***
Бьякуе начинало казаться, что подчиненные решили свести его с ума. Нет, правда, они просто издеваются. – Офицер Фукухара, немедленно отправляйтесь на пост, – стальным голосом скомандовал Бьякуя. В третий раз, между прочим, хотя он даже дважды повторять никогда не любил. Офицер скрестил руки на груди и надменно глядел на капитана сверху вниз. Ростом парень был даже повыше Абарая, а в плечах в два раза шире Кучики. – Это нечестно, – громогласно заявил этот нахал. – Почему, в конце концов, я? У меня выходной. Найдите кого-нибудь другого на замену! Я-то чем виноват, что этот идиот загремел в больницу? – Я не стану повторять в четвертый раз, – сказал Бьякуя, делая свою реяцу угрожающей. Несколько офицеров, оказавшихся свидетелями безобразной сцены, съежились и отступили подальше. Сам Фукухара и бровью не повел, только увеличил собственное духовное давление. Этот громила оказался довольно силен. Да, неприятная складывалась ситуация. Двух вчерашних бунтовщиков (те самые мелкие неприятности, о которых Бьякуя не стал рассказывать друзьям) он мгновенно усмирил одной реяцу. Получив шокирующий удар духовного давления, они мигом опомнились, принесли извинения, и потому были всего лишь отправлены на хозяйственные работы. Правда, рапорт командиру Бьякуя все равно накатал: нельзя такое спускать с рук. Но вот этот Фукухара – натуральный псих. С такими – только силой. Но капитану бить морду своему офицеру при других подчиненных… какая пошлость. Бьякуя обвел взглядом присутствующих офицеров. Нет, пожалуй, они не справятся, даже скопом. Придется самому. А это совершенно неправильно, даже если провернуть все красиво и изящно. Ренджи, как же тебя не хватает! – Не буду я сегодня дежурить! – продолжал возникать взбесившийся офицер. Абарай, легок на помине, появился, едва Бьякуя о нем подумал. Ощутив знакомую реяцу, Кучики чуть повернул голову и увидел, как Ренджи нерешительно приближается к нему, с недоумением глядя на развернувшуюся картину. И хотя только что Бьякуя едва не с тоской вспоминал своего бывшего лейтенанта, при виде хаори Абарая его захлестнуло чувство досады, и желание немного подколоть, съехидничать стало практически непреодолимым. Кучики не смог сопротивляться. – Капитан Абарай? – ровным официальным тоном проговорил Бьякуя. – Что вы думаете об этой ситуации? – Он указал подбородком на дебошира. – Вы, как капитан, как бы поступили? Кучики не мог сказать, заметил ли Ренджи насмешку в его словах, потому что отреагировал он не на интонацию, а по сути дела. – Не знаю, что я должен сделать, как капитан, – хмурясь, сказал он. – Но, как лейтенант, я бы поступил так. Ренджи, не давая никому опомниться, сделал еще два быстрых шага вперед и коротким, мощным, почти неуловимым ударом в челюсть отправил бунтовщика в нокаут. Офицер долетел до дальней стены и там затих. Свидетели на всякий случай отступили еще немного. Бьякуя глядел на коллегу с изумлением. – Ренджи, – выговорил он наконец, – это все-таки мой отряд. Абарай хмуро пожал плечами. – Я только ответил на вопрос. Кажется, он начинает осваиваться в новой роли, подумал Бьякуя. Уже не тушуется так отчетливо, и наглости прибавилось. Кучики мог бы сейчас еще несколькими меткими замечаниями основательно поколебать его уверенность. У него был соблазн… но он не стал этого делать. Ренджи сумел добиться неплохих результатов, и Бьякуя не считал себя вправе мешать ему в этом. Несмотря на то, что он предпочел бы видеть Абарая своим лейтенантом, показывать этого никак не следовало. – Кстати, – спохватился Кучики, – чем обязан? – Да я Рукию искал, – ответил Абарай. – Мне сказали, она здесь. – Рукия? – удивился Бьякуя. – Нет, ее здесь не было. Хм, и в самом деле, – его взгляд упал в конец улицы. – Вот и она. – Ренджи! – воскликнула Рукия с облегчением. – Вот ты где! А я тебя ищу. – Это я тебя ищу! Мне сказали, ты пошла в шестой отряд. – Это тебя кто-то обманул. Что мне делать в шестом отряде? – Но ты же здесь! – Потому что мне сказали, что тебя здесь видели! Бьякуя немного послушал это, понял, что он тут не нужен, и решил вернуться к работе. – Поместите его в камеру, – приказал он офицерам, указывая на лежащее у дальней стены тело. – После разберемся.***
