Одинокое облако

      Его глаза были цвета моря после шторма, отражающего закатный свет и дарующего прохладу после жаркого дня. Они обливали ледяным соленым дождем случайно забредшего в море путника, в тоже время даря покой. Кто-то мог бы сказать, что глаза Кёи такие же. Но это было не так. Ее глаза были цвета стали клинка, разрывающего плоть в ходе столь же жаркой битвы, как и горячащая вены кровь. Они никогда никого не успокаивали, лишь внушали ужас и трепет, граничащий с восхищением. Впрочем, море тоже сгубило немало жизней. Они с Баджи были похожи, да, как похожи пар и лед, будучи отражениями друг друга, схожими скорее по сути, чем по состоянию. Как брат и сестра. По духу, нежели по крови.       На этих мыслях Кёя усмехнулась. Они дополняли друг друга. Точнее, Баджи дополнял Кёю, но та не была уверена, нужна ли она ему вообще. Если… когда она уедет, то что будет с ними? Будут ли они поддерживать связь, и когда… если она вернется, смогут ли общаться как раньше? Так, как сейчас? А ведь он еще не знает…       Отец Кёи продал ее итальянской мафии, и Кёя хоть и была в лютой ярости, не могла этому противиться. У нее осталось совсем немного времени, чтобы попрощаться со всеми — с ним. Возможно, она их — его — больше никогда не увидит.       Несмотря на то, что Кёю всю жизнь готовили к должности Хранителя Облака Десятого Вонголы, она оказалась не готова. Не физически, нет. Морально. Слишком привязалась к кучке детей, организовавших свою маленькую, но очень амбициозную и постепенно разрастающуюся банду. Они были сильны и уважали Кёю. Ценили ее свободу и никогда не посягали на нее. Были самыми лучшими товарищами, возможно, даже друзьями. Кёя ведь не умела дружить. Не понимала, что это значит. Ее манера общения была слишком специфичной для слишком многих. Она отталкивала, вызывала неприязнь, ненависть. Страх. Ее боялись и лишний раз не лезли. Почти все.       Эти ребята были другими: искренними и сильными. У них были чистые помыслы и великие цели. И Кёя хотела помочь им добиться всего...       Но теперь…       Нет смысла даже думать об этом. Они будут видеться очень редко, может даже никогда. Их будут разделять многие километры и постоянная слежка, которая и так была всю ее жизнь, но не такая… всепоглощающая, будто бы весь мир крутится вокруг нее, что она даже не может сделать лишний шаг, не боясь подставить под удар свою банду.       Поэтому темной ночью Кёя идет на свое последнее собрание Свастонов. Идет туда, чтобы разорвать все связи. Идет, чтобы забыть. Чтобы попрощаться.       Когда она встречает Чифую, все, что она говорит — это: «Позаботься о Баджи», хлопает его по плечу и старается не замечать слишком шокированный взгляд чужих голубых глаз.       У Чифую глаза цвета неба на рассвете, и они подходят Баджи куда больше чем ее. Глаза Чифую согревают, обещают тепло и покой. С ним Баджи будет лучше, и Кёя даже счастлива, что, когда она уйдет, тот не останется совсем один. У него будет друг куда лучший, чем сама Кёя.       Теперь она чувствовала себя чуть более уверенно. Мысль, что Баджи будет счастлив, будет в безопасности, согревает ее. Ему не придется страдать, не придется убивать, не придется умирать за нее. Она знает, что Баджи так сделает, если они продолжат общаться. Если она втянет его в это все.       Она должна стать сильнее. Привязанность равна слабости, а у нее их быть не должно. Путь будет больно, но они хотя бы будут живы. Она должна все закончить как можно скорее. Но почему-то не хочет, чтобы все закончилось вот так. Считает это предательством. И гореть бы ей за это в аду.       — Кёя! — он смотрит на нее. Смотрит и улыбается. А она чувствует несуществующие слезы на щеках и острые лезвия в сердце.       — Здаров, Хибари! — рядом с ним стоят Доракен и Майки. Она на них не смотрит и лишь молча кивает.       