Оскал Дикой Кошки

      Полдень. Солнце лениво накрыло город, расставляя вдоль улиц свои лучи, словно силки. Мелкие капли пота выступают на коже и ручьями сбегают вниз, из-за чего одежда неприятно липнет к спине. Хочется пить. А есть еще больше. Раскаленный воздух подернут рябью, обжигает нос, но не душит — так пахнет свобода.       Желая сполна насытиться этим ароматом, девушка глубоко вдохнула, не сбавляя шаг. Пряности, хлебные лепешки, толпы взмокших туристов. От обилия запахов закружилась голова. Серые глаза, скрытые козырьком черной бейсболки, на мгновение сомкнулись под темными прямыми ресницами. А когда тошнота отступила, распахнулись еще шире, чтобы продолжить бегло изучать содержимое прилавков. Тяжелые монеты приятно оттягивали карман и требовали внимания, но чутье подсказывало — не время.       Ловко обогнув группу паломников, тянувшуюся по узкой улочке рынка, она все же поддалась искушению, отклоняясь от первоначального плана. — Эхад… Бэ-вакаша (прим.авт.: Один… Пожалуйста), — чужой язык пугающе привычно сорвался с губ.       Седовласый продавец просиял улыбкой, лишенной пары-тройки зубов, и принялся за дело, пока девушка скорее по привычке ощупала лицо в поисках тканевой маски. — «Здесь она мне не нужна», — мысленно успокоила себя, отрывая ладонь от горячей кожи и отправляя ее в карман.       Отсчитав на ощупь несколько монет, девушка протянула их продавцу, обменяв на теплый ароматный сверток. Она тут же, не побрезговав, откусила огромный кусок фалафеля, завернутого в лаваш, и только после этого с едва заметной улыбкой отошла в сторону. С нехитрым завтраком было покончено уже через минуту. Сил не прибавилось, но желудку стало чуть спокойнее; пора позаботиться о начатом.       Голову жутко пекло, поэтому следовало поторопиться, чтобы не получить солнечный удар. Найдя нужный закуток на соседней улице, девушка приобрела несколько баночек густой краски и наконец покинула рынок — Илан ждет.       В последнее время у нее получалось все лучше. Туристам нравились ее работы, а ей нравилось с головой уходить в себя, расписывая глиняные тарелочки, вылепленные стариком, у которого она проживала уже несколько месяцев. Его гончарная располагалась неподалеку от рынка Махане-Иегуда, куда ежедневно стекались большие толпы людей, и потому Илан каждое утро выставлял лучшие изделия прямо у крыльца, надеясь продать как можно больше посуды. Сама девушка старалась не появляться на людях и даже пару раз надевала платок, сливаясь с местными мусульманками, но только для того, чтобы посетить рынок или побродить в его окрестностях. В торговлю она тоже предпочитала не лезть.       В тайне пожалев о том, что не надела платок сегодня, девушка свернула в узкий проулок, чтобы срезать оставшуюся часть пути. В сердце ее при этом поселилось неприятное чувство: знакомая крыша, под которой она нашла свой приют, виднелась уже отсюда, но стоило приблизиться к гончарной, чтобы увидеть и непривычно пустое крыльцо.       «Почему старик до сих пор не выставил посуду?»       Девушка не заметила, как перешла на бег. Входная дверь больно встретила колено, неохотно пропуская ее внутрь и открывая взору ужасающую картину. Баночки с краской немедленно полетели на пол, разбрызгивая синий пигмент. — Илан! — громко вскрикнула она, падая на колени рядом с бьющимся в агонии телом.       Старик почти не дышал. Его тонкие сухие губы беззвучно смыкались и размыкались, пока выцветшие глаза не встретились с другими — испуганными девичьими. — Ты… — прохрипел он, борясь с судорогой, сковавшей каждую мышцу.       Старческие скрюченные пальцы вцепились в ткань, скрывающую часто вздымающуюся грудь, словно он собирался разорвать ее вместе с кожей, и с трудом извлекли из слоев одежды что-то крохотное. — За-а… бер-ри! — собственная сжатая челюсть мешала ему донести кое-что важное.       Что-то, что было, возможно, даже важнее, чем его собственная жизнь. Илан не то рыкнул, не то проскулил, прикусив неповоротливый язык, из-за чего алая кровь заструилась по подбородку. — Камень, — старик рывком отбросил одеревенелую руку от своего тела, невольно ударив девушку в живот, да так, что у нее перехватило дыхание. — Мой… долг! Долг, долг, долг.       