Ренджи остановился и сделал несколько глубоких вдохов. Хорошо все же на улице. Жара пошла на убыль, и уже начали опадать листья, хотя настоящий листопад начнется еще нескоро. Надо, надо прогуляться, сколько можно сидеть с бумажками в штабе. Он всего месяц как капитан, а уже завалился бумагами по уши. Конечно, у него была одна стратегическая задумка: обучить нескольких офицеров и свалить на них значительную часть писанины. Но на то она и стратегическая: результат получишь в отдаленном будущем, а пока придется основательно попотеть. Вдруг Абарай ощутил знакомую реяцу и, заранее улыбаясь, двинулся навстречу. Рукия неторопливо шла по улице, мечтательно глядя куда-то в неопределенную даль. На ее лице тоже была улыбка, вот только адресована она была в бесконечность. – А, Рукия, привет! – заорал Ренджи еще издали. Она обернулась, с каким-то затруднением перевела на него взгляд. У Абарая на мгновение возникло ощущение, что она пьяна. – Ренджи! – воскликнула девушка недовольно. – Какой ты шумный! – А? – изумился Абарай. – Такой же, как обычно. Что не так? – Никакой в тебе романтики, – проворчала Рукия. – Мешаешь слушать музыку. – Какую еще музыку? – обалдел Ренджи. – Ну как же! – Она снова возвела глаза к небу, взгляд стал отсутствующим. – Такая хорошая музыка. Неужели не слышишь? Я хочу выяснить, откуда она. Пойдешь? У Абарая по спине побежали мурашки: он вспомнил. Тот парень из шестого. Рядовой, который пропал чуть ли не месяц назад, и Ренджи еще сам бегал к главнокомандующему доложить об этом. Ведь он тоже слушал музыку! И с таким же точно выражением лица! А ночью ушел и не вернулся. – Рукия, ты спятила?! – Отстань! – Она нетерпеливо отмахнулась и двинулась дальше по улице. – Нельзя с тобой о высоких материях. Абарай понял, что из этой ситуации есть только один выход. Он в два прыжка нагнал девчонку и от всей души отвесил ей подзатыльник. – Ай! – Рукия схватилась за голову, изумленно поворачиваясь к нему. – Ренджи, ты спятил! За что?! Думаешь, стал капитаном, так теперь можно драться? Ренджи с облегчением убедился, что выглядит она уже совершенно нормально. Однако отпускать ее просто так никак не следовало. – Ну, и куда ты сейчас направлялась? – грозно спросил он. – Я? Ой… Теперь Рукия с обалделым видом оглядывалась по сторонам. Она явно не помнила, как здесь оказалась. – Ренджи, что за черт? Что происходит? – Вот и мне хотелось бы знать. Ты больше не слышишь музыки? – Какой еще музыки?! – Ну вот что, – решил Абарай. – Никуда я тебя не пущу. А то пропадешь, как те. Пошли к твоему капитану. Нет, лучше к твоему брату, он тебя хоть дома запрет. И он решительно ухватил девушку за запястье. На ее робкое «но…» он не обратил внимания.***
Рукия скромно сидела на диване, сложив руки на коленках и изображая пай-девочку. В кабинете собрался целый консилиум. Хаями, заложив руки за спину, нервно прохаживался взад-вперед. Абарай подпирал плечом дверной косяк. Кучики сидел за своим столом и сверлил стену отсутствующим взглядом. – Значит, ты говоришь, музыка? – уже в десятый раз переспрашивал Хаями. – Ага, – проворчал Ренджи. – Явная галлюцинация. Наверняка и у тех, из четвертого, так же было, просто их никто не видел. – Ну, мне кажется, я что-то припоминаю, – неуверенно подала голос Рукия. – Такая хорошая была мелодия. Незнакомая. Мне очень захотелось найти, откуда она звучит. – И что, даже в голову не пришло, что я про такое уже рассказывал? – Нет, я даже не вспомнила. Мне просто так захотелось найти источник, я не могла удержаться. Бьякуя суть проблемы-то уяснил, а вот сосредоточиться на ее решении никак не мог. Хроническое переутомление последнего месяца уже вовсю сказывалось. «Сдаюсь, – решил он наконец. – Надо пересмотреть расписание. Невозможно делать в одиночку работу, рассчитанную на двоих». – Слушай, Рукия, – решительно заявил Хаями, – я могу, конечно, не отходить от тебя ни на шаг, пока ты на службе. Но сегодня вечером у нас собрание, получается, нас всех троих не будет. Ты останешься без присмотра. А это слишком опасно. – Наверное, – она виновато пожала плечами. – И что делать? – Думаю, ты понимаешь, что это вынужденная мера. Бьякуя, – Хаями обернулся к Кучики, – ты должен запереть ее дома. – Ладно, – рассеянно отозвался тот. – Может, не надо? – с надеждой спросила Рукия. – Я буду очень осторожна, честно! – Ну уж нет! – проворчал Ренджи. – Если бы ты себя видела… – Никаких возражений! – отрезал Хаями. – Это приказ. И пусть кто-нибудь остается рядом с тобой постоянно. Ты же понимаешь, что ты уцелела чудом? Если бы Ренджи тебя не перехватил… Рукия только вздохнула в ответ. Спорить с этими тремя всегда было бесполезно.***