Ей кажется, что если она скажет хоть слово, то не выдержит.       Ребята хмурятся. До этого они весело смеялись, обсуждая что-то, а теперь смотрят на нее в ожидании. Всё-таки она опять все испортила.       — Кёя? — Баджи пытается поймать ее взгляд, но она смотрит куда-то поверх его головы, и собирает всю свою крошечную волю. Ее спина прямая и натянутая, как тетива лука, а голова гордо поднята вверх — ей часто приходилось так делать, но никогда — в кругу Свастонов.       — Все в порядке, Хибари? — кажется, это голос Доракена. Она не знает. Только замечает, что стало уж слишком тихо. Все смотрят на нее и ждут. А она хотела сделать все незаметно, но, видимо, не получится.       Ее плеча коснулась чья-то рука. Она вздрогнула, и посмотрела почти что с ужасом на того, кто это сделал. Да, она боялась. Не прикосновений, нет — того, что будет дальше.       Рука принадлежала Майки. Он молчал и лишь смотрел, а в его глазах Кёя видела понимание. Он кивнул, и Кёя не выдержала — по ее щеке скатилась слеза. Одинокая, как сама Кёя.       — Простите, — ее голос звучал слишком тихо даже для нее. Шепот на грани слышимости, простое шевеление губами. Она опустила голову, пряча глаза за челкой.       — Что случилось, Кё-чан? — она почувствовала еще одну хватку — сильную, будто вот-вот проломит ей кости, — и услышала тихий, вкрадчивый голос того, кого она меньше всего хотела слышать. Все, чего она хотела — это провалиться под землю. Черт.       Ей потребовалась целая вечность, чтобы снова собраться с духом, но ее никто не торопил, и Кёя была им благодарна за это.       Она сделала глубокий вдох, и… И еще один. А потом еще несколько. И, когда уже почувствовала, что тянуть больше нельзя, тихо сказала:       — Я ухожу из Свастонов, — в полной тишине ее голос прозвучал оглушающе, у нее зазвенело в ушах, но тишина все продолжала давить на нее.       Вдруг хватка на ее плече ослабла, и Баджи отшатнулся, будто обожженный огнем. Он смотрел на нее как-то затравлено, с такой обидой, болью и непониманием, что Кёя почувствовала себя последней тварью. Лучше бы ей не жить…       Она жалела. Конечно, жалела. Что не оказалась достаточно сильной. Что не смогла их всех защитить от себя. Что поддалась чувствам. Привязалась. Что не смогла противостоять семье. Что вообще родилась на этот свет.       Она низко поклонилась и стояла так некоторое время, выжидая когда ее глаза высохнут. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее слабость.       Всё-таки, ее ублюдок-отец был прав — она жалкое травоядное. Даже просто уйти нормально у нее не получилось. Но и не прийти она не могла.       Слезы, казалось, совсем не собирались останавливаться. Кёя не помнила, когда она в последний раз плакала — и плакала ли вообще, все же это первое, чему пришлось отучиться в семье Хибари. Слабость подобна смерти. И приходилось давить обиду где-то глубоко внутри себя, чтобы доказать, что она сильная. Она не травоядное.       А теперь оказывается, что это все было в пустую.       — Кёя… Почему? — голос Баджи звучал будто бы где-то вдалеке. Будто обращенный даже не к ней. Он задавал вопрос себе. Считал себя виноватым. И от понимания этого Кёе становилось только больнее. Горло сжал очередной подавленный всхлип, выдав лишь тихое сипение на грани слышимости. Кёя глубоко вздохнула и в последний раз собралась с духом. Она покончит со всем здесь и сейчас.       — Я уезжаю. Я больше не свастон, — на что-то большее ее не хватило, и она, резко развернувшись, кинулась прочь из толпы. Она слышала удаляющиеся душераздирающие крики непонимания и гнева Баджи, которого изо всех сил сдерживал Майки. Боже, как же хорошо, что глава все понимал. Она не заслужила этого. Он точно сможет помочь Баджи все понять. Поможет отпустить. Вот только… кто бы теперь помог ей?       