На последнем слове старик, казалось, утратил разум, повторяя одно и то же снова и снова. Пальцы Илана разжались, и то, что он так крепко в них сжимал, звонко ударилось о каменный пол и покатилось вдоль его головы. — Ваш долг? — девушка изо всех сил старалась уловить суть, провожая взглядом укатившуюся блестяшку, пока внутри разгорался дикий пожар. — Я должна расплатиться? Вы хотите, чтобы я продала?.. — Нет! — глаза старика едва не вылезли из орбит, сильнее выделяясь на побагровевшем лице. — Нет. Нет!       Он захрипел, давясь воздухом, застрявшим в глотке. Тело его вдруг обмякло, и гончар на последнем издыхании произнес: — Камень. Сбереги его, иначе… они придут. — Сберечь, — не замечая слез, стекающих по щекам, она послушно закивала, поглаживая медленно остывающую ладонь, в которую вцепилась. — Я поняла.       Глаза старика вдруг ласково прошлись по лицу чужестранки, забравшей его ношу, и в умиротворении закрылись. Сердце Илана остановилось. Девушка опустила голову и приглушенно взвыла, не выпуская его руки. Она так крепко сжала ее, что еще бы немного и послышался хруст костей, но Илан молчал, и лицо его оставалось спокойным, будто он просто спит, наблюдая свои лучшие сны. Его не разбудить.       Прошло время прежде чем холод чужой кожи привел ее в чувства. Девушка быстро вытерла слезы, осматривая стены, в которых провела не одну ночь, так, словно видела их в первый раз. Задерживаться здесь еще хоть на минуту казалось дикостью. Она аккуратно положила руку Илана поверх его груди и вскочила на ноги, кидаясь в свою комнату, где уже предусмотрительно была собрана сумка. Девушка знала, что уйдет рано или поздно. Но надеялась, что не сегодня. Не так. Перекинув ремень через плечо и не почувствовав тяжести, сделала несколько уверенных шагов к выходу, но замерла не в силах ни уйти, ни обернуться. Краска на полу нагоняла тошноту. Медленно выпустив весь воздух из легких, обошла вязкую синюю лужу, приближаясь к бездыханному телу. Рот тут же заполнился слюной, захотелось отвести глаза. Но она все же склонилась над Иланом, стараясь не смотреть, не думать. Маленький черный камушек красиво поблескивал прямо возле его головы, провалившись в глиняный шов между пластинами, из которых состоял пол. Вскоре он уже покоился во внутреннем кармане спортивной куртки. Черный козырек здравомысленно был надвинут на глаза, прежде чем девушка вышла в город, оставляя у себя за спиной еще одну жизнь, где-то далеко в прошлом.       Душно. Жара снова обрушилась на женскую фигуру, сбегающую из города, прочь из страны. Несмотря на повысившуюся с утра температуру, людей на улицах Иерусалима не убавилось. Все они смотрели ей вслед, старались заглянуть в глаза, показывали пальцами. Именно так ей казалось, пока она пыталась найти выход, словно загнанная в угол лиса, хоть и сохраняла напускное спокойствие. На самом деле никто не обратил внимания на невысокую бледную, в сравнении с местными, девушку в черной бейсболке. Никто, кроме…       Она резко обернулась, словно кто-то схватил ее за плечо. Какой-то мальчишка пинал мяч, выкрикивая непонятные уху слова. Похожие фразы доносились и с другой стороны, в направлении трех евреев, двигающихся ей навстречу прогулочным шагом. Продавец сувениров громко зазывал туристов, предлагая свой товар. Люди закружили вокруг нее в безумном танце, заставляя терять связь с реальностью, проваливаться все глубже, туда, откуда уже не выбраться, если никто не предложит руку помощи. Девушка потерянно переводила глаза с одного лица на другое, а они каждый раз сменялись следующими новыми лицами, проплывающими мимо. Все, кроме одного.       Он стоял чуть поодаль. Молодой мужчина лет тридцати. Черные волосы ярко бликовали на солнце, обрамляя нетипичное для данной местности лицо. Лицо, что было ей незнакомо, но он ее знал, ведь смотрел так пристально прямо в испуганные серые глаза. Смотрел свысока, гордо, и взгляд этот был пропитан уверенностью и безразличием. В ответ на чужое внимание девушка моргнула, дернулась, словно только что пробудилась ото сна, и припустилась вниз по улице, распугивая идущих навстречу людей. Ей было страшно повернуться назад, заметить преследовавшего. Хвати ей смелости обернуться, она бы поняла, что никакой слежки за ней нет. Но ей не хватило, а потому она бежала долго, до колющей боли в боку, придерживая вечно сползающую с плеча сумку. Во рту давно пересохло, а по вискам стекали холодные капли пота, срываясь с челюсти и падая на скрытую курткой грудь.       «Только бы пересечь границу».       Невдалеке показалась автобусная остановка, и девушка перешла на быстрый шаг, взглянув на часы. Она разочарованно приложила рукав ко лбу, убирая прилипшие к нему волосы; автобус уже ушел. Когда придет следующий, она не знала, да и ждать не могла. Ничего не оставалось, кроме как выйти к дороге и начать голосовать. Но сначала стоит надеть маску, пусть и дышать под ней невыносимо.       Машин, идущих в нужном направлении, было немного, и все они проносились мимо, игнорируя вытянутую руку девушки. Словно предчувствовали проблемность потенциального пассажира. Она бы давно сдалась или попросту упала в обморок от долгого пребывания на палящем солнце и отсутствия воды, но это сулило бы верную смерть. Организм такому исходу противился. Она облизала солоноватые губы, скрытые маской, и упрямо вытянула руку, заметив очередной автомобиль. Красный пикап, доверху груженый коробками, съехал к обочине. — Здравствуйте, — некогда мелодичный голос прозвучал хрипло, даже отталкивающе. Она рефлекторно прочистила горло, чтобы продолжить: — До Ашдода не подбросите? — Давно стоишь? — мужчина за рулем указал пальцем в сторону остановки, и девушка утвердительно кивнула. — Вообще, мне не по пути, но так и быть. Располагайся. — Сколько? — Садись, на месте разберемся. — Разберемся сейчас, — сил на препирательства не осталось, но дополнительные проблемы в виде домогательств не были ей нужны. — Так, сколько? — Хм… шестьдесят.       Девушка устало прикрыла глаза, осознавая, что поездка на автобусе обошлась бы ей в пять раз дешевле. Однако альтернатива остаться на месте и ожидать следующий транспорт заставила ее смириться и снова кротко кивнуть: — Идет.       Будь это другой автомобиль, она устроилась бы на заднем сидении, но пикап такими удобствами не располагал. Поэтому, скинув сумку в ноги и пристегнувшись, девушка обессиленно упала на единственное пассажирское место. Прохладный воздух от кондиционера постепенно возвращал миру краски. — Будет легче, если снять это, — мужчина указал на ткань, мешающую ему внимательнее разглядеть женское лицо. — Не могу. Я чувствительна к пыли.       Водитель негромко хмыкнул, но спорить не стал, все еще заинтересовано поглядывая на незнакомку. — Как тебя зовут?       Ей не удалось сдержать вздоха, поэтому она еще раз откашлялась, скрывая раздражение и оттягивая время для ответа. Девушка надеялась доехать до места без глупых разговоров, но понимала, что тишина — идеальная среда для возвращения мыслей об Илане. От воспоминаний о нем в носу неприятно защипало, и она закрыла глаза, отказываясь плакать при посторонних. — Тей, — спокойно произнесла она первое, что пришло в голову. — А я — Мурат, — с большей охотой представился мужчина. — Я направлялся в Ашкелон, чтобы доставить… гм, некоторые вещи.       Он небрежно махнул рукой в сторону коробок. — Из-за тебя с доставкой придется повременить. Мне за это спасибо не скажут, так что и ты не серчай на мою цену, если она показалась тебе высокой.       Тей кивнула, но в душе не согласилась с наценкой в двадцать шекелей за потерянные полчаса пути. — Ну, а ты? Зачем направляешься в Ашдод? — Проведать матушку.       Мурат хохотнул, вновь обращаясь к лицу попутчицы и беззастенчиво рассматривая доступные взгляду черты. — Не подумал бы, что ты местная.       Какой-либо реакции от девушки не последовало. Она молча наблюдала за дорогой, в который раз обдумывая план отступления, построенный ею еще несколько месяцев назад на случай непредвиденных обстоятельств. Кто бы мог подумать, что таким обстоятельством станет смерть Илана. Этот старик всегда был так добр к ней. Никогда не задавал лишних вопросов и оказывал любую посильную помощь, когда Тей в ней нуждалась. А она… Тяжелый груз вины опустился на грудь. Она ведь даже не попыталась его спасти. — О чем задумалась, Тей? — грубо вырвал из мыслей мужчина.       Маска скрыла то, как при этом скривились ее губы. — О том, что может находиться в тех коробках, — девушка впервые взглянула на водителя, и взгляд этот ему показался пугающим. — Ты ведь тоже не слишком похож на местного, Мурат.       