– Жара спадает, а маразм ширится, – этими словами Кьораку открыл вечернее совещание. – Вы только посмотрите, что у нас творится! Командир продемонстрировал строю капитанов охапку бумаг. Не увесистую пачку, конечно, но и не пару жалких листочков. По оформлению Бьякуя издали опознал рапорты о происшествиях. Наверняка среди них были и его собственные. Кьораку принялся перебирать бумаги. – Несколько случаев откровенного неподчинения в шестом и втором отрядах. Уж кто своих парней всегда в узде держал… Бьякуя слегка покосился на Шихоинь. У нее тоже? Та ухитрилась заметить его взгляд, смущенно оскалилась в ответ. – Несколько случаев немотивированного рукоприкладства в четвертом отряде, – продолжал Кьораку. – Нет, ну на кого бы никогда не подумал! Унохана кивнула со скорбным выражением на лице. – Ученые друг в друга химикатами кидаются! – Шунсуй потряс в воздухе еще одним листком. – Ну, и в прочих отрядах по мелочи. Да и некоторые из старших офицеров ведут себя неадекватно, – при этих словах Кьораку впился взглядом в Куроцучи. – Маюри, сознавайся: у тебя утечка? Куроцучи немедленно вспылил. – Утечка? Да ты думай, что говоришь, командир! Думаешь, это так просто? Шуточки, подумаешь, утекло! Да у меня бы вся лаборатория на ушах стояла, если бы убежало что-то опасное! Я что, похож на идиота?! – Ну, ну! – Кьораку малость опешил от такой вспышки. – Но если у тебя все в порядке, то как ты объяснишь происходящее? – Какое происходящее? Работать надо с отрядами! – Но один из них твой, – напомнил Кьораку. Маюри недовольно умолк. – На мой взгляд, настоящая проблема выглядит немного иначе, – негромко проговорил Бьякуя. – Ренджи, расскажи. – А, про Рукию? – отозвался тот с готовностью. – Ну… – Абарай неуверенно оглянулся на командира. – Помните, я рассказывал про того парня, который пропал? Накамура. – Которому музыка мерещилась? – понимающе кивнул Кьораку. – Я сегодня Рукию перехватил в таком же состоянии, – сообщил Ренджи. – О? – Командир изумленно вздернул брови. – Подробности? Абарай рассказал все. Никогда еще целых двенадцать капитанов не слушали его с такой внимательностью. – Галлюцинации – это уже интересно, – протянул Куроцучи. Глаза его заблестели. – Я должен ее исследовать. – Ну уж нет! – немедленно возмутился Хаями. – У меня всего один лейтенант, и я не собираюсь им рисковать! – А как я вам решу проблему без изучения образцов? – недовольно заворчал Маюри. – Плевать я хотел! Лейтенанта не отдам! Спор продолжался в подобных выражениях еще минут пять. Хаями рассвирепел, казалось, вот-вот зарычит. Куроцучи, несмотря на недавнюю вспышку, оставался спокоен, но скоро понял, что так толку не добьется. Пришлось прибегнуть к помощи начальства. – Командир, какого черта? – Маюри развернулся к Кьораку. – Сделай что-нибудь! Сам же требуешь от меня разобраться, что происходит. И как я это сделаю без анализов? – В самом деле, Наото, – поддержал его Кьораку. – Хватит заниматься ерундой. Не съест он твоего лейтенанта. – Я против того, чтобы Рукия участвовала в каком бы то ни было исследовании! – уперся Хаями. – Но мы ведь должны разобраться, откуда это берется! – Пусть исследует кого-нибудь другого! Шунсуй тоже начинал злиться. Что это за упрямство, в конце концов?! И хотя мелькнуло еще в голове, что давать волю эмоциям недостойно главнокомандующего, но мысль тут же и пропала, оттесненная гневом, сдержать который оказалось невозможно. – Капитан Хаями, – раздельно произнес он. – Вы немедленно передадите своего лейтенанта на обследование в двенадцатый отряд. Это приказ. – Я отказываюсь. – Отказываешься? – кротко переспросил Кьораку. – Да, отказываюсь. – Хаями оставался тверд, хотя от реяцу уже начинали потрескивать стены. Капитаны, не участвовавшие в споре, начали понемногу отодвигаться назад. В воздухе явно пахло дракой. – А если я прикажу сейчас тебя арестовать? – поинтересовался Шунсуй с недоброй усмешкой. – За неподчинение приказу. – Валяй, – не устрашился Хаями. Тут вперед твердым шагом вышел Бьякуя. Он, закрыв собой друга, развернулся всем корпусом к командиру. – Я тебе этого не позволю. – Что? – изумился Шунсуй. – Ты станешь оспаривать приказ? – Оспаривать – не стану. Просто не позволю. Кучики со свистом вынул катану из ножен. У зрителей вытянулись от удивления лица. – Тогда я и тебя прикажу арестовать. – Кьораку окончательно обиделся. – Можешь попробовать, – заявил Хаями, становясь рядом с Кучики и тоже выхватывая оружие. – Драться собрались? – не поверил своему счастью Зараки. – Ладно, я не буду ничего приказывать. – Кьораку