всё в порядке

Откуда-то справа и сзади - тёплый свет; впереди темно, воздух рябит, сбоку тёмная большая сидящая фигура. Свет газовой лампы подрагивает, то освещая тонкое одеяло, то пропадая почти, комнату узнать не получается, стены будто голые, интересно, слева - видение от сонного паралича или настоящий человек? Может, и первое: пошевелиться невозможно, хотя боли нет, что там вообще вчера, или не вчера, было. Тошнота подкатывает резко, сориентироваться не получается, конечности будто не свои. Скашивает само на левый бок, в груди резко больно, выворачивает куда-то на пол, кажется, хорошо, не на кровать, отвратительно - ещё и не встать, не убрать всё самому, очень фрустрирует. С трудом сплюнул куда придётся остатки желтоватой гадости и только тогда понял, насколько голова чугунная, насколько ломит все кости разом. Ложишься, точнее, падаешь обратно - и кровать затягивает в своё тёплое, мягкое кроватное нутро, будто проваливаешься на пару метров вниз, всё вокруг окончательно темнеет. * Не видно ни черта было, лошади вязли в сероватой снежной жиже почти по самые запястья, кажется, только наклонись - и можно снег зачерпнуть рукой: удобно, пить скоро точно захочется. Продвижение редкостно медленное: уже весенний, но всё ещё холодный порывистый ветер заставлял щуриться, лошади продрогли (поразительно, как же так!), волочат ноги нехотя: мокрый снег тяжёлый, тут даже если на пару десятков сантиметров снега было бы меньше, и то было бы непросто. Ещё выхаживать простуженных животных потом только не хватало, с собой бы для начала разобраться. * Сознание проясняется: рукам и ногам, кажется, холодно, голове, кажется, горячо, одеяло давит, хотя вроде недавно было лёгким; света не прибавилось, да и сколько времени прошло - не оценить, может, пара минут, может, полдня. Соображается слабо, что светлых часов в сутках по весне должно было стать побольше - значит, или спал очень долго, или окончательно потерял счёт времени, что уже неудивительно совсем. Левый глаз не открывается, а голову повернуть - сверхзадача: не рассмотреть, осталась ли на месте тёмная фигура в стороне. Если ещё немного напрячь вскипевшую голову, - жёсткие чёрные волосы липнут к разгорячённому лбу, - то, впрочем, чужое присутствие в комнате ли? коридоре? где вообще? - становится совсем ощутимым. Слишком тихо для коридора, хотя, возможно, шум в ушах заглушает всё вокруг происходящее, слишком темно для больницы, да и какая здесь к чёрту больница, хотя, судя по состоянию головы, не стыдно и помощи попросить - редко температура ощущается настолько явно и уж совсем редко всё это не позволяет даже шевелиться. Ещё прибавим сверху болящие, как после отлёживания несколько часов в холоде, суставы и эту несчастную тошноту. С чего она взялась вообще? * По плато идти совсем не сложно, местность открытая - только лошади в снегу вязли. Вяленое мясо в такую погоду вообще отлично поглощается, стоит заметить - правда, запивать приходится снегом со странным жестковатым привкусом, но это ничего, в подземном городе бывали привкусы и поинтереснее. В плащ зелёный заворачиваешься, капюшон натягиваешь и даже следишь, чтобы в уши не задувало, а на высоте всё равно всё заметно иначе ощущается, - нечасто предпринимаются вылазки в такую погоду. За новобранцами следили пристально, чтобы никто не обморозился - по наличию ледяного тумана вполне можно судить о действительно низкой температуре - и ел, сколько положено. Впереди и чуть ниже пропадали в тумане каменные глыбы, снегом припорошённые. Вполне вероятно, что за ними могут отсиживаться какие-нибудь пятиметровые. С меньшей вероятностью - кто побольше, но места там немного, так что вряд ли? Ничего, в утренней полутьме титаны наверняка заторможенные, плохая видимость не должна помешать их обойти. Стоит отдать должное - как бы ни оставлял желать лучшего уровень интеллектуального развития некоторых разведчиков, мысль о том, чтобы избегать, а не провоцировать титанов, была вполне здравой. * Холодное и мокрое касается лба - могло бы быть мерзко, но сейчас ощущается только облегчением. Сухое, тёплое трогает бровь, потом, чуть погодя - щёку левую; по тому, как ощущается, ясно, что половина лица чем-то обмотана. Холодное быстро перестаёт быть таким холодным, дышать тяжело, глубоко не вдохнуть. Лоб, на котором, по ощущениям, приготовилась бы яичница, снова трогают, будто сквозь толщу воды и белый шум слышатся сразу два полузнакомых голоса - перекрывают друг друга, не разобрать слов совсем, хотя звуки отдельные вполне знакомы. Всё громкое - может, не такое уж и громкое, но точно ощущающееся таковым, - отдаёт гвоздями, забиваемыми в затылок. Голова трещит по швам - и, кажется, шутки про швы зашли слишком далеко. Судя по разговору на фоне, произошёл сбор бинго: всего-то три или четыре сломанных ребра, сломанные руки, лёгкая черепно-мозговая травма, что совсем не удивительно, и как вишенка на торте - знатная простуда: пока заметили отсутствие, пока раскопали из этого чёртового снега. * Лошадей было решено оставить с троими новобранцами: отправлять вчерашних детей в неизвестность, да ещё и в такую погоду - задумка сомнительная. Троих ребят вполне можно оставить с кем-нибудь постарше, чтобы в свободное время мозги вправлял. Как ведут себя приводы в такую погоду, точно ли не обледеневают - ноль понимания, но ничего, никогда не поздно разобраться. Сейчас основной задачей выбрали обойти торчащие из земли обледеневшие породы и зайти немного вниз, к ручью, где даже сверху виднеется пара черепов, похожих на лошадиные - забавно - и разобраться с тем, не кишит ли там всё теми, кого здесь быть не должно, и возможно ли организовать здесь сравнительно долгосрочный лагерь. Чиркнул наконечник троса привода по камню - что-то не так, кажется, засвистело в ушах, перевернуло, когда точно не должно было, перевернуло ещё раз, грязно, холодно и очень мокро свист ветра в ушах - снова; что-то неприятно хрустит как будто крикнул кто-то где-то далеко. или не кто-то, или это сам? очень мокро и совсем, совсем ничего не видно белый шум, мешающийся с оглушительным звоном * Поломанный привод - кому это в голову пришло, разберёмся, как оказалось, заниматься этим не так уж и поздно, вроде, живой пока ещё. С условиями ледяного тумана предстоит ещё поработать. Ага, молодцы! Впрочем, всё уже и так протестировано в реальных условиях, больше никому подобного желать не хочется, если честно. Выберется, куда он денется, через пару-тройку месяцев будет как новенький. Ничего, в двадцать лет всё должно как на кошке зажить. Дверь закрывают - изнутри; шаги мягкие, осторожные. Приоткрытый правый глаз всё ещё видит нечётко - фокусироваться сложно, с двумя глазами точно бы двоилось всё, - подходит, садится на краешек кровати. Только сейчас ясно становится, что он похож подозрительно на ту тёмную фигуру, которая сидела рядом в первые дни. Странно и удивительно, что пришёл - только что невозмутимо смотрел, как лицом в лужу окунули. В груди, тем не менее, теплее становится - уже не страшно, жар ушёл ещё вчера. Пододвигается будто ближе - или показалось; осторожно трогает уцелевшую ладонь с внешней стороны, костяшки поглаживает, нависая немного сверху - - и всё хорошо, и всё в порядке.