Мангака

— Нет же! Нет и нет! Что за чушь, конфликта нет, экспрессии нет, флафф мне в зад! — Юнги хлопнул ладонью по столу, вода в стакане опасно занервничала. — На печать сдавать через месяц, а у меня одни сраные черновики…       Плотная ткань штор окутывала комнату мраком, которую освещал маленький светильник из заставки пиксар. Белый свет лампочки вырывал из темноты кусок стола с разбросанными листами, карандашами и баночку с тушью. Немного выхватывал очертание профиля мужчины под тридцадку. Негодование слетало с его губ искусным речитативом. Вот так к дедлайну из мангаки рождался рэппер. Очень нервный рэппер. — Чертов Чон Хосок, вот я тебе ноги сломаю, будешь ты до скончания века в инвалидном кресле сидеть, раз двигать сюжет не собираешься! — Юнги замахнулся карандашом над листом, замер и удрученно вздохнул. — Зачем тебя красавцем нарисовал, по бумаге сохну, как девчонка…       Объем пластмассы на одну комнату рос с каждым днем. Перерыв для перекуса казался самым приятным за весь день, который хотелось продлевать до бесконечности, а не смотреть на наглую рожу в прямоугольнике. Он так и спрашивал с нахальной усмешкой: «Исписался, яойщик недоделанный?». А тот все больше принимал очертания недоделанной панды, пока не пустил слюну на портрет Хосока.       Белый свет от лампочки плавно сменился на мерцающую дымку. Она застлала собой необъятное пространство и сгустилась в плотный туман. Вокруг не было ни души и акустика словно списана с немого кино, на экране которого сквозь молочную пелену прорезались по бокам остро заточенные пики. Виднелись их железные бликующие наконечники и часть толстых палок, которые другой стороной уходили в бездну. Земля пошатнулась: под ногами Юнги расстелилась сотня широких досок из дерева. Единственное, что связывало их между собой и рядом копий — тонкая бечёвка бежевого цвета, похожая на веревку для вывески белья. Одним словом, надежностью от неё не веяло.       Каждый шаг сопровождался покачиванием и сердце заходилось в груди от уровня адреналина. Пальцы нервно сжимали несчастный шнурок, служащий бортиком, и от толщины его едва ли не казалось, словно держишься за воздух и веришь в чудо, чтобы не сорваться в никуда. Пот прошибал тело, но сердце стучало беззвучно, будто в грудную клетку подвесили камень. Спустя шагов пять впереди очертился новый силуэт. Он был гораздо крупнее и, приблизившись к нему, Юнги рассмотрел кусок острова. Его рваные земляные края осыпались комками вниз, разбивались о крупные торчащие корни. Обгрызенный бобрами, со зданием, похожим на маяк, на остатке земли, он одиноко возвышался перед мостом. Оставшееся место вокруг него выложено крупной каменной плитой. Виднелись зеленые пятна. Уже на площадке мужчина обнаружил груды пустых бутылок… из-под sprite? Да, вкусы у Рапунцель заметно изменились.       Вокруг рассматривать по-прежнему нечего, и стены башни ничем не примечательны: камни холодные и влажные, восторга не вызывают. По другую сторону, выброшенная из окна, болталась лестница, со ступеньками из бутылок. В надежности сооружения она не уступала пройденному мосту. То ли недавний опыт размыл рассудительность, то ли адреналин ещё не иссяк, но уже на десятой ступеньке лестница сорвалась с петель.       Приземление оказалось мягким. Юнги ощупал поверхность возле себя, осторожно открыл глаза и моментально ощутил себя ослепленным кротом. Мгла вперемешку с туманом сменилась на кремово-персиковые тона с небесно-голубым фоном, а вокруг все усеялось пушистыми облаками, одно из которых он примял собой. Обычно когда грохаешься с треском на спину, мало у кого первой возникает мысль попробовать то, на что упал. Но за границей реальности время растворяется бабочками, а законы здравого смысла ускользают в тартарары, и кусочек ваты в ладони уже растаял сладким сиропом на языке. — Кха… — внезапно на грудь Юнги вскочил кот. Молодой мейн-кун с пышными усами, и как эта увесистая махина не проломила ему грудину — одному черту известно. Он мелодично мурлыкнул низким басом и облизал шершавым языком щеки. Поднялся на лапы и важно вильнул хвостом, призывая следовать за собой.       Облака хрустели под ногами, как первый снег, а кругом разливался приятный цветочный аромат. Кот периодически оборачивался и одаривал мужчину снисходительным взглядом, когда видел, что он не отстает. Остановился усатый на просторном облаке, усыпанном нежно-розовыми лепестками сакуры. Темный ствол дерева ярко контрастировал с пастельными тонами вокруг. — Зачем ты притащил меня сюда? — Мяу! — пушистый ловко запрыгнул на ствол дерева, вскарабкался на ближайшую к земле ветку и пополз к её краю, пока та заметно не склонилась вниз. — Мяу!       Дерево в самом расцвете сил было осыпано наливными абрикосами — все, как один, так и притягивали взгляд. Стойкий аромат цветов и фруктов дурманил голову, настойчиво мяукал кот и замурчал лишь тогда, когда Юнги надкусил сладкий плод. Но стоило прикрыть глаза на пару секунд, как в руке уже не абрикос, а чужая талия, и на нежной шее яркий засос. — Ах, Юнги… продолжай…       Бархатный голос взбудоражил тело мужчины не меньше, чем вероятность упасть в пропасть, и мурашки щекотливо пробежались по коже. Он поднял взгляд, проскользил по линии подбородка, губам, острому носу, темным глазам, которые вожделенно смотрели на него. Точно. Ошибки быть не может. Это его собственный персонаж… — Дзз. Дззз. Дз-дззз!       Юнги шлепнулся щекой о стол, когда голова съехала с предплечья, и сонно потер глаза. — Мм, доставка… — он со вздохом поплелся к двери, щелкнул замком и взглянул на курьера. Глаза его округлились. — Хосок?! — Да… А мы знакомы?