ухмыльнулся и вытащил свои два меча. – Таких сопляков, как вы, я усмирю своими руками. А потом передам Йоруичи, как трофеи. Наблюдатели ошалело уставились на обнаженные клинки. Ситуация решительно выходила из-под контроля. Никогда еще стены этого зала не видели ничего подобного. Самый настоящий бунт, да еще в исполнении тех, кто всегда казался исключительно благонадежным! Можно броситься на этих двоих всем скопом, но так просто они не дадутся. Да и дорога им теперь отсюда только одна – за решетку. А командир уже взялся за оружие, и схватки явно не избежать. Ренджи, растерянный, как никогда, судорожно сжимал и разжимал кулаки. Он не понимал, как должен сейчас поступить. Эти двое – его боевые товарищи, его наставники, он привык сражаться с ними бок о бок, у него должок к ним обоим, ведь это они помогли ему стать капитаном. Его гордость требовала сейчас встать рядом с ними и погибнуть всем вместе. Но новый, незнакомый прежде груз ответственности не давал ему двинуться с места. Он теперь капитан. У него есть долг перед его новым отрядом. И он больше не имеет права бездумно рисковать своей жизнью ради своих собственных идеалов. Как же просто было прежде, пока он не занял этот пост! Будь он всего лишь лейтенантом, он не колебался бы ни секунды. И вот в тот момент, когда атмосфера накалилась до предела, и казалось, сейчас все взорвется от малейшего движения, вперед вышел Сайто. Он преувеличенно тяжко вздохнул, укоризненно покачал головой, окинул скандалистов снисходительным взглядом, словно главврач психбольницы своих пациентов. – Ребята, вы совсем спятили, – небрежным тоном заявил он. – Что за детский сад? Вроде взрослые люди. Безграничное спокойствие, даже безмятежность его голоса привели в замешательство не только готовых к драке противников, но и свидетелей происходящего. Для разгоряченных мозгов это было как ушат холодной воды на голову. А Сайто с таким видом, будто он единственный имел полное право здесь распоряжаться, направился сперва к командиру. – Дай сюда! – И он примерно тем же жестом, каким родители отбирают у своего чада острые предметы, вынул из рук главнокомандующего оба меча и сунул их под мышку. Потом развернулся к бунтовщикам и все с тем же спокойствием неторопливо изъял оружие и у них. Совершенно опешившие от его наглости капитаны даже не пытались сопротивляться. – Вот так! – удовлетворенно постановил Сайто, отходя чуть в сторонку. – Не верну, пока не перестанете валять дурака. – Эм, Такайя! – первым опомнился Кьораку. – Ладно, пошутили, и хватит. Отдай занпакто! – Забирайте, – с готовностью отозвался тот, но с места не сдвинулся. Пришлось подходить. Сперва приблизился командир, вынул из рук Сайто свои мечи; чуть помешкав, Бьякуя и Наото тоже разобрали свои катаны. Все оружие, к величайшему облегчению присутствующих, немедленно отправилось в ножны. Только Зараки выглядел разочарованным таким развитием событий. – Ладно, – громогласно объявил Сайто, – на этом собрание предлагаю считать законченным. Давайте расходиться. Никто не спросил его, какое право он имеет здесь командовать. Никто не заявил, что нужно немедленно наказать капитанов, посмевших поднять бунт. Никто не пытался потребовать каких-то объяснений происходящему. Всем было предельно ясно, что самое благоразумное сейчас – разбежаться по своим углам, не пытаясь разобраться, что тут случилось. Собрание было свернуто в полминуты. Очень скоро в зале остался только сам Сайто и ошарашенный командир. – Такайя, это оно! – воскликнул он, когда зал опустел. – Руку даю на отсечение, то самое! То, о чем ты рассказывал, что капитаны творят черт-те что! Я не сдержался. Хотя должен был. Но такое вдруг нашло! Стараешься тут для них, а они еще и недовольны! Наверняка на Бьякую и Наото тоже накатило. Но ты такой молодец, что не потерял голову! Еще немного, и мы бы все тут передрались. – Не удержался, значит? – задумчиво переспросил Сайто. – Не смог устоять перед желанием показать этим оболтусам, кто тут главный? Хаями не устоял перед желанием уберечь Рукию, а Кучики не смог оставить Хаями одного. Но вот что интересно: Ренджи удержался. Хотя ему очень хотелось ринуться в гущу событий. Значит, не у всех одновременно… – Ты уже что-то понял? – Нет, это всего лишь небольшое наблюдение. Почему бузят в шестом отряде? Почему в четвертом? Почему одиннадцатый, в котором дисциплина – весьма условное понятие, ведет себя точно так же, как всегда? Вот я и подумал: сдержанность. Нам всем приходится себя сдерживать. Кучики – практически непрерывно. Каноги – наверняка то же самое. Куроцучи должен всегда сохранять серьезность при его-то работе. Медики должны быть милосердны. Вот и ты, говоришь, не сдержался… В то же время Зараки, к примеру, не пытается сдерживаться или принуждать себя к чему-то. Он сейчас искренне хотел подраться, но это его естественное состояние. – То есть, ты хочешь сказать, – насторожился Кьораку, – что мы каким-то образом теряем контроль над собой? – Вроде того. Но почему тогда Ренджи сдержал свой порыв и принял взвешенное решение? Это событие не укладывается в схему. Нет, над этим определенно нужно еще много думать.***
