на дурацкой стройке, хочет покончить со всем раз и навсегда.
Пора бы ему научиться сдержанности, идиот! Она призналась ему, открыла свои чувства, и совсем неважно, было ли это ее очередной юношеской прихотью или чем-то поистине волнующим душу, она влюбилась и сделала шаг навстречу — он не имел права быть таким резким. Ведь за то короткое время, что они провели вместе, он узнал ее. Увидел, что за всеми ухмылками и саркастичными ответами она прятала ранимость, стараясь защититься от новых шрамов. Она старалась казаться сильной, равнодушной, непробиваемой, но он ведь не раз замечал в ее взгляде нежность и уязвимость. Она была колючей и капризной, но прекрасной и чуткой, словно роза. И он сломал ее!
— Проклятье! — в очередной раз чертыхнулся он, ударяя кулаком о руль и вжимая педаль газа в пол. Он и так потерял и упустил многих: брата, Алью, Назлы, Ферита… А теперь он мог потерять ещё и Асуман — единственного человека, которого он выносил в последние недели. Нет, он не допустит этого, он должен успеть!