На том разговор было негласно решено прекратить. Только спустя чуть более получаса мужчина предупредил о том, что топливо на исходе, поэтому им придется сделать внеплановую остановку. Тей ничего не имела против, и как только показалась вывеска заправочной станции, мысленно начала отсчет. Мурат припарковался возле колонки и покинул салон, чтобы оставить в кассе пару десятков шекелей, а когда вернулся, место, на котором всего несколько мгновений назад дремала девушка, уже пустовало. Не сдержав негодования, мужчина громко выругался и со злостью пнул лежащий поблизости камень, поднимая в воздух облако пыли.       До порта Ашдода оставалось чуть больше пяти километров. Преодолевать их пешим ходом не входило в планы девушки, но лишних денег у нее не было, а времени в запасе хватало на небольшую прогулку. Главное — не задерживаться. Свернув с намеченного пути всего один раз — в круглосуточный магазин за жизненно необходимой бутылкой воды — Тей прибыла на место точно в срок. Заплатив нужному человеку практически всю сумму, что имела в наличии, девушка спустилась на торговое судно, отбывающее в Порт-Саид ровно через двадцать минут, и затаилась в трюме, моля всевышнего о том, чтобы все прошло гладко.       И вот тогда, оставшись наедине с собой, она разрыдалась. Сердце разрывалось от тоски, боли и страха. Тей снова должна убегать, заметать следы и сражаться в очередной схватке с прошлым. К слову, будущее тоже выглядело не слишком привлекательным в ее глазах. На данном этапе достаточно было бы сойти в Египте, миновав таможню, найти ночлег и способ подзаработать немного денег. А дальше она придумает новый план. Она обязательно найдет выход, даже если сейчас кажется, что его нет.       Бушующие эмоции вскоре оставили ее разум в покое. Тей провалилась в долгий глубокий сон, ни разу не пошевелившись до тех пор, пока все тот же «нужный человек» не разбудил ее, грубо потрепав за плечо. — Мы в порту, — шепотом сообщил он, сдвинув редкие брови. — Гони оставшееся, как договаривались, и проваливай.       Скривившись от боли в затекших мышцах, девушка медленно поднялась на ноги и, расплатившись с мужчиной, беззвучной тенью сошла с корабля. По ощущениям с момента отплытия прошло совсем немного времени, но на деле оказалось, что путь занял почти девять часов. Вспомнив о разнице в часовых поясах, Тей перевела стрелки на час назад и бесстрашно шагнула в густые сумерки.       Она собиралась найти хостел или другое, более или менее сносное место для ночлега, но в итоге зашла в паб, расположенный по соседству с гостиницей, позволить которую Тей себе не могла. Внутри было людно и шумно, а еще здесь можно было легко затеряться и хоть ненадолго выдохнуть. Надоевшая за день сумка полетела на пол возле барной стойки. Улыбчивый бармен выдал что-то нечленораздельное. — Саляму алейкум, — сообразив, что смена места предполагает и новый язык, Тей немного стушевалась. — Ва-алейкуму салам, — снова улыбнулся тот, облокотившись на стойку предплечьем. — Не так хорошо, как могло бы, но за старания я, пожалуй, угощу тебя чем-нибудь. Скажем…       Он игриво зажмурился, перебирая в голове названия коктейлей, но девушка остановила его поток мыслей: — Стакан хорошего пива сделал бы меня на порядок счастливее. — Тяжелый день? — усмехнулся парень, выуживая из-под столешницы соответствующий напитку стакан.       Этот вопрос не был оригинальным, но действовал почему-то всегда безотказно. Девушка улыбнулась и легонько кивнула, потирая ладонями измученное лицо. — Расскажешь? — Если это альтернативная плата за пиво, то я предпочту денежный эквивалент, — в шутку ответила Тей, уставившись на возникший перед глазами стакан. — Отдыхай, — подмигнул бармен, собираясь посвятить немного времени другим гостям заведения. — Быть может, чуть позже ты захочешь рассказать мне свою историю.       Тей благодарно ему улыбнулась и сделала большой глоток холодного пива. От горького вкуса лицо слегка перекосило, но это помогало справиться с горечью внутренней.       «За тебя, Илан. Покойся с миром».       