Кучики и Хаями некоторое время шли молча, стараясь не оглядываться друг на друга. Обсуждать случившееся даже не хотелось; хотя мысли обоих вертелись вокруг этого происшествия, но слов не находилось. Наконец Хаями все же заговорил. – Хм, а я вот что заметил: Ренджи нас с тобой не поддержал. А я думал, он за тобой куда угодно… – Все правильно, – нехотя отозвался Бьякуя. – Ренджи больше не станет сражаться вместе с нами. У него теперь свой отряд и своя ответственность. И он должен думать своей головой. Хорошо, что он это понимает. – Но ты-то бросился меня защищать, – заметил Хаями. – И я не должен был. И ты не должен. И Кьораку. – Да уж. Просто сумасшествие какое-то. – Хаями смущенно хмыкнул. – Подумал сейчас: похожее раздражение я уже испытывал. Когда тебе морду бил. Если бы Куроцучи сунулся, я бы и ему физиономию начистил. Бьякуя ничего не ответил на это. Но подумал о том, что ему тоже оказалась знакома эта непреодолимая потребность подчиниться своим желаниям. Такое же было в тот раз, когда он сбежал на свидание с Хисаной.***
А потом события повалили валом, одно за одним. С утра к Шунсую явился Зараки, сообщил, что в его отряде «вроде бы один потерялся». Четвертый офицер, потому и заметили. Кенпачи сказал, что он «просто подумал, тут у всех люди теряются, так может и этот туда же делся». Кьораку тут же помчался допрашивать Шихоинь насчет ее подчиненных. Та развела руками и сообщила, что идея со слежкой не оправдала себя: никто из тех, кто проводил обыск в подземелье, не предпринял попытки уйти в неизвестном направлении. Следствие зашло в тупик. А ближе к полудню взъерошенный рядовой четвертого отряда доложил своему начальству о том, что нашел скелет. И снова Готэй зашебуршился, как растревоженный муравейник. Бойцы четвертого отряда извлекли скелет на поверхность, бойцы разведки принялись шарить в подземельях возле места находки. Предположение рядового о том, что это скелет пропавшего капитана восьмого отряда, вызвало закономерный интерес, но Куроцучи решил вопрос с опознанием просто: измерил кости линейкой и заявил, что это точно не Нишигаки – габариты не те. Определить, кто же это такой, он пока затруднялся, и скелет остался для исследования в лаборатории. Нишигаки нашелся уже на следующий день. Нашелся совершенно буднично: просто пришел в город через северные ворота. Выглядел он весьма неважно, как после длительной болезни: впалые щеки, темные тени под глазами, прорезавшиеся на лбу морщины. Направился он прямиком к главнокомандующему, а тот, выслушав, услал его в госпиталь. Очень скоро туда же галопом примчался и Куроцучи. Историю о том, что случилось с Нишигаки, мигом узнали все капитаны даже без всяких собраний. Слухи расползлись по Готэй еще до вечера. Нишигаки рассказал командиру, как уничтожил пустого и как нашел странный скользкий комочек и раздавил его. Что с ним случилось после этого, он сказать не мог. Очнулся он в незнакомом домике в постели, слабый, как новорожденный младенец. Хозяева дома объяснили ему, что нашли его без сознания у своего порога и приютили. Больше недели капитан вовсе не приходил в себя, метался в горячке, никак не отражая происходящее. Казалось, он вообще не жилец, но хозяева оказались упорны и сумели выходить синигами, не то втайне рассчитывая на благодарность, не то из чистого милосердия. Придя в некоторое подобие сознания, Нишигаки еще долго не мог понять, что с ним происходит, и где он находится. Когда в его голове слегка прояснилось, он потребовал, чтобы о его местонахождении сообщили командованию. Вот тут-то и выяснилось, что занесло его в самый дальний конец Руконгая, что даже старожилы понятия не имеют, где находится Сейрейтей, и вообще, никто не рискнет ради него пускаться в такой дальний путь. Всей улицей посовещались и решили, что выходить-то выходят, даже