Кёя забралась на крышу высокого офисного здания и дала волю своим чувствам, своему пламени. Плевать. Туман сокроет, а облако умножит. Ветер хлестал по щекам, смахивая ее слезы и разбавляя их начавшимся дождем, готовым вот-вот перерасти в настоящий шторм. Она будет в порядке. Ведь теперь ее банде ничего не угрожает. Одно это должно делать ее счастливой...       На рассвете она стояла с небольшой сумкой с вещами на вокзале, ожидая свой поезд до Намимори. До прибытия оставалось семь минут. Через семь минут ее жизнь закончится окончательно, больше ничего нельзя будет вернуть. Она глубоко вздохнула и достала свою старую черную Нокиа. Посмотрела на все многочисленные письма и пропущенные за ночь звонки и с грустной улыбкой вынула симку. Посмотрев на нее некоторое время, решительно сломала напополам и выкинула в мусорку. В новой жизни она купит новую. Все нужные номера она и так знала. И оставила подарки для Свастонов. И письмо для Баджи. Она передала его миссис Баджи еще вчера вечером прямо перед походом на встречу. Дождалась, пока Кейске уйдет и позвонила в дверь. Отдала письмо удивленной женщине, попрощалась уже навсегда и ушла. Еще одна разорванная связь и очередная рана на вспоротом сердце.       Наверняка Баджи прочитает письмо уже сегодня. Или кинет в ящик стола и забудет на годы. Или в ярости разорвет его не мелкие кусочки, сожжет и развеет по ветру. Чтоб неповадно было. Это вполне в его духе. И Кёя бы даже поняла. Она ведь предала их всех, так с какой стати Баджи мог бы быть ей что-то должен. Да никогда. Он ведь такой гордый и своевольный. Никогда не слушается других и все делает так, как сам хочет. В этом Кёя ему даже завидовала.       За нее все решили еще до рождения. Конечно, ждали мальчика и даже проводили какие-то специальные ритуалы, но в итоге она все же родилась девочкой и хотя бы так отомстила клану. Замуж ее выдать не могли, так как она должна была стать хранителем Облака Вонголы, а других кандидатов не было, как и времени что-то переигрывать. Ее рождение было запланировано еще за несколько лет, и какие-либо перемены были бы нежелательны, да и риски велики. Она унаследовала очень сильное пламя облака ее далекого предка Алауди-доно, хоть и с небольшой примесью тумана, чем все были очень недовольны. Особенно ее отец, который вымещал на ней всю свою злость из-за неудачи и невозможности все исправить. Называл это тренировками.       При этих воспоминаниях Кёя поежилась. Сколько раз ей ломали кости в мелкую крошку и заставляли восстанавливаться собственным пламенем. А уж если она не успевала сделать это в установленное время… Вспоминать об этом не хотелось. Кёя попыталась отрешиться от неприятных мыслей и сосредоточиться на приближающимся поезде. Осталось совсем недолго, и она окажется за тысячи километров от клана. Наконец-то у нее появится немного самостоятельности.       Играть в Свастонов ей позволяли, и она прекрасно это понимала, поэтому и приняла решение разорвать эти связи с такой жестокостью. Иначе… Что было бы в противном случае, Кёя старалась не думать. Ей вообще нужно отрешиться от всех своих мыслей, как учил ее двоюродный дедушка — аркобалено Бури Фонг. Еще совсем ребенком его изгнали из семьи Хибари за сильное пламя урагана, чтобы он не позорил семью. И подобная участь могла бы ждать и Кёю, и тут уже непонятно, что хуже. Хибари вообще очень агрессивно относились к тем, кто был хоть как-то не похож на них. Если не могли избавиться — ломали.       Что ж, Кёю им сломать не удалось.       Она решительно шагнула в открывшиеся перед ней двери с четким пониманием своей новой цели — уничтожить Вонголу, а с ней и клан Хибари. Она сможет. Станет сильной. Сильнее даже, чем Фонг. Сильнее всех в этом мире. Ради тех, кто ей дорог. Ради тех, кого ей не хватило сил защитить сегодня ночью.