Горло вновь обожгло горьковатым напитком, или это были воспоминания минувшего дня. Хотелось выбросить их из головы, которая сейчас казалась излишне тяжелой, и даже алкоголь не способствовал ее освобождению от мыслей. Тей едва не подпрыгнула от неожиданного прикосновения в области ягодиц. И совсем тяжко ей стало, когда она опознала в нем вибрацию от мобильного, спрятанного в заднем кармане джинс. Девушка подрагивающей рукой коснулась телефона и медленно поднесла его к глазам, прежде чем испустить вздох облегчения. На самом деле, звонить ей мог только один человек, и все же она каждый раз боялась увидеть цифры незнакомого телефона, вместо привычного «Майлз Скотт». Тей сделала очередной глоток, не почувствовав ничего, кроме отвращения, и нажала на кнопку принятия вызова: — Алло. — Как поживаешь, Ле… — Я просила не называть меня так, — резко оборвала Тей.       Она болезненно поморщилась, смыкая кончики холодных пальцев на переносице; он не заслуживал ее грубости. Но неужели он не понимает сложности всей ситуации? Тей приложила усилия, чтобы в следующий раз ее голос звучал как прежде, как тогда, когда они проводили с Майлзом кучу свободного времени. — Я в порядке. Почти… Илан умер. — Что? О, черт… — даже сквозь шумную атмосферу паба было слышно, как на том конце провода что-то упало. — Эй, все нормально?       Никто не ответил, поэтому Тей позвала снова, сильнее прижимая телефон к уху. — По правде говоря… — голос Майлза теперь звучал надломленно. — Ты знаешь, это не единственная проблема. — Что ты имеешь в виду? — все звуки перестали существовать, кроме тяжелого дыхания друга и других грубых голосов, доносящихся откуда-то по ту сторону.       Снова непонятный шум и молчание. Тей поняла, что происходит что-то неладное, когда в трубку истошно закричали: — Не слушай его! Что бы он не говорил, не…       Майлзу не удалось закончить. Продолжение утонуло в его сдавленном стоне, от которого сердце Тей оглушительно застучало. Чужой, до боли знакомый голос прозвучал поверх последующего за стоном надрывного кашля: — Привет, Лесси.       Пальцы девушки задрожали. Она хотела отбросить трубку, словно та могла заразить ее чумой, и бежать без оглядки, пока не кончатся силы. Хотела кричать от беспомощности, ужаса и надвигающейся паники. Ногти больно впились в свободную от телефона ладонь. — Мора, — слишком отчетливо произнесла она. — А я уже подумал, что ты забыла своего старого друга, — в грубом мужском голосе прозвучала усмешка. — Кстати, как погода в Египте? Ты уже устроилась?       Тей буквально ощутила железную хватку пальцев, сомкнувшихся на ее шее. Все это время она просто топталась на месте, полагая, что получается убегать. Каждый ее шаг заранее был известен, каждое движение отслеживалось, как отслеживают собак, вешая GPS-маячок на ошейник. — Как это, однако, невежливо — уехать, не попрощавшись, — разочарованно выдохнул мужчина. — Да и еще и таким извращенным способом, спалив собственную квартиру. Ты серьезно думала, что я куплюсь на твой дешевый трюк?       Тей не сказала бы, что проделанные действия дешево ей обошлись. Она нервно облизала губы и полушепотом произнесла всего одно слово: — Клише. — Что, прости? — забавляясь, переспросил Мора.       Страшно. Как же ей было страшно, что однажды он все-таки ее найдет. Сколько ночей она провела без сна, сколько дней скоротала в добровольном заточении. Она знала, что сбежать будет непросто, но верила, что смогла. И вот он — ее персональный демон, заставляет смотреть прямо ему в глаза. Страх ушел. — Я сказала: клише, — на этот раз голос Тей звучал твердо. — Будешь запугивать меня фразами злодеев из второсортного кино? — Вижу, ты осмелела за время своего маленького путешествия, — где-то с заднего плана все еще доносился кашель Майлза. — Поэтому я решил навестить одного талантливого юношу. Он передает тебе привет. — Порядок, Лесс, — в трубку вновь запыхтел ее владелец. — Шли его нах…       Тей зажмурилась от новых стонов боли. Где-то там ее друга старательно превращали в отбивную. Наплевав на гордость и инстинкт самосохранения, она взмолилась: — Пожалуйста, прекрати это! Оставь Майлза и скажи, чего хочешь. — Я хочу того же, чего и ты — чтобы твой друг остался жив, — ласково ответил Мора. — В каирском музее есть одна занимательная вещица. Безделушка. Но она мне нужна, видишь ли. Ты меня избегаешь, поэтому я не заставлю тебя тратить на это много времени. Даю двадцать четыре часа на то, чтобы достать то, что мне нужно. И даже позволю тебе работать в паре с другом, как в старые добрые. Но вот какое дело… Если не уложишься в срок, Майлз умрет.       Девушка повержено прикрыла глаза. Условия были слишком жесткими, а плата велика.       «Вот ты и попалась, Тей. Ты снова у Мора на крючке».