еды раздобыть смогут, но уж в Сейрейтей пусть господин синигами отправляется сам, когда поправится. Так что пришлось Нишигаки оставаться в Руконгае и ждать, пока окрепнет настолько, чтобы добраться до дома. Кьораку, выслушав капитана, сказал: «Надеюсь, ты разыщешь этих людей и отблагодаришь за свое спасение. Понимаю, что испытывать чувство благодарности ты не способен, но вырази его хотя бы материально». Нишигаки принял к сведению. Унохана обследовала пациента, сказала, что жить будет, достаточно хорошо питаться и некоторое время избегать излишних нагрузок. Куроцучи был более дотошен: он исследовал первый попавший в его руки живой образец сверху донизу, вытянул все подробности о его состоянии прямо перед тем, как он потерял сознание, и сразу после того, как очнулся, а затем, собрав оборудование, помчался в подземные катакомбы.***
С утра пораньше Кьораку спешно собирал совещание: Куроцучи заявил, что у него есть новости. Капитаны понемногу собирались и строились в зале. Нишигаки, пришедший вместе с Кьораку, с удивлением обнаружил, что его место в строю занято. Он остановился и мрачно покосился на командира. – Да вот, – Шунсуй невинно пожимал плечами, – тебя так долго не было, что мы уже нашли тебе замену. Теперь я даже не знаю, захочет ли Ренджи уступить тебе место. – Ему придется уступить мне место, – невозмутимо заявил Нишигаки. – Если он не захочет сделать это добровольно, я вызову его на поединок и верну свой пост силой. Бьякуя немедленно навострил уши, хотя и не подавал виду. Ему было чрезвычайно интересно, что ответит Абарай. Станет драться? Насколько он хочет сохранить за собой капитанский пост? Если Нишигаки применит свои световые фокусы, Ренджи может и проиграть. И это было бы скверно. – Да вот еще! – Ренджи презрительно вздернул подбородок. – Больно надо за твое место драться! Забирай, я только вздохну с облегчением. Абарай сдернул с себя хаори и швырнул его Нишигаки. Тот, не выражая решительно никаких эмоций, поймал его и надел. Ренджи чуть отступил назад, стараясь не глядеть в сторону Кучики. Интересно, он-то что теперь скажет? У Абарая не было никакой уверенности, что его собственное место до сих пор не занято. Кучики запросто мог уже пригласить кого-нибудь, только об этом еще не было объявлено. От своего слова тайчо ни за что не отступит, и Ренджи тогда останется ни при чем. – Что ж, – негромко проговорил Бьякуя, как будто ни к кому конкретно не обращаясь, – я думаю, что лейтенанту не стоит оставаться на собрании капитанов. Ренджи встрепенулся. Лейтенант? Значит, все в порядке? – Да ладно, пусть останется послушать, – вступился Кьораку. – Ему ведь тоже любопытно. – Хорошо, Ренджи, можешь остаться, – разрешил Кучики. Абарай отодвинулся за спину капитана, стараясь сделать серьезную физиономию. Прислушиваясь к своим ощущениям, он понял, что чувствует сейчас только гигантское облегчение. Его жизнь снова станет простой и понятной. Ему не придется учиться этому пугающему одиночеству капитана, про которое некогда распинался Сайто. Больше не придется лихорадочно размышлять, мучительно выбирая между долгом и совестью. И не придется нести груз ответственности, больший, чем ему по плечу. Размышления свежеиспеченного лейтенанта были прерваны появлением Куроцучи. Капитан двенадцатого отряда явился последним и притащил с собой огромный клок серой пыли, которую и свалил на пол перед командиром. – Маюри! – возмутился Кьораку. – Зачем ты приволок сюда эту грязь? – Это не грязь, – скрипуче отозвался тот. – Я нашел нашего врага. Вот он. – Это пыль! – не поверил Шунсуй. – Или паутина, – задумчиво добавила Йоруичи. – Это ведь та самая дрянь, которой заросла канализация? – Все верно, – снисходительно кивнул Маюри. – Именно она и обитает в подземелье. Только это не пыль и не паутина. Это пустой. – Вот это?! – изумились все. Капитаны придвинулись поближе, разглядеть это чудо. – Да. Чувствуете реяцу? – Нет… – растерянно протянул Кьораку. – Именно, – ухмыльнулся Куроцучи. – Приборы ее тоже не засекают. Реяцу настолько ничтожна, что мы не сможем ее почувствовать, даже если очень захотим, поскольку сейчас нас здесь слишком много, и наше давление мешает. Поэтому мы и не могли до сих пор его обнаружить. Тем не менее, это пустой. – Это не слишком похоже на пустого, – заметила Йоруичи. – Это совершенно не похоже на пустого, – поправила ее Каноги. – Факты время от времени выходят за пределы опыта, – высокомерно заявил Куроцучи. – Мы привыкли к тому, что пустые довольно часто копируют внешний вид, а порой и способности, каких-либо животных. Но нам не приходило в голову, что пустой может принять вид гриба! Это заявление привело капитанов в замешательство. Сайто нерешительно переспросил: – Так это гриб? – Это грибница, – подтвердил Маюри. – А вот и плодовое тело. Он присел на корточки и принялся ворошить плотный комок. Где-то в глубине пыльного клубка нашел небольшой темный нарост, вытащил его наружу. – Нишигаки, узнаешь? – Точно такой я и раздавил, – подтвердил тот. – Этот пустой изобрел гениальный способ питания, – принялся рассказывать Куроцучи. – Его сила, сами видите, ничтожна, с такой реяцу он не сумел бы вообще охотиться на кого бы то ни было. Но он приспособился хорошо прятаться и делать так, что добыча сама приходит к нему в сети. А он только сидит и ждет. Наверное, при жизни это был самый настоящий сумасшедший, – предположил ученый. – Кто еще мог бы быть так нечеловечески терпелив? Сюда он, очевидно, попал с тем, вторым пустым. Прицепился к шкуре, или что-то в таком роде. И осел в нашей канализации. Пустил свою грибницу по тоннелям, переплетая ее с грязью, пылью и тому подобным. Еще и поэтому мы не обратили сразу внимания на эти клочья: здесь действительно пыли больше, чем пустого. Время от времени на его теле появляются вот эти наросты, – Маюри осторожно ткнул пальцем в скользкий комочек. – Здесь убойная порция наркотического вещества. Если он сейчас лопнет, боюсь предположить, что с нами будет. Очевидно, Нишигаки, раздавив эту дрянь, вдохнул дозу наркотика, несовместимую с жизнью. Кого-то другого уложило бы на месте, но капитан выстоял, хоть и оказался надолго выведен из строя. Но на самом деле эти штуки не взрываются, а просто тихонько выпускают свое содержимое в воздух. Его концентрация получается очень малой, и мы даже не замечаем, что вдыхаем что-то постороннее. – И как оно действует? – спросил Шунсуй. – Полагаю, мы сейчас получим объяснение всему, что здесь творилось? – Действует очень хитро, – усмехнулся Маюри. – Этот наркотик, постепенно накапливаясь в организме, подавляет нашу способность сдерживаться. Он побуждает нас следовать своим желаниям вопреки рассудку. И нам еще повезло, что такие «приступы бесконтрольности», по всей видимости, кратковременны и не проявляются у всех одновременно. Иначе бы у нас тут уже наступил хаос. Но это все является подготовкой к следующему этапу. Когда добыча, коей являемся в данном случае мы все, достаточно подготовлена, в дело идет следующий препарат. Когда пустой проголодается, он просто выпускает небольшую порцию другого вещества, которое случайным образом поражает того, кто окажется поблизости. Оно и вызывает эти галлюцинации, про которые рассказывал Абарай. Я еще до конца не разобрался, но думаю, что пустой приманивает добычу с помощью запаха. Жертва находит его по запаху, но она даже не осознает, что в этом участвует обоняние. Мозг сам достраивает картинку до логической: просто возникает желание узнать, откуда же доносится такая необыкновенная мелодия. А противостоять своим желаниям жертва, как вы помните, не может. И идет, и усаживается в уголок в подвале, и сама не замечает, как ее съедают. Грибница моментально оплетает тело, прорастая в него, и оставляет один голый скелет. – Гадость какая! – Сайто заметно позеленел. – Наверное те, съеденные, ушли в какие-то совсем уж отдаленные уголки, раз мы их не нашли, – задумалась Йоруичи. – Скорее, они оказались погребенными под кучей пыли, – возразил Маюри. – Но ведь ты притащил сюда только небольшой фрагмент, – заметил Кьораку. – Выходит, основная масса пустого по-прежнему находится под землей и продолжает воздействовать на нас? – Разумеется, но беспокоиться не о чем. Ведь только вчера кто-то пропал, так что пустой сейчас сыт. У нас полно времени, чтобы провести чистку тоннелей. – Но как мы это сделаем? – немедленно встревожилась Унохана. – Ведь механическая очистка приведет к тому, что мы повредим грибы, и тогда все эти вещества… – Разумеется, нельзя их граблями сгребать, – надменно отозвался Маюри. – Здесь потребуется более тонкая работа. Я мог бы с легкостью вытравить этого пустого ядом… – С ума сошел! – ужаснулся Кьораку. – Ты вместе с пустым весь Сейрейтей вытравишь. Придумай что-нибудь более безопасное. – Я так и знал, что ты это скажешь, – нисколько не расстроившись, проворчал Куроцучи. – Ладно, у меня уже были некоторые идеи. Думаю, ближе к вечеру мы с этим разберемся. – Ну что ж! – подытожил Кьораку. – Выходит, что ничего особенного у нас не произошло. Ситуация штатная, всего лишь пустой. Продолжаем работать.***
Поглядеть на работу двенадцатого отряда собралось довольно много зрителей. Разумеется, вниз бы никого не пустили, да никто и не собирался туда соваться, но мешковатые комбинезоны, громоздкие шлемы и необычные пушки «карательной команды» вызывали всеобщее любопытство. – Это такая едкая штука вроде кислоты, – объяснял собравшимся один из ученых, указывая на емкость, прикрепленную к распылителю. – Просто опрыскаем этим все тоннели, сожжет все до самых камней. Сам Куроцучи не почтил это мероприятие своим присутствием. Вообще, из капитанов здесь никого не было. Любопытствующие из числа лейтенантов сбились в кучку чуть в стороне от основной толпы. Ренджи, уже успевший перебраться обратно в казармы шестого отряда, с ликованием встреченный бойцами, был совершенно безмятежен. Он стоял рядом с Рукией, с искренним любопытством глазея на приготовления ученых к спуску, чувствуя себя на своем месте и довольный тем, что больше не нужно играть чужую роль. – Ну, сейчас начнется, – прокомментировал он и задумался. – Дезинфекция? Дезинсекция? Рукия, как называется по-научному уничтожение грибов? – Понятия не имею, – пожала плечами та. – Какая тебе разница? – Да, и в самом деле никакой.***
Наутро командир снова собрал капитанов на пару слов. Сперва Куроцучи отчитался в проделанной работе. Он уверял, что тоннели очищены, и пустого больше нет. – Но можем ли мы быть в этом абсолютно уверены? – усомнился Кьораку. – Насколько я понимаю, если сохранится хотя бы крошечный фрагмент грибницы, она может снова разрастись. – Действительно, такая опасность существует, – не стал спорить Маюри. – Хотя мы постарались максимально тщательно пройти все тоннели, он мог успеть прорасти куда-нибудь еще. – А если это снова начнется? Сможем ли мы определить, что у нас опять та же проблема, до того, как начнем находить скелеты? – Легко! – невозмутимо отозвался Куроцучи. – Как только Кучики на кого-нибудь с оружием набросится, значит, пора проверить подвалы. Бьякуя покосился на остряка неодобрительно, но связываться не стал. Дальше произнес речь Кьораку. Он рекомендовал капитанам амнистировать тех, кто ухитрился влипнуть в неприятности из-за этих грибов. Пожурить, провести разъяснительную работу, взять на заметку, но адекватно проступку не наказывать, поскольку ребята в момент совершения своих «преступлений» себя не контролировали. Намекнул вскользь, чтобы на себя самих посмотрели, наверняка у некоторых совесть нечиста. Капитаны молча согласились с этим. Завершив свое выступление, командир поздравил присутствующих с «благополучным разрешением очередной рутинной задачи» и распустил собрание. И уже когда строй разрушился, и все направились к дверям, окликнул: – Бьякуя, Наото, останьтесь на минутку. Кучики и Хаями в недоумении остановились. У обоих одновременно мелькнула мысль, что командир все же решил припомнить им попытку неподчинения приказам. Но Кьораку повел речь о другом. – У меня для вас двоих есть важное задание, – сообщил он с самым серьезным видом. – Вы должны сделать из Абарая капитана. Настоящего. Выбить из него эту неуверенность, чтобы ему и в голову не пришло больше швыряться капитанским хаори. Если вам понадобится для этого ежедневно избивать его до полусмерти, я не возражаю. Делайте, что хотите, но чтобы он стал сильнее вас обоих. – Ты разрешаешь тренировки? – не поверил своим ушам Бьякуя. – Я разрешаю все, что угодно, лишь бы это пошло на пользу. – Значит, наша задача заключается в том, чтобы Ренджи превзошел нас? – уточнил Хаями. – Именно так, – кивнул Кьораку. – Выполняйте. И когда капитаны уже подошли к выходу, он снова остановил их: – Бьякуя, задержись еще на пару слов. Кучики обернулся, а Хаями, пожав плечами, выскользнул за дверь. Тогда Кьораку, хитро усмехнувшись, заявил: – Имей в виду, Бьякуя, если Ренджи сумеет тебя превзойти, я тебя уволю. Кучики на мгновение запнулся, но потом, смерив командира высокомерным взглядом, раздельно произнес: – Во-первых, ты не сможешь отправить меня в отставку по такому основанию. Во-вторых, в этом случае я буду считать, что хорошо выполнил свою работу. В-третьих, я ему этого никогда не позволю. – А, ну вот и договорились! – улыбнулся Кьораку. Оставшись один, Шунсуй возвел глаза к потолку и, виновато хмыкнув, проговорил: – Боюсь представить, что теперь скажет на это Унохана-сэмпай!